Они сказали:
не будешь на нас работать – посадим. И я не знал, что делать, а те мне сказали – да пошли ты их – это единственный способ от них отделаться и они тебя трогать не будут. Ну я не знал, что делать и их послал, а те сказали - что же ты наделал, они теперь тебя, конечно не посадят – они тебя просто убьют, иди немедленно проси у них прощения, в ногах валяйся. Ну я не знал, что делать и пошел просить, а они говорят – прощение нужно заслужить. А те говорят – что же ты наделал, теперь они будут знать, что ты их боишься и будут из тебя веревки вить, ты должен пойти к ним и сказать категорическое «нет» и разбить графин у них на голове и они отстанут. Ну я не знал, что делать, пошел и сказал им категорическое «нет» пока, но буду стараться, и принес им телефон первого в телефонной книге – Ааронсон Аарон и сказал им, что он меня научил, ну, если он не виноват, то его же отпустят, правда? А ему сделали со мной очную ставку и он клеветал, что меня не знает и его посадили. Ну все равно же они бы о нем узнали – не от меня, так от кого-нибудь другого. И я не знал, что делать и переписал им всю свою записную книжку – там разберутся, и многих из тех, кто там был записан, тоже арестовали, наверно было за что, и кто-то из них погиб в лагере, он же все равно был больной и все равно бы умер рано или поздно, при чем здесь я, неудобно перед ребятами получилось, но что я мог сделать, и они мне дали тридцать рублей, а я сказал, что мне денег не надо и они сказали - ты только распишись, что получил, они сказали - выявлять врагов – твой патриотический долг, а то посадим, и я не знал, что делать, и они сказали если ты настоящий патриот - вот тебе пистолет и ты должен осуществить, потому что он - предатель и шпион, а иначе тебя на его место и сказали мне, где нажать и я не знал, что делать и нажал, выхода не было, хотя руки сильно дрожали поначалу, а потом уже привык и руками душил, а они стояли и смеялись, сволочи, я здесь при чем, как я тогда мучился – а меня хоть кто-нибудь пожалел? тошнило первое время, водку давали - не я, так другой, это же все ради детей, которые когда-нибудь у меня будут, ведь это все равно, что осуждать пистолет – это сейчас вы все такие умные и смелые, а попробовали бы тогда, они же могли со мной что угодно сделать, я же был просто слепым орудием в их руках, любой другой мог быть на моем месте, любой другой любой...
а потом времена изменились и я уехал и многие из тех уже здесь и я все время боюсь и ночью просыпаюсь, а вдруг опубликуют списки, ведь здесь же родственники, знакомые, и я подал на пенсию как жертва режима, я может, больше всех пострадал...
http://belenky.hypermart.net