Мой брат Миша Они родились в Киеве, три брата: Павел, Абрам и будущий мой папа - Гедали. В 1919 году Павел и Абрам стали чекистами и вскоре отбыли в Москву. Старший брат Павел попал в Наркомат железнодорожного транспорта и в 1937 году был расстрелян, получив клеймо "враг народа". Абрам был неплохим пианистом и никудышным чекистом. То, что ему удалось уволиться из организации железного Феликса, спасло ему жизнь. Он женился на очень образованной по тем временам женщина, которую звали Татьяна, и стал обладателем двух комнат в большой отдельной квартире в самом центре Москвы на Патриарших прудах, вскоре переименованных в Пионерские. В 1921 году в семье Абрама Берлянда родился сын Миша. Я появился на свет в Киеве в семье самого младшего из Берляндов — Гедали. Моей маме, которую звали Хана, а в быту Анна. было 22 года. С самого детства папа мне рассказывал, что в Москве у меня есть прекрасный двоюродный брат Миша, очень развитый, умный и добрый мальчик, играющий на виолончели. Папа, который после работы на Кабельном заводе был выдвинут в Киевский профсоюз работников культуры, иногда ездил в командировки в Москву и всегда привозил мне основательно зачитанные, но очень редкие книги. Я до сих пор помню первые три книги, полученные мною - первоклассником. Это были прекрасно иллюстрированная книга "Маугли" Киплинга, История жизни Сэмюеля Клеменса (писателя Марка Твена) и "Следопыт" Фенимора Купера. Я боготворил своего московского брата и старался ему подражать. Так, узнав, что Миша стал неплохим боксёром, я в 3-ем классе записался в секцию гимнастики, которая работала недалеко от нашего дома в красивом здании. Впоследствии я узнал, что это бьла синагога, откуда с приходам советской власти выселили раввина и всех желающих молиться евреев. Я старательно тренировался, правда, без особого успеха, а вот музыкой, как Миша, так и не смог заставить себя заняться, считая это занятием, не достойным мужчины. Впервые я встретился с братом в сентябре 1939 года. Это был выходной день, и все мои были дома. Три звонка в нашу коммунальную квартиру означали. что к нам кто-то пришёл. Мама пошла открывать, и вдруг я услышал её радостный крик: «Мишенька!» В комнату впереди мамы вошёл красивый стройный красноармеец с коротким ёжиком на голове. Оказалось, что Миша едет из Польши, куда его часть вошла 17 сентября, а сейчас они возвращается в Москву, его эшелон стоит на Киевском вокзале, а его отпустили на час.
Он рассказывал маме и папе, как они вторгались в панскую Польшу, а я, десятилетний пацан, сидел, прижавшись к его боку, так как он обнял меня правой рукой. И я слушал, как звучала его красивая московская речь, ничуть не похожая на распевный русско-украинский с примесью еврейских интонаций разговор киевлян. Прощаясь, Миша подарил мне польскую зажигалку неимоверной красоты, которую моя курящая мама отобрала у меня, заявив, что дети не должны играть с огнём: недалеко и до пожара. Зная мамин решительный характер, я не стал спорить. Кстати, эта зажигалка в годы войны очень нас выручала. Миша, прощаясь, пригласил нас в гости в Москву, чем меня очень обрадовал. Но встретиться с ним я смог только через 15 лет. После расстрела в Москве старшего брата папы дяди Павлика мой папа в Киеве сразу лишился своего руководящего поста в профсоюзе работников культуры и вернулся к своей первой специальности зубного техника. Мама очень боялась, что папа может лишиться партийного билета со всеми вытекающими из этого неприятностями для нашей семьи. Я плохо понимал, почему мои родители сразу переходили на шёпот, как только я появлялся дома. Несмотря на то, что мой папа был братом врага народа, его не лишили партийного билета. просто не успели. Киев бомбили ранним утром 22 июня 1941 года. Хотя у папы было плохое зрение, он мог бы уехать из Киева вместе с нами (моим братьям-близнецам было по 4 года), он отправился в военкомат и был зачислен в 3-й батальон народного ополчения на должность начальника медсанчасти. Нас он отправил с эшелоном беженцев в город Ворошиловград, ныне Ставрополь. Заставив семью уехать, он спас всех нас от смерти в Бабьем Яру. Папа погиб, обороняя Киев, 18 сентября 1941 года, а 28 сентября в Киеве начался массовый расстрел еврейского населения. Пока шёл эшелон, я думал о своём брате, который, я был уверен. сражается с фашистами. Я, как и все тогда, верил, что до победы осталось месяца два, и я опять встречусь с Мишей. В Ставрополе мы прожили год. Из письма из Москвы мы узнали, что дядя Абрам, который играл в оркестре академии им. Жуковского, вместе с академией и тётей Таней был эвакуирован в Свердловск, а Миша, командир противотанковой батареи — воюет возле Брянска. В августе 1942 года мы под градом бомб последним эшелоном выехали из Ставрополя и снова избежали смерти, так как все евреи, оставшиеся в городе, 12 августа были расстреляны. Через 2 месяца пути мы добрались до города Молотова, где наши родственники шёпотом сообщили нам, что мой любимый брат Миша находится в заключении в каком-то сибирском лагере. Только в 1952 году, заехав по пути из Киева в Молотов к дяде и тёте в Москву, я узнал все подробности Мишиной одиссеи. Сражаясь под Брянском, он за храбрость был награждён медалями "За отвагу" и"За боевые заслуги". Орден "Красной звезды" он получил из рук маршала Константина Рокоссовского. Один из бойцов его батареи подобрал Мишин дневник, который вести было не положено, и передал его особистам. В дневнике Миша нелестно отзывался о тех, кто говорил ему, что "ты хоть и еврей, а хорошо воюешь, хотя все евреи трусы". Евреев они называли героями ташкентского фронта. В дневнике Миша посмел выразить удивление по поводу нашей неподготовленности к войне. Это определило его дальнейшую судьбу -1О лет лагерей. Я думаю, что эта несчастье спасло eму жизнь. В 1952 году дядя Абрам дал мне Мишин адрес и, приехав в Пермь, я стал регулярно писать брату в Тайшет. Десятилетний срок был позади, но узника не собирались oтпускать на свободу. После смерти Сталина Мишу отправили на поселение. Он писал мне, что окружён великолепными людьми: артистами, музыкантами, художниками. Они создали в лагерном клубе эстрадный оркестр. Виолончелист Миша быстро освоил аккордеон и саксофон. Эти инструменты ему очень пригодились, когда он вышел на свободу в 1956 году. В 1954 году я собрался ехать в Москву на первую установочную сессию в центральный институт физической культуры, куда я был принят без экзаменов, потому что окончил киевскую школу тренеров с красным дипломом. Я заранее купил билет на поезд Пермь-Москва и в этот же день получил письмо от Миши, в котором он писал, что его отпустили на неделю в Москву проведать родителей, что он будет проезжать через Пермь 12 января, и указал номер своего поезда и вагона. Мой билет был куплен на это же число. Мне удалось поменять билет на сибирский поезд, и я не верил своему счастью, обнимая брака. Всё его купе было набито лагерными начальниками в звании не ниже майора. Я был приятно удивлён, видя, с каким уважением они относились к моему брату. До Москвы было выпито много водки, и крепко поддавшие майоры пытались убедить меня, что мне очень повезло иметь такого брата. Когда Миша освободился совсем, то сразу стал выступать в ансамбле известной эстрадной певицы Ружены Сикоры, а затем был приглашен во вновь созданный Юрием Саульским московский "Мюзик-холл", где играл на саксофоне до самой пенсии. Будучи человеком, очень одарённым, он писал стихи и короткие рассказы. Несмотря на подорванное в лагере здоровье, он посетил своих лагерных друзей в США и в Израиле. В 70-х он был в Перми ( городе в котором я тогда жил) в гастрольной поездке с труппой московского "Мюзикхолла". Мои дети Дмитрий и Наташа очень любили моего брата и, бывая в Москве, всегда его навещали. Его любили женщины, но все eго браки были недолгими. Егo женой целый год была наша любимая певица Тамара Миансарова. Последний его брак был самым долгим. Белла или Белка, как он ее называл, была музыковедом и была на 25 лет моложе Миши. Когда умерли его родители, Миша обменял две комнаты на Патриарших на однокомнатную квартиру па Полянке в Бродвиковском переулке. В 1991 коду брат оказался среди защитников Белого Дома. В 2003 году в мае Миша поздравил меня с Днём Победы. Это был единственный праздник, который он признавал. В этот лень он надевал свои ордена. которые ему вернули после реабилитации, и встречался с друзьями, у которых за спиной был фронт, а затем сталинские лагеря В том письмо были его стихи - Здесь старая Москва. Ушедший милый мир, Здесь липы старые, что помнят Берлиоза И Воланда суровые прогнозы. Аллеи тихие. Скамеечек пунктир. Изысканный московский сувенир- Старинный пруд в оправе изумрудной На страже Бронная, Козихинский Трёхпрудный и фонари, надевшие мундир. "Москва! Как много в этом звуке..." Особенно для сердца, что в разлуке Сжимается, тоскуя и любя! Сюда душой я рвался из Сибири Так много лет: четырежды четыре' И здесь мой дом... Лишь здесь я у себя. Это было последнее письмо. 22 августа 2003 года Миши не стало. Мой внук Игорь в недалёком детстве стал призёром международного конкурса саксофонистов в Питере. Я уверен, что Мише это было бы приятно. Мой старший внук Алексей своего старшего сына назвал Мишей в честь моего брата. И теперь у нас есть свой Мишаня - Питерский. Сейчас мне уже больше лет, чем было моему брату, когда он нас оставил. Я стараясь успеть рассказать обо всех хороших людях клана Берляндов, пытавшихся быть полезными для своей страны, но не очень ею оценённых.
|