Иудаизм и язык

[Борис Дынин]

Ки таво (недельная глава Торы)

18 элул 5770 (28 августа 2010 г.)

Рабби Джонатан Сакс

Перевод Бориса Дынина

В двух предложениях главы этой недели, Тора суммирует отношения между Б-гом и евреями: БОГА ПРЕВОЗНЕС [he-emarta] ТЫ СЕГОДНЯ, ЧТОБЫ БЫЛ ОН ТЕБЕ ВСЕСИЛЬНЫМ И ЧТОБЫ ШЕЛ ТЫ ПУТЯМИ ЕГО, И СОБЛЮДАЛ УСТАНОВЛЕНИЯ ЕГО, И ЗАПОВЕДИ ЕГО, И ЗАКОНЫ ЕГО, И ИСПОЛНЯЛ ВОЛЮ ЕГО. А БОГ ПРЕВОЗНЕС [he-emarta] ТЕБЯ СЕГОДНЯ, ЧТОБЫ БЫЛ ТЫ ЕМУ НАРОДОМ ИЗБРАННЫМ, КАК ОБЕЩАЛ ОН ТЕБЕ, И ЧТОБЫ СОБЛЮДАЛ ТЫ ВСЕ ЗАПОВЕДИ ЕГО (Дварим – Второзаконие 26: 17-18)

Здесь сказано с предельной простотой о взаимном отношении между Б-гом и Израилем, лежащем в основе Завета. Оно хорошо выражено в двух известных куплетах:

Первый принадлежит William Norman Ewer:
“How odd
Of God
To choose
The Jews”
(«Как странно, что Б-г избрал евреев»).

Евреи ответили:
“Not quite
So odd –
The Jews
Chose God”
(«Не так уж странно – евреи выбрали Б-га»).

Между Б-гом и Его народом - взаимная любовь. Израильтяне обещают быть преданными Б-гу и Его заповедям. Б-г обещает заботиться о своем народе как о своем сокровище, хотя Он есть единый Б-г всего человечества. Он отводит особое место в своих чувствах (говоря антропоморфически) для потомков тех, кто первыми услышали Его зов и последовали ему. В этом весь ТаНаХ, еврейская Библия. Остальное – комментарий.

Приведенный перевод Дварим 26:17-18 (http://www.machanaim.org/tanach/e-dvarim/inde07_1.htm) процитирован по одному из переводов ТаНаХ для евреев. Но в любом переводе этого стиха скрывается трудность глагола ключевого для обоих предложений: le-ha’amir. Странным является то, что, с одной стороны, это слово является формой часто встречающегося в ТаНаХ глагола: leimor, “сказать”; но, с другой стороны, его специфическая каузативная (побудительная) форма, использованная здесь, является уникальной. Нигде больше она не встречается в ТаНаХ, и в результате ее смысл не ясен.

В переводе Jewish Publication Society of America это слово передается как «подтвердил». Aryeh Kaplan в «The Living Torah», читает его как «декларировал преданность», Robert Alter - как «провозгласил». Другие интерпретации включают «отделил себя» (РаШИ), «избрал» (Септуагинта), «признал» (Саадия Гаон), «поднял» (РаДаК, Сфорно), «обручил» (МаЛбИМ), «объявил» (Ибн Джанах), “предпочел всему” (Хизкуни), «признал уникальность» (РаШИ к Хагига 3а), или «побудил Б-га объявить» (Иехуда Галеви по свидетельству Ибн Эзры ).
[Б.Д. - Не гарантирую точность русских эквивалентов каждого термина, но трудность определения точного смысла ключевого глагола здесь становится очевидной. ]

Среди христианских переводов: “Thou hast avouched the Lord this day to be thy Gоd” (the King James Version ), “You have declared this day that the Lord is your God” (The New International Version), “In response, you have agreed that the Lord will be your God” (The Contemporary English Version), «Господу сказал ты ныне, что Он будет твоим Богом» и «Господь обещал тебе ныне, что ты будешь собственным Его народом» (русский Синодальный перевод).

Каково значение этой уникальной формы глагола: «сказать»? Почему она дается только здесь? Использование языка в Торе не случайно, не приблизительно, но точно. Вообще, в Пятикнижии стиль отражает содержание . То, как говорится нечто, часто связано с тем, что говорится. Так и в данном случае. Перед нами утверждение с далеко идущими последствиями для самого фундаментального вопроса, какой только может задать себе человек: «Какова природа взаимоотношения между людьми и Б-гом и между самими людьми – того взаимоотношения, благодаря которому мы можем наполнить нашу жизнь светом благодати»? Мы должны остановиться и подумать над ответом Торы. Он дан в языке, в речи, в словах. С этим и связано наше внимание к уникальной форме глагола «сказать», употребленной в определяющем иудаизм стихе Торы.

Мы обязаны поздним взглядам Витгенштейна, развитым далее Дж. Л. Остиным (J. L. Austin, «How to do things with words» - Б.Д.: см. русский перевод http://kosilova.textdriven.com/narod/studia2/austin.htm) и Дж. Р. Сёрлю (J. R. Searle, «Speech Acts») уяснению различных функций языка. С дней Сократа у философов была тенденция концентрироваться только на одной функции языка: его использования как средства описания или установления фактов. Отсюда центральным вопросом философии и позднее науки было: «Является ли данное суждение истинным?» Соответствует ли оно фактам? Совместимо ли оно с другими фактами? Могу ли я быть уверенным? Какое свидетельство есть у меня? Какое у меня есть основание верить в то, во что я верю? Язык есть средство описания того, что есть.

Но язык используется нами не только в этой функции. Мы используем его для классификаций, расчленения мира на отдельные уровни действительности. Мы также используем его для оценок. «Патриотизм» и «ура-патриотизм» («джингоизм») обозначают одно и то же явление: «лояльность к стране», но с противоположными оценками: патриотизм – это хорошо, ура-патриотизм - плохо.

Мы используем язык для выражения эмоций. Иногда просто для установления отношений. Малиновский назвал это использование: фатическим общением (phatic communion - завязывание, продолжение или прекращение языкового общения), когда важно не то, что мы говорим, но сам факт, что мы разговариваем друг с другом (Robin Dunbar недавно утверждал, что речь для людей подобна чистке друг друга, “ухаживанию”, среди приматов). Мы можем также использовать язык для постановки вопросов, произнесения команд, формулировки гипотез и воображения. Также существуют литературные формы использования языка в повествованиях и в поэзии с их сложными средствами установления нашего взаимодействия с реальностью в воображении. Философско-научная установка, трактующая описание как единственно существенную функцию языка и нашедшая свое крайнее воплощение в логическом позитивизме, подобна сенсорной амузии ( музыкальной глухоте) к богатейшему разнообразию речи.

Пятикнижие содержит много глубоких мыслей о природе и силе языка. Это связано с тем, что израильтяне дней Моше жили там и тогда, когда появился первый алфавит, прото-семитский скрипт, из которого прямо или косвенно развились последующие алфавиты. Иудаизм реализовал первую в истории трансформацию устной культуры в книжную в национальном масштабе. Отсюда уникальное значение, приданное связи устного и письменного слова. Мы обнаруживаем это в самом начале Торы, в радикальном отказе от мифа. Б-г сказал, и мир возник. Нет никакой игры сил, никакой войны, никакой борьбы за подчинение одного другому, как это наблюдается во всех мифах. Вместо этого ключевым глаголом первой главы Брейшит (книги Бытие) оказывается просто leimor, «сказать». “СКАЗАЛ [vayomer], ВСЕСИЛЬНЫЙ: ДА БУДЕТ…И СТАЛ…» Язык создает миры.

Это, конечно, божественная, не человеческая речь. Однако, Дж. Л. Остин указал на ее человеческий эквивалент. Существуют определенные вещи, которые мы можем создать посредством слов, используя их особым образом. Он назвал это использование речи «исполнительным высказыванием» (более технически, иллокутивными действием - performative utterance, more technically, illocutionary act). Так, например, когда судья говорит: “Судебная сессия открыта”, он не описывает что-либо, но делает нечто. Когда жених говорит невесте под хупой: “Вот: Ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моше и Израиля», он не утверждает факт, но создает факт.

Самым основным типом исполнительного высказывания является «дать обещание». Такое использование языка создает обязательства. Некоторые обещания являются односторонними (X обязуется сделать что-то для Y), но другие взаимны (X и Y принимают обязательства друг перед другом). Некоторые являются очень определенными («Я обещаю заплатить тебе 1000 рублей завтра»), но другие открыты («Я обещаю заботиться о Вас при всех обстоятельствах»). Высший пример открытого взаимного обязательства между людьми - брак. Высший пример открытого взаимного обязательства между людьми и Б-гом - Завет. Именно это утверждает Дварим 26:17-18: Б-г и народ Израиля свободно связывают себя друг с другом, принимая Завет - взаимоотношение, чья реальность создана словами и сохраняется благодаря верности этим словам.

Здесь заключено уникальное, самое радикальное слово еврейской Библии. Ему нет соответствия ни в одной другой религии. Самое священное здесь – это язык, когда он используется для установления моральной взаимосвязи между двумя сторонами. Высшая формой взаимоотношений есть та, которая не зависит от власти, превосходящей силы или иерархии верховенства и подчинения. В отношении завета каждая сторона уважает достоинство другой. Завет существует только в силу свободно данного обоюдного согласия. Это также означает, что между Бесконечно большим Б-гом и бесконечно малым человечеством могут быть отношения, потому что они могут общаться друг с другом посредством языка. Ключевыми фактами Торы являются: [а] Б-г говорит и Б-г слушает. Использование языка, создающее взаимно связывающие отношения, соединяет Б-га и человечество. Таким образом эти два стиха означают: «Сегодня, актом речи, вы сделали Б-га вашим Б-гом, и Б-г сделал вас Своим народом». Слова, язык, акт высказывания, создали открытое вечно обязывающие взаимоотношение.

Сказанным объясняется название серии моих четырехлетних комментарий к Торе: «Завет и беседа». Иудаизм есть Завет, союз Б-га и народа. Тора есть письменный закон Завета. Это - брачный договор Израиля как невесты Б-га. Беседа – слово и его слушание – делает Завет возможным. Отсюда Двойная Тора: письменная Тора, через которую Б-г говорит с нами, и Устная Тора, через которую мы говорим с Ним посредством интерпретации Его слова. Иудаизм есть открытая взаимно обязывающая беседа между Небом и землей.

Несмотря на сильное влияние иудаизма на две более поздние религии, христианство и ислам, ни одна из них не приняла эту идею (конечно, христианские богословы говорят о Завете, но другого рода, скорее одностороннем, нежели взаимном). Ни в Новом Завете, ни в Коране нет диалога между Б-гом и человеком, напоминающего диалоги ТаНаХ между Ним и Авраамом, Моше, Элийяху, Ошеа, Йирмеяху, Ионой, Хаваккуком и Ийовом. Иудаизм, христианство и ислам – религия священного диалога, религия спасения и религии повиновения – являются тремя различными религиями. Использование языка с целью создания моральной связи любви между Бесконечным и конечным – через Завет, с одной стороны, и диалог, с другой, - отличает иудаизм. Именно это сказано в кратких двух стихах книги Дварим: словом продавать отношению бытие, le-ha’amir, – это то, что делает Б-га нашим Б-гом, и нас Его народом (Speaking a relationship into being, le-ha’amir, is what makes G-d our G-d, and us, His people).