ЕЛЕНА КРЮКОВА

[BEK]

"В сем христианнейшем из миров
Поэты – жиды "
Марина Цветаева

Создаваясь на разных языках, в разных традициях и культурных контекстах, поэзия создаёт и задаёт особые пространство-время мiра и его видение.

Отпевание Поэзии продолжается с неотвратимостью мексиканской мыльной оперы. У открытого, как и подобает великой покойнице, шикарного гроба, украшенного всеми атрибутами величия и горечи утраты идёт бесконечная панихида. Медленно и торжественно движется начинающийся где-то за горизонтом поток скорбящих. Остановившись у гроба, каждый, роняя слезу, вглядывается в прекрасный лик покойницы,
созданный его собственным воображением, навечно врезает в воздух над могилой свою эпитафию, затем обращает брезгливо-негодующий взор на кого-нибудь из присутствующих или отсутствующих (какую-то пьяненькую Ахматову с любовницами в постели, сочиняющую собственную биографию, или выдувающего глубокомыслие из сигаретного дыма Бродского на фоне Нобелевского диплома, напечатанного на домашнем станке политических фальшивомонетчиков, или ...), чтобы призвать всех собравшихся посмотреть на это недоразумение природы, выдающее себя за поэта. Закончив, пристраивается к толпе вокруг гроба и поёживается –
а не укажет ли брезгливый перст очередного скорбящего на него.

В гробу вместе с Поэзией, как в гробнице фараона – любимые жёны и боевая утварь, лежит Читатель. Да и где ему быть, как не в гробу вместе с любимой им Поэзией? То ли он сам удавился от горя, то ли его удавили, чтобы покойница с того света глядела и радовалась, что он с ней навечно. Каждый оплакивающий видит его в гробу ...

Во избежание излишней скученности группы скорбящих периодически удаляются на поминки, где под целительным воздействием Бахуса совладают со своим горем, переходя затем к профилактике посттравматического стрессового расстройства с помощью того же Бахуса,
а потом – уже восстановив силы, самостоятельно – к сосредоточенному мордобою за право лежать в гробу вместо сегодняшней покойницы в какой-нибудь из следующих серий.

Попробуйте сказать плакателям, что Поэзия жива, они заподозрят вас чёрт знает в чём и побьют венками. Согласится лишь тот, кому вы протянете в качестве доказательства живости Поэзии томик его/её собственных стихов или, на худой конец, прочтёте с подвыванием одно-два наизусть. Напомните, что у Коровина или в клубе ОГИ или в петербургском ЦСЛиК
завтра поэтический вечер – они скажут, что это только в ваших москвах-питерах, а вот на отгонных пастбищах горного Алтая ничего подобного нет.

Сама же покойница, то проезжая мимо на Пегасе, то гуляя с Музой, то таща в свою квартирку сумку с нехитрой снедью, иногда смотрит на всё это и думает, что если бы заупокойные речи по ней стали кирпичиками книг, из них можно было бы построить великолепный Дворец Поэзии
не хуже Зимнего. Но плакальщики её не видят ... одни расчёсывают гондурас собственного величия, другие отливают свои слёзы в диссертации, статьи и книги. Все заняты своим великим некрофилическим делом, не замечая, что употребляют для него
самих себя. И хорошо, что им не до живой Поэзии ...

Я буду размещать здесь стихи сегодняшних – пишущих в XXI-ом веке – поэтов, которые люблю. Это единственный критерий. И делать это буду по мере встречи со стихами и по мере желания – без каких-либо расписаний и обязательств.

P.S. 7 января 2010
Продолжение - в моём блоге на "Семи искусствах".

[BEK]

А день помедлил и погас,
И свет растаял понемногу.
И часть - необратимо - нас
Перетекла печально к Богу.

А в небе дальнем облака,
Во тьме прозрачной голубели,
И клином по небу века
Как гуси-лебеди летели.

Ночник светился неспеша,
Ночная музыка звучала.
И задремавшая душа
Моих забот не замечала.

А где-то плыли поезда,
И где-то мчались пароходы,
И гасла медленно звезда,
Звезда покоя и свободы.

И клавиш бережный разбег
Мне рисовал черты и лица.
И медлила из-под закрытых век
Слеза скатиться…

4 февраля 2009
http://latynin.livejournal.com/77620.html

[BEK]

Алкаш

Утром зенки не глядят, так заплыли.

Значит, выпил ввечеру. Значит, били.

Ну же, смейтесь надо мной! Смейтесь, твари!

Вон любовь моя стоит на бульваре.

Ноги кверху задерёт за десятку,

за пятнадцать – нагишом, хоть вприсядку.

Ну, пляши-пляши-пляши!.. Что ж ты, сука?

Как я, господи, воплю, а ни звука.

... Дальнобойщик снял на круг, тут надолго.

Эх, течёт, господь, течёт река Волга ...

... А к утру придёт домой шмарой верной:

рот разорван по углам, пахнет спермой.

Обнимусь я с ней, с моей ненаглядной:

рот подсохнет, ничего ... Вот и ладно.

Ты, господь, её вернул мне живою ...

Встану я на тень свою и завою.

[BEK]

Смерть и бессмертье два близнеца
эта усмешка второго лица
так же
придурковата
и у сестры и у брата

с кем и кому я стелю на полу
кто мне по каменному столу
кружку подвинет и пищу
жителя
в нашем жилище

с войн возвращаются
если живой
значит и я возвратился домой
где на лицо без ответа
смотрит лицо до рассвета.

(с) Михаил Генделев

[BEK]

Николо-Архангельское...
дед мой там похоронен и бабушка;
а вся территория - в кленовых "детках"

***
Наклонись, недоросток, ко мне, –
это клёны растут над кладбищем,
сорняком, неопознанным нищим –
в междутравье играют, в борьбе, –

наклонись, впрочем, ты еще мал,
тут уж впору к тебе наклониться,
неудобная птица, синица,
поджигает грохочущий вал;

и печали, и лжи, и судьбе
мы поведаем таинство разно,
но безумие равно заразно
подступает ко мне и к тебе...

[BEK]

больничная палата
продавленная койка
в окне стоит разъята
заброшенная стройка

бетонные громады
дощатые заборы
кошачьи серенады
и ангельские хоры

по снегу скачут галки
в окно глядят припарки
кого-то на каталке
увозят санитарки

душа спешит проститься
поплакать повиниться
никто ее не видит
не вспомнит не обидит

смиренная больная
летит сама не зная
какая милость малость
ей в вечности осталась

[BEK]

весть

из башни в центре всей москвы
столицы наших родин
нам проебали все мозги
втемяшивая как могли
что человек свободен
мы долго думали и вот
подкреплены обедом
пошли туда где он живет
в краю умеренных широт
сказать ему об этом
он нам не шурин и не зять
но ведь имеет право знать

мы шли три дня мы шли толпой
тревожа песней груди
не зная сна гоня покой
и видим дом стоит такой
в каких бывают люди
вот баба что в расцвете лет
поди ласкал он пылко
а больше утвари здесь нет
лишь у кровати на просвет
пуста его бутылка
а сам вкушает потный сон
не зная что свободен он

мы говорим что мы отряд
из добровольных сотен
мол делегаты от ребят
кому по ящику твердят
что человек свободен
и если ты мол тот и есть
предмет такой награды
то мы тогда имеем честь
и эту радостную весть
тебе поведать рады
забудь про бабу и уют
иди бери пока дают

мы долго шли кругом леса
забросив сев и дойку
пусты с харчами туеса
а он на нас спускает пса
и снова лезет в койку
пора домой колоть дрова
и сыпать гречку в пашню
пока душа в мослах жива
пока стоит себе москва
и ей не сносит башню
с которой можно передать
что век свободы не видать

[Soplemennik]

+100000!

[Mapk]

Совершенно гениальная и своевременная идея!! Поддерживаю. Дай Б-г сил и времени продолжать долго! Ни дня без строчки, ни недели без стихотворения!

[BEK]

Время — чёрный передел
между первыми, вторыми.
Ты на лавочке сидел?
Хватит, лавочку закрыли.

Продолженье под замком.
Даже воздух предпоследний
отпускается тайком, —
всё быстрее, незаметней,
и уже сухим пайком.