Страничка Виктора Серебряного

[Архивариус]

Виктор Серебряный
- Friday, December 18, 2009 at 15:17:24 (EST)

Старуха в розовом
В Германии умирает беженка из России. Она вне сознания, но губы хотят что-то сказать. Седоусый мужчина склонился к лицу матери
– … ночь стою…, – слышит он …– только третья… идёт мужчина … и эта … гадкая старуха … в розовом … со шваброй … зачем толкаешь его шваброй … зачем бьёшь … гадкая ты … гадкая … стала за мной … мерзкая ты … мерзкая не подталкивай меня … не подталкивай …
– Что она говорит? – спрашивает седоусого его взрослая дочь.
– Бедная мама! Она всё ещё в Смоленске. Стоит в очередях, какая-то жуткая старуха в розовом, со шваброй преследует её. Ты видела в России старух в розовом? Странно…
– Папа, если это смерть, бабушке и за Этим пришлось Там стоять.
– Господи!… Несчастная наша Россия!…
2002 год.

Эстафета любви
Каждый день, в семь утра и в семь вечера, пожилой одинокий человек из соседнего подъезда кормит бездомных кошек.
Подхожу. Знакомлюсь.
– Говорят, Ваша супруга рисовала кошек?
Вздохнул. Рассказывает:
– Басенька любила кошек ещё и потому, что я их любил. Теперь…,
– кивает в сторону кошачьего роя, окружившего судки с кормом,
– такая вот эстафета… теперь!… в нашей любви.

[Архивариус]

В. Серебряный
БУДЕТ ПУРГА...

По многим ездил я местам
И понял я не без печали:
Евреев любят только там
Где их ни разу не встречали
Игорь Губерман

Июнь. Двери настежь. У порога, в пристройке выводок рыжих щенков демонстрирует нам «борьбу без правил». В одной компании с выводком двухлетний «паренёк» с розовым куском юколы в смуглом кулочке. Он и собачки поочерёдно прикладываются к северному деликатесу. И жажду утоляют снегом. Так и не растаявшим в холодке за бочками.
Полгода назад отец именинника, коренной рыбак Вася, по прозвищу «Чирок», пришёл к нам в избу. Бригада обедала.
- Дитё сгорает,- сказал он,- не найду лекарство – приду к вам гроб делать.
- Мы, Васёк, плотники... не врачи,- сказал бригадир,- в город звонил?
Вася только рукой махнул.
Я взвесил свои возможности. В Норильске сердобольная жена. Завуч школы. Бывшие её ученики в поликлинике и аптеке. И взял рецепт.
- Вечно ты липнешь не в свои дела,- проворчал бригадир, когда Вася вышел,- лети, но дни тебе не ставлю и туда-сюда за свой счёт.
Я улетел первым рейсом. Рецепт попетлял по городу. На третий день в аптечном складе мне вручили желанную коробочку.
Теперь я за столом на почётном месте. Рядом с хозяином. Вася щедро подливает в кружки пенистую брагу из чёрного от копоти чайника.
- Начальник у тебя как еврей,- жалуется он,- что ни прошу: рыбу давай!... шкуру давай!...
- Он не еврей,- говорю я.
- Для нас как еврей,- убеждает меня Вася.
- Ты еврея видел?
- Нет, не видел,- признаётся Чирок.
- Еврей,- кричит через стол Васин брательник,- самый хитрый народ!...
Признание Васи умиляет меня. Я – еврей. И, если мой мозг окончательно не отморожен, то Вася сейчас завертится на табуретке как набедокуривший школьник.
- На Таймыре,- рассказываю,- есть два еврея. Имею ввиду одного Себя в недавнем шахтёрском прошлом. А второго Себя в плотницком настоящем.
- В Банке денежки считают?!,- язвит брательник.
- Один под землёй...
- Знаем! Золото ищет!
- Может и ищет. При мне медную руду грузил.
- Какая там погода?,- интересуется Вася.
- Пурга в шахте бывает редко,- не моргнув глазом, сообщаю братьям,- мужики в забоях в рубахах работают.
- Летом?
- И летом, и зимой.
Вася скрипнул зубами от зависти.
- Еврей шубу жалеет,- комментирует брательник,- евреи самые жадные люди...
- В шахте,- объясняю,- шуб не носят. Дышать нечем. Пыль идёт – друг друга не видишь.
- Пусть идёт,- не унимается брательник,- пока там евреи.
- Как он зарабатывает?,- спрашивает Вася.
- Понятия не имею. Пыль пошла – мы потерялись.
- К еврею не подходи,- предупреждает брательник,- у них деньги к рукам липнут. Не заметишь, как всё отымет.
Героическое шахтёрское прошлое для потомственных рыбаков явно ничего не значило. И в их нетрезвом сознании реабилитировать еврейский народ не могло. Другое дело – плотницкая страда в снегу на морозе. Это они наблюдают каждый день.
- Вахта закончится – обещаю – прилечу в город. Пойду к шахтёру-еврею. Дождусь, когда из шахты выйдет. Скажу: рыбак Вася евреев не видел. Но сильно их жизнью заинтересован. Шахтёра не найду – пойду к другому еврею...
У Васи на лице появляется решительное выражение.
- Ну!,- мысленно помогаю ему,- спроси о втором еврее: кем он работает. И я тебя ошарашу!
«Чирок» приблизил ко мне изжёваное холодом лицо. Скрюченный палец примял толстые губы:
- Будет пурга... можно убить... никто не узнает...
За столом стало невыносимо скучно. Мой план развалился. До финиша я не донёс всего полторы фразы.
- Кем работает?,- должен был спросить Вася.
- Плотником в вашем посёлке, в нашей бригаде.
- Кто???
- Я....
Не свершилось. Эти рыбаки-охотники из тех, кого ничем не пронять. Мы с Губерманом переоценили Васю.