|
6.
«Сам Аллах не может изменить прошлого» (арабская пословица). Каждая из мировых войн могла бы завершится, точно так же как завершилась, но – ГОДОМ раньше. Миллионы сбережённых жизней, вдвое-втрое меньше руин. Совсем иная расстановка мировых сил, другое соотношение – возможно, более справедливое.
Первая мировая продлилась из-за предательства Ленина, воспользовавшегося слабостью Временного правительства, уже готовившему уступить власть правительству признанному и постоянному.
Во Второй мировой вышло так, как вышло, из-за ничтожного обстоятельства – случайно отодвинутого из-под ног Гитлера портфеля со взрывчаткой. Покушение 20 июля 1944 года полковника штаба резерва сухопутных войск графа Клауса фон Штауффенберга и его адъютанта обер-лейтенанта Вернера фон Хефтена в ставке фюрера, комплексе Верховного командования (нем. Führerhauptquartier) «Вольфсшанце» («Волчье логово») в Растенбурге (Восточная Пруссия) не удалось... Взрыв во время командного совещания привел к гибели 4 человек, остальные получили ранения или повреждения различной степени тяжести. Гитлер также был ранен.
Расследование выявило широкий заговор – было арестовано более 7 тыс., казнено около двухсот человек. Немецкое Сопротивление было разгромлено.
О том, ЧТО случилось нам повествует едва ли не каждая страница истории. А вот КАК всё происходило в реальной действительности?..
«Современный НОРМАЛЬНЫЙ (выделено мной. – М.Т.) подросток/юноша ДОЛЖЕН интересоваться дискотекой, мотоциклами, девушками. Если же он спрашивает у бабушки, как она жила 65 лет назад, то это недоумок, "проклятие семьи"...»
Не знаю, почему, но именно то, что столь настораживает публициста Радзиховского (есть ли у него дети, внуки?..) интересовало моего внука Томаса едва ли не с детства. Он постоянно распрашивал меня о моей довоенной жизни – были ли тогда в Бердичеве автомобили?.. что я думал о Сталине?.. как дедушка Самуил (мой отец) сразу догадался, что немцы станут убивать евреев – ведь ещё не убивали?..
(Слава богу, что догадался. Сосед, балагула Иося, чьей фурой, запряженной крепкой лошадкой, мы хотели воспользоваться, чтобы в июле 41-го двинуться на восток /вокзал горел/, уговоривал нас остаться – вспоминал установившийся, наконец, в расхристанной гайдамацко-петлюровской-бандитской Украине ПОРЯДОК при вошедших в 1918 г. немецких войсках. Безграмотный возчик запомнил тогда единственное немецкое слово, которым щегольнул перед нами – ОРДНУНГ (Ordnung)...
В Мюнхене в ноябре 1923 г. состоялся гитлеровский путч, отсюда выполз нацизм – и о покушении на Гитлера, как и о «Белой розе», подпольной группе студентов мюнхенского университета, действовавшей в Третьем Рейхе, было в программах едва ли не каждого класса мюнхенской гимназии, где учился мой внук. Звучало извинением за произошедшее.
Но КАК же всё это происходило?..
Вдруг обнаружилось, что ещё жив последний свидетель покушения. Не он ли в солдатской форме на снимке демонстрирует (видимо, перед следователем) кое-как сохранившиеся при взрыве истерзанные штаны фюрера с разорванными в клочья брючинами?..
Гимназист Томас разыскал свидетеля, бывшего солдата охраны ставки Курта Залтерберга (Kurt Salterberg); отправился за 800 км в Au (Sieg), в земле Обербергиш. Девяносточетырехлетний старик, одинокий в своём старом доме среди принадлежащего ему обширного леса, польщён неожиданным вниманием. Собеседники, разнящиеся по возрасту на три четверти века, вполне столковались.
- Я сражался на Восточном фронте под Харьковом, Орлом, на Курском выступе. Артиллерист. Уцелел, как видишь… В ноябре 1943 года меня перевели с фронта в дивизию «Великая Германия», которая обеспечивала безопасность Гитлера и других наших лидеров… Нет-нет, я не был в Вафен-СС. Нас ошибочно приписывают к эсэсовцам. Комплектация караульного батальона личным составом происходила по ротационному принципу: из фронтовых частей дивизии военнослужащие переводились в Берлин для проверки надёжности и отсылались затем для прохождения службы в составе охранного батальона…
Старика неожиданно охватывает гордость.
- Дивизия «Великая Германия» была самой отважной в Рейхе. Нас бросали на самые трудные участки Восточного фронта, называли даже «Feuerwehr»...
Собственный лес, всплошную окружающий дом, напоминает старому солдату гитлеровскую ставку среди мазурских озёр, укрывавшую в продолжение почти всей войны тайное логово фюрера. Старик приглашает гостя покормить рыбок в принадлежащем ему лесном озере.
- Тогда было, вокруг Вольфсшанце, вот, как здесь сейчас: тишина, птички щебечут, солнышко пробивается сквозь листву... Я стоял там на посту...
Вот, как описывает он случившееся:
- Взрыв выбросил адъютанта фюрера Отто Гюнше из окна, появилось густое облако пыли, в воздухе летали обрывки бумаги, падали выброшенные из окон обломки мебели, раненые взывали о помощи, другие беспокоились о Гитлере и звали его... У Гюнше был окровавлен лоб, волосы обгорели. Но он оббежал дом и проник туда.
Я тут же включил сирену общей тревоги.
Примчались медицинская служба и доктор герр Карл Брандт, и я впервые открыл главный проход в барьерном заграждении, чтобы позволить всем, кто мог помочь, пройти без контроля...
Прошло несколько минут, прежде чем Гитлер, поддержанный Гюнше и Кейтелем, хромая появился в дымной двери, Выйдя, они обернулись и в течение минуты Гитлер смотрел на взорванный барак. У него кровоточили руки, штаны обвисали разорванными полосками... Он был в шоке.
И в этот момент я подумал: не моя ли вина в том, что произошло? Я пришёл в отчаяние от этой мысли.
– Что случилось?– едва произнёс Гитлер. – Бомба с русского самолета?..
А ведь не более чем за несколько минут до этого Штауффенберг проехал мимо меня в открытой машине. Он не сидел, он совершенно спокойно стоял рядом с водителем, и я представить не мог, что он имеет какое-либо отношение к взрыву...
Раньше я никогда не видел Штауффенберга, но с чёрной повязкой на глаза он сразу выделялся среди других. При появлении его сопровождали несколько офицеров; они шли через ворота вместе с Вильгельмом Кейтелем. Был приказ не проверять никого, кто пришел с фельдмаршалом, начальником верховного командования - поэтому я их пропустил. Но Штауффенберг дал мне свой пропуск, я прочёл его имя в первый раз. Вспомннаю, что да - он был совершенно спокоен, никакой спешки или суеты. Он повернул за угол, и я потерял его из виду...
- Когда полковник покидал помещение, он тоже выглядел спокойным – и я пропустил его... Тогда-то, минут через пять, раздался взрыв, из окон выхлестнулось пламя... Я тут же включил сигнал общей тревоги, - повторил старик.
Да, он знает теперь, как шли тогда дела на Восточном фронте. Советы подошли к самой границе Германии. С трудом затыкались дыры. Гитлер требовал всё новых войск. Полковник Штауффенберг как начальник штаба резерва сухопутных войск прибыл сообщить о возможностях армии...
Когда после войны Курт Залтерберг узнал о зверствах нацистов, он понял, что защищал преступника.
- Да-да, было много страданий, но я этого не видел, я просто этого не видел!.
- Мой дедушка – еврей...
- Да, я понимаю, я понимаю... Но я был солдат. Я выполнил свой долг...
Предотвратил бы он покушение, если бы знал, с чем пришёл Штауффенберг?
- Мы душой и сердцем были солдатами, мы принесли клятву Гитлеру. Что это означало, молодые поколения едва ли могут понять. Для нас Штауффенберг был трусом, который не брал оружие, но использовал взрывчатку, чтобы самому унести ноги. Это не наше тогда представление о германском офицере, хотя сегодня я вижу это по-другому.
Помню, когда впервые встал на дежурство, фюрер остановился и несколько минут расспрашивал меня, откуда я, как зовут, где служил... Я весь взмок под своим мундиром – и очень боялся, что фюрер это заметит. Вы уже не представляете, что я тогда чувствовал... Фюрер часто проходил мимо офицеров, не замечая их, но со мной, солдатом, он всегда здоровался. Как-то я даже пожаловался ему, что у моего камрада расписание вахт несправедливое: он всегда дежурит ночью и очень устаёт. На следующий же день расписание стало разумнее. Ещё я жаловался на проблемы с табаком и бумагой для писем домой...
Старик на своей машине отвёз Томаса на станцию; там они сфотографировались в фотоателье. На снимках они вполне как бы прадед с правнуком...
А вот немаловажные подробности, чему Залтерберг не мог быть свидетелем.
Штауффенберг не без некоторых приключений проехал через все три поста, ограждавших ставку.
Адъютант фюрера Гюнше не услышал взрыва – у него сразу лопнули барабанные перепонки. После покушения из ног фюрера извлекли десятки мелких осколков. У него был также вывих правой руки, волосы на затылке опалены, были повреждены барабанные перепонки...
К удивлению личного врача фюрера Теодора Морелля, пульс пациента был в норме. Доктор всё же сделал укол. Гитлер был в возбужденном состоянии, повторяя одно и то же: – Вы только подумайте, ничего со мной не случилось, вы только подумайте!..
Вбежали секретарши, чтобы удостовериться, что фюрер жив. Гитлер поприветствовал их левой рукой. – Ну, мои дамы, – сказал он, насильно улыбаясь, – снова все кончилось для меня благополучно. Еще одно доказательство того, что перед вами избранник судьбы. Иначе я не остался бы в живых.
Фюрер был более, чем обычно, болтлив, возложив вину на кого-то из строительных рабочих, «трусливо подложившего взрывчатку». – Я не допускаю иного объяснения, – подчеркнул он и повернулся к Борману за подтверждением. Тот, как обычно, в знак согласия кивнул головой. Явился с поздравлениями Гиммлер. Он тоже подозревал, что бомбу подложили строительные рабочие...
Поразительно, что подлинного виновника заподозрил оглохший в тот момент Отто Гюнше. От дежурного унтер-офицера в комнате связи установили, что Штауффенберг ожидал здесь срочного телефонного звонка из Берлина. Потом кто-то вспомнил, что полковник оставил под столом портфель.
Позвонили на аэродром – оказалось, Штауффенберг через считанные минуты после взрыва спешно вылетел в Берлин. У Гитлера теперь не было сомнений относительно того, кто подложил бомбу. Фюрер в бешенстве приказал немедленно разыскать и арестовать Штауффенберга...
Переодевшись, всё ещё возбуждённый, Гитлер встретил прибывшего по прежней договорённости Муссолини, для которого произошедшее было жуткой новостью. Фюрер снова и снова мысленно возвращался к произошедшему в этот безумный день. - Дуче! – взволнованно произнес он, протягивая левую руку. – Несколько часов назад я пережил такую удачу, какой у меня еще никогда не было! Он показал гостю затылок со обгоревшими волосами, показал порванные брюки, шутливо заметив, что ему жалко пары новых штанов. Муссолини вымученно улыбнулся.
Он был в ужасе. Как такое могло произойти в секретной ставке? Гитлер тем временем снова и снова сообщал различные подробности недавнего инцидента – как были ранены другие участники совещания, как Гюнше выбросило через окно... - Чудесное спасение, - не уставал повторять фюрер, - доказывает, что его дело победит. – Положение почти отчаянное, но то, что случилось сегодня, дает нам новую надежду, – поневоле подтвердил дуче...
В декабре 1944 года бригада, в которую был переведён Курт Залтерберг участвовала в наступлении в Арденнах; там, как уверяет, он впервые убил противника – американского солдата, и сам был жестоко ранен: пуля пробила лёгкое...
- Я был только солдатом... исправным солдатом... Два года назад меня наградили медалью государства Рейнланд-Пфальц за мою преданность историческому наследию Фридриха Вильгельма Райффайзена на его родине Хамме. Меня назвали соучредителем Немецкого Райффайзенмузеум в Хамме и ассоциацией Хаммера Хейматфрюнде...»
Райффайзен – общественный деятель начала 19-го века, Хамм – город в земле Рейнланд-Пфальц... Всё это, как говорится, уже другая песня.
А мой внук с его подлинным инстинктом исследователя, уже студент-историк Мюнхенского университета; был назван самым успешным абитуриентом этого года. Исполать ему.
7.
...Фотография, обошедшая мир: мальчик лет десяти с поднятыми руками. За ним, несколько сбоку, эсэсовец с автоматом. На мальчике застегнутое пальтишко, аккуратная кепочка; конвоир рослый, плечистый, так что его черный мундир ему слегка тесен, руки, небрежно держащие автомат, выпирают из обшлагов.
В глазах ребенка отчаяние: это его путь к могиле. Лицо эсэсовца довольное, улыбающееся; ему приятно, что его фотографируют. Он, вероятно, выглядел бы серьезнее, значительнее при выполнении доверенной ему акции, если б, быть может, его не смешил кто-то - сам фотограф или столпившиеся позади камеры товарищи. Быть может, просто была чудная погода...
Мальчик идет впереди небольшой колонны прилично одетых людей; все они с поднятыми руками - может быть, по указанию фотографа, для пущего эффекта. Потому что какая же может исходить от них неожиданность: женщины, пожилые мужчины, старушка, вот этот мальчик...
Вот и конвоир оттого-то, может, и улыбается, что понимает нелепость здесь своего грозного вида...
Люди идут на расстрел по старой булыжной мостовой родного чешского города; прохожие на тротуаре провожают их застывшими от ужаса взглядами...
Известность фотографии имела неожиданные последствия: спустя много лет опознали улыбающегося конвоира. Оказывается, он и не думал скрываться, не подозревал даже, насколько известен миру. Все эти годы после войны он был горнорабочим, нелегким трудом выслужил себе приличную пенсию. Примерный семьянин; давно уже внуки. Аккуратно посещал местную церковь - вовсе не для замаливания грехов; просто, как водится, стал с годами богобоязнен.
Сам узнал себя на снимке, ничуть не отпирался, удивился своей популярности. Он и на фронте потом, после гарнизонной службы, точно так же выполнял приказы, бывало с риском для жизни. Он не любит вспоминать об этом: война все равно проиграна. Сам он считает, что это фюрер зарвался: шло все так хорошо, самому Наполеону так не везло, - вот и надо было вовремя остановиться, еще до Польши, до того, как Германия получила общую границу с Россией, а Франция и Англия объявили войну... Или... нет, все-таки после раздела Польши. Францию не надо было трогать, война на Западе сама собой и угасла бы. И жили бы теперь в полноценном рейхе.
А в эсэсовцы отбирали тогда в основном как на парад: по росту, по стати, по цвету глаз... Это была массовая организация - что-то около миллиона, да еще миллиона полтора войск СА - штурмовиков, рангом пониже... Дисциплина была их первой заповедью - а как же! Приказ есть приказ.
Западное либеральное общественное мнение, как бывало не раз, опять всколыхнулось на какое-то время. Но скоро успо.коилось, рассудив: бессмысленно карать человека, даже не понимающего меры своей вины, - какой уж тут нравственный эффект!.. Да и была ли вообще его вина? был ли у него, строго говоря, умысел на убийство? было ли умышленным само по себе убийство, если исполнитель присягал на верность своему государству и исполнял свой долг так, как он его понимал, повинуясь приказу? Да и справедливо ли обвинять из сотен тысяч одного-единственного, которому не повезло с его злосчастной известностью?..
Словом, либералы, как всегда, мучились размышлениями в отношении человека, размышлениями не мучившегося...
Но возникает и еще вопрос: откуда бы вдруг такой урожай на убежденных изуверов и исполнительных палачей? Словно бы немецкие матери расстарались заблаговременно, предчувствуя спрос...
Увы, в истории любого народа, если присмотреться, всегда так: кого-то в избытке. Хорошо, если композиторов или философов,-тогда мы наслаждаемся классической же немецкой музыкой или лезем в дебри классической же немецкой философии. Ну а если востребуются иные человеческие свойства, не талант, яркость и своеобразие души, а нечто всему этому противоположное?..
"Гиммлеру было поручено организовать СС не как охранно-политическое учреждение, а как подлинный религиозный орден с иерархией степеней, начиная снизу, от "светских братьев".
Высшая ступень была образована посвященными во все тайны СС руководителями Черного Ордена...
Вспомним историю религий. Им понадобились столетия, дабы культ принял ясную форму... Нацизм же имел в своем распоряжении лишь несколько лет. Однако же, успехи нацизма как культа, как новой цивилизации, превзошли все, когда-либо бывшее в истории. Это страшный для нас факт! Мы ощущаем его особенное значение. Этот факт - удручающе грозный символ: чья-то трагедия оборачивается всего лишь бытом...
8.
"В один присест историк Тарле
Мог написать (как я в альбом)
Огромный том о каждом Карле
И о Людовике любом". Самуил Маршак.
Таков, конечно, cовершенно необходимый уровень исторической науки, без которого любые рассуждения на эту тему бессмысленны.
Великие события самого известного и популярного уровня Истории буквально растасканы беллетристикой: увлекательные романы Дюма, фундаментальная эпопея (со философическим хвостиком – «пришей кобыле хвост») Льва Толстого, «Хождения...», пожиже, – его однофамильца Алексея Николаевича, Пастернак с спотыкающимся беспомощным «Доктором Живаго», спекулятивный Юлиан Семёнов, - но и Шолохов, и Василий Гроссман (из близких нам) с их эпосами, трагическими не только по содержанию, но и по судьбам самих книг...
Всё ли так увлекательно и просто?
Римский историк Публий Корнелий Тацит своих «Анналах» утверждает, что ведёт свое повествование «без гнева и пристрастия (Sine ira et studio)» - иначе говоря, объективно.
Но объективность далеко не так проста и незамысловата, как может показаться.
Геродот, к примеру, упоминает численность персидского войска Ксеркса в миллион семьсот тысяч. Плюс упомянутые «отцом истории» присоединившиеся фракийцы, македонцы, ливийцы, плюс многочисленные вспомогательные службы... При древних способах передвижения такое войско растянулось бы от Персеполя, столицы Ахеменидов, до Афин. Как накормить, напоить в безводных местах это множество? Только флотские команды персов по Геродоту исчислялись более чем полумиллионом... И т.п.
У страха, как известно, «глаза велики». Но понятно и иное: гиперболы до максимума возвеличивали победу греков. Как ни субъективен Геродот в выводах, но в своей "Истории" он передаёт известные ему факты с предельной - доступной для него (!) - объективностью. Иначе он не был бы "отцом истории", но безымянным сказочником чего-то подобного "Тысячи и одной ночи"...
«Ошибавшийся» Геродот не одинок. Читаем в Пятикнижии: «...и вышло из Египта... до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей. И множество разноплемённых людей вышли с ними...» (Исход 12/37)
Если упомянуты дети, надо бы причислить и женщин; и если даже не считать «разноплемённых», общее количество беглецов приближается к двум миллионам. (Самих египтян тогда было ненамного больше). Предстояло им, как упомянуто в Библии, сорокалетнее странствие по безводной Синайской пустыне...
Понятно, что «пеших мужчин» вряд ли было больше шестисот, а «тысяч» прилепилось в силу существовавшей тенденции...
Справедливо сомневаться в «мафусаиловых» сроках жизни праотцев (Бытие 8/3-32), в «переходе моря, яко посуху» (14/21), в некоторых других упоминаемых фактах, - но это слово я ставлю без кавычек, потому что за ТЕНДЕНЦИЕЙ древнего Повествователя кроется объективная действительность.*/
Осмысление истории требует усилий...
Но, кажется, никому ещё не приходило в голову осмыслить, не воинские победы, о которых столько понаписано, но «вояжи» князя Новгородского, великого князя Киевского «и прочая, и прочая» Александра Ярославича («Невского») в Каракорум, стольный град империи чингизидов, (с непременным заездом в золотоордынский батыев Сарай близ нынешней Астрахани) – «за ярлыками», подтверждающими статус князя? (В Каракоруме незадолго до того был отравлен регентшой престола Туракиной его отец Ярослав Всеволодович: «...тело его удивительным образом посинело». Не исключено было, что сына по прибытии ожидает та же участь...
Не единожды, а всего почти четверть срока своего княжения Александр провёл «вне родимых отчин» в пути и пребывании «у басурман».
Путь неблизкий: семь тысяч километров на сменных лошадях по степному бездорожью в летний зной и зимнюю стужу, в непогодье, - путь, более, чем вдвое превышающий ширину Атлантического океана, преодолённого через два столетия каравеллами Колумба (под парусами, с каютами, трюмами, набитыми провиантом)...
А как проходили такие, лишь в несколько слов упоминаемые историками странствия – без карт, без непременных материков Нового Света поперёк пути мореходов, которые (в отличие от Каракорума) обминуть, промахнуться было немыслимо?..
«...Я слыхал о тамошних метелях и знал, что целые обозы бывали ими занесены. Савельич, согласно с мнением ямщика, советовал воротиться. Но ветер показался мне не силён; я понадеялся добраться заблаговременно до следующей станции и велел ехать скорее.
Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошёл мелкий снег - и вдруг повалил хлопьями. Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение тёмное небо смешалось со снежным морем. Всё исчезло. «Ну, барин, - закричал ямщик,- беда: буран!..»
Я выглянул из кибитки: всё было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевлённым; снег засыпал меня и Савельича; лошади шли шагом - и скоро стали...» (Пушкин. «Капитанская дочка»).
Всё это на том же пути, но – спустя полтысячи лет, когда и дороги уже были, и всего-то в считанных сутках пути. «Вояжи» в Каракорум длились до полугода...
9.
Наполеон Бонапарт, проигравший в конечном счёте, как и Гитлер, – даже (в отличие от последнего) сдавшийся на милость победителям, умерший в плену, остался, тем не менее, наиболее почитаемой фигурой всего 19-го столетия. Его прах (как и надгробная плита) был перенесён в середине века с далёкого острова в Париж и захоронен в пяти гробах (один в другом - из жести, из красного дерева, третий и четвертый — из свинца, пятый — из дерева эбенового). Гробы помещены в саркофаг из полудрагоценного красного кварцита, который был привезен в Париж из Карелии. Величественный постамент саркофага работы итальянского скульптора...
Да и припомним ли в истории другого полководца, который бы ДВАЖДЫ – в песках Египте и в снегах России - ДЕЗЕРТИРОВАЛ (!!!) – сбежал от своего же воинства, оставив его на погибель?..
Он и в плен сдавался дважды. Первое пленение было куда как комфортабельным. Наполеону, по настоянию Александра I, был оставлен титул императора; ему был дан во владение небольшой средиземноморский остров Эльба, где он попытался заняться быстро наскучившими ему административными делами...
Наполеону дозволялось иметь не более 400 солдат; он наплевал на это ограничение.. На Эльбе в его распоряжении было едва ли не две тысячи солдат при нескольких генералах; была и артиллерийская батарея, и небольшой флот из восьми кораблей...
Всё для любезных ему игр в солдатики.
Восхищающие патриотически настроенных историков ("величие Франции" т.п.) последовавшие «сто дней императора» существенно довершили безумную жатву смерти.
Наполеон высадился с острова во французской бухте Жуан, двинулся на Париж, вновь завладел страной - и в очередных сражениях безумно сгубил десятки тысяч доверившихся ему.
«Что значит для такого человека, как я, какой-нибудь миллион человеческих жизней?»
Совесть, как само понятие, вряд ли было ему знакомо.
Таков ГЕРОЙ цивилизованной Европы на протяжении целого столетия. Воспоминания Наполеона, изданные в четырёх томах под названием «Мемориал Святой Елены» вскоре после его смерти стали самой читаемой книгой на протяжении всего 19-го века...
По сей час посещение усыпальницы продувшегося полководца, сгубившего в угоду собственному честолюбию цвет населения покорённых им европейских стран, входит во все обзорные экскурсии по Парижу.
Эпохальная личность – этим, вроде бы, всё сказано. Здесь уж не до бытовых подробностей, составляющих, как сказано вначале, первый уровень вхождения в историю...
Но, может быть, бытовые подробности – лишь для сплетен, пересудов читателей.
Нет, люди не всегда геройствуют, убивают и умирают в войнах. Полстолетия назад в монографии американского историка О.Вебера (а он ссылается на книгу «Моя деревня» уже забытого французского автора Роже Табо) читаем (с. 130): «В сельской Франции реальный голод исчез ( или умы уже свыклись с этим) лишь на заре XX столетия (!)... Некоторые земледельцы мечтали хотя бы перед смертью попробовать мяса...»
О бытовой культуре. «Крестьяне полагали, что чесоточные струпья и вши детям только на пользу – кровь очищают; перхоть и прыщи, сыпь, нарывы и гнойники гонят всю гадость из организма, оздоровляют тело; мыть детей – только портить: «Чем грязнее, тем лучше они растут...»
Читая французских классиков 19 века, мы порой подозреваем их в преувеличениях идиотизма и дикости крестьянской жизни в цивилизованной послереволюционной «прекрасной Франции» - в самом центре Европы. Хочется верить в идиллических пахарей Жорж Санд, в традиционных пастухов и пастушек. Действительность иная.
Крестьяне Оноре Бальзака сродни крестьянам Мопассана, жестокой книги Эмиля Золя «Земля». Земля, ассоциируемая обычно с родиной, у Золя - причина кровавых трагедий, несчастий, гибели. В романе - идиотизм и дикость деревенской жизни, пробуждающей в темных, невежественных людях самые низменные, пугающие инстинкты.
Кто-то из критиков сравнил героев французских классиков КОНЦА 19-го столетия с дикарями экваториальных джунглей. Почти так оно и было. Рекрутский набор был выходом для крестьянских парней из нищеты и убожества. Удивляться ли тому, что «они, призванные в солдаты, редко жаловались на условия службы (и на риски в случае войны. – М.Т.), поскольку жизнь в родном селе была гораздо тяжелее».
Большинство при демобилизации с неохотой расставалось с относительно сытой армейской жизнью и обычно не возвращались в свои семьи, соглашаясь на прозябание в городах...
Не в этом ли самые глубинные, почти неисследованные и неупоминаемые корни успехов наполеоновских «больших батальонов», популярности среди солдат их победоносного полководца?..
Последний раз редактировалось Маркс ТАРТАКОВСКИЙ Пт дек 29, 2017 11:58 am, всего редактировалось 3 раз(а).
|
Вход
FAQ
Поиск
