Мозаики с израильским Ганди
(предыдущие части: Мозаика 1 и Мозаика 2)
Рехаваам Зеэви (Ганди)
Идея «трансфера» была достаточно провокационная в Израиле. У многих евреев еще памятно было немецкое слово «транспорт», означавшее высылку. Помнили и то, что означало это слово. Настаивать на новизне идеи трансфера Ганди-идеолог не мог. Ему важней было позиционироваться от Каханэ, но так, чтобы те, кто ратовал за высылку арабов не отвернулись от него. Для этого пригодился совет Наполеона «Рескрипты для народа должны быть короткими и непонятными». Ганди в интервью газете Маарив 20 января 2001 говорил:
- Неприятно было то, что мы пошли в политику после Каханэ и публика решила, что мы тоже Каханэ только в шапке «тембель» («тембель» - не только болван, но и круглая шапочка без полей, пользовавшая популярностью у киббуцников. От нее и произошло значение «болван»). Взяло много времени, чтобы люди поняли, что речь идет абсолютно о другом. Во-первых, Каханэ говорил о депортации, а мы говорим о трансфере. По согласию или по желанию.
- Или насильственный трансфер в военное время, перебил журналист.
- Нет. Насильственный трансфер – это Каханэ и Рабочая партия (МАПАЙ). Причем, последние не только говорили, но и осуществили трансфер по всей стране. Во-вторых, Каханэ считал, что надо выслать всех арабов, а мы считаем иначе. И в-третьих, Каханэ говорил о теократическом государстве, а мы хотим свободное государство, где все будем уважать друг друга».
Меир Каханэ о теократическом государстве не говорил, по крайней мере публично. Все его призывы в этом вопросе ограничивались требованием запретить еврейкам встречаться с арабами и плакатами против смешанных браков. Но после запрещения избираться в Кнессет, Каханэ уже был парией, по сути политическим трупом. Его партия была объявлена вне закона, а после убийства Рабина признана террористической организацией, хотя сам Каханэ никого не убивал, а его организация при его жизни не совершила ни одного террористического акта.
Впрочем, в позитивной части Зеэви значительно трудней формулировать свои принципы:
«Мы должны обусловить политические права граждан выполнением ими гражданских обязанностей.
- Что же, лишить арабов гражданских прав?
- Они сами себя лишили своих гражданских обязанностей.
- Это не расизм?
- Нет, расизма у меня не найти. Я не говорю «арабы», я говорю «те, кто не хочет выполнять гражданский долг, пускай он будет готтентот или буддист. Не хочет выполнять долг, значит не гражданин. Я даже не требую, чтобы они служили в армии, хотя их братья борются против евреев. Я милосерден. Пускай служат на национальной службе пять-шесть лет…
- Но набожные ортодоксы тоже не служат.
- Правильно. С ними надо договориться. В чем то пойти им навстречу, в чем то им придется уступить. В чем то они нам продиктуют свою волю и они правы. Например шаббат. Нельзя, чтобы по субботам евреи ездили за покупками в киббуц Шфаим…
Мало кто помнит, что Ганди начал с ожесточенной антирелигиозной пропаганды, но потом стал искать своих избирателей среди правых религиозных националистов – в поселенческом движении, в правом крыле Национально-Религиозной партии МАФДАЛ и даже среди ортодоксальных евреев, особенно среди любавичских хасидов. Принято считать, что Ганди изменил позиции под влиянием сына Пальмаха, ставшего хасидом «мертвого» Бреславского рэбе.
- Ну а как же практически реализовать трансфер?
- Я не говорю, что их надо убивать. Военный путь никуда не приведет. Ведь даже если мы убьем 100.000, у Ишмаэля все равно останется 200 миллионов арабов. А нас – всего 5 миллионов. Мы должны добиться, чтобы они приползли просить мира.
- Как?
- Ну… Есть много путей. Мы контролируем их электроэнергию, их водоснабжение, их экспорт-импорт, их рабочие места. Если мы перекроем воду, то им нечего будет пить… Я сделаю им больно, чтобы они приползли на четвереньках и сказали фус (хватит араб.), чтобы запросили мира и на сей раз по-настоящему. Им стоит быть хорошими. Ведь мир с нами им будет выгоден… они только выиграют, если будут “хорошими детьми”… То, что сейчас происходит, это потому, что у нас кризис руководства. С правильным руководством все можно поправить.
- Что-то еще можно сделать?
На такой вопрос Ганди всегда отвечал, что у него много идей, как изменить ситуацию, но вот публично он обсуждать не будет, а вот в свое время кому нужно все скажет.
- Я не кровожадный. Человек, видевший в жизни войну, как я, не будет кровожадным. Но если нам навяжут войну – это будет конец арабам»
Бесполезно спорить с Рехаваамом Зеэви. Больше 20-и лет мы наблюдали, как четко он сложил свои тексты и не сдвигался ни на миллиметр. Даже военный профессионал-стратег не смог переспорить в нем идеолога трансфера. Бывший военный советник президента Израиля доктор Ами Глузка из Иерусалимского центра стратегических исследований, работавший с Ганди, опубликовал служебный документ генштаба, где первым из израильских генералов Рехаваам Зеэви рекомендует создание палестинского государства и предсказывает вред от длительной оккупации.
Будет создано независимое арабское государство на части Западного Берега Иордана (термин Иудея и Самария войдет в политический жаргон Израиля значительно позже). Это государство будет связано с Израилем договорами, обеспечивающими права сторон.
Новое государство будет названо Государство Ишмаэль и его столица будет в Шхеме (Наблус).
Восточный Иерусалим, Латрунский коридор, Хевронская гора и часть Иорданской долины будут аннексированы в пользу Израиля.
Беженцы из названных районов будут поселены в Государстве Ишмаэль.
Ответственность за внешнюю политику и оборону обеих государств остается в руках Израиля.
В примечаниях Ганди рекомендовал немедленно принять решение и выполнить его. Он приводит следующую аргументацию «продолжение оккупации приведет к росту ненависти и создаст пропасть между жителями Западного берега и Государством Израиль»… «Этого не удастся избежать из-за объективных причин, поскольку придется принять необходимые меры для обеспечения безопасности», - написал Ганди.
Министр Моше Даян не принял рекомендаций Ганди. Даян верил в способность Израиля проводить политику, которая приведет к сосуществование двух народов под израильской властью. Ганди же остался верен себе и своим оценкам. Он фактически определил нынешние границы израильской юрисдикции в Иерусалиме. Вопреки мнению Даяна, Ганди настоял на включении в границы Иерусалима «северного пальца» - коридора от Шуафата до аэродрома «Каландия». Мало кто знает, что Ганди был одним из автором «Плана Игаля Алона», на котором уже 20 лет настаивают сторонники разделения с палестинцами. Ганди был прав, когда предсказывал, что оккупация бросит израильтян и палестинцев в пропасть ненависти. Он предлагал действовать, когда Даян вместе со всем руководством ожидали телефонного звонка с предложениями мира. В конце жизни Даян признал свои ошибки. Перейдя из Рабочего движения в политический лагерь своих идейных противников, Даян получил в правительстве Менахема Бегина портфель министра иностранных дел. После мирных соглашений между Израилем и Египтом Даян выступил с инициативой одностороннего введения автономии на Западном берегу, но было слишком поздно и у него уже не было прежней политической силы, чтобы добиться реализации своих идей.
Рехаваама Зеэви (Ганди) принимали в Израиле, как члена элиты, как «своего», как героя ПАЛЬМАХ, как яркого генерала, как личного друга нескольких глав правительств. Но как только заходила речь о политических взглядах Зеэви, «приличное общество» отворачивалось. Ганди почитали расистом и экстремистом. Даже политические союзники и партнеры не стеснялись критиковать Ганди. Бени Бегин, сын бывшего премьер-министра, глава списка «Национальное единство» на последних парламентских выборам, где Ганди был вторым, называл взгляды Ганди – «мерзостью». Некоторые министры от Ликуда отказывались пожать ему руку. Вместе с ростом напряженности и отчаянья найти выход из затянувшегося палестино-израильского конфликта, отношение кое-где смягчилось. Ганди любил рассказывать, что к нему подходили левые и даже арабы и говорили, что он прав. Любимая история в последний год была, как Хогет Эльхадад, подруга бывшего генсека Рабочей партии «Авода» Нисима Звили, с которой тот живет в ожидании окончания процедуры развода, заявляла всем, что «Ганди прав». Впрочем, успехи были налицо. Старый противник - Ариэль Шарон пригласил вначале 2001 г. Зеэви и Либермана в правительство Национального единства, в чем в свое время в 1996 отказал Натаниягу. В узком кругу Шарон выразился по-солдатски: «Я тоже знаю о том, кто такой Ганди. Как он может ночью обмочить палатку командира. Так пускай уж лучше мочится из палатки наружу». Шарон понимал, что сопротивление справа представляет для него гораздо большую политическую опасность, чем левая оппозиция.
Впрочем, отвечая на вопрос, почему не добивается кресла в правительстве Биби Натаниягу, чтобы влиять изнутри в 1996 г. Ганди ответил: «С той политической платформой, на которой базируется это правительство, т.е. продолжение курса Осло, нет ни малейшего шанса на наше в нем присутствие. Что же касается влияния изнутри, - кот сказал мышке: давай влияй изнутри, - и проглотил ее. Мы не хотим... чтобы нам связали руки коалиционной дисциплиной». Но тогда Натаниягу не особенно ухаживал за Ганди.
Израильский парламент – Кнессет своеобразное место. Там живут по своим законом. По словам бывшего депутата, мэра фешенебельного поселка Омер Пини Бадаша: «Здесь в Кнессете, как в детском саду. Знаете, “белое и черное не надевай, да и нет – не говори”. Здесь играют в какой-то вариант этой игры со своими квази-детскими законами». Каханэ нарушил эти правила и его бойкотировали так, как только детский коллектив может бойкотировать. В Кнессете есть нейтральное место - ресторан, называемый почем-то «депутатский буфет». Здесь можно увидеть, как рядом сидят недавние оппоненты и противники, только недавно обличавшие друг друга с трибуны. Здесь делаются дела, заключаются политические сделки. Только тут можно видеть кто с кем и почему. Как и любом таком культовом месте, здесь есть свои непонятные для посторонних правила, ритуалы и обычаи, очень напоминающие детский мир. Нет никакого рационального объяснения почему например, кухня «буфета» дорога и удивительно невкусна. Среди многочисленных парламентских комиссий есть одна малоизвестная, но очень важная – комиссия по буфету. Председатель комиссии проф. Наоми Хазан из левой партии МЕРЕЦ в частной беседе жаловалась «Тут с самого начал готовили невкусно и дорого. Что бы мы не делали, собирали комиссии, меняли лицензии, приглашали поваров – ничего не помогает». Один из бывших держателей лицензии буфета Кнессета сказал, что, мол, и так обойдуться. Ведь депутаты все равно не платят. «Приходят, говорят запиши. И не спешат платить годами». Подобная ситуация во многих израильских политических центрах. В прошлом году владелец буфета в здании центра партии Ликуд Бейт Жаботински разорился и подал в суд на партию, на ее председателя Ариэля Шарона, ген.директора Ури Шани (ныне начальник канцелярии премьер министра) и на казначея партии. Суд длится уже год, поскольку список приглашенных свидетелей – любителей «халявы» составил свыше 400 человек. В Кнессете аналогичный скандал разрешился жалобой владельца буфета в соответствующую комиссию. Депутатам поставили на вид и пригрозили удержать из зарплаты.
В буфете можно было видеть идиллические картины, правые сидят с левыми, коммунисты с националистами, арабы с евреями. Рехаваама Зеэви можно было часто видеть с арабскими депутатами. Правые политики удивлялись, как это он с ними ладит. Ганди и арабы были сынами одной земли и находили общий язык. Ганди, кстати, с детства хорошо говорил по-арабски. Хорошо он говорил по-английски, хотя отказывался на нем говорить. Во время муниципальных выборов 1998 г. Ганди приехал в Беэр-Шеву, чтобы поддержать еще одного своего друга, бывшего начальника отдела кадров ВВС, а затем генерального комиссара полиции Якова Тернера, баллотировавшегося на пост мэра при поддержке Рабочей партии «Авода». В тот день в городе произошел теракт и, приехав, Ганди попал на демонстрацию протеста. Молодой активист Алекс Цейтлин что-то кричал на плохом английском в телекамеру БиБиСи, когда операторы заметили Ганди. Но тот отказался говорить по-английски и настоял, что будет говорить только на иврите. Да и на иврите старался говорить без иностранных слов. Израильские политики, часто готовы ради минуты на телевиденье даже на голову встать, петь с русским хором, дирижировать джаз-банду, публично раздеться в примерочной. Но Ганди мог себе позволить быть гордым, хотя и всю жизнь обвинял прессу в змалчивании. О нем не забывали. Если забывали, то мог напомнить. Как то раз во время посещения иерусалимского ресторана «Ми-уми» «Кто есть кто» Ганди устроил скандал, громко заявляя официанты, что указанный в меню «арабский салат» - несуществующее блюдо. Арабским называют в Израиле салат из мелконарезанных сырых овощей, нечто вроде «греческого салата» в Америке. Испуганный хозяин, кстати, сочувствовавший взглядам Ганди, сначал решил из меню блюдо убрать, но через неделю оно снова там появилось. Потом Ганди безуспешно требовал переименовать «арабский салат» в буфете Кнессета, чем вызвал немалый шум.
Ганди хорошо знал идиш, хотя избегал им пользоваться. В 1988 г., когда только-только открылись ворота СССР и первые туристы робко поехали посмотреть, что же все таки представляет из себя Еврейское государство, из Львова в Израиль приехал еврейский журналист и общественный деятель. Тогда еще люди из СССР были Израилю интересны, да и много еще оставалось в живых русскоязычных на государственных постах, помнившие короткий роман между Израилем и СССР и лозунги тех времен о том, что еврейский трудящийся имеет две родины – национальный дом в Земле Израиля и родину всех трудящихся СССР. Львовянин встретился с Ганди и они быстро выяснили, что общий язык у них только идиш. Оказалось, что Ганди говорит на очень красивом и своеобразном иерусалимском идиш. Сначала он взял инициативу, а потом подпал под влияние тихого и проникновенного львовянина. Случилось невероятное и любящий подавлять собеседников Ганди больше часа слушал гостя.
Через полгода на каком-то приеме официальном приеме Ганди подошел. В отличие от большинства израильских политиков с пустыми глазами, считающими для себя зазорным подойти просто так, а то как бы чего не попросили, Ганди подходил и здоровался. Он осведомился о здоровье гостя и сказал «Я оказал ему большой почет. Давно я с таким увлечением не слушал».
Израильские правые партии традиционно привлекают к себе сторонников из числа русскоязычных новоприбывших. Объяснений этому факту много, но психология проста. Многие русские интеллигенты находят, что израильские интеллектуалы, во-первых левые, а во-вторых к русским настроены враждебно. И враждебность свою перед нашествием «этих русских, укравших у нас страну» даже не скрывают. Не скрывают в издевательских сатирах суперпопулярного трио комиков «Гашаш а-Хивер» (Бледный следопыт), в требованиях отнять у «русских» избирательное право, как заявили одна из наиболее лиричных поэтов Израиля Далия Равикович или прекрасный поэт и шансонье, глава целого артистического клана Йоси Банай. Есть и другая причина. Новоприезжие, не зная языка и истории, плохо представляя себе местные условия усваивают имперское сознание, заключающееся в простых лозунгах «Родной земли не отдадим!», «Ни шагу назад!» или вовсе неконкретный «За нашу еврейскую Родину!». Для них бескомпромиссность является синонимом принципиальности, а максимализм синонимом патриотизма. Не имея ничего, новоприбывшие цепляются за факт своего еврейства, которое «надо защитить от чужих». В таком мировоззрении Меир Каханэ или Рехаваам Зеэви заведомо будут считаться большими патриотами, чем Ицхак Рабин или Шимон Перес.
Русскоязычные появились в «Моледет» практически сразу после ее основания. Многие пришли от Каханэ, многие из развалившейся правой партии Тхия (Возрождения), возглавлявшейся бывшей подпольщицей Геулой Коэн и профессором ядерной физики Ювалем Неэманом, о котором шептались, что он – отец израильской атомной бомбы. Русский отдел возглавил в 1990 г. Зорий Дудкин, преподаватель политэкономии из российской глубинки. Дудкин гордится, что вступил в партию через месяц после прибытия. Партия издавала газету «Родина» по-русски и на иврите. Газета выходила огромным тиражом, но Ганди отказывался распространять как принято в Израиле через коммерческих распространителей. Огромные пачки лежали в партийных конторах, валялись на автостанциях и в магазинах русской еды. Впрочем, ни цветная ивритская «Моледет», ни блеклая серо-голубая русская «Родина» так и не стали настоящей газетой. Скучные статьи-однодневки Ганди, с названиями, вроде «Вместе победим!», «Зачем нужно военное присутствие на холме Абу-Снейн», «Казино – троянский конь арабов» или «Страна Израиля народу Израиля по заветам Торы Израиля» не могли привлечь читателей. Где-то в конце 90-х у Моледет наконец-то появился сайт в интернете с баннером «За нашу еврейскую Родину!» и по-английски «Родина навсегда». В 1996 г. Ганди привлек в партию раввина Бени Эйлона, сына верховного судьи Менахема Эйлона. Эйлон привел с собой нескольких религиозных активистов, включая русскоязычную журналистку Софью Рон. Ленинградка Софья Рон начинала свою литературную карьеру в студии поэта Юрия Мамина, но затем ушла в религию и переключилась на публицистику.
Софья Рон работала в крупнейшей в то время русскоязычной газете «Вести» и писала репортажи для небольшой газеты правой направленности «Макор ришон» (Первоисточник). Она не делала репортажи, не собирала факты, не вела расследований. Все ее творчество жестко починялось службе идее. В ивритской журналистике таких «солдат пера» сегодня уже не осталось.
Впрочем, в израильской русскоязычной прессе репортеров почти нет. «Нетленку» накатать, ученое мнение высказать могут многие. Зато добывать информацию русскоязычный журналист предпочитают из ивритских газет и из пресс-релизов политических партий, желательно написанных по-русски. Многие журналисты русской прессы иврита не знают. Не знают иврита даже редактора нескольких крупнейших русских газет в Израиле. Зато хозяева русской прессы не знают русского и о качестве своих газет справляются у домработниц, уборщиц и знакомых бухгалтеров. Заработки журналистов ничтожны, а профессиональной защиты никакой нет.
Софья Рон не хотела оставаться в газете. Она мечтала попасть в Кнессет. И работала не за страх, а за совесть. Где могла, она хвалила Ганди, где могла – ругала левых. Ее пристрастная, гневная публицистика и выступления привлекли многих. Софья не чуждалась партийной работы, помнила лозунг «кадры решают все» и к выборам 1998 в секретариате «Моледет» у нее была возможность набрать необходимое число голосов и получить реальное третье место в списке. Да и Ганди, казалось, не возражал.
Накануне выборов Ганди внезапно круто изменил свое отношение. Он заявил, что «не допустит образования третьей русской партии» и вообще он против «секториальной политики». В то время он налаживал контакты со «второй русской» партией «Наш дом Израиль» под руководством Авигдора Либермана. Надо заметить, что «русские» партии в Израиле действительно русские, не только по рабочему языку, но даже по названию «Наш дом -…» или «Демократический выбор» Романа Бронфмана. Поначалу Либерман заявлял, что «правей его только стенка» и грозился отобрать у Ганди русскоязычных избирателей. Ганди предпочел негласный союз, который официально оформился после выборов. До выборов союз был невозможен, поскольку глава списка Бени Бегин Либермана на дух не переносил. Сам Ганди не любил предвыборных гонок. Когда подходили выборы, он, как правило, объединялся с кем-нибудь в блок, то ли с национально-религиозным лагерем, то ли с поселенцами, то-ли с хасидами ХАБАД. Их опытные активисты занимали штабы, оттесняли пламенных, но малоспособных местных деятелей, особенно из русскоязычных и проводили всю кампанию.
В традициях русской политики в Израиле Либерман потребовал, чтобы в списке Ганди не было ни одного русскоязычного. «Подсидели» Софью Рон и русскоязычные аппаратчики Зорий Дудкин и рекламный агент партийной газеты Лев Мазин. Они хотели тихой жизни и не хотели еще одной начальницы. Через несколько дней на заседании секретариата Софья Рон вдруг обнаружила возникшую враждебность. Впрочем, Ганди понимал ценность демократии и все провел по уставу. Сначала он добился расширения секретариата за счет своих людей, а затем прокатил Софью Рон при голосовании. Почуяв откуда ветер дует, от Софьи отшатнулись русскоязычные активисты. Не понявший в чем дело, предполагаемый глава «моледовских» комсомольцев Рони Шифрин поддержал, как обещал Софью, за что через месяц был отстранен от должности. Впрочем, он ничего не потерял. Пошел учится в мед. училище и приобрести наконец профессию, к удовольствию своих родителей.
Так получилось, что основное голосование в зале ресторана «Ариадна» на въезде в Старый Яффо затянулось и подсчет голосов пришлось бы осуществлять до утра. Ганди единолично распорядился и забрал урну домой. Все думали, что он подделает результаты, как это не однажды случалось в израильской политике. Подделка результатов выборов во время внутрипартийных выборов в Израиле часта но лишь в последнее время полиция стала серьезно рассматривать такие жалобы.
Памятен такой случай. Как-то пришлось сопровождать бывшего министра полиции Авигдора Кахалани в поездке по бедуинским стойбищам. Официально он ездил как бы проверять систему профобразования «Амаль», где в то время состоял председателем. Но на самом деле он проводил мобилизацию арабских избирателей на внутрипартийных выборах в партии «Авода» в пользу своего босса, генсека Всеобщего обьединения профсоюзов Гистадрут Исраэля Кейсара. В одном арабском поселке партсекретарь в ответ на уговоры заявил, что мы Шимона Переса тоже любим. После торговли по-арабски, секретарь согласился, что половина проголосует за Кейсара. Так и случилось. Голосов было ровно пополам. Секретарь гордо рапортовал, что сам бюллетени по урнам раскладывал, так, что ошибки быть не может.
Была еще такая партия ЛААМ, часть правого блока Ликуд. В 1988 они собралась на перевыборный съезд. После торжественных речей Элиэзер Шостак, престарелый министр здравоохранения в правительстве Менхема Бегина вдруг понял, что в зале его сторонники в меньшинстве. Пользуясь правом председателя, он объявил перерыв, тихо ушел со своими сторонниками и гербовой печатью в другую комнату и там провел голосование по всем пунктам. Большинство во главе с нынешним мэром Иерусалима Эхудом Ольмертом мирно курило в коридоре, когда выяснилось, что съезд уже закончился и можно расходится по домам. Ольмерту пришлось ждать своего часа еще четыре года.
В 1986 г. на свой съезд собралось крупнейшая правая партия ЛИКУД, находившаяся тогда у власти. Надо было выбирать преемников Менахема Бегина. Поначалу все было торжественно, депутатов приветствовал президент государства в Дворце нации в Иерусалиме. На следующий день в Выставочных садах в Тель-Авиве съезд должен был начать рабочие заседания. Разногласия в руководстве были велики. Совещания и споры продолжались весь день. Депутатов забыли покормить и когда наконец после полуночи сессия открылась, то несколько возмущенных делегатов подняли шум, вырвали микрофон у выступавшего министра Рони Мило. Делегат Гастон Малка вылез на сцену, оторвал от пола трибуну и размахивая ею пошел на президиум. В зале началась потасовка. Охрана на руках вынесла из зала главу правительства Ицхака Шамира. Съезд взорвался. Лишь через год Ликуд осмелился собрать второе заседание, но опасаясь новой драки председатель съезда, нынешний президент Израиля Моше Кацав объявил соломоново решение - всех делегатов съезда вез выборов объявить членами ЦК.
В «Моледет» тоже случались скандалы, но в случае с Софьей Рон, наутро Ганди вернул запечатанную урну и к изумлению всех, результаты голосования оказались реальны. Софья обидевшись ушла было к Либерману, где по выражению одного из помощников Либермана, «у нас тут вокруг начальства люди стоя спят». Там она не пришлась ко двору. Впрочем, сейчас ее патрон Бени Эйлон неожидано стал министром и у Софьи появился шанс попасть в список на реальное место. Вопрос только в том, имеет ли шансы «Моледет» без Ганди?
Возможно по примеру наследников партии Меира Каханэ, назвавших свою организацию «Каханэ жив!», “оживет” и Ганди. Через месяц после гибели лидера партия «Моледет» решила присоединить имя Ганди к официальному названию партии. Трудно сказать, каким оно будет после перерегистрации. Для Израиля такая практика новая. Партия «Агудат Исраэль» не назвала себя в честь Исраэля де Гана убитого по решению организации «а-Шомер», предшественницей «Хаганы». Рабочая партия не добавила к своему названию ни имен Хаима Арлозорова, убитого в 1933 г., как тогда полагали ревизионистами, ни имени Ицхака Рабина. Республиканская партия США не тоже не взяла имени Авраама Линкольна. Правда в мире есть марксисты, ленинцы, троцкисты, маоисты или перонисты. Но в «Молдет» вряд ли понравятся подобные аналогии. Арабские боевики тоже берут имена в честь различных исторических персонажей: легендарного галилейского шейха-партизана Азза-Дин Эль-Касам, воевавшего с англичанами, французами и турками или султана-мамелюка Саладдина изгнавшего из Палестины крестоносцев в битве при источнике Эйн-Хильве. Точно на том же месте, называемом на иврите Эйн-Харод, где за две тысячи лет до того ополчение еврейских колен под руководством Гидеона разбило войско филистимлян.
Впрочем, если непосредственной угрозы власти не было, то Ганди был в своей партии либералом. Так на пост председателя филиала в столице израильского Юга Беэр-Шеве он назначил 24-летнего репатрианта – студента Алекса Цейтлина. В 1998 г. по всему Израилю началась кампания по выборам в муниципальные органы. В Беэр-Шеве сложилась особенно тяжелые отношения между русскоязычной общиной, составлявшим треть населения и властями, состоявшими из выходцев из восточных стран, сторонников партии Ликуд, находившейся тогда у власти в стране. Дискриминация, травля детей в школах сделала Беэр-Шеву символом беспредела и расизма. Альтернативу предложил бывший кадровик ВВС Израиля, а затем генеральный комиссар Израильской полиции Яков Тернер, подержанный левыми партиями. Тогдашний глава парламентской оппозиции Эхуд Барак придавал его победе огромное значение. Но Беэр-Шева, в том числе и русская, традиционно голосовала за правых. Тернер обратился к Рехавааму Зеэви и Цейтлин получил добро помогать левым. Ганди позвали и он пришел.
Тернер твердо обещал покончить с разгулом расизма в системе образования. Политический советник Тернера Михаэль Дорфман опубликовал воззвание, в котором призывал к голосованию протеста «Нас могут в очередной раз обмануть, - писал Дорфман, - но если мы не покажем силу своего протеста, то так и останемся презираемым меньшинством. Презирать нас будут не только власти, но и наши дети». Дорфман отказался вести пропаганду межобщинной ненависти в штабе Тернера. В беэршевской «Моледет» он с Цейтлиным организовал молодежные группы убеждавшие людей голосовать не за политику, а за себя, за своих детей. 348 подростков обходили дома, стояли на улицах, развернули палатки протеста. Цейтлин ворвался на заседание Городского совета с плакатом «”Родина” против расизма!». Первыми о местной инициативе узнали русские аппаратчики из «Моледет». Ведь слово «расизм» обычно употреблялось их противниками, а тут «”Моледет” против расизма». В партии «Моледет» не одобрялись инициативы на местах. Выслушав обе стороны и поняв, что денег у него не просят, Ганди пожал плечами и сказал «Пускай делают». Не возражал Ганди и против того, чтобы штаб получил необходимые средства из кассы его противников – партии «Авода».
Тернер обманул избирателей и не выполнил своих обещаний. В дальнейшем из Беэр-Шевы вышло молодежное движение «Русские пантеры», поставившее своей целью помощь жертвам расизма в израильских школах. Мало кто знает, что его ядром стали ребята, прошедшие школу общественной борьбы в «Моледет».
В прессе и в Кнессете Ганди считали мастером провокаций. Однажды лидер МЕРЕЦ Йоси Сарид обвинил Ганди в расистском высказывании: «один еврей стоит тысячи арабов». Ганди отрицал, но потом, когда Сарид предъявил кассету с записью речи, то согласился и извинился. Во время бурных демонстраций правого лагеря против соглашений в Осло Ганди заявил с трибуны Кнессета: «Полицейские, поберегитесь. Мы вас фотографируем и тот, кто будет усердствовать в разгоне демонстраций, мы возьмем его на заметку и разберемся, когда мы вернемся к власти!». Авигдор Либерман за значительно менее серьезное высказывание «за рюмкой чая и среди своих» против начальника одного из полицейских отделов попал под следствие и вынужден был извиняться. Ганди простили и так.
Отличался Ганди перебранкой с арабскими депутатами. Как то во время выступления коммуниста Туфика Заяда, Ганди стал кричать с места «Сталин, убирайся в Газу!». Заяд не остался в долгу «Твоя мать наркоманка накуренная была, а ты - волчье семя (зеэви – на иврите волчий, волков), бешенный зверь, сбежавших из джунглей!». Туфик Заяд – мэр арабского Назарета, интеллектуал, поэт, отличный стилист. У него не всегда получалось выдержать стиль. Как-то, во время выступления Ганди, он сорвался на крик с места и его пришлось вывести из зала. Вырываясь из рук охранников, депутат кричал «Берегись! Ты яйца правых, а я вас всех за яйца держу!».
Крупный скандал Ганди спровоцировал в 1996 г., когда назвал американского посла в Израиле Мартина Индика «жиденком». Индик отреагировал, заявив, что последний раз его так назвали в 15-летнем возрасте и тогда он развернулся и дал в морду. Ганди отказался извиниться. Ганди в Израиле простили без извинений. Зато США перед ним закрылись все двери. В начале января 2002 подобный «подвиг» пытался повторить религиозный депутат, житель поселений на территориях из партии Ганди Цви Гендель. Тот назвал «жидком» посла США религиозного еврея Дана Карцера. Карцер промолчал, но общественный протест и череда официальных протестов заставили извиниться Генделя.
Рехаваам Зеэви всегда обижался на прессу. Он обвинял СМИ в том, что замалчивают его потому, что «вся пресса левая». Раньше, когда им занимались вплотную в связи с подозрениями в связях с мафией, а про политику еще не было речи, Ганди обвинял прессу в том, что ему сознательно создают образ «троглодита», дикаря. Вот из интервью в «Маарив» в 2001 г.
- Я им даю первоклассную информацию, а они замалчивают. Если бы Йоси Сарид такое давал, то уже давно поднялись волны в обществе. А меня не любят.
- Вы к прессе тоже хорошо не относились. Вели себя неподобающе.
- Неправда! Что я такого сделал? Ну, проколол покрышки в машине Ицхака Бен-Аарона (бывшего генерального секретаря Израильской конфедерации профсоюзов Гистадрут). Так он ведь занял мое место! Ну что еще? Да… на красный свет раз поехал. И правила стоянки нарушил… Так за это осуждать человека, прожившего такую жизнь как моя. И журналисту Нахуму Барнеа и его маме я не досаждал. Смешно подумать, что я буду заниматься телефонными угрозами.
У Ганди есть объяснения тому, зачем однажды разбил фотоаппарат журналистки, почему выталкивал корреспондента с пресс-конференции.
«Я их выгнал потому, что на войне нет места для прессы, заявил тогда Ганди, - Они все – леваки, а сейчас уже внуки тех журналистов, с которыми я спорил, а все равно СМИ против меня».
К сожалению, многолетняя кропотливая и добросовестная парламентская деятельность Ганди в основном укладывается в цепь таких вот анекдотов. Ганди был аккуратен, исполнителен, честен с коллегами, серьезно относился к своим обязанностям. Многие израильские парламентарии имеют побочные дела и даже заработки. Ганди жил Кнессетом. При этом партия «Моледет» за 14 лет в парламенте не внесла никаких конструктивных законодательных инициатив, не продвинула ни одного важного закона. Ганди не интересовали социальные вопросы, проблемы здравоохранения, экономики, образования. В бытность членом комиссии по образованию, Ганди известен тем, что требовал заставить всех учеников петь по утрам гимн, подымать государственный флаг и знать наизусть некоторые патриотические тексты.
С самого начала у Ганди не ладилось с политическими партнерами. Даже компромиссного раввина Бени Эйлона Ганди постоянно подозревал в интригах, а незадолго до своей гибели публично обвинил его в нелояльности и карьеризме. В 1987 г Ганди пригласил в список известного профессора-химика Яира Шпринцака, отпрыска знаменитой в в сионистском движении семьи, племянника первого председателя Кнессета. Отношения не сладились. Шпринцак был человек очень крайних взглядов, но говорил, что хотел, действовал, как хотел. Во фракции возникли финансовые разногласия. В партии «Моледет» царила автократия. Ганди сам назначал депутатов, сам избирал секретариат.
Во второй каденции «Моледет» набрала три мандата и Ганди столкнулся с жестким сопротивлением. Вместе с Зеэви в Кнессет были избраны известный профессор-математик Шауль Гутман и раввин, директор одной из крупнейших йешив национально-религиозной направленности Авраам Багад. Багад прославился анекдотами с трибуны Кнессета и неадекватными высказываниями. Однажды он принес на трибуну Кнессета хлопушки и стрелял из них. Долгое время все его публичные выступления преследовала организованная клака представителей сексуальных меньшинств за то, что Багад потребовал смертной казни за однополую любовь.
Позже раввин Багад расстался с Ганди, но «заразился политическим микробом» (как определил его Ганди) и в 1998 г. пошел на выборы уже самостоятельно и выставил свою кандидатуру сразу на пост главы правительства. Центральная избирательная комиссия сняла его кандидатуру, обнаружив огромное количество фальшивых подписей. Раввин угодил под суд и заплатил крупный штраф. В подобную ситуацию тогда же попал другой кандидат – Бени Бегин, выставивший свою кандидатуру от блока «Национальное единство», где Ганди был вторым номером. Но Бегина не только простили, но несколько депутатов подписали его петицию, то позволило допустить его к выборам. Израильский закон требовал тогда либо подписи 10 депутатов парламента, либо 50 тыс. подписей граждан. Бени Бегин – сын покойного премьер-министра, лидера правого лагеря, называющего сябя в Израиле «национальным», образец честности и щепетильности, оказался равней других. Впрочем, Бегин накануне выборов отказался от соревнования, чем фактически обеспечил победу Эхуда Барака над ненавистным ему Натаниягу, предавшего, по мнению Бегина дело отца и национальные идеалы.
Профессор Шауль Гутман был недоволен диктаторскими методами Ганди и требовал более активных действий. Он объединился с раввином Багадом. Во фракции из трех человек по израильским законам двое могли переизбрать председателя и даже исключить Ганди из его же собственной фракции. К бунтовщикам присоединился четвертый номер, председатель секретариата партии, бывший командующий Пограничной службы бригадный генерал Мешулам Амит. Бывший друг и соратник вдруг стал требовать отчета в расходовании партийных средств.
Мешулам Амит заявлял, что его внимание привлекли махинации аудитора партии Бени Вайса и он потребовал отчета расходования партийных средств во время выборов. Финансовые вопросы Ганди на секретариат выносить отказывался. В результате вспыхнул скандал. В архивной кассете, которую крутили на армейской радиостанции на всю страну, когда врачи еще боролись за жизнь Ганди звучал возглас Амита «Патологический лжец!». В обвинениях Мешулама Амита, кроме личной обиды, было рациональное зерно. Ганди не любил партийной работы, организации выборов и т.п. Он постоянно менял секретарей, технических работников. Ганди считал, что одно его имя обеспечивает места в Кнессете, а все остальное – чепуха и трата денег. Денежные вопросы были табу в партии. Только Ганди и Бени Вайс знали как расходуются средства, получаемые партией из казны и от пожертвований. Амит заявил, что Ганди попросту перекачивает государственные дотации в свой карман. Недоумение вызывали высокая стоимость партийной газеты, которую заказывали в бюро, принадлежащем дочери председателя Мецаде Зеэви. Не меньше вопросов вызвало исчезновение сервера, купленного, чтобы создать сайт в Интернете. Были и други нарушения. Партия получала около 6-8 миллионов шекелей (3-4 млн. долларов) в год. По всем подсчетам Амита выходило, что расходы партии не составляли и половины этой суммы. Но каждый год секретариату сообщали, что все деньги потрачены. Амит, Гутман и Багад договорились свергнуть Ганди. К ним примкнули несколько сотрудников немногочисленного партийного аппарата, обиженные армейскими методами работы лидера. Ганди понял, что угрозами вроде «Вы без меня никто!» не обойдешься и призвал на помощь старого друга и активиста движения Йегуду Гиля, пенсионера израильской внешней разведки «Мосад». Участники скандала не любят распространяться о том, что там произошло, но после серии «уговоров» Гиля Багад и Амит попросту замолчали. Говорят, Амиту предложили синекуру в одной крупной комании. Гутман остался в одиночестве, и за свое молчание к следующим выборам в 1996 г. получил через партию деньги на агитацию основал список «Ямин Исраэль» - «Правый Израиль». Ганди оказался прав. Без него Гутман набрал всего несколько сот голосов.
Тогда про пенсионера от «Моссада» Йегуду Гиля мало кто знал, но всего через два года он стал виновником крупного скандала. Оказалось, что выйдя в отставку он заявил начальству, что у него осталась в Сирии агентура, которая доверяет лично ему. Среди агентов Гиля, якобы, был старший чин сирийских ВВС, передававший важные сведения. Пенсионер Гиль с 1991 по 1997г. систематически передавал начальству данные и получал деньги для передачи агентуре. В 1996-1997 Гиль передавал донесения о серьезных приготовлениях сирийцев к нападению на Израиль. Насторожило начальство что информация Гиля не подтверждались другими источниками. Служебное расследование выявило, что Гиль не имел никакой связи с агентом, а деньги попросту присваивал. 39.000$, якобы уплаченных агентуре было найдено у Гиля дома при обыске. Гиль был приговорен к пяти годам тюремного заключения за шпионаж и присвоение денег, полученных для служебного использования. Суд не принял во внимание заявления Гиля об отсутствии корыстных мотивов и хороших намерениях и приговорил старика к 5-и годам заключения и денежному штрафу. Но Гиля явно пожалели. Обычно по статье «Шпионаж» в Израиле карают куда более сурово. Ганди помог своему другу. Вначале Гиля защищал адвокат партии «Моледет», а когда выяснилось, что нужен маститый юрист, то Ганди помог нанять защитником бывшего министра юстиции профессора Давида Либаи. Ганди пришел на помощь, еще раз подтвердив свой девиз «Меня зовут и я прихожу».