"Проходящие злословили его..."
"Скупой
рыцарь" и "История села Горюхина" А.С. Пушкина
Посвящаю
пушкинисту Николаю Осиповичу Лернеру.
Пожалуй, чуть ли не главной причиной
высылки
Пушкина из Одессы в Михайловское было перлюстрированное
властями его письмо Кюхельбекеру (по некоторым данным Вяземскому) в апреле 1824
года. В нем
поэт сообщил, что «Святый дух» (он перечитывал в
это время Библию) ему, конечно, по сердцу, но что он, тем не менее,
предпочитает этой теме Гете и Шекспира. Он также сообщил - заодно
и властям, - что берет уроки «чистого афеизма» у одного
умного англичанина, который логично и разумно отрицает бессмертие
души. Речь идет об
Уильяме Хатчинсоне, докторе медицины, домашнем враче Воронцовых. Об этом писал
и П. В. Анненков: «В самом в доме наместника Пушкин часто встречался, например,
с доктором-англичанином, по всем вероятиям страстным поклонником Шелли, который
учил поэта нашего философии атеизма и сделался невольным орудием его катастрофы».
Если взглянуть на одесско-михайловскую
драму
«свежим взором», можно обнаружить, что все прочие причины конфликта поэта с
властями отходят
на второй план, а религиозная выдвигается на первенствующее,
грозное, как
эшафот, место. Родители, Надежда Осиповна и Сергей Львович, встретили сына в
Михайловском враждебно, попрекая
его именно безбожием, а
не легкомыслием на службе у Воронцова, любовными приключениями
и прочее в этом роде.
«Утверждают, будто я проповедую атеизм сестре - небесному созданию - и брату - дурашливому юнцу», - писал он Вяземскому. Жуковскому сообщил: «Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие». Наконец, негодующие мать и отец покинули сына, оставили одного в глуши, в изгнании, о котором Вяземский гневно воскликнул: «Кто творец этого бесчеловечного убийства?» Александр Тургенев писал Вяземскому: «Ты уже знаешь, что Пушкин отставлен; ему велено жить в псковской деревне отца его под надзором Паулуччи. Это не по одному представлению графа Воронцова, а по другому делу, о котором скажу после, на словах». (Маркиз Паулуччи -управляющий Прибалтийским краем и Псковской губернии). Документы о жестокой расправе над Пушкиным двумя высокопоставленными чиновниками Воронцовым (характеризующие его как доносителя) и Нессельроде были впервые найдены и опубликованы выдающимся исследователем жизни и творчества Пушкина Николаем Осиповичем Лернером.
Этот портрет был опубликован в работе "Das geistige Gepack der
Emigranten - Eine Skizze der russischen Kulturgeschchte"
von Mina Polianski. Das russische Berlin. Amory Burchard. Das Ausländerbeaftagte
des Senans, 2002, С. 13 - 19.
Под портретом написано: Alexander Puschkin, Porträt eines unbekannten Künstlers,
Bildarchiv Preussischer Kulturbesitz.
Впоследствии неприятности у поэта на почве религии
будут продолжаться, что и неудивительно в
государстве, декларировавшем «самодержавие,
православие и народность». Невинный
стих в седьмой главе «Евгения Онегина» «И стаи галок на крестах» вызвал со стороны митрополита Филарета
жалобу к Бенкендорфу на «оскорбление святыни». А в
1828 году поэт отказался от
авторства «Гаврилиады»,
поскольку злопамятные власти готовили
очередное «религиозное наказание» - да так убедительно отказался, что мы нынче вправе сомневаться в том, что он ее
написал, поскольку Пушкин никогда, ни до, ни после конфликта в связи с
«Гаврилиадой» не отказывался от ранее им написанного.
***
Итак, у Пушкина была не столько
неблагонадежная политическая репутация, сколько религиозная, о чем, по всей
видимости, не следует забывать при чтении его трагедии «Скупой рыцарь»,
поскольку выбрав
в качестве центрального персонажа трагедии
иноверца, поэт
оказался в рискованном даже положении.
Впрочем, уже и Шекспир находился на тонком «идеологическом льду», когда писал «Венецианского купца».
Бытует мнение, что
Шекспир написал антисемитскую пьесу, однако мне ближе и
понятнее мнение чуткого Гейне, заявившего, что именно
Шекспир в контексте своего времени отступил от традиции изображать евреев в изуверском виде.
Дело в том, что верующие евреи вообще были лишены
права жительства в Англии с конца XIII века - и вплоть до времен
Кромвеля (середины XVII века). Особенно остры были нападки на евреев в
шекспировские времена. В художественных
произведениях
(«Руководство красноречия» Сильвина,
«Мальтийский еврей»
Марло) евреи совершали ужасающие
предательства и
жестокости. И лишь в одной пьесе (1584 г.)
«Три лондонские дамы» был
выведен поражающий своим
душевным благородством еврей. Но
автор не решился назвать своего имени, и пьеса осталась анонимной.
Можно предположить, что среди потока злобы и ненависти комедия
Шекспира, в которой иудей с бесстрашием защищает свою веру, а христиане
«отделываются от него» подлогом и обманом, могла выглядеть даже позой, вызовом
общественности.
Антисемитская традиция в русской
литературе (так же, как и в английской) имеет давнюю историю, она также
добротна - с многовековой выдержкой. Одно
из первых антииудейских произведений
древней Руси «Архивский хронограф» появилось
уже в 12-м веке. Автор «Хронографа» пользовался, по всей вероятности, византийскими образцами. Что же
касается антисемитской литературы начала XIX века,
она опиралась не столько на
«отечественную продукцию», сколько была
переполнена западноевропейскими заимствованиями. Всякий литературный
филосемитизм в России пушкинской поры
расценивался как проявление оппозиционных, даже антиправительственных
настроений. Так, например, «крамольным» был назван «Зерубавель»,
написанный лицейским товарищем Пушкина Кюхельбекером. Многие сведения я извлекла из замечательной и
взыскательной книги Савелия Дудакова «История одного мифа», изданной в Москве в
1993 году.
Хотелось бы упомянуть
еще одно произведение русской классики, в котором еврейская тема занимает
центральное место - написанный в 1814 году (тогда вышли первые три части) роман
Василия Нарежного «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврила Симоновича
Чистякова». Дудаков называет Нарежного первым русским писателем-филосемитом. В
самом деле, евреи в романе Нарежного Янька Янькелевич и «прекрасный Иосиф» - единственные
положительные герои. Более того, автор противопоставляет их русскому народу в
целом, во всех его ипостасях: дворянству, чиновничеству, крестьянству.
Пушкин, несомненно,
был знаком с этим нашумевшим произведением. Знал он и о реакции на него царской
цензуры. В 1814 году, сразу же после выхода в свет, роман был изъят из
обращения. Впоследствии он запрещался дважды - в 1835 и 1841 году. Особый
интерес представляет для нас приговор цензора (цитирую по Дудакову): «В целом в
романе все без исключения лица дворянского и высшего сословия описаны самыми
черными красками; в противоположность им многие из простолюдинов, и в том числе
жид Янька, отличаются честными и неукоризненными поступками».
Заметим, однако, что пытаясь скрыть
антисемитскую подоплеку запрета книги, цензор приврал. «Простолюдины» в романе
Нарежного также «описаны самыми черными красками», - все, за исключением
евреев.
***
Подобное, хотя и тщательно
завуалированное противопоставление еврея русскому «простолюдину» мы обнаруживаем
также у Пушкина в «Истории села Горюхина». Пушкин карикатурно от лица Ивана
Петровича Белкина описывает горюхинцев, ведущих примитивное полудетское
существование. Горюхинцы, за исключением одного - земского Авдея, который
читать умел, безграмотны. Летописи, правда, по сообщению автора, упоминают об
еще одном «земском Терентии, жившем около 1767 г., умевшем писать не только
правой, но и левой рукой".
Иван Петрович Белкин,
отмечает и языковые особенности «народа своего»: «Язык у них есть решительно
отрасль славянского». Белкин постоянно подчеркивает этническую принадлежность,
а именно славянское происхождение горюхинцев. В качестве этно-бытовой картинки
дается описание их одежды, состоявшая из рубахи, надеваемой поверх порток, что,
по мнению бытописателя, есть отличительный признак «славянского происхождения».
Из истории села мы узнаем также, что жили когда-то горюхинцы хорошо, «оброк
собирали единожды в год и отсылали неведомо кому на нескольких возах».
Словосочетание «отправляли
неведомо кому» на самом деле - настоящее издевательство над системой
крепостнического уклада. Собственно, и роковое письмо, в котором сообщается,
что управлять горюхинцами будет не выборный народный староста, а приказчик (что
и приведет их к полному обнищанию), прибудет к ним от неведомо кого и подписано
будет «NN». Мы-то с вами, дорогой читатель, знаем, что NN - это Белкин. Однако,
если бы сам самозваный Чичиков въехал на бричке со своим указом, и ему бездумно
покорились бы горюхинцы.
Итак, в день
Храмового праздника, когда горюхинцы были изрядно навеселе и беззаботно
слонялись по улицам, въехала «плетеная крытая бричка... на козлах сидел
оборванный жид, а из брички высунулась голова в картузе и, казалось, с
любопытством смотрела на веселящийся народ». Впрочем, народ ничуть не встревожился
этим внезапным появлением. «Жители встретили повозку смехом и грубыми
насмешками (...Свернув трубкою воскраия одежд, безумцы глумились над еврейским
возницею и восклицали смехотворно: «Жид, жид, ешь свиное ухо!..» Летопись горюхинского
дьячка.)».
Образ еврея-возницы напоминает о достаточно известном произведении
пушкинского времени - мистическом романе Александра Вельтмана «Странник»
(филосемитском, как и роман Нарежного), написанном в 1831 году. Герой романа Странник
отправляется за «неведомой девой» в сопровождении еврейского извозчика Берка.
Любопытно, что образы еврея-возницы у Пушкина и Вельтмана появились, на первый
взгляд, независимо друг от друга. Пушкин написал повесть «История села
Горюхина» в 1830 году, то есть за год до выхода в свет романа «Странник»,
однако не публиковал ее. Впервые повесть Пушкина объявилась читателю в 1837 году
- после его смерти. Предположить можно, что почти одновременное появление
образа еврея-возницы у Пушкина и Вельтмана не случайно. Вельтман и Пушкин были
приятелями еще со времен пушкинской кишиневской ссылки. Вельтман тотчас же
после написания послал свой роман Пушкину, которому роман настолько понравился,
что собирался даже писать на него рецензию, но почему-то не сделал этого.
Нетрудно догадаться почему: если бы он роман похвалил (а он бы его похвалил),
то у него возникли бы еще проблемы вдобавок к предыдущим, ибо в рамках православия
в России существовали такие запретные темы, как «хороший еврей» или уже
упомянутый атеизм.
Помимо переклички с
произведением Вельтмана, очевидна связь пушкинской повести с романом Нарежного.
Пушкин в «Истории села Горюхина» не только противопоставляет еврея горюхинцам,
но представляет его нам в роли жертвы издевательств толпы.
Бесправные крепостные
люди, рабы, то есть те, кого можно купить, продать, обменять, женить, избить,
глумятся над относительно свободным человеком (купить, продать еврея нельзя), и
оттого сцена горюхинской народности приобретает особую драматичность, ибо даже рабы
безнаказанно злословят иноверца. Сцена с еврейским возницей дана в повести от
лица горюхинского дьячка, служителя церкви, что конечно же не случайно, а
вполне даже преднамеренно сделано Пушкиным. Летопись священника записана как
будто бы в традиционно православном, церковном стиле. Однако при внимательном
чтении в сказании его слышится знакомая до боли мелодия Евангелия. Перечитаем
узнаваемые строки: «...безумцы глумились над еврейским возницею...». В русском
переводе известное сообщение в Евангелиях от Марка и от Матфея об
издевательстве народа над Христом звучит так: «Проходящие злословили его...». Глаголы
«глумились» и «злословили» для русского переводчика Евангелия с греческого (и
для нас тоже) - почти синонимы. Так евангельской реминисценцией Пушкин как бы
приподнимает еврея из его тщедушной оболочки и нищенского тряпья - жертву
«смеха толпы холодной», толпы, которая не ведает, что творит.
Дальнейшее поведение
горюхинцев - также следствие «детской резвости». Когда будущий приказчик (и,
кстати, будущий душегуб) вошел в «приказной дом», то еврей последовал за ним с
его маленьким чемоданом. Для горюхинцев явление иудея, вероятно, было большой
редкостью, если не сказать больше: единственным случаем их скудного «беззрелищного»
существования. Пушкин пишет, что они «с безмолвным изумлением смотрели на сие
необыкновенное происшествие, но вскоре бричка, жид и незнакомец были забыты».
Смена местной власти принесла горюхинцам голод и нищету. «И день храмового
праздника сделался, по выражению летописца, не днем радости и ликования, но
годовщиною печали и поминания горестного». Какой символический смысл вложил
Пушкин в сцену явления иудея народу именно в день храмового праздника? Ибо в
жизни поэта «все символ, не-символов
- нет». Что принес (привез?) горюхинцам еврейский возница, несчастье или возмездие?
***
«Жиль Блаз»
Нарежного, «Странник» Вельтмана и личный конфликт Пушкина с властями проливает некий
«эзопов» свет на его трагедию «Скупой рыцарь». Постигая политическую ситуацию в
России времен Советов, мы нередко как должное воспринимаем метаморфозы «отрицательных»
персонажей советской литературы, оказывающихся в итоге самыми симпатичными. Приведу
пример такого литературного героя – всеобщего нашего любимца - афериста,
«отрицательного» персонажа Остапа Бендера. Однако порой упускаем мы из виду,
что аналогичные литературные ситуации складывались и в России XIX века.
Мысль о том, что
трагедия Пушкина «Скупой рыцарь» связана с шекспировской традицией,
прослеживается у многих исследователей, в частности, у Николая Осиповича
Лернера, получившего признание достойного пушкиниста еще в дореволюционное время.
Интересно, однако, что он в своей книге «Рассказы о Пушкине» в очерке «О
"Скупом рыцаре"» вспоминает и трагедию «Макбет», и трагедию «Гамлет»,
и «Генриха VI» и т.д. О «Венецианском купце» он не пишет ни слова. Может быть,
этот скрупулезный замечательный пушкинист обходит стороной эту пьесу умышленно?
Может быть потому, что Лернер, будучи евреем, выходцем из местечка, получал
царские грамоты, выбился в люди, отказавшись от веры предков и приняв
христианскую веру?
Между тем, связь
между шекспировским Шейлоком и пушкинским Соломоном очевидна. Оба они, и
Шейлок, и Соломон, - ростовщики (в европейских странах, где они жили с
рождения, их считали, тем не менее, иностранцами - по закону об иностранцах и
был осужден Шейлок - своей земли они иметь не могли, поэтому занимались, как
правило, посреднической деятельностью). Как в комедии Шекспира, так и в
трагедии Пушкина мы обнаруживаем характерную зеркальную симметрию персонажей.
Обоим персонажам, и Шейлоку, и Соломону противопоставляется свой, так сказать,
«параллельный» ростовщик. Двойник-антипод Шейлока - венецианский купец ( который,
правда, утверждает, что он не ростовщик), Соломона - скупой рыцарь, который занимается
ростовщичеством.
Надо сказать, что
нелюбовь к ростовщикам - давняя литературная традиция. Пушкину так же, как и
Шекспиру, эта нелюбовь досталась в наследство от собратьев по перу.
В «Разговоре с Данте»
Мандельштам писал: «Ростовщичество, восполнявшее недостаток банковской системы,
в которой уже чувствовалась настоятельная потребность, было вопиющим злом того
времени, но также необходимостью, облегчавшей товарооборот Средиземноморья.
Ростовщиков позорили в церкви и в литературе, и все же к ним прибегали.
Ростовщичеством промышляли и благородные семейства - своеобразные банкиры с
земледельческой, аграрной базой - это особенно раздражало Данте».
В 11-й песне Ада (Inferno)
Вергилий разъясняет Данте, чем так плох ростовщик:
«...Как ты должен
знать Из книги Бытия, Господне слово Велело людям жить и процветать. А
ростовщик, сойдя с пути благого И самою природой пренебрег И спутником ее, ища
другого. (Перевод Михаила Лозинского)
В 1834 году Пушкин
вслед за Данте представит нам свой Ад («И дале мы пошли...»), состоящий из двух
песен, одна из которых посвящена теме ростовщичества. Пушкинский Вергилий
говорит:
Одно стяжение имев
всегда в предмете,
Жир должников своих
сосал сей злой старик
И их безжалостно
крутил на вашем свете.
В комедии Шекспира
еврей Шейлок впервые объявляется в третьей сцене первого акта, а в трагедии
Пушкина Соломон является нам в первой сцене. Оба заимодавца моментально
подвергаются оскорблениям со стороны просящих взаймы. Венецианский купец
Антонио заявляет, что, в отличие от Шейлока, денег под проценты не дает, он
одалживает деньги без процентов, он - не ростовщик. Кроме того, сей апологет
христианства от имени всего христианского мира судит и унижает иноверца,
называет его псом.
Антонио
Тебя опять готов я
так назвать,
И плюнуть на тебя и
пнуть ногою.
Коль хочешь дать нам
денег, так давай их
Не как друзьям...
Грубая ругань Антонио
носит почти ритуальный характер, она вполне вписывается и в рамки комедийного
жанра, и в литературную традицию шекспировской эпохи. Поражает в шекспировском
произведении образ Шейлока, который не только бросает на суде вызов христианам,
а «замахивается» на большее, тем самым вырываясь и из антисемитской
литературной традиции, и из условностей комедийного жанра, превращаясь в
трагедийного героя.
Купец Антонио дразнит, злословит еврея, и тем самым провоцирует - способствует тому, чтобы произошло злодеяние, заключилась жуткая сделка со злосчастным фунтом человеческого мяса. Впоследствии, на суде, Шейлок не сможет отказаться от сделки из страха нарушить клятву, что в иудаизме считается тягчайшим грехом, угрозой сохранения души. Шейлок, следуя еврейской традиции, избегает слова «Бог», которое запрещено всуе произносить, и заменяет его словом «небо».
А клятва? Клятва? Небу дал я клятву! Так неужель мне душу погубить?
В первой сцене
«Скупого рыцаря» слуга Иван сообщает своему господину Альберу, что ростовщик
Соломон денег больше не дает взаймы и просит заклад. Затем появляется и сам еврей,
и возмущенный рыцарь заявляет ему:
Проклятый жид,
почтенный Соломон,
Пожалуй-ка сюда: так
ты, я слышу,
Не веришь в долг.
Хорошее начало для
хорошего разговора! На первый взгляд Соломон как будто не реагирует на оскорбления
просителя. Он заявляет, что денег у него нет. Однако рыцарь Альбер не унимается
и продолжает оскорблять Соломона как сказали бы сейчас «на национальной почве»,
упоминая ту самую злополучную свинину, которая для евреев, согласно кашруту,
нечиста (до нее даже дотрагиваться нельзя), и которую не следовало бы в его
присутствии упоминать, если уж так нужны деньги. Увы, средневековый рыцарь так же,
как и венецианский купец эпохи Ренессанса, не дипломатичен.
Что дам тебе в
заклад? свиную кожу?
Иль рыцарского слова
Тебе, собака, мало?
Собственно, именно
после оскорбительного упоминания «свиной кожи» направление разговора резко меняется.
Ростовщик, догадывающийся о подсознательном желании Альбера убить отца своего
для того, чтобы получить, наконец, наследство, начинает вести диалог так изощренно,
что подталкивает Альбера на словесное признание в этом. Пушкин щедро наделил
ростовщика своим даром изощренного диалога.
Вот как Соломон это
делает. Вначале он осторожно замечает, что слово рыцаря в качестве заклада
«много значит», когда он жив, ну, а если умрет рыцарь «(Боже сохрани!), тогда В
моих руках оно подобно будет Ключу от брошенной шкатулки в море». Простодушный
Альбер почти выдает себя, он испуганно восклицает: «Ужель отец меня переживет?»
Жид
Как знать? дни наши
сочтены не нами,
Цвел юноша вечор, а
нынче умер,
И вот его четыре
старика
Несут на сгорбленных
плечах в могилу.
Барон здоров.
Бог даст - лет
десять, двадцать,
И двадцать пять, и
тридцать проживет.
Альбер ужасается - зачем
ему наследство через 30 лет, золото барона, которое «спокойно в сундуках лежит
себе», ему нужно сейчас.
Жид
Да, на бароновых
похоронах
Прольется больше
денег, нежель слез.
Пошли вам Бог скорей
наследство.
Альбер Amen.
Соломон добился
желаемого результата. Amen - то есть, - да будет так - нечаянно вырвалось у
Альбера. Он признался в том, что желает смерти отца.
Пушкина озадачивал
шекспировский еврей: «Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив». Однако его
Соломон сметливее - и мстительнее. Вернее, его мстительность более
результативна, и потому, в отличие от Шейлока, он не потерпит никакого краха и,
уж конечно, не лишится своего имущества. Вернемся, однако, к изысканному
тексту. После того, как Альбер произнес «Amen», Соломон тотчас подхватил: «А
можно б...». Альбер с нетерпеливым любопытством перебил его: «Что?». Еврей
собирался предложить молодому рыцарю яд для отравления отца, а рыцарь как будто
уже ждал «доброго» совета для осуществления заветного желания.
Пока беседа носила
иносказательный характер и велась «эзоповым языком», Альбер в ней активно
участвовал, но когда предложение яда прозвучало открыто, он возмутился. Он -
полон праведного гнева:
Как! отравить отца! и
смел ты сыну...
Иван! держи его.
И смел ты мне...
Да знаешь ли,
жидовская душа,
Собака, змей! что я
тебя сейчас же
На воротах повешу.
Соломон знает, что
рыцари чувствительны и экспансивны в вопросах нравственности и кодекса чести,
он готов к такому гневу рыцаря и говорит, что денег - принес. А деньги, что
интересно - сотня червонцев – и в самом деле при нем были!
Однако дело сделано:
первая сцена драмы явилась катализатором для предстоящего конфликта во дворце
герцога, который закончится смертью рыцаря-отца.
Альбер
Вот до чего меня
доводит
Отца родного
скупость! Жид мне смел
Что предложить!
Затем он отправляется
к герцогу («пойду искать управы у герцога»), где и примет вызов, поднимет
перчатку, брошенную ему отцом, согласится на дуэль с ним, и барон умрет,
оставив сыну в наследство, кроме всего прочего, шесть сундуков золота.
В драме Пушкина есть
еще один ростовщик - это барон, скупой рыцарь! Интересно, что Пушкин ни разу не
назвал (не обозвал) его этим неблагозвучным словом. Однако психологический
конфликт, обозначившийся в названии трагедии (рыцарь не может быть скупым),
отражен и в том, что он - рыцарь-ростовщик. Образ рыцаря, дающего взаймы деньги
под проценты, выгодно «оттеняет» образ другого заимодавца - еврея. Из контекста
следует, что эти персонажи, занимающиеся одним и тем же ремеслом, никогда не
могут встретиться на страницах произведения, их пути не сойдутся.
Из контекста пьесы
можно заключить, что именно барон - соперник, конкурент еврея по «бизнесу».
Здесь у Пушкина прослеживается антипараллель с Шекспиром, зеркально
перевернутая ситуация. Если у Шекспира Антонио - невыгодный конкурент Шейлоку
(Шейлок об Антонио: «...И курса рост в Венеции снижает»), то у Пушкина,
наоборот - еврей более лоялен к должникам, чем рыцарь-ростовщик. «Кровь должников
сосал сей злой старик» - это Пушкин, как будто о бароне, оглядываясь назад,
скажет в стихотворении «И дале мы пошли...». В знаменитом монологе в подвале
барон признается в том, что «сосет кровь должников».
Профессиональное
ростовщичество еврея мотивировано его социальным положением в обществе. Для
человека бесправного деньги - не столько средство к существованию, сколько
привилегия, возможность, которая заставит людей господствующего сословия
считаться с ним, а заодно оно и средство самозащиты.
Меж тем как ростовщичество
барона жизненными обстоятельствами не мотивировано. Он - аристократ, богач, за
которого поручились род и весь порядок общества. Тем не менее, этот вельможа – «своеобразный
банкир с земледельческой аграрной базой» - собирает монеты со своих несчастных
разоренных должников. Впрочем, как только дело касается темы обогащения, денег
как таковых - и в «Венецианском купце», и в «Скупом рыцаре» -начинаются
«красивые разговоры», попытки примирить жестокий «бизнес» с христианской
моралью в их понимании. Не случайно – и метко - Шейлок назвал Антонио «слащавым
мытарем». Свою патологическую скупость, позорную для рыцаря страсть, барон
ханжески прикрывает концепцией: он властолюбец, а с деньгами - говорит он,- «мне
все послушно, я же –ничему». И Антонио, и барон в сравнении со своими конкурентами-евреями
- блестящие «теоретики». В этом контексте противопоставление барона еврею в
пушкинской трагедии приобретает особый смысл - Соломону не нужна «идеология»,
ибо он христианской моралью не связан, о своей же морали не считает нужным
говорить с иноверцами.
В то же время, рыцаря
мучают угрызения совести. Вот строки, в которых слышатся отзвуки изощренного
метафорического языка шекспировских драм:
Когтистый зверь,
скребущий сердце, совесть,
Незваный гость,
докучный собеседник,
Заимодавец грубый,
эта ведьма,
От коей меркнет месяц
и могилы
Смущаются и мертвых
высылают...?
Николай Лернер уделил
особое внимание этим строкам Пушкина: «Мрачная картина могил, высылающих
мертвых, взята Пушкиным у Шекспира... В «Макбете», этой трагедии совести... Эту
же картину выхода мертвых из могил находим в „Буре"»..., Гамлет спрашивает
тень своего отца: «Зачем гробница, в которую мы тебя с миром опустили,
разверзла свой тяжелый и мраморный зев и извергла тебя обратно?» Пушкин в своем
стихотворении «И дале мы пошли...» не сказал, в каком круге Ада находится его
ростовщик.
Это сделал Данте. В
17-й песне он поместил ростовщиков в 7-м круге Ада - суровое наказание! - и
показал их даже не без эстетизма. На раскаленном песке сидят знаменитые и
именитые ростовщики. У каждого на шее висят мешочки, кошельки или ладанки с
вышитыми на них фамильными гербами. «Упоминательная клавиатура Данте»
(Мандельштам) слышится у Пушкина: барон страшится Ада.
Как уже говорилось, в годы южной и Михайловской ссылки у Пушкина был
конфликт с духовной властью из-за атеистической темы одного его писем. Исследуя
черновые записи Пушкина, в частности, отрывок «Повести из римской жизни», Юрий
Лотман пришел к выводу, что в 1830 году Пушкин вдумчиво и серьезно обращался к
теме Христа. Поэт отдавал себе отчет в том, что всякое литературное изображение
Христа вызовет запрет духовной цензуры. «Тема Христа, - отмечал Лотман, - была
с точки зрения духовной цензуры столь же запретна, сколь декабристская и
пугачевская - с позиции цензуры светской».
Трагедия Пушкина
«Скупой рыцарь» отражает и личную драму поэта - его конфликт с властями. Так
же, как и в запрещенном романе Надежного «Жиль Блаз», в «Скупом рыцаре»
прослеживается противопоставление еврея дворянскому сословию, описанному,
выражаясь языком уже упомянутого цензора, «самыми черными красками». Соломон,
напротив, выступает лишь формально в качестве отрицательного героя. А в
сравнении с рыцарем и Альбером он даже приобретает «положительный знак». Эту
его двойную сущность Пушкин, как бы проговариваясь, выражает устами Альбера: «Проклятый
жид, почтенный Соломон».
Впрочем, известно,
что цензурные препоны не всегда идут во вред литературному произведению, более
того, они могут служить питательной средой для творчества. Пушкин обманывает
цензора, создает мнимый отрицательный образ еврея, а трагедию свою посвящает
именно ей - цензуре. Но иной, внутренней цензуре официальной христианской
морали, оборачивающейся ложью и лицемерием скупого рыцаря, и Альбера. Альбер
желает смерти отца, но христианская «самоцензура» в ее извращенной форме не
позволяет ему даже самому себе признаться в этом желании. Вот для чего Альберу
нужен еврей, читающий его тайные мысли.
Между тем, именно
Альбер провоцирует Соломона, пытается разозлить его своей руганью и заставить
таким образом высказать вслух сокровенное и запретное. На него, на Соломона,
можно будет переложить вину за
собственную, сокровенную мысль об убийстве, за дьявольское искушение.
Альберу жить без Соломона нельзя, как нельзя ему жить без воображаемого
змия-искусителя, некой внешней силы, якобы совращающей его с пути истинного и
виновной во всех его прегрешениях.
Создается впечатление,
что Пушкин «откорректировал» Шекспира, пустившего своего героя по миру - бездомным,
нищим, обесчещенным, лишенным единственной любимой дочери. Что же касается
Соломона то он, в отличие от Шейлока, результативен: он вернет себе то, что
рыцарь ему должен и покарает своих обидчиков жестоко и беспощадно.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3908
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer2/MPoljanskaja1.php - to PDF file
Комментарии:
Мина Полянская
- at 2019-01-30 18:04:38 EDT
Дуэль с Дантесом состоялась 27 января на Чёрной речке. Пушкин был ранен: пуля перебила шейку бедра и проникла в живот. Для того времени ранение было смертельным. Пушкин узнал об этом от лейб-медика Арендта, который, уступая его настояниям, не скрывал истинного положения дел.
М.П.
- at 2017-11-24 16:38:19 EDT
МУЖИК
- at 2017-11-23 20:30:56 EDT
Огромное впечатление оставилау меня роман первого русского романиста Василия Нарежного"Русский Жиль-Блас". Я ее легко с увлечением читал лежа, на берегу моря, гдето в 70-х годах прошлого столетия. Больше всего меня поразили отношение князя Чистякоа к еврею - торговцу Жиду Янкелю. В тяжелые минуты жизни князь бежал в лавку к Янкелю за помощью . После получения помощи, моральной , денежной, князь поет гимн Янкелю, какой он хороший человек. Потом Янкеля убиваают во время погрома, князь "поет" прощальный гимн,что мир не знал таких хороших и добрых людей как жид Янкель.
Но что интересно, книжку я читал изданую в 1930 году. В 1990, был выпущен 2-х томник Нарежного и прихватил его с собой, когда покидал Родину. Пару лет тому назад перечитал "князя Чистякова ", но в этом издании Янкелю отводилось гораздо меньше внимания и благодарности, но его не убили во время погрома , он просто больше не упоминался.
……………………………………………………………………………………………………….
М.П.: Для того, чтобы был понятен комментарий господина МУЖИКА, привожу отрывок из текста «Проходяшие злословили его….»:
Антисемитская традиция в русской литературе (так же, как и в английской) имеет давнюю историю, она также добротна - с многовековой выдержкой. Одно из первых антииудейских произведений древней Руси «Архивский хронограф» появилось уже в 12-м веке. Автор «Хронографа» пользовался, по всей вероятности, византийскими образцами. Что же касается антисемитской литературы начала XIX века, она опиралась не столько на «отечественную продукцию», сколько была переполнена западноевропейскими заимствованиями. Всякий литературный филосемитизм в России пушкинской поры расценивался как проявление оппозиционных, даже антиправительственных настроений. Так, например, «крамольным» был назван «Зерубавель», написанный лицейским товарищем Пушкина Кюхельбекером. Многие сведения я извлекла из замечательной и взыскательной книги Савелия Дудакова «История одного мифа», изданной в Москве в 1993 году.
Хотелось бы упомянуть еще одно произведение русской классики, в котором еврейская тема занимает центральное место - написанный в 1814 году (тогда вышли первые три части) роман Василия Нарежного «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврила Симоновича Чистякова». Дудаков называет Нарежного первым русским писателем-филосемитом. В самом деле, евреи в романе Нарежного Янька Янькелевич и «прекрасный Иосиф» - единственные положительные герои. Более того, автор противопоставляет их русскому народу в целом, во всех его ипостасях: дворянству, чиновничеству, крестьянству.
Пушкин, несомненно, был знаком с этим нашумевшим произведением. Знал он и о реакции на него царской цензуры. В 1814 году, сразу же после выхода в свет, роман был изъят из обращения. Впоследствии он запрещался дважды - в 1835 и 1841 году. Особый интерес представляет для нас приговор цензора (цитирую по Дудакову): «В целом в романе все без исключения лица дворянского и высшего сословия описаны самыми черными красками; в противоположность им многие из простолюдинов, и в том числе жид Янька, отличаются честными и неукоризненными поступками». Заметим, однако, что пытаясь скрыть антисемитскую подоплеку запрета книги, цензор приврал. «Простолюдины» в романе Нарежного также «описаны самыми черными красками», - все, за исключением евреев.
МУЖИК
- at 2017-11-23 20:30:56 EDT
Огромное впечатление оставилау меня роман первого русского романиста Василия Нарежного"Русский Жиль-Блас". Я ее легко с увлечением читал лежа, на берегу моря, гдето в 70-х годах прошлого столетия. Больше всего меня поразили отношение князя Чистякоа к еврею - торговцу Жиду Янкелю. В тяжелые минуты жизни князь бежал в лавку к Янкелю за помощью . После получения помощи, моральной , денежной, князь поет гимн Янкелю, какой он хороший человек. Потом Янкеля убиваают во время погрома, князь "поет" прощальный гимн,что мир не знал таких хороших и добрых людей как жид Янкель.
Но что интересно, книжку я читал изданую в 1930 году. В 1990, был выпущен 2-х томник Нарежного и прихватил его с собой, когда покидал Родину. Пару лет тому назад перечитал "князя Чистякова ", но в этом издании Янкелю отводилось гораздо меньше внимания и благодарности, но его не убили во время погрома , он просто больше не упоминался.
М.П. - А.Б.
- at 2017-11-23 19:36:39 EDT
А.Б.
- at 2017-11-22 20:36:04 EDT
Много есть текстов о евреях-ростовщиках, классических и - не очень, откровенно антисемитских. И всё прибавляются новые. Но с Божьей помощью, переживём и новые тексты, как пережили старые, классические.
-------------------------------------------------------------
Да, уважаемый А.Б., с Божьей помощью переживем и это.
М.П. - Е. Майбурду
- at 2017-11-23 15:56:09 EDT
Е. Майбурд
- at 2017-11-22 20:17:13 EDT
М.П.
- at 2017-11-22 17:47:24 EDT
Е. Майбурд
- at 2017-11-21 22:12:26 EDT
\\\\\\\\\\\\\\\\\
Дорогая Мина, не ломайте голову, пожалуйста. Вышло недоразумение.
Ваша статья мне очень понравилась, и претензий к ней не имею.
Мой призыв "читать классиков" относился не к вам, а той даме, которая перенесла разговор в область истории.
(...)Кроме того, я имел в виду не тех классиков, чьи драмы вы с блеском проанализировали, а свою скромную персону. Попытался пошутить, но не вышло. Простите, что сбил вас с толку, и еще раз спасибо за статью.
Искренне Ваш.
............................................................
Все поняла, уважаемый Е. Майбурд. Всё в порядке. Спасибо!
Soplemennik
- at 2017-11-23 00:30:20 EDT
А.Б. - at 2017-11-22 20:36:04 EDT
O ростовщичестве евреев имеется много литературы...
===
Древние киевские ростовщики:
- Мы много не берём. Так, копеечка на копеечку.
А.Б.
- at 2017-11-22 20:36:04 EDT
O ростовщичестве евреев имеется много литературы.
Мне хотелось бы, (надеюсь, - уважаемая М.П. не возражает) рассказать короткую историю.
Несколько лет назад я ездил по Украине, от Карпат до Днепра, заезжая в те места, где когда-то бывал в пионерском лагере, где я ездил и ходил с друзьями, которых больше нет.
Заехал я в прикарпатскую деревню-посёлок Ясиня, недалеко от Яремче. Неделя пролетела незаметно. Несколько раз останавливался возле старого домика с вывеской - "У Янкеля". Дверь никогда не открывалясь, магазин остался, как напоминание о бывшем владельце Янкеле. Но в Ясинях ещё были люди, помнившие "раньшее" время, помнившие Янкеля и его семью. Они и рассказали мне ЗА Янкеля. Брал, говорили старожилы, 2 копейки с рубля. А теперь (2010-ые) наши, местные, сейчас берут вдвое и втрое.
Много есть текстов о евреях-ростовщиках, классических и - не очень, откровенно антисемитских. И всё прибавляются новые. Но с Божьей помощью, переживём и новые тексты, как пережили старые, классические.
Е. Майбурд
- at 2017-11-22 20:17:13 EDT
М.П.
- at 2017-11-22 17:47:24 EDT
Е. Майбурд
- at 2017-11-21 22:12:26 EDT
\\\\\\\\\\\\\\\\\
Дорогая Мина, не ломайте голову, пожалуйста. Вышло недоразумение.
Ваша статья мне очень понравилась, и претензий к ней не имею.
Мой призыв "читать классиков" относился не к вам, а той даме, которая перенесла разговор в область истории.
Творец искусства, даже если знает историю, следует, прежде всего своей художнической задаче и для решения ее волен толковать все так, как ему нужно. Ведь "Моцарт и Сальери" - это не об отравлении одного другим. Это притча о гении и ремесленнике в искусстве. На сегдня практически доказано, что Моцарт не был отравлен, но это нисколько не умаляет великого творения Пушкина. Ино дело искусство, ино дело история.
Кроме того, я имел в виду не тех классиков, чьи драмы вы с блеском проанализировали, а свою скромную персону. Попытался пошутить, но не вышло. Простите, что сбил вас с толку, и еще раз спасибо за статью.
Исренне Ваш.
М.П.
- at 2017-11-22 17:47:24 EDT
Е. Майбурд
- at 2017-11-21 22:12:26 EDT
------------------------------------------------------
Ломаю голову над комментариями.
С одной строны: согласно христианству - нельзя заниматься ростовщичеством, с другой стороны, еврейский закон запрещает заниматься ростовщичеством. Однако и евреи, и венецианские купцы давали деньги взаймы. Между тем, господин Е. Майбурд назидательно советует читать классиков.
Так как быть с классиком Шекспиром и классиком Пушкиным? Знал ли Шекспир, что венецианский купец нарушал апостольские заветы? Знал ли Пушкин, что его "почтенный Соломон" нарушал еврейский закон? Знал или не знал - вот в чём вопрос. Опасно ступить и на краешек на тонкого льда религии, когда комментируешь художественное произведение.
Ефим Левертов
Петербу&, Россия - at 2017-11-22 09:08:35 EDT
О ростовщичестве евреев см. здесь
http://blogs.7iskusstv.com/?p=21980
Б.Тененбаум-Е.Майбурду :)
- at 2017-11-21 22:59:38 EDT
E.M.: Hа этом бизнесе выросли такие гиганты, как компании Барди, Медичи, Борджа.
==
Евгений Михайлович,
Борджиа попали в ваш список, по-видимому, по инерции. Они ворочали большими деньгами, но банками сроду не занимались, все только внутри Церкви (и ее римской канцелярии). Бюрократы - не банкиры.
Е. Майбурд
- at 2017-11-21 22:12:26 EDT
________________________________________
С ленты фэйсбука
- at 2017-01-27 22:32:45 EDT
Вера Аствацатурова (дочь знаменитого Виктора Максимовича Жирмунского)
27 января в 21:45
Но слова апостола для церкви - сакральны. А синагога не запрещала ростовщичества - вероятно, ветхозаветные пророки просто не успели ничего сказать по этому поводу. Отсюда литературная традиция осуждения ростовщичества и ростовщиков в мировой (и русской) литературе. Конечно, и христиане тайно ссужали деньги под проценты, но в душе чувствовали, что "это нехорошо". Поэтому в Европе ростовщиками были в основном евреи.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Все неверно, и вот почему:
1. Ростовщичество запрещено писанием евреям в отношении евреев. Но устное учение запретило и платить проценты еврею. А потом вышел запрет взимать проценты вообще.
Поскольку наши авторы славятся тем, что не читают литературы по теме, позволю себе процитировать самого себя.
http://berkovich-zametki.com/2008/Zametki/Nomer10/Majburd1.php
Итак:
В трактате Баба Меция из Вавилонского Талмуда, на листе 70b, в комментариях Тосафот имеется такое указание:
„Есть ныне основание разрешить, ибо на нас налагают большие подати король и вельможи, и всякие заработки еле достаточны для поддержания нашей жизни. И еще на том основании, что у нас не будет никаких заработков, если не будем вступать с ними в (подобные) сделки“.
Так написал рабейну Там в 12 в., и к этому комментарию нужны пояснения. Речь идет о разрешении взимать проценты на деньги, отдаваемые евреем взаймы нееврею. «Что такое? – удивится читатель. – Ведь все знают, что евреи были ростовщиками спокон веку, и Тора об этом говорит». Вот давайте и разберемся, откуда «все знают» про евреев.
Писание как будто ясно говорит: «Иноверцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор. 23:20). Устное учение запрещает также и платить проценты еврею. В «Притчах Соломона», однако, есть одно место, которое может быть понято именно в контексте запрета взимать проценты вообще. Исходя из этого, Традиция считает, что этот запрет был установлен судом во времена царя Соломона (9 в. до н.э.). В упомянутом трактате Талмуда мудрецы задаются вопросом – возможно ли, чтобы суд мудрецов пошел против слов Торы? Скрупулезно рассмотрев глагольную форму в указанном стихе Торы, они находят альтернативное прочтение этого стиха: иноверцу можешь платить рост! Таким образом, момент дискриминации в законе заключается в том, что еврею ты платить проценты не можешь, а нееврею – можешь. Взимать же проценты запрещено было в обоих случаях. Еврей не мог быть ростовщиком ни при каких условиях.
Таким образом, в течение двух тысяч лет существовал однозначный и категорический запрет евреям взимать проценты, ссужая деньги неевреям. Как видим, однако, в 12 в. мудрецам пришлось разрешить подобные сделки под давлением обстоятельств. Какие конкретно обстоятельства? Экономические, многообразные, но все сводившиеся к отсутствию, ограничению или запрету иных видов добывания дохода.
Е. Майбурд
- at 2017-11-21 22:11:11 EDT
С ленты фэйсбука
- at 2017-01-27 22:32:45 EDT
Вера Аствацатурова (дочь знаменитого Виктора Максимовича Жирмунского)
\\\\\\\\\\\\\\\\\\
Продолжение предыдущего отзыва
2 Издавна кредитными операциями активно занимались итальянцы. Вот цитата из той же моей работы:
Нельзя сказать, однако, что до прихода евреев в ссудное дело никто в Европе этим не занимался. Однако, что за люди занимались тогда ростовщичеством, если это не были евреи? Нетрудно догадаться, что это были добрые христиане. По разысканиям историков, уже в 10 в. церкви и монастыри ссужали деньги свободным крестьянам под залог их земель. Из-за этого массы свободных крестьян теряли землю, которая переходила в собственность монастырей. В 11 в. последние уже давали взаймы значительные суммы императорам Генриху III и Генриху IV.
Пока еврейские мудрецы рассматривали возможность разрешить евреям брать ссудный процент, орден тамплиеров развил свою банковскую структуру до такой степени, что смог заведовать финансами французских Отсюда же и Ломбард-стрит в Лондоне, где размещались офисы итальянских банкиров. Купцы из Пьяченцы, Болоньи, Рима, Лукки, Асти, Сиены, Флоренции, Венеции, Генуи – все занимались денежными операциями. На этом бизнесе выросли такие гиганты, как компании Барди, Медичи, Борджа. Итальянцы практически вытеснили евреев из крупного ссудного бизнеса – уровня таких клиентов, как римские папы, епископы, короли и владетельные бароны, - оставив им только поприще ростовщиков местного масштаба. Здесь-то как раз рядовое население и сталкивалось со ссудным бизнесом и, ненавидя ростовщика, все-таки шло к нему за деньгами, отчего ненависть еще больше росла – особенно, если ростовщиком был презираемый еврей. Большей частью именно по этой причине евреев изгоняли из городов. И снова приглашали по той же самой причине.баронов, королей Иоанна Безземельного, Филиппа-Августа, Людовика Святого, Филиппа Смелого и Филиппа Красивого, а также финансировать крестовые походы. В Париже и Лондоне находились центральные офисы тамплиеров, а во многих французских городах и в странах Леванта – отделения этого банка.
Расцвет еврейского ростовщичества приходится на 12-13 вв. Их услугами пользовались тогда короли германские и венгерские, архиепископ Кентерберийский, французские и английские епископства и аббатства, а также могущественные феодалы, такие как граф Тулузский.
Начиная с 14 в., евреев в этом бизнесе начинают активно теснить итальянцы. Чаще всего их тогда называли ломбардами – отсюда название для выдачи ссуды под заклад и для учреждения, которое этим занимается. Отсюда же и Ломбард-стрит в Лондоне, где размещались офисы итальянских банкиров. Купцы из Пьяченцы, Болоньи, Рима, Лукки, Асти, Сиены, Флоренции, Венеции, Генуи – все занимались денежными операциями. На этом бизнесе выросли такие гиганты, как компании Барди, Медичи, Борджа. Итальянцы практически вытеснили евреев из крупного ссудного бизнеса – уровня таких клиентов, как римские папы, епископы, короли и владетельные бароны, - оставив им только поприще ростовщиков местного масштаба. Здесь-то как раз рядовое население и сталкивалось со ссудным бизнесом и, ненавидя ростовщика, все-таки шло к нему за деньгами, отчего ненависть еще больше росла – особенно, если ростовщиком был презираемый еврей. Большей частью именно по этой причине евреев изгоняли из городов. И снова приглашали по той же самой причине.
Читайте классику, господа писатели!
М.П.
- at 2017-11-21 19:57:12 EDT
В то же время, рыцаря мучают угрызения совести. Вот строки, в которых слышатся отзвуки изощренного метафорического языка шекспировских драм:
Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,
Незваный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый, эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и мертвых высылают...?
Николай Лернер уделил особое внимание этим строкам Пушкина: «Мрачная картина могил, высылающих мертвых, взята Пушкиным у Шекспира... В «Макбете», этой трагедии совести... Эту же картину выхода мертвых из могил находим в „Буре"»..., Гамлет спрашивает тень своего отца: «Зачем гробница, в которую мы тебя с миром опустили, разверзла свой тяжелый и мраморный зев и извергла тебя обратно?» Пушкин в своем стихотворении «И дале мы пошли...» не сказал, в каком круге Ада находится его ростовщик.
Это сделал Данте. В 17-й песне он поместил ростовщиков в 7-м круге Ада - суровое наказание! - и показал их даже не без эстетизма. На раскаленном песке сидят знаменитые и именитые ростовщики. У каждого на шее висят мешочки, кошельки или ладанки с вышитыми на них фамильными гербами. «Упоминательная клавиатура Данте» (Мандельштам) слышится у Пушкина: барон страшится Ада.
М.П.
- at 2017-11-21 19:51:20 EDT
... однако мне ближе и понятнее мнение чуткого Гейне, заявившего, что именно Шекспир в контексте своего времени отступил от традиции изображать евреев в изуверском виде. Дело в том, что верующие евреи вообще были лишены права жительства в Англии с конца XIII века - и вплоть до времен Кромвеля (середины XVII века). Особенно остры были нападки на евреев в шекспировские времена. В художественных произведениях («Руководство красноречия» Сильвина, «Мальтийский еврей» Марло) евреи совершали ужасающие предательства и жестокости. И лишь в одной пьесе (1584 г.) «Три лондонские дамы» был выведен поражающий своим душевным благородством еврей. Но автор не решился назвать своего имени, и пьеса осталась анонимной. Можно предположить, что среди потока злобы и ненависти комедия Шекспира, в которой иудей с бесстрашием защищает свою веру, а христиане «отделываются от него» подлогом и обманом, могла выглядеть даже позой, вызовом общественности.
М.П.
- at 2017-06-06 19:12:44 EDT
Александру Сергеевичу - 218 лет. Летит время. "Река времён в своём теченьи уносит все дела людей" -сказал Державин, но нет, не унесло ещё поэзию Пушкина.
С ленты фэйсбука
- at 2017-01-27 22:32:45 EDT
Вера Аствацатурова (дочь знаменитого Виктора Максимовича Жирмунского)
27 января в 21:45
Прекрасная статья! И очень интересная. Между прочим, о ростовщиках. В Европе в Средние века католическая церковь категорически запрещала христианам заниматься ростовщичеством. Государство (королевская власть) не запрещало, а именно церковь. Этот запрет восходил еще к словам апостола Павла в каком-то из его посланий. Он осуждал ростовщичество, противопоставляя его купечеству и торговле: дескать, от торговли людям польза, хоть купцы и богатеют, а от ростовщичества польза только ростовщикам, а людям только зло. Апостол Павел был образованнейшим человеком своего времени, знал много иностранных языков, философию. Но в банковском деле он не понимал ничего, не понимал, что "деньги делают деньги". Но слова апостола для церкви - сакральны. А синагога не запрещала ростовщичества - вероятно, ветхозаветные пророки просто не успели ничего сказать по этому поводу. Отсюда литературная традиция осуждения ростовщичества и ростовщиков в мировой (и русской) литературе. Конечно, и христиане тайно ссужали деньги под проценты, но в душе чувствовали, что "это нехорошо". Поэтому в Европе ростовщиками были в основном евреи. А раз не было конкуренции, то были и высокие проценты, что добавляло антисемитских настроений. Вот поэтому пушкинский Скупой рыцарь в глубине души чувствует, что занимается чем-то постыдным. Он ведь, в отличие от Соломона, занимается этим нелегально. А вообще ваша статья замечательная, Мина! Спасибо вам за нее!
М.П.
- at 2017-01-27 20:23:59 EDT
Сегодня, 27 января, день трагической дуэли Пушкина.
Антисемитская традиция в русской литературе (так же, как и в английской) имеет давнюю историю, она также добротна - с многовековой выдержкой. Одно из первых антииудейских произведений древней Руси «Архивский хронограф» появилось уже в 12-м веке. Автор «Хронографа» пользовался, по всей вероятности, византийскими образцами. Что же касается антисемитской литературы начала XIX века, она опиралась не столько на «отечественную продукцию», сколько была переполнена западноевропейскими заимствованиями. Всякий литературный филосемитизм в России пушкинской поры расценивался как проявление оппозиционных, даже антиправительственных настроений. Так, например, «крамольным» был назван «Зерубавель», написанный лицейским товарищем Пушкина Кюхельбекером. Многие сведения я извлекла из замечательной и взыскательной книги Савелия Дудакова. «История одного мифа», изданной в Москве в 1993 году.
КСЕНИЯ
- at 2016-06-06 00:46:14 EDT
С днём рождения Александра Сереевича Пушкина!
Впрочем, известно, что цензурные препоны не всегда идут во вред литературному произведению, более того, они могут служить питательной средой для творчества. Пушкин обманывает цензора, создает мнимый отрицательный образ еврея, а трагедию свою посвящает именно ей - цензуре. Но иной, внутренней цензуре официальной христианской морали, оборачивающейся ложью и лицемерием скупого рыцаря, и Альбера. Альбер желает смерти отца, но христианская «самоцензура» в ее извращенной форме не позволяет ему даже самому себе признаться в этом желании. Вот для чего Альберу нужен еврей, читающий его тайные мысли.
Между тем, именно Альбер провоцирует Соломона, пытается разозлить его своей руганью и заставить таким образом высказать вслух сокровенное и запретное. На него, на Соломона, можно будет переложить вину за собственную, сокровенную мысль об убийстве, за дьявольское искушение. Альберу жить без Соломона нельзя, как нельзя ему жить без воображаемого змия-искусителя, некой внешней силы, якобы совращающей его с пути истинного и виновной во всех его прегрешениях.
Создается впечатление, что Пушкин «откорректировал» Шекспира, пустившего своего героя по миру - бездомным, нищим, обесчещенным, лишенным единственной любимой дочери. Что же касается Соломона то он, в отличие от Шейлока, результативен: он вернет себе то, что рыцарь ему должен и покарает своих обидчиков жестоко и беспощадно.
Ксения
- at 2015-12-19 12:33:41 EDT
Из этой работы очевидно, что антисемитом Пушкин не был никогда. И эти сладострастные садомазохистские разговоры об антисемитизме Пушкина уже нужно бы прекратить
Ксения
- at 2015-06-05 22:35:43 EDT
Дорогие друзья. С наступающим ( 6 июня) днём рождения Александра Сергеевича Пушкина!
М. П.
- at 2013-02-15 15:03:54 EDT
А. Пушкин.
ВООБРАЖАЕМЫЙ РАЗГОВОР С АЛЕКСАНДРОМ I
Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: «Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи». Александр Пушкин поклонился бы мне с некоторым скромным замешательством, а я бы продолжал: «Я читал вашу оду «Свобода». Она вся писана немного сбивчиво, слегка обдумано, но тут есть три строфы очень хорошие. Поступив очень неблагоразумно, вы, однако ж, не старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы. Вы можете иметь мнения неосновательные, но вижу, что вы уважили правду и личную честь даже в царе». — «Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде? Лучше бы вы прочли хоть 3 и 6 песнь «Руслана и Людмилы», ежели не всю поэму, или I часть «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан». «Онегин» печатается: буду иметь честь отправить 2 экз. в библиотеку вашего величества к Ив. Андр. Крылову, и если ваше величество найдете время...» — «Помилуйте, Александр Сергеевич. Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай. Скажите, как это вы могли ужиться с Инзовым, а не ужились с графом Воронцовым?» — «Ваше величество, генерал Инзов добрый и почтенный старик, он русский в душе; он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам. Он уже не волочится, ему не 18 лет от роду; страсти, если и были в нем, то уж давно погасли. Он доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их, и никогда не подвергнется заслуженной колкости, потому что он со всеми вежлив, не опрометчив, не верит вражеским пасквилям. Ваше величество, вспомните, что всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову. От дурных стихов не отказываюсь, надеясь на добрую славу своего имени, а от хороших, признаюсь, и силы нет отказываться. Слабость непозволительная». — «Но вы же и афей? вот что уж никуда не годится». — «Ваше величество, как можно судить человека по письму, писанному товарищу, можно ли школьническую шутку взвешивать как преступление, а две пустые фразы судить как бы всенародную проповедь? Я всегда почитал и почитаю вас как лучшего из европейских нынешних властителей (увидим, однако, что будет из Карла X), но ваш последний поступок со мною — и смело в том ссылаюсь на собственное ваше сердце — противоречит вашим правилам и просвещенному образу мыслей...» — «Признайтесь, вы всегда надеялись на мое великодушие?» — «Это не было бы оскорбительно вашему величеству: вы видите, что я бы ошибся в моих расчетах...»
Но тут бы Пушкин разгорячился и наговорил мне много лишнего, я бы рассердился и сослал его в Сибирь, где бы он написал поэму «Ермак» или «Кочум», разными размерами с рифмами.
Хаим Соколин
Израиль - at 2013-02-13 07:34:59 EDT
По поводу названия "История села...". Неоднократно встречал "...села Горюхна". Между тем, в имеющемся у меня классическом издании "Сочинения А.С.Пушкина", 1888, изд. типографии А.А.Карцева, Москва село называется "Горохино". Не могла бы уважаемый автор объяснить, в чем причина такого разночтения. Все-таки издание 1888 года
хронологически ближе к Пушкину, чем последующие советские, которыми пользуются современные пушкинисты.
Евгений
- at 2013-02-12 22:46:58 EDT
Господин Тененбаум, Вы стали жертвой своего собственного предрассудка: Пушкин, какой-то бывший лицеист. Но для того, чтобы уйти от предрассудка, надо было хотя бы перелистать несколько серьёзных книг о Пушкине, таких авторов как Аринштейн, Соколянский, Стелла Абрамович, Вацура, Фомичёв. Но поскольку Вы не удосужились это сделать, то Полянская стала жертвой Вашей некомпетентности, мягко говоря. Вам вопрос: Не кажется ли Вам странным, что поэта Пушкина Александр Павлович сделал чуть ли не первой жертвой своих немногочисленных репрессий?
Советую Вам прочитать рассказ Полянской "Андреевская лента".
Там есть тема: Александр Павлович, Барклай де Толли и этот самый лицеист - бывший. Легко найти в ГУГле
Полянская
- at 2013-02-12 22:03:48 EDT
История сделала неожиданный, я бы сказала, озорной поворот. Человек, который много сделал для Одессы и для евреев ( а что конктретно для евреев? Про Наполеона знаю, а про Воронцова - пропустила), доносил на Пушкина. А писем много, целый град писем, увы! И таким образом губернатор скопрометировал себя, естественно, не только в моих глазах, а перед - обществом.
Сходу не могу сказать ( наизусть!) про Байрона, но даже в приводимой ниже очень хорошей работе Аринштейна - это есть.
Что же касается Вашей догадки - вельможа не любил Байрона, подобно английским вельможам, - то Вы, кажется, попали в цель. Интересно, что и сегодня эта нелюбовь к Байрону у англичан продолжается. Недавно прочитала книгу Тома Холланда о Байроне (который писал некогда диссертацию по Байрону). Она привела меня в ужас. Вся залита - пропитана! - кровью. Кровью человеческой, которую проливал поэт Байрон.
И все-таки в истории конфликта Пушкина и Воронцова присутутствует нечто другое: высокопоставленные чиновники зачастую презирали поэтов. Рифмоплетов. Я в своем очерке о Тютчеве ( должен быть опубликован в одной моей книге) сумела, кажется это фактами доказать.
Как говорили ( у Салтыкова-Щедрина) в салоне Абалдуй-Таракановой: " А ну ее эту паскуду-литературу"
Б.Тененбаум-М.Полянской
- at 2013-02-12 21:49:28 EDT
"... Воронцов резко изменил курс. Одним из первых его гонениям подвергся Пушкин. Своими письмами Воронцов помог Петербургу расправиться с поэтом, что, впрочем, могло быть сделано — и в конечном счете было сделано — под предлогом, который Петербург нашел помимо стараний новороссийского генерал-губернатора" ...".
Я еще раз прошу у вас прощения - знаю, что надоел, и вообще, наверное, это все выглядит как "... охота дураку поговорить со специалистом ...".
Но вот в цитате, которую вы привели (см.выше), для меня отсутствует здравый смысл. Потому что из нее получается, что самодержавному императору, владыке Российской Империи, для того, чтобы изменить место ссылки коллежского асессора коллегии инстранных дел, требуется ни много ни мало "предлог" ? Который находится даже и помимо "доноса" всемогущего на Юге России генерал-губернатора Новороссии ?
Кто тут, собственно, государь-император - Александр Сергеевич Пушкин или Александр Павлович Романов ?
Ну неужто в 1824 "российский мир" крутился вокруг какого-то там бывшего лицеиста, "отечески наказанного за дерзости" и убранного из столиц ?
Валерий
Германия - at 2013-02-12 21:19:02 EDT
Уважаемая Мина! Спасибо за публикацию,написано толково и
интересно.Единственно, где возникают вопросы, это взаимоотношения с графом Воронцовым, который пользуется
у нас, одесситов, безграничным уважением, тем ,что создал наш любимый город, породивший и нас, одесситов, веселых
и на других непохожих.
Это был выдающийся человек, западного мировоззрения, сделавший для города и его людей очень много, в том числе
и для евреев, его боготворивших.
Поэтому слово ДОНОС, упомянутое Вами, мне кажется несколько резким, обычный канцелярский стиль той эпохи, возможно немного предвзятый, впрочем объяснимый характером Пушкина и его отношением к порученным делам.
Что же касается Байрона, то я бы был очень признателен Вам
если бы Вы указали источник информации о ненависти Воронцова к нему,ведь известно, что он был "англоман", жил с отцом в Англии, знал хорошо язык, возможно это отголоски
отрицательного отношения к Байрону всей тогдашней аристократии.
Полняскан
- at 2013-02-12 20:48:59 EDT
Из Л.М. Аринштейн. К истрии высылки Пушкина из Одессы.
Легенды и факты:
"Исследование Т. Г. Цявловской, таким образом, подтверждает, что ревность могла лишь усилить стремление Воронцова удалить Пушкина из Одессы в мае—июне 1824 г., но не она была первичной причиной многочисленных писем Воронцова о высылке поэта в марте—апреле 1824 г.
Бывают легенды, в которых исторические факты выглядят ярче и выразительней, чем в жизни. Легенды о высылке Пушкина из Одессы за то, что он якобы досаждал Воронцову эпиграммами и ухаживанием за его женой, — другого рода: они препятствуют пониманию исторической правды. Высылка Пушкина из Одессы носила политический характер. В условиях, когда на юге России зрела активная оппозиция самодержавной форме правления, пребывание там автора «Вольности» было для Петербурга нежелательным.
Неприглядную роль в этой истории сыграл Воронцов. В первые месяцы своего правления он покровительствовал Пушкину и вообще вел себя весьма либерально. После посещения Тульчина Александром I Воронцову дали понять, что такая его политика императору неугодна. Воронцов резко изменил курс. Одним из первых его гонениям подвергся Пушкин. Своими письмами Воронцов помог Петербургу расправиться с поэтом, что, впрочем, могло быть сделано — и в конечном счете было сделано — под предлогом, который Петербург нашел помимо стараний новороссийского генерал-губернатора".
Б.Тененбаум-М.Полянской
- at 2013-02-12 20:30:32 EDT
Вы совершенно правы, не в теме. И искренне не понимаю, почему записка Воронцова - это донос ? У него под начало болтается некий мелкий чиновник, удаленный из столиц - и он ему надоел. По-моему, это и все ?
М. Полянская
- at 2013-02-12 20:10:15 EDT
Воронцов писал самому императору! В этом все дело. Да Вы не в теме.
Б.Тененбаум-М.Полянской
- at 2013-02-12 19:56:36 EDT
"... Доносы Воронцова Нессельроде неоднократно публиковались и безусловно компрометируют Воронцова как доносителя ..."
Вот примерно это (см.выше) я и имел в виду. Ну какие могут быть "доносы" в служебной записке, направленной генерал-губернатором Новороссии министру иностранных дел ? Воронцов просто просит убрать надоевшего ему коллежского асессора. И делает это по-бюрократически корректно, обращаясь к начальству. Не его начальству - для Воронцова это может быть разве что сам государь-император - а к начальству ссыльно/командированного, строго по служебному соответствию.
Ну и что ? В чем тут "донос" ?
Татьяна
Дрезен, - at 2013-02-12 19:35:24 EDT
Уважаемый господин Тененбаум!
Вы не совсем подготвлены к разговору с Полянской. Посмотрите ее в Гугле на слове "Википедия". Пушкин был ее основной профессией, кормильцем даже. Она оказвается вела все Пушкинские музеи, начиная от "Мойки 12" и кончая "Дачей Китаевой" и "Лицеем". Что касается "Села Горюхина", то Вы пошутили насчет "стульчика", и это своеобразный юмор. Однако Вы совершенно не поняли юмора Полянской.
Что касается меня, то я тоже очень люблю Пушкина и не потому что мне его внушила Советская власть.
Б.Тененбаум-М.Полянской
- at 2013-02-12 19:31:12 EDT
Прошу прощения за неясность - действительно, "стульчик" звучит как-то непонятно. Но тут нет никакого юмора, а просто еще в до-императорской России был своего рода этикет. Про царскую одежду, скажем, полагалось говорить "государево платьице" - и это умилительно-уменьшительное преобразование относилось вообще ко всем предметам царского обихода.
Так вот, по-моему, эта традиция оказалась перенесена и в пушкиноведение - про все, что связано с его жизнью, пишется так, как будто современники представляли себе, с кем они имеют дело. Вообще, вряд ли Нессельроде, добрых сорок лет руководивший российким МИДом, так уж интересовался изящной словесностью, да еще и на русском.
И все эти разговоры о заговоре вельмож (вроде Воронцова) против Пушкина - по крайней мере, в его молодые годы - чистый анахронизм. Его просто не замечали - так, бестолковый отпрыск не больно-то почтенной семьи.
Мина Полянская
- at 2013-02-12 18:42:14 EDT
Б. Тененбауму.
А я Вашего юмора не понимаю. Что означает Ваш "стульчик"?
Мина Полянская
- at 2013-02-12 18:36:46 EDT
Таненбауму. Граф Воронцов открыто презирал литераторов, в частности Байрона и его «подражателей», к которым относил Пушкина. Нессельроде, у которого конфликты были с Тютчевым ( он не понимал его и в частности его чувства юмора начисто), судя по письму приведенному мною ниже, вознамерился воспитать Пушкина, привести на стезю добра и успокоить избыток его воображения.
Уж не чиновникам ли мы обязаны тем, что Тютчев так тщательно скрывал свой поэтический дар?
Что до ухаживаний Пушкина за Воронцовой, то слухи эти давно устарели.
Мина Полянская
Берлин, Германия - at 2013-02-12 18:25:14 EDT
Справедливости ради, следует уточнить, что Нессельроде удалил Пушкина со службы в Одессе не по своей инициативе, а под сильным и энергичным давлением графа Воронцова. Доносы Воронцова Нессельроде неоднократно публиковались и безусловно компрометируют Воронцова как доносителя. Здесь уместно привести письмо Нессельроде управляющему Прибалтийским краем и Псковской губернии маркизу Паулуччи от 12 июля, характеризующее самого Нессельроде (документы о жестокой расправе над Пушкиным двумя высокопоставленными чиновниками Воронцовым и Нессельроде были впервые найдены и опубликованы выдающимся исследователем жизни и творчества Пушкина Николаем Осиповичем Лернером в 1908 – 1913 годах):
«Император повелевает мне препроводить Вашему Превосходительству прилагаемую копию депеши, отправленную мною господину новороссийскому генерал-губернатору касательно коллежского секретаря Пушкина, который несколько лет тому назад был сослан в полуденные края империи за некоторые заблуждения, в которых он провинился в Петербурге. Надеялись, что с течением времени удаление от столицы и в связи с тем деятельность, которую могла предоставить этому молодому человеку служба, сначала при генерале Инзове и потом при графе Воронцове, будут в состоянии привезти его на стезю добра и успокоят избыток воображения, к несчастью не всецело посвящённого развитию русской литературы – природному призванию г-на Пушкина, которому он уже следовал с величайшим успехом. Ваше превосходительство, усмотрите, прочитав бумаги, которые я имею честь Вам сообщить, что это ожидание не оправдалось. Император убедился, что ему необходимо принять по отношению к г-ну Пушкину некоторые новые меры строгости, и, зная, что его родные владеют недвижимостью в Псковской губернии, его величество положил сослать его туда, вверяя его Вашим, господин маркиз, неусыпным заботам и надзору местных властей. От Вашего Превосходительства будет зависеть, по прибытии молодого Пушкина в Псков, дать этому решению Его Величества наиболее соответствующее исполнение.
Примите, господин маркиз, уверение в высоком уважении.
Нессельроде».
вера крутицкая
лейпциг, германия - at 2013-02-12 09:17:47 EDT
Огромное спасибо автору статьи Мине Полянской за велико-
лепно поданный материал.
Б.Тененбаум
- at 2013-02-12 00:39:04 EDT
Написано и интересно, и содержательно. Но - да простит меня автор - пара мест показались натяжками.
Первое такое место - утверждение "... о преследовании поэта Воронцовым и Нессельроде ...". Ну какое преследование Воронцова можно усмотреть в том, что он сплавил с рук долой невыносимого мальчишку, который служебных своих обязанностей демонстративно не выполнял, и вовсю ухаживал за женой своего начальника ? Да еще и успешно ? Что до Нессельроде, то к Пушкину он имел только то отношение, что возглавлял министерство, к которому этот юный "чиновник" был приписан - вот и все. Только и дел было у главы российского МИДа, как возиться с сосланным за неблагонравие ? В российской традиции был обычай - о царе полагалось писать с умилением и благоговением, и скажем, царский стул полагалось именовать "стульчик". Ну, так обычай был перенесен и на Пушкина, и даже пережил революцию - в советское время о нем полагалось писать как о генсеке.
Второй момент, который слегка покоробил - это глубокомысленный разбор явления еврейского извозчика в село Горюхино. Вся история этого села глубоко пародийна - чего стоит, например, утверждение, что язык горюхинцев есть решительно рода славянского, и так далее ... Как можно в этом контексте делать столь глубокие выводы и рабах, которые глумятся над относительно свободным человеком - это непонятно.
Что интересно - так это то, что сразу после мимолетно мелькнувшего "образа" еврея-извозчика в тексте идет умный и точный разбор "Скупого Рыцаря" и "жида Соломона" - вот уж НЕ проходного персонажа в великолепных "Маленьких Трагедиях".
Однако, придирки - они и есть придирки. А вещь хороша, и читать ее было интересно, и автора следует поблагодарить. Извинившись по мере сил за "цеплялки" :)
Allan Landis
N.Y., N.Y., USA - at 2013-02-11 13:04:07 EDT
очень интересная, потрясающая статья.