Страничка Самуила

Отзывы о статьях журнала и альманаха

Moderator: Архивариус

Forum rules
На форуме обсуждаются высказывания участников, а не их личные качества. Запрещены любые оскорбительные замечания в адрес участника или его родственников. Лучший способ защиты - не уподобляться!
User avatar
Архивариус
Модератор форума
Posts: 1411
Joined: Thu Feb 21, 2008 5:28 am

Страничка Самуила

Post by Архивариус »

Самуил
- Saturday, July 18, 2009 at 21:39:38 (EDT)


Есть своя прелесть в «пакетном» чтении Гостевой книги: одним заходом за пропущенные пару недель. Видны тенденции. Одна из них – совершенно феноменальная популярность работы г-на Альтшулера. Прочитав поток отзывов (среди них – подлинные перлы) я не мог не просмотреть саму статью. Получил массу удовольствия. А тут еще появившиеся в ходе дискуссии статья академика Зализняка* и замечательная коллекция лингвофриков**. Вот за все это я г-ну Альтшулеру премного благодарен. Говорю искренне, без всякой подначки. Да, я не стал адептом его теории, но это ли главное? Равнодушным его труд не оставил. Напротив, – почитал, задумался и в памяти всплыли воспоминания о днях давно минувших...

Вспомнился эпизод, случившийся лет эдак сорок назад. Совершенно незначительный и зацепившийся в памяти потому вероятно, что повел я тогда себя на редкость глупо... Итак, были живы еще бабушка с дедом, их многочисленные родственники, свойственники, знакомые, соседи. Хотя тогда – в конце 60-х – телевизор уже прочно утвердился в киевских квартирах, привычки их обитателей ходить в гости и принимать гостей он еще не успел загубить. А как раз только-только ввели пятидневку и в еврейских семьях тут же установился обычай ужина в пятницу вечером и обеда в субботу – эдакий завуалированный шабат (все не сговариваясь отодвинули стирки-уборки на воскресенье). Я был обязан сопровождать бабушку, которая с гордостью демонстрировала подругам внука-студента, и, как ни старался отлынивать, раза три в месяц приходилось скучать на этих посиделках (ох, как много бы я сейчас дал, чтобы еще разок там оказаться!)... Ну так вот, сижу-скучаю. А рядом какие-то старухи (это по моим тогдашним представлениям старухи – женщины за пятьдесят) увлеченно обсуждали снежного человека, лохнесское чудовище, бермудский треугольник, тунгусский метеорит, что там еще... а, была тогда в моде девушка, которая взглядом спички зажигала и стаканы двигала, запамятовал как ее... ну и подобная чепухня. Я слушал, слушал и закипал помаленьку. А потом разразился страстной обличительной речью, где раскрыл всю антинаучную сущность этих глупых суеверий, привел убедительнейшие аргументы невозможности и фальсифицированности этих придуманных чудес. Не оставив камня на камне от презренной псевдонауки я воспел истинные чудеса современной науки и техники, которые почему-то остаются без должного внимания публики. Ну... вот скажем, компьютеры (тогда они назывались ЭВМ), которые материализуют совершенно казалось бы абстрактные математические понятия и позволяют решать задачи доселе считавшиеся неразрешимыми, фантастические по сложности и... И тут я взглянул на сидящих за столом. Бабушка с дедом сияли! Это был их триумф, итог их многотрудной жизни: сын – инженер, дочь – с университетским дипломом, а теперь вот внук – студент и работает с эвээмами (тут надо быть киевлянином, знать, что такое подольская родня, чтобы оценить степень этого триумфа). Что до старух, то они смотрели на меня... с умилением. С теми же умильными улыбками, что лет за десять до того смотрели на меня же – в белой рубашечке и коротеньких штанишках на помочах, поставленного для важности на табуретку и срывающимся от волнения голосом декламирующего какие-то стишки. И тогда, и сейчас меня слушали, но не слышали! Я обиделся и умолк. Гостьи наговорили комплиментов бабушке, хвалили меня, но от изучения компьютеров решительно отказались: «мы уж как-нибудь и дальше будем увлекаться интересным и чудесным»... Прошло время и я понял каким же был при всех своих тогдашних познаниях дураком. Это только представить себе тетку, отбывшую восемь часов каждодневной рутинной работы, потом как лошадь отпахавшую вторую смену на кухне и в оставшиеся час-полчаса отдыха вместо телевизора штудирующую язык программирования ФОРТРАН... Как говаривал один мой приятель: полная кафка!..

Итак, что извлеку из этой истории: люди в массе своей нуждаются в развлечении как отдыхе, т.е. в облегченной, легко усваиваемой закуске для души и ума. Поэтому всегда было и будет популярно поп-: поп-музыка, поп-литература, поп-наука. Облегченное, упрощенное, для легкости усвоения протертое с сахаром (с перчиком, с клубничкой) поп-чтиво, газированный музончик, без труда проглатываемая эрзац-пицца из обрывков научных фраз, обильно залитых соусом сенсаций. Дешевые изделия массового спроса... Пишу это без тени осуждения: обычные люди действительно хотят отдыхать, развлекаться, увлекаться интересным. Ничего постыдного здесь нет. Уж кому-кому, но никак не мне осуждать; сам перед сном читаю чай не Вергилия с Дантом, а все больше детективы да фантастику.

Второе воспоминание – из конца 70-х. Я участвовал в разработке и наладке большой издательской системы. Естественно, за несколько лет завязались знакомства с тамошним народом, немало было потреблено казенного спирта, полагавшегося для многострадальной автоматики и телемеханики... И вот что было любимой темой для баек в их кругу, так это рассказы о непризнанных гениях, осаждавших редакции со своими великими открытиями. «Вы представить себе не можете, сколько приходит бандеролей с трактатами, а то и целыми фолиантами! Причем, явные клиенты Павловки (киевский аналог Канатчиковой дачи) – это еще легкий случай. Что вечный двигатель невозможен, уже даже в обкомах и в ЦК знают. Ну да! Они же жалобы строчат... Но самое страшный вариант, это когда какого-нибудь заслуженного человека, директора завода или там начальника строительства или генерала уйдут на пенсию, а он – энергии много, делать нечего – от безделья и двинется. Прочтет ненароком пародию Котляревского и всерьез начнет выискивать славянский приоритет в седой древности. Дескать, козаки основали Трою, а имя городу такое дали, потому что трое их было, ватажков козацких, на троих они там соображали и место понравилось... Ну, с Римом и того проще: задом-наперед прочитать, что получится? То-то же! Мiр, сиречь община по-старославянски. Там козаки-украинцы и других славян встретили, раньше еще прибывших. “Это кто там за речкой живет?” “За речкой? Это русские будут. Этруски!”... И вот к такой хрени письмо из высоких инстанций прилагается, что товарищ Пупкин де заслуженный работник, орденоносец, лауреат и т.д. Попробуй-ка откажи»... Интернета и персональных компьютеров о ту пору еще не было и товарищи с шилом в одном месте осаждали редакции газет и журналов. Большинство безуспешно. Не столько из-за цензурным рогаток (хотя с этим, конечно, строго было) и не из-за природной злобности тоталитарного режима, но попросту потому, что дорого они стоили, тогдашние медии, чтоб всякую чушь публиковать без разбору. Кое что, самое колоритное (и что полезно было по идеологической части), то пробивалось. Это когда настал интернет (а цензура аккурат в то же время преставилась) , вот тогда разверзлись хляби, точнее – разверзлись флуди, так сказать, творческие...

Мораль этой истории проста: есть не только спрос на поп-продукцию, навалом и поп-творцов – народных историков, самотушных философов, фолк-лингвистов. Жажда творчества сурьезная штука – почище, чем гвоздь в сапоге. Большинство подвижнических трудов пропадает втуне, радуя лишь самих подвижников, но бывают чудесные исключению. Об одном из них – следующий сюжет.

Был в те времена (конец 60-х и 70-е) на киевском телевидении такой совершенно замечательный краевед – делал интереснейшие передачи о киевских улицах, о происхождении их названий, о каких-то совсем вроде неприметных зданиях и переулках, хранивших богатую историю города. При этом, он вроде и не был журналистом, работал где-то инженером, а это у него хобби такое. Видно было, что человек искренне, беззаветно влюблен в киевскую старину. Со страстью, на какую только сыны авраамовы способны. Звали его... убейте, не помню. Но что-то такое каноническое, типа Израиль Моисеича. И выглядел точь в точь как в ту пору изображали в журнале «Крокодил» кровавых сионистских агрессоров. Еще и картавил в придачу. Конечно, на официозный канал УТ его не пускали, но по городскому каналу программы с его участием шли. (Как же его звали? Может кто из киевлян помнит?) Вопрос: почему шли. На откровенно антисемитском украинском телевидении. Моя версия такова: в совчине все национальное-нерусское допускалось только в формах, так сказать, шароварно-танцевальных – песни и пляски; ряженые в народных якобы костюмах; дураковатые пейзане, которым старшие русские братья принесли свет культуры. Мысль, что украинцы имели свою (отдельную от русских) историю и культуру, была опасной ересью и тянула на статью «украинский буржуазный национализм». А вот натуральный до карикатурности еврей-евреич имел на сей предмет железное алиби, а рассказывал он при этом об украинской старине, о Магдебургском праве, о временах Литвы и Гетьманщины, сиречь, о временах незалежности... Начальство-то, оно ведь из украинцев состояло... Ну, так или иначе, краевед выступал по телевизору и очень увлекался топонимикой. А еще был у него свой пунктик, приятно совпадавший с интересом городских властей – древность города Киева. Как вы помните, в Союзе шло эдакое соревнование: какой город древнее. Москве там ловить было нечего, а в лидерах ходил, помниться, Ереван. Киевское начальство с тем, что армяшки их обошли, со скрежетом зубовным смириться не могло... И вот я подхожу к той наделавшей шороху передаче. Самолично ее смотрел. На сей раз Абрам Соломоныч рассказывал про историю левобережного района Дарница и происхождении этого названия. Оказывается, в 512-м году до нашей эры царь персидский Дарий Первый отправился в свой скифский поход. По левому берегу Борисфена-Днепра он добрался до того места, где сейчас расположена Дарница. И тут взору его открылся на кручах правого берега реки огромный город, сияющий золотыми куполами своих... гм... планетариев. Почему планетариев? Ну, сказать купола храмов как-то не комильфо, что это еще за храмы, церковщину разводить тут, панимашь. Пусть будут планетарии. Любили, значит, древние укры изучать днем звездное небо. Короче, – увидав великолепие златокупольных планетариев на днепровских склонах, Дарий штурмовать город убоялся и сложив напротив богатейшие дары, отправился восвояси, испросив дать ему учителей – инженеров и архитекторов для поднятие своей, значит, древнеперсидской культуры. Которая, как известно, потом обогатила культуру древнегреческую и дальше пошло-поехало... Вот так закрепилось за местом имя Дарница. И озеро Тельбин, вокруг которого персы разбили свой стан, тоже сохранило древнеперсидское название (этимологию коего я запамятовал). Отсюда следовало, что в шестом веке до нашей эры Киев уже был крупным городом. Ереван, ау!..

Чушь, скажете. Конечно же, чушь. Перебор, простительное, в общем-то, увлечение достойнейшего человека. С кем не бывает... Однако, с той памятной передачи начались то здесь, то там (то по телевизору, то в газетах) исподволь, ненавязчиво так появляться заметки, статейки об этой самой киевской древности. Народ потихоньку привыкал, воспринимал как должное, ненужный налет сенсации линял помалу и в итоге... И в итоге, уже в 80-е годы с помпой и размахом, под эгидой аж ЮНЕСКО, отпраздновали 1500-летие Киева. Конечно, тыщенку лет пришлось отминусовать – бросить кость занудам-историкам, ну да не беда, главное – из союзной казны деньжищ под это дело отвалили, кучу всего в городе построили-благоустроили (а Еревану – шиш без масла!). Вот, а вы говорите, чушь...

P.S. А любопытно было бы мне прочитать об истинной, сиречь ивритской этимологии названий Дарница и Тэльбин. Понятно же, что царь Дарий подошел не к городу каких-то мифических древних укров, но к сияющей золотыми куполами своих синагог столице империи древних евров, простиравшейся на запад до реки и острова Эльба, а на восток – до озера Эльбан, что в тишиной объятом краю амореев у высоких берегов Амура (там, где тучи ходят хмуро). Каково, а?

P.P.S. Однако, мой отзыв уж совсем перестал быть похожим на отзыв – трактат какой-то. Подаю хороший пример: давайте в отзыве к публикации писать только отзыв к данной публикации, а не перепалку и треп, имеющий к оной весьма малое касательство.

*) lingvofreaks.narod.ru/zaliznyak.htm
**) lingvofreaks.narod.ru
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

О вступительных экзаменах в ВУЗе

Post by Самуил »

Почитал Гостевую. Хороший получился разговор о мехмате МГУ и не только, начатый ссылкой на интервью с Юлием Ильяшенко*, за которой последовала статья Леонида Костюкова** и лекция Михаила Цфасмана***; в Гостевой многие поделились своими воспоминаниями и оценками.
Б.Тененбаум-Буквоеду, по поводу публикации Ильяшенко
- Tuesday, July 28, 2009 at 11:03:18 (EDT)
Когда делается что-нибудь, признаваемое очень и очень необходимым, критерием приема является только компетентность. Потом, по мере того, как появляется больше людей, более или менее годных, в силу вступает еще один критерий - предполагаемая лояльность. Нам нужны НАШИ кадры, так сказать... Потом пошел процесс вытеснения способных вообще такими, которые, возможно, были хуже в смысле компетенции, но зато были "кость от кости, плоть от плоти". К 1968 году процесс уже был полностью закончен в отношении политических и силовых структур, и очередь дошла до науки.
Борис Маркович исчерпывающе описал динамику процесса. Хочу прибавить свои пять копеек к воспоминаниям собеседников. И если у них (как и в интервью с Юлием Ильяшенко) речь шла об элитарном верхнем слое советской науки, то я могу рассказать, как этот же процесс протекал внизу, в массовой советской школе...

Я учился в заштатном институте, который был призван не ученых готовить для раскрытия тайн мироздания (и поковки «ракетно-ядерного щита Родины»), но всего-то навсего штамповать прорабов для украинских строек, чертежников и расчетчиков для тамошних проектных контор. Казалось бы, вам что, кисло, если среди этой серой в массе своей публики затесается пара евреев — не всем же нам зубными техниками быть («где на всех зубов найти?»). Ан нет, не тут-то было. И вот в институте, где и конкурса-то не было — брали со всеми тройками, а хотя бы одна полученная четверка гарантировала поступление, в таком-то «престижном» ВУЗе отсеивали неугодных почище, чем на мехмате МГУ. Причем, если в столице изобретались какие-то изощренные методы, особо сложные задачи, то в провинции царила незатейливая простота нравов. Со мнoй на вступительных экзаменах было так...

Все абитуриенты знали, что в этом институте с особым рвением борются с «патлами-бытлами», поэтому постричься надо как минимум «под бокс» (еще лучше — «под ноль»), иначе до экзаменов не доберешся. Постригся и я перед экзаменами, а на фотке в паспорте остался — ну, не с патлами «под битлов», но с какими-то там волосами да чахлыми усишками... Ладно, прихожу на первый экзамен, взял билет, пишу. И тут... подходит ко мне такой молодой препод (никогда после его и напарника евойного в институте не видел — преподаватели ли?). Подходит: «Документы!» Я не понимаю, чего он хочет. Оказывается — предъявить документы. Даю паспорт. «Ага! Попался голубчик!» — радостно восклицает он и зовет второго, — «Иван Иваныч! А пойди-но сюда. Подставу поймал!» Я совершенно обескуражен, какую подставу, о чем он вообще говорит. Подходит напарник. «Смотри Ваня, в паспорте вон какой, а теперь на этого взгляни — совсем другой. Ну точно, подстава! Сдает за другого. За деньги, наверное». Товарищ его ладненько так подхватывает: «За деньги — это срок, статья такая-то, "мошенничество". Ну, не убийство, конечно, но на зону пойдет, годика три попарится на нарах. Может, правда, он не за деньги, а так — товарища выручает. А? Ты, парень, как, за деньги или как?» «Не знаю о чем вы говорите. Я — это я!» «Упертый попался. Ну что ж, Иван Иваныч, раз такое дело... иди, звони, вызывай милицию. Щас приедут, составят протокол»... «Погоди, Сергей Кузьмич, это ж дураку всю жизнь испортить — судимость. Может... Слышь, парень! Давай, чеши отсюдова, пока милицию не вызвали»... И так у них это слаженно и накатанно получалось, точно — не в первый раз. То, что у них со мной облом вышел, это не их вина, а мои вспыльчивость да ослиное упрямство. Вообще-то я человек неконфликтный и всегда предпочитал на рожон не лезть, а лучше уступить. Но так они это нагло и весело, с улыбочками, разыгрывали, что на меня бешенство накатило, а в этом состоянии я уже не в состоянии рассуждать. Таки пру на рожон. Так что, я им отвечаю — «Милицию? Давайте!» — срываюсь в крик, — «Вызывайте милицию! Вон, сколько свидетелей вокруг. Пусть составляют протокол. С моей фамилией и с вашими». «В кутузку сядешь» — шипит Сергей Кузьмич, — «за хулиганство. За срыв экзаменов». «Ничего, перетопчусь. Но только с вами вместе. Я несовершеннолетний, так что родителей обязаны вызвать. А завтра уже мой отец будет в прокуратуре с жалобой. На вас персонально»... Сказалось мое отрочество в бандитском привокзальном районе. Хотя сам я был законопослушный мальчик, но знанием тонкостей УПК неприятно удивил собеседников. «Да ладно» — сказал добрый следователь Иван Иваныч, — «пускай пишет, потом разберемся». «Все равно не напишет» — согласился злой следователь Сергей Кузьмич и они отвалили. Меня колотило... И только кое-как собрался, как эти двое снова подошли и стали — один за спиной, другой, облокотившись на мой стол. Так они и простояли, обмениваясь ехидными комментариями, пока я не закончил писать...

Как ни странно, за письменную математику я получил четверку. Устная сдавалась «на машине». Эта idée fixe нашего ректора — экзаменующие машины — сыграла мне на руку, т.к. в них (ввиду примитивности конструкции) спецпрограмму для «инвалидов пятой графы» нельзя было встроить и я расщелкал ее на 100 из 100 баллов. Как потом не пыжились на дополнительных вопросах, но в итоге поставили четыре. Что было на физике — начисто забыл, наверное, ничего интересного. Ну и наконец, сочинение — последний редут обороны от жидов. Тут я, признаться, трясся как листок осиновый. Писал про каких-то героев комсомольцев, тщательно следя, чтоб ни одной мысли, ни намека на суждение в тошнотном наборе типовых советюжных клише не было. Получил трояк. Скандал на первом экзамене в конечном счете пошел мне на пользу: я показал зубы и на меня махнули рукой. Видать, одного еврея на поток принять было можно.

Вот я и стал тем единственным евреем. А на втором курсе перевелись из других городов парочка соплеменников. На третьем — еще несколько еврейских девочек. Технология была какая: поступал киевский ребенок куда-нибудь в улан-удинский лесной, через год переводился в воронежский жел-дор, а потом, с потерей года — уже и в киевский ВУЗ. На какие только ухищрения эти евреи ни шли! Впрочем, кому я рассказываю? :)

Учился я хорошо. Правда, получил «пару» по математике у патологического антисемита (как выяснилось, дружбана нашего Маркса Самойловича — мир тесен), но и это на пользу. Дружбан был больным человеком, помешанным на жидоедстве. О чем все знали и двойку ту мне тихонько «закрыли». Зато история послужила рекомендацией на семинаре Бориса Коренблюма. Узнав о ней, профессор посмеялся и... взял меня в семинар. (Что делал этот выдающийся математик в затрюханном ВУЗе на непрофильной кафедре? Отсиживался. Зарплату получал — кушать-то надо было, а нигде больше в Киеве ему места не нашлось. Ничего, уехал — в Америке нашлось). Вообще-то, — парадокс: институт был говняный донельзя, а образование я получил прекрасное. Потому что еще были живы «последние из могикан» — старые профессора. Еще не разбежались-разъехались их талантливые ученики-доценты, которые охотно вели семинары и спецкурсы для десятка интересующихся, пока остальные студиоузы водяру жрали... Все это лет через пять-десять закончилось: профессора умерли, а доценты разлетелись кто куда (тут как-раз и эмиграцию «открыли»).

И еще штрих. Ладно бы дело ограничивалось одними евреями. Нет, сейчас припоминаю: на потоке из полутора сотен студентов была дюжина киевлян, не больше. Остальные, по большей части «направленцы» — взрослые парни, успевшие поработать и получившие от предприятий «направление на учебу» с выплатой жалования. Эти пили и гуляли напропалую, знания им были пофиг, интересовал только «поплавок» (помните, значок-ромбик выпускника ВУЗа)... Проводился целенаправленный отбор, социальный (из заводских рабочих и крестьян) и географический (из райцентров, из сельской глубинки). Киевляне, харьковчане, львовяне, особенно дети из интеллигентных семей, — даже украинцы и русские — были «нежелательным элементом». Отрицательный отбор старался их отсеивать. И так повсюду. Ну и... достарались — «отсеялась» сама «великая держава», расползлась как гнилой мешок. Что приятно.

————
*) http://www.polit.ru/science/2009/07/14/ilyashenko1.html
**) http://www.polit.ru/author/2009/07/30/mehmat.html
***) http://www.polit.ru/lectures/2009/01/30/matematika.html
Last edited by Самуил on Wed Aug 17, 2011 6:01 pm, edited 2 times in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

О двух поэтах

Post by Самуил »

Почитал дискуссию в гостевой о знаменитом восьмистишии Иона Дегена «Мой товарищ, в смертельной агонии». Можно и мне сказать пару слов?

Сперва, касательно утверждения уважаемого коллеги Бориса Тененбаума, что все собрание сочинений Евтушенко не стоит этой вещи. Думаю, в запале это сказано. Потому что сравнивать вещи несопоставимые невозможно. Евгений Евтушенко прожил долгую жизнь профессионального литератора, поэта. Всякое в ней было, но не нам, посторонним, эту жизнь судить. А вот на суждения о его творчестве мы, безусловно, право имеем. И я хотел бы акцентировать не десятилетия его полного забвения и не хренотень про «маму и нейтронную бомбу», а вот то короткое время, когда имена новых поэтов (и Евтушенко среди них) вдруг стали известны всей стране, а люди, никогда ни до, ни после не интересовавшиеся поэзией, ломанулись не в концертные залы даже — на стадионы. Я по малолетству захватил самый излет этой феерической славы, но и то, до сих пор отдельные строфы помню — такое было впечатление (специально не хочу лазить по интернету, искать — проверю-ка память):

...Он поднимал тросами окольцованные
На баржу под названьем «Диоген»
Контейнеры с лиловыми кальсонами
И черными трусами до колен
...

то ли кусок из «Братской ГЭС», то ли отдельное стихотворение; называлось, если не ошибаюсь, «Ласточка». Не хочу сейчас перечитывать и анализировать, наверняка окажется пафосно, наивно, слабо, вторично. Но я говорю о «тогда». А тогда звучали «Братская ГЭС» и «Бабий Яр» отнюдь не слабо и не вторично на фоне официозных щипачевых-грибачевых. Вот этого, выражаясь казенным языком, «вклада» не знаю как в поэзию (не специалист), но в нашу общую историю у Евтушенко не отнять...

А теперь о глубоко чтимом мною Ионе Дегене (заранее прошу у него прощения: говорить о творчестве, совсем не вторгаясь в жизнь автора, не получается). Он написал в страшные дни войны, нисколько не надеясь выжить в мясорубке, несколько поразительных по силе стихотворений (каждое — как последнее). Однако же, как это ни дико звучит, — выжил. И в последующие долгие годы был (и есть) врачом, ученым, историком-биографом (книга об Иммануиле Великовском), мемуаристом, замечательным прозаиком, но... не был профессиональным поэтом. Почему, уж не мне судить. Однако, одному из тех немногих стихотворений, что он тогда написал для себя, без всяких «видов» на публикацию, выпала судьба... хм... нет эпитета. Выпала Судьба!

Поясню. Вот возьмем самые популярные стихотворения самых великих поэтов, — "Я помню чудное мгновенье", "О как на склоне наших лет" и т.п. — они миллионы раз заучивались, декламировались, переписывались из книжек в альбомы. Но они никогда не передавались что называется «из уст в уста», поскольку были артефактами письменной культуры. Речь тут не о масштабе дарования (уж выше Пушкина-то можно ли замахиваться?), это буквально — какая судьба выпадет. Есть очень немного стихов, ставших народными песнями (вспоминаю рассказ А.М.Городницкого, как его на севере чуть не убили за наглое утверждение, что это он написал «На материк»). И только одно я знаю стихотворение, не ставшее песней (петь такое немыслимо), но также передававшееся из уст в уста (отсюда множество вариантов — фольклор). Потому что неизвестному, безымянному автору этих строк выпала судьба выразить войну. Через этого восемнадцатилетнего еврейского мальчика русский народ высказал, выкричал, выхрипел правду о страшной войне. Вот такая история...

Это — мысли о двух совершенно разных людях. Без сравнительных оценок. Но вот оценки известным (публичным) поступкам делать можно. И тут я согласен со словами Эрнста Левина: автор жив, в Израиле, врач, вице-президент Союза ветеранов! Связался бы с ним и авторизовал стихотворение! Чего ж ты с него живого валенки снимаешь? А действительно, трудно что ли, зная имя, найти адрес-телефон человека, к тому же заслуженного врача, известного многим? Да нефиг делать! Так почему?.. У меня этот факт снижает доверие к антологии и ее составителю (скажу так, чтоб не сказать больше).
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

Об IBM

Post by Самуил »

Майя
NY, USA - Saturday, September 05, 2009 at 19:57:04 (EDT)
Тексты -то перевели, а софт был сыроват, с недоделками, утилиты "шалили". В США всё на ходу корректировалось (апдейталось - для непонятливых), а в СССР как украли, так и поставляли с ЕС-кой.
Уважаемая Майя, все, что здесь Вами написано (буквально, в каждом предложении) не соответствует действительности. Системное программное обеспечение IBM/360/370 — это абсолютный эталон качества на все времена, недосягаемый образец для подражания. Чтоб программы на ходу корректировались, апдейтались — это попросту невозможно в силу действовавших в компании стандартов проектирования и системы контроля качества, которые были строже военных норм. Все это — факты общеизвестные и легко доступные в Сети для каждого, кто заинтересуется историей вычислительной техники. Любой читатель, даже непрограммист, может прочесть замечательную книгу Frederick Brooks «The Mythical Man-Month»*, руководителя разработки OS/360, где показано, каких чудовищных усилий и денег стоит достижение этого уровня качества и надежности. Так что, ни о каких украденный сыроватых, с недоделками программах речи быть не может, особенно в свете того факта, что операционная система (в силу особенностей ее инсталляции) поставлялась в исходных кодах и чтобы заполучить ее, достаточно было просто купить (а еще проще — скопировать прямо в Москве, в ВЦ Госплана СССР, где стояли исключительно мэйнфреймы IBM со своим родным матобеспечением)... Мне уж как-то даже неловко напоминать, что с 50-х по 70-е годы IBM выпускала 70% парка компьютерного оборудования, была абсолютным лидером — компьютерным богом. Если умозрительно сложить вместе нынешнюю IBM, HP, Cisco и Dell вместе с Microsoft, Oracle, SAP и Google, то может быть получится то, что представляла собой тогдашняя IBM (не в абсолютных цифрах прибыли, естественно, но по доле в рынке). Могла компания достичь таких высот, если бы у нее шалили утилиты?

До вас почему то не дошёл смысл моего послания... Кстати, о IBM: специалисты по Холокасту считают, что без их перфораторов и табуляторов, поставленных в Германию, было бы невозможно учесть, перевезти и уничтожить все 6 000 000 так быстро и эффективно

Честно говоря, смысл послания я действительно как-то не догоняю. Немцы, скажем, перевозили несчастных жертв по железной дороге. Можно ли, в силу этого, предъявить обвинение в пособничестве нацизму Георгу Стефенсону?.. Насколько я понимаю, Вы прочитали статью «IBM and the Holocaust»** или ее перевод на замечательно правдивом сайте «Темная сторона Америки»***. Ну что я могу сказать, IMHO — это полная туфта. Множество американских фирм вели бизнес в Германии до разрыва дипломатических отношений с ней и до обнародования шокирующих свидетельств геноцида. Да, Германия была тоталитарной, диктаторской страной, где творилась масса беззаконий (как и в тогдашнем СССР, как и в сегодняшней Саудовской Аравии или России). Да, вести дела с ней было тогда не шибко морально (как и с тогдашним СССР, как и с сегодняшней Саудовской Аравией или Россией). Но справедливо ли задним числом обвинять компанию в соучастии, пособничестве преступлениям против человечности, как будто Томас Уотсон должен был наперед предвидеть и войну, и Холокост, и Нюрнбергский процесс?.. А самое главное, какое это все имеет отношение к послевоенной IBM и к компьютерам ЕС ЭВМ?
___
*) http://en.wikipedia.org/wiki/The_Mythical_Man-Month
**) http://www.ibmandtheholocaust.com/
***) http://sovserv.ru/KA6AH/usatruth/usatruth.by.ru/ibm.htm
Last edited by Самуил on Wed Aug 17, 2011 5:59 pm, edited 2 times in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

Еврейская самоидентификация

Post by Самуил »

Уважаемый Игрек в отзыве на статью Николая Крупецкого «Нациофобия» предложил:
Игрек - Monday, November 02, 2009 at 19:46:18 (EST)
Интересно, соответствует ли опыт автора опыту евреев-читателей НЕ из России.
Хорошая идея: если мы расскажем каждый о своем опыте детских-юношеских лет, получится интересный географический и временнóй охват темы. Я решил поддержать предложение и... не заметил, как накатал целую простыню, которая в формат отзыва уже не лезет. Помещаю в Гостевую и очень надеюсь, что читатели не будут на меня сильно гневаться...

Мои школьные годы прошли в провинциальном украинском городе, который городом стал в хрущевские времена, когда там развернулось строительство «большой химии». Помимо крохотного центра с памятником Ленина и дюжиной приличных каменных домов, город представлял собой скопище призаводских «поселков», состоящих из облезлых панельных пятиэтажных «хрущоб», более ранних барачных двухэтажек и «частного сектора» – хат, хибар, сараев, огородов, курятников, голубятен, перемежающихся пустырями и зарослями кустарника. А недалеко от нашего дома (мы жили на самой окраине, за вокзалом) еще располагалась танковая часть с полигоном и стрельбищем – вот уж раздолье для пацанов... Это был еще не город и уже не деревня, а эдакая сплошная слобода, рабочее предместье, заселенное пришлым людом, который пригнало, как листья ветром, и зашвырнуло на тамошние стройки со всех краев Союза...

Слово «жид» звучало. Но... точно так же русских ребят дразнили «кацапюрами», а те в ответ украинцев – «кугутами». Слово «хохол» считалось не бранным и употреблялось как самоназвание. Но зато бранным почему-то считалось безобиднейшее слово «вуйко», которым дразнили выходцев из Галичины. Двое поляков в нашем классе были, естественно, «пшеками». А вполне славянские ребята – дети военных, служивших ранее в ГДР (в нашем «поселке» жили офицеры соседней воинской части), все сплошь именовались обидной кликухой «гансы». В общем, советская «дружба народов» цвела и пахла. А еще был у нас в классе парень, который числился греком. Так его буквально изводили, обзывая «дреком». Семантика этого далеко не славянского словечка была всем прекрасно известна – Западный край, черта оседлости. Вероятно поэтому, кстати, слово «жид» почти не имело негативной коннотации: в польском языке это нормативная лексика, в украинском – была таковой совсем недавно, а в «суржике», на котором изъяснялось тамошнее население, – звучало не так резко и злобно, как по-русски. Но дело даже не в этом. Дразнилки так сказать этнические были довольно безобидными, куда завзятее изводили толстяков («жиртрестов») и рыжих. Дети, вообще, очень жестокие существа – не вполне еще человеки, а уж в рабочих слободках полвека назад нравы царили – как в собачьих сворах... Но лично мне было довольно комфортно: сам я никого не дразнил и меня не трогали. Причин две. Во-первых, не было во мне никакой неопределенности, неоднозначности – я ничего не скрывал и потому был неинтересен для окружающих. Ведь дети чутьем, прямо-таки звериным, улавливают малейшую слабину, фальшь, больное место и принимаются именно в это место бить. Без устали и без пощады. Если мальчик стесняется своей комплекции или происхождения, очков или прыщей, – именно этим его и будут изводить. Я же не стеснялся. А вторая причина: хоть и не любил особо драться, но и не уклонялся. И был достаточно крепким парнем, чтобы постоять за себя. Вот и все. Кстати, тот паренек, которого дразнили «дреком»... Его мама была, как в наших краях говорили, «панна з децком» – растила его сама. Моя мама с ней была знакома и много позже, уже взрослым, я узнал, что она, естественно, была никакая не гречанка, а еврейка. Решила облегчить сыну жизнь. Ну и «облегчила»...

О первом своем знакомстве с «национальным вопросом» сам я не помню, рассказываю со слов мамы. Года в четыре-пять я вернулся как-то со двора и сообщил ей: «А ты знаешь, мамочка, есть такие очень-очень плохие люди – евреи» – «И кто тебе это сказал?» – «Витька». Тогда мама сообщила мне, что я – еврей, она с папой – евреи, бабушка с дедушкой, любимая тетя, другие родственники – все евреи. Так что у меня есть выбор: согласиться с авторитетным мнением соседского Витьки и считать всех своих родных и себя, в том числе, «очень-очень плохими людьми» или... «Витька – дурак!» Так я тогда отрезюмировал, решив для себя вопрос самоидентификации раз и навсегда...

А с явным, неприкрытым антисемитским выпадом я столкнулся, пожалуй, только однажды. Было мне лет тринадцать. В нашем классе появился новичок. То есть, был этот Стасик не совсем уж неизвестным – жил в частном секторе на границе нашего поселка и ходил в другую школу, но зачем-то в конце учебного года перешел в нашу (сейчас мне понятно, зачем: учился он плохо и таким нехитрым маневром его отмазали от второгодничества). Так вот, поначалу он присматривался к ребятам, а класс, как водится, присматривался к нему. Был он такой низенький, розовощекий, пухленький (но не «жиртрест») ничем особо не примечательный мальчик. Ну и ладно, мне он был неинтересен... И вот однажды, вываливаем мы после уроков на школьный двор. Перед тем, как разойтись по домам, еще минут десять мы обычно расслаблялись после долгого сидения в классе – прыгали, боролись, толкались, беззлобно цепляли друг друга. Как вдруг, гляжу, этот новенький Стасик обращается вроде бы ко мне: «Абраша, Абраша... а вот когда вы свой хлеб жидовский – мацу – за обедом жрете, вы зачем ее в кровь макаете? Вкуснее так, с кровью?»... Я тупо на него уставился, силясь понять, к кому он обращается. Если ко мне, то причем здесь какой-то «абраша»? Наконец, до меня дошло, что явно ко мне и явно с чем-то обидным. Это повергло меня в еще большее недоумение, поскольку был он на голову ниже, неспортивной комплекции, шансов против меня – ноль (видно, в прежней школе он измывался над каким-то интеллигентным еврейским мальчиком и пришел к выводу, что все евреи – беззащитны)... Вокруг засмеялись и тут я, как очнувшись, врубился в смысл сказанного. Это была не обычная дразнилка «жид, жид – по веревочке бежит», лениво выкрикиваемая от нехрен делать. Это было оскорбление. Ярость накатила и я бросился на обидчика... Избил его страшно. Хорошо, – ребята вовремя оттащили. Стасик поднялся на ноги и отбежал на безопасное расстояние. Размазывая кровь и слезы по лицу он крикнул: «Я отцу все расскажу – он тебя, жидяра, прибьет». Это была с его стороны фатальная ошибка. По дворовому кодексу впутывать в наши разборки родителей было западло... Но история на этом не кончилась. Кто-то из ребят жил с ним по соседству и стал свидетелем ее продолжения. Бедный Стасик не учел, что его отец был прорабом у моего отца. И поэтому, когда он явился домой и рассказал о драке с сыном главного инженера, папаша схватился за ремень и тут же на подворье ему всю задницу излохматил. Как рассказывали очевидцы, папаша орал: «Ты меня, падлюка, работы лишишь!» Стасик же визжал, как недорезанный кабанчик. Репутация его была погублена навек. Противнее всего, что папаша Стасика, когда охолонул и рассудил что к чему, глядя на своего сынка (у меня же и в мыслях не было ябедничать родителям), видать, наказал ему срочно исправлять положение и задружиться со мной. И вот чуть ли не на следующий день с еще незажившими синяками стал он ко мне назойливо ластиться и набиваться в друзья. Неумело, неискренне, но очень настойчиво. Мне даже пришлось как-то раз у них в гостях побывать – помню одинаково пухленькие морды Стасика и его папаши с ласковыми улыбками и недобрыми кабаньими глазками...

И все-таки, запомнилась мне эта история – банальная подростковая драка – не сама по себе. Нелепая и страшная судьба Стасика тому причиной... Прошел год, он опять забалансировал на грани вылета и папаша снова перевел его куда-то в другую школу или ремеслуху, уже и не помню. Прошла еще пара лет, как вдруг наш поселок облетела весть, что Стасик и еще один шкет по кличке Любзик (тоже недомерок, только тощий, вертлявый такой гаденыш) арестованы за изнасилование. В нашем «городе химиков», где чуть ли не половина мужского населения были «химиками» (условно-досрочно освобожденными) арестами-посадками удивить было нельзя. Но статья... Парни обычно садились за хулиганство (если в драке кого крепко изувечат) или воровство по пьяни. Из нашего класса человек пять село. Помню, два брата-близнеца (дети врача!) как-то напились, показалось мало, а магазин уже закрыт – взломали дверь, тут же опростали по бутылке и свалились замертво; милиция приехала и перенесла их бесчувственных из магазина в воронок. Вот это – обычная история. Но чтоб изнасилование... Даже в воровской, преступной среде это считалось преступлением и выжить на зоне с «грязной» 117-й статьей было ой как тяжко... Потом был суд, на котором всплыли невообразимые подробности. Жертвой этих двух «мачо» стала спившаяся побирушка, отставная вокзальная проститутка. Работать по специальности она уже не могла и жила тем, что собирала и сдавала бутылки. За стакан дешевого шмурдяка она бы с радостью одарила сопляков своей любовью совершенно добровольно. Зачем они такое отчебучили, понять невозможно. По пьянке, конечно, но чтоб еще избить и – самая гнусная деталь – ограбить, отобрать у убогой полтора рубля мелочью, дневной ее заработок... Несчастный отец Стасика продал все, что мог, пытаясь отмазать сына. Вроде удалось с жертвой столковаться, но на беду попало это дело под очередную компанию по «усилению борьбы с» чем-то там и... загремел Стасик на десять лет по страшной статье. И сгинул на зоне...

Вспоминая те далекие годы (конец 50-х и 60-е), подытожу так: это было «тихое» время и бытовой антисемитизм (а ребенок-подросток только с бытовым и мог сталкиваться) пребывал в латентной фазе, почти не выделяясь на фоне обычной советской «дружбы народов». Оговорюсь, тут многое зависит от многих обстоятельств. Возможно, в то же самое время, в том же самом городе какой-нибудь робкий еврейский мальчик подвергался издевательствам. Достаточно, чтобы в классе завелся один подонок, которому не дали вовремя по рогам. Кроме того, как убедительно показал в своем рассказе Николай Крупецкий, очень многое зависит от внутреннего самоощущения подростка – страдает ли он сам от своего происхождения. Что до меня, то в детстве у меня сложилась довольно дикая (надо признаться) теория, что евреи – это что-то вроде аристократии, лучшие люди. Типа того, что вот живет человек правильно и порядочно, а ему за это присваивают почетное звание «еврей». Ну а остальным – быдлу – конечно же завидно, вот они и злобятся. Я эту теорию словами не формулировал, но чувствовал, ощущал себя примерно так, что мне вот посчастливилось родиться евреем (вроде как наследственным дворянином), а другим – не повезло. Понимаю, что теория глупая донельзя, но у нее были основания. Я видел, как живут вокруг неевреи – слободские обыватели. И я видел как живут евреи – мои родители и родственники...

Из всей родни только мой отец поднялся высоко – в главные инженеры треста. Еще несколько теток и дядек были с образованием: инженер-проектировщик, библиотекарша, чертежница. В основном же родня обреталась в Киеве на Подоле и работала на местной швейной фабрике; механик по швейным машинам – это была фамильная профессия. Большим достатком там и не пахло, а подольские хоромы (где-нибудь на улице Смирнова-Ласточкина) с «удобствами» во дворе сейчас вспоминаю с содроганием. Но... в этих бедных еврейских домах было чисто и вкусно пахло, там заботились о детях, там садились все вместе за стол и кушали из тарелок, а кровати были застелены белым чистым накрахмаленным бельем, взрослые там не орали друг на друга и не дрались, матери не ходили в синяках, а отцы не валялись после получки пьяные под забором в собственной блевотине... Были, были-таки у меня основания гордиться своим еврейством. Потом, конечно, стал я старше, уехал в Киев, познакомился с прекрасными, образованными, культурными украинскими и польскими семьями, убедился, что человеческое достоинство присуще не только евреям. С другой стороны, пришлось столкнуться мне с редкостными подлецами, оглушительными дураками и даже запойными пьяницами из числа моих соплеменников. Так что, экспериментальным путем пришел я к заключению, что нет большой разницы меж людьми, все – хороши. И все же... И все же, где-то в глубине души, из детства, осталось: мы – соль Земли.
Last edited by Самуил on Sun Jan 10, 2010 9:05 pm, edited 2 times in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

Еврейская самоидентификация (продолжение)

Post by Самуил »

Элла - Friday, November 20, 2009 at 02:47:19 (EST)
По поводу ощущения еврейского "аристократизма".

А не кажется ли вам, что ларчик открывается просто: наше социальное положение оказывалось всегда на ступенечку ниже нашей реальной социальной принадлежности. Волею судеб оказывались мы не среди тех русских (поляков, украинцев), что были реально ровней нам, а среди тех, что до нас не дотягивали, и, воленс-неволенс, осознавали наше превосходство.

Вот, например, имеют место два МНСа - Иванов и Рабинович. Оба равно талантливые и перспективные. Но Иванов уже через год СНСом стал, вполне органично вписался, да одним из многих так и остался. А Рабинович еще 10 лет в МНСах ходит, да зато в КАКИХ МНСах!
Мне страшновато не соглашаться с уважаемой госпожей Грайфер, но (дрожащим голосом) отвечаю: «Не кажется». То, о чем Вы пишете, безусловно имеет место, но заявленную тему не “накрывает”.

Приведенный Вами пример иллюстрирует сбой в работе «принципа Питера» (сформулированного, если память не подводит, лет сорок назад Лоренсом Питером: «в иерархической структуре всяк поднимается до своего уровня некомпетентности»). Если в описанной ситуации СНС Иванов проявит себя пусть не выдающимся, но хорошим, например, исследователем, его непременно двинут выше, чтоб он стал плохим завлабом. А еврея, в силу анкетных обстоятельств, притормаживают и он занимает ступеньку даже ниже уровня своей компетентности (и потому числится в местных “гениях”). Все так и есть. Абсолютно согласен. Примеров каждый может припомнить множество. Но... это относится к сфере карьерной и только. До тех пор, пока бывшего СНСа Иванова не двинут в партийную номенклатуру, он будет продолжать жить в одном доме с МНСом Рабиновичем, их дети будут играть в одном дворе и, бывая друг у друга в гостях, не заметят большой разницы (ну, разве что Ивановы с завлабовского жалования купят телевизор “Рубин” с большим экраном, а у Рабиновичей будет стоять КВН с круглой линзой). Зато оба мальчика увидят большую разницу, бывая в доме у запойного слесаря Петрова и у дворничихи Сидоренко. В Стране Советов отдельно проживала только высшая номенклатура. Что до остальных... особенно в районах новостроек и тем более, в новых городах – все жили вперемешку и руководитель громадной строительной корпорации (говоря по-западному) вполне мог соседствовать и с рабочим, и с деклассированным алкоголиком.

Я писал о восприятии ребенка (сразу отпадают все карьерно-социальные атрибуты – для ребенка они не существуют). О доступной пониманию ребенка разнице в образе жизни (на самом что ни на есть приземленном, бытовом уровне) людей, в общем-то, одной социальной страты. Это не шок профессорского сынка, увидевшего на даче деревянный сортир. На улочке Смирнова-Ласточкина, что на киевском Подоле, где прожили три поколения моих родственников, была именно такая, дощатая, насквозь продуваемая дворовая будка. И с социальными ступеньками у моих теток (одна – чертежница, другая – клерк на почте), их мужей (механики по швейным машинкам), дочек (парикмахерши) и зятьев (ресторанные лабухи) было все в порядке – никакого дисбаланса.

Дело не в социальным разрыве. Собственно, уважаемый Борис Дынин сказал, в чем: в «семейной обстановке», сиречь, в хранимых нашими мамами (в первую очередь) традициях еврейского дома, самых простых, бытовых понятиях чистоты, кашерности (без пунктуального, конечно, соблюдения кашрута), умеренности по части алкоголя, заботы о детях. И все! И этого было достаточно в советском разоре (среди перемолотых в грязь, лишенных корней и традиций, погрязших в скотском пьянстве людей), чтобы быть действительно чем-то вроде аристократии.
Э.Кашиш -- Самуилу.
- Friday, November 20, 2009 at 15:45:34 (EST)
Вы же пишете о символах высокого статуса (звание, должность, зарплата, квартира...) т.е. об их, евреях, оценке начальством, государством – о "сфере карьерной и только". Если к участковому врачу Рабиновичу пациенты валом волят, а к профессору д.м.н. Иванову не обращаются, у кого из них больше оснований для высокой самооценки? По всем официальным критериям – у Иванова. А "по гамбургскому счёту"?
Чем приятно общение с умным, вменяемым собеседником, уважаемый Кашиш, что всякий раз беседа поворачивается новой гранью, а количество граней – бесконечно. Удовольствие, таким образом, гарантировано. А тут мне вообще выпала редкостная удача, шутка ли, получить нижеследующий ответ от госпожи Грайфер, чью интеллектуальную мощь я ставлю эдак на три головы выше моих скромных возможностей:
Элла Самуилу
- Friday, November 20, 2009 at 14:38:46 (EST)
Сдаюсь, убедили.
Рассказывая о своем детском восприятии, я совершенно не имел в виду символы высокого статуса – ребенку они попросту неведомы. Да и не было вокруг меня никого с этим самым статусом (даже мой отец был всего-навсего главным инженером провинциального стройтреста – удачная карьера только разве что для еврея). Возможно, ощущений эдакого «еврейского аристократизма» у меня тогда не возникло бы, если б рос я в каком-нибудь старом городе, со сложившимся укладом жизни, с преобладанием нормальных обывателей, а не того сброда, что сволакивался на «всесоюзные стройки» из человечьих отбросов, перекати-поле. Признаком аристократизма в моем понимании было то, что мы дома (и у родственников, где я бывал) ели вкусный борщ или юх с фасолью каждый из своей тарелки, а у соседей хлебали прямо из кастрюли, потому что столовую посуду разбили при недавнем скандале; а запах лука, жареного на прогорклом свинячьем сале был такой, что наизнанку выворачивало. Меня приглашали присоединиться, но я твердо знал, что если проглочу хоть ложку этой отравы – умру...

Однако, не буду повторять свои предыдущие посты и замечу, что Вы открываете, как мне представляется, новый поворот беседы, новый угол зрения: об общественной оценке евреев окружением, и вследствие этого – самооценке (volens nolens) самих евреев. Пожалуй, даже две подтемы: оценка евреев окружающими и самооценка, которая отнюдь не всегда покорно следует за оценкой. Насчет высокой самооценки ничего сказать не могу (я писал о детском, сугубо эмоциональном ощущении и о воспоминании взрослого об этом детском ощущении, что лежит вне сферы, так сказать, рациональных оценок). А вот касаемо восприятия евреев неевреями... Вы знаете, за десятилетия жизни в совчине мне встретились буквально считанные люди из числа неевреев, кого бы возмущал существовавший порядок вещей. Да, к участковому врачу Рабиновичу ходят лечиться – это нормально. Но что он так и уйдет на пенсию участковым – это тоже нормально. А что в мединституте сплошь доценты Ивановы — ну, а как иначе, чтоб Рабиновичи, что ли? И что сам доктор наук Иванов побежит к просто доктору Рабиновичу, когда припрет – так... опять же, нормально. И никаких душевных терзаний, заметьте. И что-то я не замечал каких-то высоких оценок. Вот сожаление, когда в начале девяностых практически все специалисты уехали и не у кого было проконсультироваться, да – было. Но, это уже после отъезда. А до того... не припоминаю... Так что добавлю, пожалуй, в тему еще вопрос: об оценке евреями того, как их оценивают (и ценят) в стране проживания. На него мы все, здешние собеседники, ответили не словами, а ногами, не так ли? :)
Last edited by Самуил on Thu Jan 21, 2010 3:52 am, edited 5 times in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

***

Post by Самуил »

Уважая право на приватность людей, узнавших себя в персонажах моих баек, я должен их либо основательно переработать (на что совершенно нет времени), либо основательно почистить. Что с сожалением и делаю. С.
Last edited by Самуил on Wed Aug 17, 2011 8:15 pm, edited 2 times in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

Филологические страсти: на/в Украине

Post by Самуил »

Михаил
Washington, DC USA - Tuesday, January 05, 2010 at 23:05:22 (EST)
Глубокоуважаемый г-н Беркович!.. Ваш журнал мог бы стать ещё лучше, если бы Вы, редактируя статьи, приводили их к признанным правилам русского языка. Я имею в виду очень - как бы это повежливее сказать? - очень плебейский оборот "в Украине". Возможно, на украинской мове он звучит нормально, но правилам русского языка он не соответствует и потому режет глаз. Мне приходилось слышать, что некоторые духовные потомки Пелюры и Бендеры нарочно вводят сей оборот в русскую речь...

Михаил
Washington, DC USA - Wednesday, January 06, 2010 at 01:30:42 (EST)
... язык - ценность непреходящая. Не сомневаюсь, что Гоголь бы брезгливо поморщился, услыхав это убогое "в Украине".
Ну как тут не оттоптаться на ревнителе русского языка из городка Вашингтона, что на Колумбийщине, коли сам он так подставляется. Ну-с, начнем с пары цитаток:

— Мы не чернецы, — продолжал запорожец, — а люди грешные. Падки, как и все честное христианство, до скоромного. Есть у нас не мало таких, которые имеют жен, только не живут с ними на Сечи. Есть такие, что имеют жен в Польше; есть такие, что имеют жен в Украйне; есть такие, что имеют жен и в Турещине...
«Ночь перед рождеством»

Порядку нет в Украйне: полковники и есаулы грызутся, как собаки, между собою. Нет старшей головы над всеми. Шляхетство наше все переменило на польский обычай, переняло лукавство... продало душу, принявши унию. Жидовство угнетает бедный народ...
«Страшная месть»


Николай Васильич брезгливо морщился только заслышав это убогое "в Украине", представляете как бедолагу мутило, когда он сам такое убожество писал. А чего писал-то? Дык, хохол, привык к своей убогой мове, а в русском еще не наблатыкался — ранние ж произведения. Да ладно, если б только один этот хохол, а то ведь:

Но время шло. Москва напрасно
К себе гостей ждала всечасно,
Средь старых, вражеских могил
Готовя шведам тризну тайну.
Незапно Карл поворотил
И перенес войну в Украйну...

Мазепы враг, наездник пылкий,
Старик Палей из мрака ссылки
В Украйну едет в царский стан.


И ладно бы только в виршах, так нет же, в примечаниях к «Полтаве» нормальной прозой пишет:

Езуит Заленский, княгиня Дульская и какой-то болгарский архиепископ, изгнанный из своего отечества, были главными агентами Мазепиной измены. Последний в виде нищего ходил из Польши в Украйну и обратно.

А в «Истории Петра I» так дважды в одном абзаце, словно в подтверждение, что не случайная это описка:

Другой важнейший изменник, еще скрывающийся под личиною усердия, Мазепа, извещал обо всем Карла и призывал его в Украйну. Он сносился между тем с крымскими татарами и требовал уже помощи у султана через верховного визиря Чорлылы-Али-пашу. Визирь понуждал Каплан-гирея двинуться на соединение с Мазепой, коль скоро Карл вступит в Украйну, обещаясь, что и турецкие войска уже готовы вспомоществовать шведам.

Впрочем, с эфиопского фалаша что возьмешь, разве ж будет он относится к чужому языку так трепетно и взыскательно, как Михаил из Вашингтона. С виршеплета спрос невелик, но вот с этим как быть?

Дорошенко успел уверить татарских мурз, стоявших в Украйне, что Опара ненадежен... неудовольствие в Украйне вследствие сбора доходов возбудило в поляках надежду к ее возвращению и произвело потому затруднение в мирных переговорах... Но скоро это решение переменилось вследствие известия, что хан побит в Украйне; 22 декабря написан был новый наказ Нащокину...

Это только из одной главы «Истории России с древнейших времен» Сергея Михайловича Соловьева, великого русского историка, ни в эфиопском, ни в «хохляцком» происхождении вроде бы не замеченном. Но и это не самое страшное:

Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2-й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине.

Лев Николаевич! Природный русак! Великий писатель земли русской!! В своем великом русском романе!!! И такой плебейский оборот — "в Украине". Ужас! Ужас!!! Это ж вам не плебей Антон Чехов, который пишет «Итак, я еду в Украйну». Это ж граф Лев Николаевич Толстой, как-никак. И на тебе — такое плебейство... Как только Михаил с Вашингтонщины эдакий кошмар переживет.

Но ежели переживет, то уже не удивится названию Посольства Российской Федерации в Украине. Ясное дело, засели в том посольстве духовные потомки Петлюры и Бaндеры...

Так, ну ладно. Поглумился и будя... Хочу порекомендовать серьезное, спокойное, свободное от политических пристрастий, сугубо академическое изыскание Андрея Илларионова на тему «Почему следует говорить "в Украине"».

* * *

Еще несколько «соображений» на филологические темы (заранее прошу прощения у профессионалов за дилетантские суждения о предмете, в котором я «ни уха, ни рыла»).

Итак, в русском языке (именно в живой языковой практике) существовали издавна и применяются по сей день (в разное время — с разной частотой) обе формы «в/на Украине». Занятно, что в украинском языке также существуют две формы: «в Україні» и «на Вкраїні». Только здесь предлоги жестко «приписаны» к именам, невозможно сказать ни «на Україні», ни «в Вкраїні». Форма «Вкраїна» на мой слух (говорю о том, как сам слышу) является более возвышенной, поэтической — «высокий штиль», так сказать. Ее можно найти в стихах Шевченко и Леси Украинки, в народных песнях. Также, — в торжественном тексте Универсала Центральной Рады. Наверное, в руском языке паре «Україна-Вкраїна» примерно соответствует «Россия-Русь».

Интересно, что «русское» ухо в названии «Украина» четко слышит «укрáина-окрáина». Так оно и есть, для взгляда из Москвы, из России это и есть край, окраинная земля, пограничье, в старину — Дикое Поле, ничейная территория, потом — законная русская добыча, отбитая у татар и ляхов. А что слышит «украинское» ухо в этом названии? А вот что: «Україна-Вкраїна-країна». Країна — это по-русски «страна». То есть, «глядя из Киева» видишь не окраину, а свою страну. И «украинское» ухо, сколько раз оно слышало «Україна», столько раз воспринимало — «страна». Так что, совсем не глупыми были настойчивые попытки заменить это «крамольное» название верноподданническим «Малороссия»...

Просмотрел любопытства ради «Тараса Бульбу» (давненько не заглядывал). Везде только «на Украйне», нигде нет «в» — какая же, однако, «идеологически правильная» вещь, даже в предлогах крамолы не сыщешь!.. Однако, до чего же людоедское произведение, по идейной густопсовости — на высоком уровне товарищей Бубенного и Бабаевского (ну, в православно-самодержавном изводе, естественно). Это я даже не по поводу искренне-радостного любования погромом (дело житейское), но ввиду того рвения, с коим пан Яновский пересаливает по части истинно русского настроения...

Итак, по-русски можно писать и «в», и «на». Не возбраняется. Я раньше говорил и писал «на», теперь же «в». Почему? А по кочану. Вот доколе буду слышать-читать о российских «заморочках» по поводу Украины, дотоле буду писать «в». Из вредности.
Last edited by Самуил on Sun Jan 10, 2010 8:54 pm, edited 1 time in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

***

Post by Самуил »

Уважая право на приватность людей, узнавших себя в персонажах моих баек, я должен их либо основательно переработать (на что совершенно нет времени), либо основательно почистить. Что с сожалением и делаю. С.
Last edited by Самуил on Wed Aug 17, 2011 8:15 pm, edited 1 time in total.
Самуил
участник форума
Posts: 48
Joined: Sun Jul 19, 2009 6:11 pm

Из архивов: веселая история

Post by Самуил »

Году эдак в 71-м лежал я в больнице по поводу аппендицита. А на соседней койке — один мужик вот по какому поводу. Он как-то хорошо с кумом вмазал да и говорит. «Спорим, ты железный рубль подбросишь, а я его ртом поймаю» — «Да не поймаешь» — «Спорим, поймаю! Бросай!» Кум бросил под самый потолок. «А я — он нам в палате излагал, — пасть так разинул, что клятый рубль прямиком сквозь горло в желудок и шмякнулся». Смех смехом, а мужика положили в больницу, кормили всякими пургенами, чтоб этот рубль изгнать, так сказать, естественным путем. Ни в какую! Тем временем началось там окисление и пошел он под нож. Но мужик был шебутной, неунывающий. Перед самой операцией так нам говорил: «Хлопцы, а вы знаете чего он сам не вылез? Рубль-то не простой, юбилейный! — (помните, кто был отчеканен на юбилейном рубле 70-го года?) — Вот то-то и оно! Не хочет, видать, Ильич сквозь мою ж... путешествовать».

Вспоминаю мужика с благодарностью. Сам лежу после операции, все болит, смеяться нельзя — больно, а смеюсь так, что боюсь — швы разойдутся... Вот как народ к советским святыням относился.
Post Reply