Подземный ад социализма

[vladimir]

ПОДЗЕМНЫЙ АД СОЦИАЛИЗМА
Еще совсем молодым, после войны 41-45годов, будучи уже офицером, так как мне хотелось стать военным еще до войны, вот так сейчас, по прошествии нескольких лет службы в армии, с учетом военных лет, когда представился удобный момент расстаться с этой армией, не задумываясь, принял решение демобилизоваться. Хоть возвращаться было некуда, т. к. мои родители погибли во время войны, на оккупированной территории, принял решение уехать на Дальний Восток по приглашению сослуживцев- дальневосточников.
В начале остановился в г. Хабаровске, где поработал в цветной промышленности уполномоченным какое-то время, а затем, также со своим сослуживцем, уехал на Южный Сахалин, где жил и работал на шахте Каваками, названной потом Южносахалинской. Вот там, я получил первые навыки работы в подземном царстве по добыче угля. Очень тяжелые и сложные условия были на этой шахте. Уголь здесь залегал круто- падающими пластами. Чтобы добраться до самого забоя, необходимо было по вертикальному стволу опуститься на 80м., затем, по горизонтальной выработке- штольне, с помощью вагонеток, проехать км. 2,5-3,0, и только затем пешком, когда как, в полусогнутом положении и даже по пластунски добираться до места работы еще метров 400. А там, находясь уже лицом к забою, на площади где-то 1,2-1,5м. пробурить шпуры на глубину 1,5м, заложить взрывчатку и взорвать это поле. За день, работая по сверловке таких шпуров бурмашиной, при выходе на поверхность, еще долго в глазах у меня все колебалось.
И вот, несмотря на такие тяжелейшие условия работы на шахте, я по возвращению в родные места на Украину г. Киев, когда стал вопрос по какой же специальности применить себя в жизни,- выбрал учебу для получения горной профессии.
Мне суждено было, еще в студенческие годы, поработать на практике на угольных разрезах Урала и Украины. Будучи уже на дипломной практике на Урале, на разрезах Сев. Волчанка и Коркино, приходилось сталкиваться по своей дипломной работе с инженерно-техническим персоналом как самого производства, так и с заключенными инженерами угольной промышленности самого высшего состава, посаженными сталинским режимом на разные сроки. Они находились в отдельном двухэтажном здании охраняемом часовыми. Это был, собственно, мозговой центр всей угольной промышленности. Там сидели такие знаменитые угольщики как начальник комбината Октябрьский. Я имел доступ в это здание и сталкивался со многими специалистами. Вот здесь, у меня впервые в 1950г., после беседы с редактором Закавказской газеты, который получил 10лет за правдивое описание положения на фронтах в начале войны, произошла моя переоценка действительного положения состояния нашей армии и государства. И хоть я сам участвовал в этой войне, оценить все, что произошло по- настоящему не смог. Здесь я прозрел, и стал смотреть на все уже другими глазами.
Попав, после учебного заведения, на шахту в г. Коростышев Киевской области столкнулся с другой технологией добычи угля. Если на Сахалине на шахте добывался каменный уголь, залегающий на глубине до 100м в горной местности, и уголь можно было взять только взрывным способом, а при наклонных угольных пластах, он после взрыва самостоятельно перемещался вниз и падал либо прямо в вагонетки, либо на транспортерную ленту. Здесь в Коростышеве был бурый уголь, относительно большой мощности до 2,5- 3,0м. Уголь просто надо было кайлить и большой уборочной лопатой забрасывать на транспортер, откуда он попадал на главный ленточный конвеер, а затем в вагонетки, которые канатом подымались нагора, и далее на обогатительную фабрику. Там уголь, после ручной очистки от породы, пройдя спецмашины, выпускался в виде брикетов.
Если на Сахалине, после отработки угольного пласта, не требовалось закрепления выработки, здесь на бурых углях необходимо было ставить деревянные крепления через каждые 70-80см. Эта норма всегда нарушалась, так как при ее соблюдении, требовалось большее количество древесины на крепление, которое всегда было в дефиците. Помимо рамочного крепления выработки деревянными стойками, ввиду залегания сверху песков Харьковского яруса, необходимо сверху по верхнякам бить двойной посад досками толщиной 40мм по всей ширине, а сверху забивался второй слой таких же досок. И вместе с тем, очень часто, даже при таком креплении, песок пробивал этот мощный слой досок и осыпался вниз как вода. Таких аварий на моей памяти было несколько, унося каждый раз человеческие жизни. Я сам дважды оказывался в таких завалах. Вот так , лежа на боку на движущемся транспортере, просматривая состояние крепления, оказывался заваленным песком. Только благодаря тому, что при узких по ширине рештаках транспортера, мои ноги были в стороне, и рабочие, находящиеся в это время в забое, вытаскивали меня. Помимо страшного бича- песка, о котором надо было постоянно думать, шахта была загазована. А при плохой работе вентиляции это
очень ощущалось. Часто наезжала горная инспекция, с комбината Украинуголь, и если определяла, что какая-то выработка загазована сверх нормы, ее закрывали скрещенными досками. Имея план выдачи угля нагора, а ее никто не отменял, после отъезда инспекции, приходилось снимать запретные доски, и продолжать работу.
Если на Сахалине отработанные угольные пласты оставались в виде свободных выработок, здесь в Коростышеве после отработки угольного пласта, этот участок, называемой лавой, надо было посадить. Для этой цели на таких шахтах были особые бригады- посадчики. Суть посадки лавы заключалась в следующем,- надо было кровлю опустить вниз, с тем, чтобы это не случилось естественным путем в произвольное время, когда поверхность земли может расколоться, создав катострофическую ситуацию, т. к. уголь залегал на глубине до 30м. Техника посадки заключалась в следующем: постепенно, выбивая стойки на выработанном участке, кровля осыпалась, пока вся не обрушится. Были сложные ситуации, когда стойки находились на большем расстоянии друг от друга, и кровля начинала работать,- трещать и осыпаться без вмешательства человека, но полностью не осела. Были моменты, когда бригада в таких случаях отказывалась входить в зону посадки. В таком одном эпизоде, являясь горным мастером, с еще одним надежным рабочим вошли в такую зону и сумели выполнить все работы по посадке кровли на данном участке. В памяти у меня остался этот эпизод, видимо, на всю жизнь, если еще до сих пор помню. После каждой выбитой стойки, надо было успеть выскочить из под начинающегося обвала кровли. Как говорили потом рабочие- мы родились в рубашке.
Шахты на Сахалине имели много метана, поэтому часто из-за неосторожных действий возникали пожары, унося много человеческих жизней.
Уже сейчас, по прошествии многих лет, слушая порою информацию об авариях на Китайских шахтах и в других странах, уносящих порою сотни человеческих жизней, у меня и сегодня болит душа по поводу гибели людей, т. к. сейчас всем своим нутром ощущаю, что в первую очередь здесь повинен человек, который в погоне за большей прибылью забывает о самом основном- заботе о сохранении жизни человека, и прежде всего в соблюдении техники безопастности.

ВЛАД АРОНОВ.
.