- Wednesday, March 19, 2008 at 00:36:40 (EDT)
Заранее прошу прощения за слишком длинный пост, но я думаю, что это может быть интересно не мне одному.
Мнение, высказанное моим хорошим знакомым, назовем его "N", по поводу статьи Достоевского о евреях:
---
Жду, господа, ваших камней. Я не готов присоединиться к "но это всё-таки ужасно". В статье Достоевского есть своя правда и своя неправда.Во-первых, сразу хочу оговориться: великим человеком я его давно не считаю. Великий ли он писатель или нет, обсуждать нет большого смысла, но многое мешает мне его считать великим человеком. Больше всего - его неприязнь к прогрессу, полный отказ видеть не только грехи, но и правду социалистов, революционеров, прогрессистов. Но также - и его неприязнь к Западу, к французам, то самое неприязненное отношение к полякам. И его антисемитизм (куда меньший, чем бешеная ненависть к Западной Европе - тоже. Как раз эта статья меня удивила прямым указанием самого Достоевского на отсутствие у него антисемитизма. Не думаю, что он стал бы писать, скажем, о французах, как написал об евреях: "... когда и чем заявил я ненависть к еврею как к народу? Так как в сердце моем этой ненависти не было никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают ..." Фёдора Михайловича, при множестве грехов, обвинить в нечестности и неискренности трудно: он обычно говорил и писал, что думал, резал правду-матку.
И хорошо знал и понимал людей, обладал зверской интуицией, собственно, на этом и стоит его гений психологического проникновения. И когда он пишет "Замечу в скобках и кстати, что всем этим господам из "высших евреев", которые так стоят за свою нацию, слишком даже грешно забывать своего сорокавекового Иегову и отступаться от него" или "...на деле трудно найти что-нибудь раздражительнее и щепетильнее образованного еврея и обидчивее его, как еврея", то попадает в яблочко - хотя первое высказывание мне неприятно, а под вторым я с радостью подписался бы - это то, что вижу я сам.
И вот второе его высказывание мне как раз и кажется ключевым. Когда Лев Толстой в "Крейцеровой сонате" пишет мимоходом о похотливости, присущей "обезьянам и парижанам", это воспринимается более или менее нормально. Но если он где-нибудь просто упомянет об еврее без должного пиетета, сразу такие переживания начинаются... При том, что Лев Толстой антисемитом точно не был, участвовал в помощи жертвам погромов, "чёрную сотню" осуждал. А на "парижан" нападал когда мог и как только мог.
Но - давайте по сути статьи. Статья - серьёзная и страстная, видно, что автор всерьёз задет был письмами "просвещённых евреев". Ну, Достоевский не всерьёз и не страстно редко высказывался. Читать её мне было трудно. Потому что одна фраза - чепуха, а следующая - как мне кажется, правильная и глубокая. А потом снова - чушь и полная ахинея. Но у Достоевского, опять же, всегда так - в его статьях (не в романах). Экономические знания Ф.М. явно отставали от передового края экономики его эпохи, роли посредников он, очевидно, не понимал. Но её тогда многие не понимали. Маркс тоже не понимал, например, считал, что инженеры материальных ценностей не создают. И вообще, капитализм тогда был ещё относительно новым явлением. А особенно в России, незадолго до того от крепостного права освободившейся. Поэтому я думаю, что обвинения в адрес евреев в том, что они торгуют чужим трудом - совершенно не правильны, торговать - тоже труд, а Достоевский этого не понимает. О купце, который возит соль или шёлк, наверное, понимает, а о шинкаре - нет. Возможно, что в этом непонимании есть и злостный элемент - не нравятся ему евреи, вот он их труда и не видит.
Зато когда он переходит с экономических на чисто моральные, этические вопросы, его аргументы становятся куда более весомыми. Он замечает желание евреев одновременно пользоваться теми же правами, что и коренное население, и не отдавать своё право быть отдельной группой. Он употребляет слово "неслиянность". Разве не такова цель основных еврейских организаций сегодня в Америке - обеспечить неслиянность еврейства, не дать ему раствориться? Когда тысячелетия назад создавался комплекс взглядов и нравов, создавалась религия, не отделимая от понятия народа, всё это было правильно и целесообразно. Но тогда никому и в голову не пришло бы, что еврей может потребовать "равные права" в Египте, или египтянин - в Иудее. Разрешают жить - радуйся. Потому что никакого представления об универсальных правах человека тогда не было. Достоевский прав - оно пришло одновременно с христианством. Я не знаю, прав ли он в том, что оно есть следствие христианства, возможно, что и наоборот, но утверждались они одновременно. И сегодня мне "неслиянность" кажется злом, камнем на дороге прогресса. Достоевский оказался не прав, предсказывая, что евреи превратили бы в рабов меньшинства, живущие на их территории: в современном Израиле такого не происходит. Но в том, что равные права не приводят к отказу от "государства в государстве", он пока прав, хотя тоже не полностью.
Сходство с Солженицыным я увидел только одно. Оба возмущаются тем, что евреи требовали для себя того, чего не было у русских крепостных. Дальше же - принципиальное расхождение. Солженицын видит и историческую вину русских перед евреями, и историческую вину евреев перед русскими, Достоевский же - только вторую.
И в заключение - чуть-чуть личного. Моё раннее детство (как и у вас) пришлось на годы самого страшного сталинского антисемитизма. Я его помню плохо, но помню. Однако, из того же раннего детства - ярчайшее воспоминание: евреек-домработниц не бывает. Все домработницы - украинки или русские. Не помню, сказал мне об этом кто-то из старших, или я сам допёр своим детским умишком. Теперь я знаю, что утверждение - неверное. Но статистически - более или менее правильное. Во многих семьях в провинции на Украине были домработницы. И в обеспеченных еврейских и в обеспеченных нееврейских. Труд этот был очень дёшев и предложение где-то до года 55-го опережало спрос. Фактически работали за еду и раскладушку на кухне. Когда у нас за столом взрослые рассуждали об антисемитизме и Аня приносила второе, разговор замолкал, пока она не уходила на кухню. А отношения были очень добрые и сердечные. Вот, думая о реакции на эту статью Достоевского, я вспомнил свои детские ощущения.
----