©"Заметки по еврейской истории"
март  2012 года

Семен Виленский, Григорий Горбовицкий, Леонид Терушкин

                            

Собибор. Восстание в лагере смерти

Фрагменты книги*

 

От составителей

14 октября 1943 года произошло восстание в лагере Собибор, одном из лагерей смерти, созданных на территории Польши немецкими фашистами для «окончательного решения еврейского вопроса» – полного уничтожения евреев Европы.

Восстание в Собиборе – одна из самых героических страниц в истории еврейского Сопротивления в годы Второй мировой войны, единственный за время войны случай, когда из лагеря смерти бежали сотни заключенных и была убита бóльшая часть находившихся в зоне лагеря эсэсовцев. Это восстание уникально по плану, по исполнению и по кратковременности подготовки.

На Западе о нем издано немало книг и создано несколько фильмов. А в России оно мало кому известно, хотя руководил восстанием советский офицер Александр Аронович Печерский.

Первое в СССР сообщение о лагере смерти Собибор появилось 6 августа 1944 года в газете «Красная звезда» в очерке Вас. Гроссмана «В городах и селах Польши». Более подробно о лагере и о восстании в нем рассказала «Комсомольская правда» 2 сентября того же года в корреспонденции под названием «Фабрика смерти в Собибуре[1]». Авторы корреспонденции вскоре после освобождения Красной Армией западных районов Украины и Белоруссии и вступления ее на территорию Польши (июль 1944 года) встретили там нескольких уцелевших узников Собибора, которые рассказали им о том, «что видели, что пережили за колючей проволокой немецкого концлагеря». Александр Печерский откликнулся на эту корреспонденцию письмом, опубликованным в той же газете 31 января 1945 года, в котором более подробно рассказал о восстании.

Вскоре после этого, еще до окончания войны, в Ростове-на-Дону, родном городе Александра Печерского, небольшим тиражом вышла его книга «Восстание в Собибуровском лагере». Эта книга давно уже стала библиографической редкостью.

В том же 1945 году в журнале «Знамя» (№ 4) был опубликован очерк П.Антокольского и В.Каверина «Восстание в Собибуре», который был потом включен во всемирно известную «Черную книгу» – сборник документов об уничтожении евреев на оккупированной нацистами территории Советского Союза. Книга была подготовлена к печати еще в начале 1946 года. Но советские органы пропаганды не желали публиковать информацию о целенаправленном уничтожении немецкими фашистами еврейского народа. Разрешалось писать только в общем виде – об уничтожении «советских людей». В ходе повторного этапа редактирования рукописи книги в конце 1946 – начале 1947 года из текста в соответствии с указаниями высоких партийных «инстанций» изымались отдельные фрагменты. Вот один из таких примеров. П.Антокольский и В.Каверин в упомянутом очерке описывают жесточайшие мучения, которым немцы перед расстрелом подвергли пойманных при попытке побега узников Минского трудового лагеря СС. Со слов Печерского, находившегося до Собибора в этом лагере, авторы пишут: «Эта группа в пятьдесят человек состояла исключительно из евреев-военнопленных. Двух их них Печерский знал лично: Борис Коган из Тулы и Аркадий Орлов из Тулы». Эти две фразы были изъяты и не вошли в текст, подписанный к печати летом 1947 года. Несмотря на все усилия редакторов, в октябре того же года на издание «Черной книги» был наложен запрет.

Этот запрет действовал в СССР почти пятьдесят лет. Лишь перед самым распадом Союза книга была издана, и то не в РСФСР, а на Украине (Киев, 1991, Запорожье, 1991). (В сильно сокращенном виде, в частности без очерков о Бабьем Яре и Собиборе, книга была опубликована в 1991 году в литературном ежегоднике «Год за годом», № 6/90.) После распада СССР книгу издали в Литве (Вильнюс, 1993). В Российской Федерации книга не издана и поныне.

За прошедшие с окончания войны шестьдесят лет вышли только две книги, посвященные восстанию в Собиборе: «Возвращение нежелательно» В.Томина и А.Синельникова (М., 1964) и «Длинные тени» М.Лева (М., 1989).

Первая из них имеет скорее художественный, а не документальный характер. В беседе с одним из составителей настоящей книги В.Томин сказал, что в их книге «довольно много было художественного вымысла». Он и второй автор, А.Синельников, понимали, что неизбежно возникнут трудности с изданием книги о восстании евреев, в которой никто, кроме евреев, не фигурирует и фамилии и имена – исключительно еврейские. Поэтому в ней отсутствует слово «евреи» и изменены некоторые имена и фамилии, а также добавлены вымышленные персонажи.

Книга М.Лева, роман на документальной основе, издана в период перестройки, когда цензура несколько ослабла. Однако и в ней были купюры – следы, как недавно рассказывал сам автор корреспонденту одной из израильских газет, «беспощадной советской цензуры, особенно бдительной к еврейской литературе».

Обе эти книги, как и книга Печерского, теперь являются библиографической редкостью. Книги же о Собиборе Юлиуса Шелвиса, Мириам Нович, Ричарда Рашке, Томаса Блатта и других авторов, изданные на Западе, к сожалению, недоступны российскому читателю, так как они не только не переведены на русский язык, но даже и в оригинале отсутствуют в главных столичных библиотеках.

Следует упомянуть еще о документальном фильме «Восстание в Собиборе» (1989), созданном кинорежиссерами Павлом Коганом (СССР) и Лили ван ден Бергх (Голландия). Этот фильм, почти неизвестный в нашей стране, повествует главным образом о жизни в 80-е годы нескольких еще живых участников восстания и побега. О самом восстании в фильме приводятся только несколько весьма кратких свидетельств.

В самые последние годы на нескольких сайтах Интернета (в основном на английском языке) размещено много материалов, разносторонне освещающих восстание в Собиборе. Эти материалы широко использованы составителями. Составителям удалось также получить и использовать в своей работе две весьма содержательные книги зарубежных авторов. Это книга журналистки и историка Мириам Нович «Собибор. Мученичество и восстание», в которой собраны свидетельства двадцати семи уцелевших узников Собибора, проживавших (кроме А.Печерского) вне пределов России. (Эту книгу и ее машинописный перевод на русский язык предоставил составителям В. Томин.) Вторую книгу – основательный труд Юлиуса Шелвиса «Лагерь уничтожения Собибор» (на немецком языке) – любезно предоставил составителям сам автор. Он же прислал нам готовящийся к печати английский перевод этой книги.

В распоряжении составителей оказался ряд документальных материалов из архивов участников восстания – наших сограждан, а также из архивов лиц и учреждений, изучавших историю восстания в Собиборе. Прежде всего, это рукопись неизданной книги Александра Печерского «Восстание в Собиборе» (1972), в которой оно освещено значительно полнее по сравнению с изданием 1945 года. Большой интерес представляют также не публиковавшиеся до сих пор письма и документы, касающиеся судьбы А.Печерского после восстания. Эти документы предоставлены составителям другом Печерского писателем Михаилом Левом, который сам во время войны бежал из немецкого плена, был начальником штаба партизанского полка в оккупированной Белоруссии.

Составители поставили перед собой задачу, опираясь на эти материалы, познакомить российского читателя с историей восстания в Собиборе, создать документальное повествование о нем.

Все сообщаемые в книге сведения сопровождаются ссылками на соответствующий источник.

Тексты использованных источников в ряде случаев приводятся с необходимой корректорской правкой.

Вставки в цитируемых текстах заключены в квадратные скобки. Курсивом в таких вставках выделены слова, принадлежащие составителям.

 <…>

При воспроизведении иноязычных собственных имен возможны неточности, связанные с многовариантностью этих имен в разных источниках.

 

***

Глава 2

Собибор. Жизнь и смерть в лагере

22 сентября 1943 года в Собибор прибыл состав, доставивший из Минского трудового лагеря СС две тысячи евреев, в том числе женщин и детей. Большинство из них были жителями Минского гетто, которое через месяц, 23 октября, было ликвидировано <…>. (Последние его обитатели были расстреляны в Малом Тростянце.)

Аркадий Вайспапир вспоминает:

«17 сентября 1943 года все заключенные арбайтслагеря [трудового лагеря (нем.)] и пригнанные из гетто более 1000 человек были погружены в товарные вагоны. Узникам было объявлено, что их отправляют на работу в Германию. Трое суток томились люди без хлеба и воды, „замурованные“ в вагонах с заколоченными окнами. На четвертые сутки 2000 человек (не считая тех, кто умер в пути) оказались не в Германии, а в Польше, в лагере смерти Собибор» 1. 

Среди заключенных, прибывших в этом эшелоне, были и советские военнопленные <…>, в том числе лейтенант Александр Печерский. Он рассказывает 2:

«Собибор – маленький, тихий населенный пункт вблизи Влодавы в Люблинском воеводстве (Польша). В лесах вблизи Собибора проходила железнодорожная ветка от Белжеца в Хелм <…>. Этот край находится вдалеке от главных маршрутов и городов.

В марте 1942 года по специальному приказу Гиммлера в этих местах был построен концентрационный лагерь – лагерь смерти <…>. Его существование было окутано тайной…

Лагерь смерти в Собиборе на первый взгляд производил впечатление небольшого селения. Сквозь изгороди просматривались дорожки, посыпанные черным гравием. Направо от главных ворот находился полустанок Собибор.

Этот лагерь вначале был разделен на три сектора <…>. В первом секторе находились мастерские – портняжная, сапожная. В этих мастерских фашисты перешивали на себя одежду убитых людей и посылками отправляли домой. Здесь же находилась столярная мастерская. В этом секторе были два жилых барака для узников, мужчин и женщин, которые обслуживали эсэсовцев и продолжали строительство лагеря.

Второй сектор: сюда приводили вновь прибывших людей [как правило, это были евреи]. Здесь их раздевали. Здесь они оставляли одежду и все остальное, что им принадлежало, и затем переходили в третий сектор.

В третьем секторе находились газовые камеры, так называемые „бани“. Этот сектор был особо замаскирован ветками от постороннего глаза . Общаться с этим сектором узники первого сектора не могли. Кто хоть раз попадал в третий сектор, обратно не возвращался. Там работали свои узники, которые периодически, через каждые десять – пятнадцать дней, уничтожались, ибо люди не выдерживали и сходили с ума. Этот сектор был полностью изолирован от всего лагеря, и все без исключения заключенные этого сектора уничтожались...

[Вот что рассказывает об этом Гершель Цукерман: «…Техника, предназначенная для умерщвления, была так хорошо замаскирована, что почти еще в течение 10 недель [после прибытия] я думал, что другие, прибывшие со мной, находятся в трудовом лагере. На кухне, где я работал, мы варили суп для заключенных 3-го лагеря. Украинские надсмотрщики приходили за кастрюлями. Однажды я положил в мучной шарик записку на еврейском языке: „Братья, сообщите нам: что стало с теми, кого перевели в третий лагерь?“ Ответ пришел ко мне в записке, приклеенной к дну кастрюли: „Было бы лучше, если бы вы об этом не спрашивали. Здесь они все были задушены газом, и мы должны были их похоронить“»3.]

Второй и третий секторы были изолированы друг от друга проволочными заграждениями и соединялись между собой двумя проволочными коридорами, замаскированными ветками. Один коридор служил для перехода обнаженных мужчин из барака, где они оставляли свою одежду, прямо в „баню“, а второй – для женщин и детей, которые „по дороге“ заходили в барак, где находилась „парикмахерская“ и где им обрезали волосы.

В северной стороне через несколько месяцев после того, как начал функционировать лагерь, началось строительство четвертого сектора – „Норд-лагеря“ [Северного лагеря], а летом 1943 года приступили быстрыми темпами к строительству оружейной мастерской, где должны были сортировать и разбирать советское оружие».

Строительство упоминаемого Печерским Норд-лагеря началось после распоряжения Гиммлера от 5 июля 1943 года о преобразовании лагеря Собибор из лагеря уничтожения в обычный концлагерь. В соответствии с этим распоряжением на территории Собибора нужно было построить склады для хранения трофейного советского оружия и мастерские для его восстановления, а также для изготовления гранат и других видов военного снаряжения (вероятно, тоже с использованием трофейных советских боеприпасов). Однако подчиненные Гиммлера предложили, не меняя основной функции лагеря – уничтожения евреев, одновременно проводить работы с трофейным советским оружием. 24 июля Гиммлер согласился с этим предложением. Возможно, сразу после этого и началось, разумеется силами заключенных (об этом сообщает А. Вайцен4), строительство Норд-лагеря. Еще до окончания строительства в Собибор уже начало прибывать советское трофейное оружие. Была сформирована новая рабочая команда в составе пятидесяти женщин и шестидесяти мужчин, которые приступили к сортировке этого оружия5.

О доставке оружия в лагерь свидетельствует бывший узник Собибора А. Ротенберг. В своих воспоминаниях он пишет, что в конце лета 1943 года в Собибор доставили два вагона оружия. Сначала оружие разгрузили в Норд-лагере для чистки, а потом переправили на военные склады, на строительстве которых он работал 6.

Александр Печерский:

«Между первым и вторым секторами стояли офицерские домики и жилые бараки охраны <…>. Рядом со вторым сектором находился хозяйственный двор, где фашисты держали для себя кроликов и около трехсот гусей, которых гоняли по полю, когда в „бани“ загоняли людей. Гуси своим гоготом заглушали их крики.

Весь лагерь в целом был опоясан тремя рядами проволочного заграждения высотой в три метра. За третьим рядом колючей проволоки была заминированная полоса шириной пятнадцать метров, которую отгораживала тонкая проволока с надписями на трех языках (немецком, польском, украинском): „Внимание! Заминировано!“ <…>. Дальше – ров, заполненный водой, и еще ряд проволочного заграждения.

Администрация лагеря состояла из пятнадцати – двадцати эсэсовцев. Охрана лагеря – из 120 – 150 власовцев. В полутора километрах от лагеря находилась резервная охрана из 120 человек. Через каждые пятьдесят метров стояли вышки с пулеметами, а между рядами колючей проволоки ходили вооруженные часовые».

Печерский называет охранников лагеря, советских граждан, «власовцами», что не отвечает действительности. Печерский делает это, по-видимому, в соответствии с существовавшими в то время (1972 год) цензурными требованиями. Большая часть бывших узников лагеря называет их «украинцами» или «украинскими охранниками». Подробнее об этом см. в книге, в главе 9 (не вошедшей в данную публикацию). Здесь отметим только, что предупредительные надписи были сделаны, как указывает выше Печерский, на трех языках, включая украинский.

Вот как описывает систему охраны лагеря бывший вахман [охранник (нем.)] М.Разгоняев, служивший в лагере с мая 1942 по июль 1943 года:

«По окружности лагеря, за ограждением из колючей проволоки, размещались посты охраны – по два вахмана через каждые двести метров, так что они могли видеть и слышать друг друга. Их задачей было следить, чтобы никто посторонний не мог близко подойти к лагерю и чтобы предотвратить попытки бегства узников через ограждение. Помимо этого по углам лагеря были установлены стационарные сторожевые вышки, на которых днем и ночью дежурили вахманы.

Внутри территория лагеря также охранялась. Секторы лагеря были отделены друг от друга системой проволочных ограждений, и все переходы между ними были под тщательным наблюдением охранников, следивших за тем, чтобы никто из доставленных в лагерь для уничтожения, а также никто из рабочих команд не мог совершить побег, преодолев проволочное ограждение. Дополнительным элементом охраны, предотвращающим возможность побега, был пост у ворот лагеря, где вахманы дежурили под надзором фольксдойче [этнические немцы - выходцы из других стран]. Вообще работа всех дежурящих вахманов контролировалась вахманами или обервахманами из фольксдойче. (Они имели статус более высокий, чем наш – он приравнивался к статусу немецких солдат.)

Таким образом вся эта система охраны делала невозможной любую попытку побега» 7.

Продолжим рассказ А.Печерского.

«Среди сосен и елей возникла фабрика смерти. <...>

Первый транспорт узников прибыл в Собибор 8 мая 1942 года из Демблина. Из этого транспорта отобрали молодых, здоровых мужчин, а остальных уничтожили. [До этого, вероятно 3 мая, были казнены евреи, работавшие при постройке лагеря8.]

Последующие транспорты, которые вскоре начали приходить почти ежедневно , привозили узников из оккупированных гитлеровскими войсками стран – Польши, Чехословакии, Австрии, Франции, Голландии. <...> С каждым транспортом в лагерь поступало не менее двух тысяч человек. [Были периоды, когда в день прибывали два, а иногда и три со­става 9.]Фабрика смерти приступила к реализации гитлеровского плана уничтожения людей .[Речь, конечно, идет об «окончательном решении еврейского вопроса», то есть об уничтожении евреев.]

Когда прибывает очередной эшелон, на аппель-плаце [месте для построения и поверки заключенных] быстро строятся узники: банно-команда [точнее – банхоф-команда (от немецкого Bahnhof – вокзал)], носильщики вещей и парикмахеры. Издалека слышен металлический звук останавливающихся в тупике вагонов. Вначале выходит банно-команда. В ее обязанности входит встречать эшелоны с людьми, помогать в выгрузке, после этого чистить и мыть вагоны, так как они отправлялись за новыми жертвами. У этой команды только одно рабочее место – железнодорожный перрон внутри лагеря. Отсюда начинается цикл смерти. Открываются запоры вагонов и выводят жертвы. Их проводят через большой барак без окон, с открытыми настежь дверьми с обеих сторон. В этом бараке из рук проходящих забирают их багаж. Люди идут и не имеют понятия, что идут на смерть. Люди неохотно расстаются со своими вещами, особенно женщины. Удар плеткой быстро смиряет упорных. Эти люди не знают правды о месте, куда их привезли. Нет смысла им говорить – все равно не поверят.

Потом их проводят мимо уютных домов эсэсовцев, на которых красовались надписи: „Родина Христа“, „Веселая Блоха“, „Ласточкино гнездо“. Людям и в голову не приходило, что, читая эти надписи, они идут прямо по направлению к смерти. Обершарфюрер СС Герман Михель, садист, любил беседовать с вновь прибывшими заключенными. Он рассказывал им, что они будут работать на Украине, что им дадут новую одежду после посещения бани, в которую их сейчас отведут… Он говорил им это, зная, что через час они будут мертвы.

Иногда прибывшим говорили, что они прибыли сюда на работу и должны пройти санобработку. Для того чтобы прибывшие верили, что они находятся в рабочем лагере, заключенные лагеря были одеты в городские костюмы. И люди верили. <...>

Человеческая жизнь длилась здесь не более двух часов. Лишь небольшое число специалистов избегало уничтожения.

Людям предлагали раздеться. Женщины с детьми шли по своему коридору в „баню“. По дороге они заходили в „парикмахерскую“, где им безобразно обрезают волосы ножницами. Прижимаясь друг к другу, женщины стараются укрыть свои тела перед мужчинами. Но эсэсовец Френцель, начальник первого сектора, бьет молодых женщин плеткой, заставляя их открыться. <...> Женщин через проволочный коридор гонят дальше, в газовые камеры. Парикмахеры быстро собирают кучки человеческих волос, детские косички, сплетенные, как мышиные хвостики, и запихивают в мешки. Потом они будут использованы в промышленных целях.

Мужчин раздевали отдельно, обычно на площади, как летом, так и зимой. Потом голых людей направляли по коридору в газовые камеры.

Команда третьего сектора, после того как эсэсовцы открывали двери „бани“, выносит оттуда трупы, разделяет сцепленные в предсмертных судорогах тела и кладет их на землю. После этого „дантисты“ открывают каждому рот и, если находят золотые зубы, вырывают или выламывают их. Эти зубы идут в доход фюреру.

Эсэсовцы заставляли даже обыскивать трупы – в поисках золота или жемчуга.

Летом трупы лежали под палящим солнцем, над ними носились тысячи мух и других насекомых, поэтому необходимо было поторапливаться и копать более глубокие и широкие ямы для того, чтобы обеспечить место для жертв из вновь прибывающих транспортов.

Человеческий мозг не в состоянии был поверить в дейст­вительное существование такого лагеря…

Людей, прибывающих из стран Европы, кроме Польши и Советского Союза, привозили в Собибор в классных вагонах. Ведь им говорили, что они едут на работу. [По прибытии они видели обычную станцию с расписанием прихода и отхода поездов по разным направлениям, с табличками билетных касс и прочим – все, разумеется, фальшивое. Поэтому из поезда люди выходили спокойно 10.] [Этой же цели – создать впечатление у прибывших узников, что они прибыли в хороший лагерь и им тут плохо не будет, – служила и красивая форма членов банхоф-команды, специально для них сшитая 11.] Первое время от них требовали, чтобы по прибытии в Собибор они отправляли домой почтовые открытки, в которых было бы написано, что они благополучно прибыли в Польшу и должны отправиться дальше <…>. Однако все это было ложью – никакого „дальше“ не было. В Собиборе, в секторе три, их ожидал конец, ожидала смерть.

Эсэсовец Зигфрид Вольф <…> подходил к голым ребятишкам, которых гнали в газовую камеру, раздавал им конфеты, гладил по головкам и говорил: „Будьте здоровы, дети, все будет хорошо!“

Начальник третьего сектора обершарфюрер Болендер имел собаку Барри. Он называл ее „менш“, т. е. человек. Когда он натравливал ее на человека, то кричал, обращаясь к собаке: „Человек, хватай собаку!“ Болендер приучал своего пса бросаться на голых людей, особенно на мужчин, которых он потом пристреливал».

Прервем здесь рассказ А.Печерского, чтобы привести отрывок из воспоминаний бывшего узника Собибора Шломо Шмайзнера.

Случалось, что очередной эшелон прибывал вечером, когда газовые камеры уже не работали. Шломо Шмайзнер рассказывает:

«У меня сохранилось ужасное воспоминание о дне, когда я присутствовал при прибытии состава из Майданека. Я не знаю, сколько там было узников. Исхудавшие, изможденные, они были одеты в полосатую одежду. Их пригнали ударами палок во второй лагерь. Их не могли уничтожить в этот день, так как газовые камеры не работали. Они провели эту ночь под открытым небом, на земле, ожидая своей смерти. В их голосах не было ничего человеческого, это были стоны раненых животных, крики больных птиц. Мы дрожали от ужаса, слыша их.

Эсэсовцы тоже не спали, среди ночи они избивали несчастных палками и хлыстами. Еще долго после смерти этих узников, казалось, слышны были повисшие в воздухе над Собибором их стоны»12.

Продолжим рассказ А.Печерского:

«В апреле 1943 года лагерь посетил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер в сопровождении Адольфа Эйхмана <…> и других высокопоставленных лиц гитлеровской Германии.

В связи с его визитом в лагере очень тщательно готовились, и так как в это время не было „обычных“ транспортов, в лагерь специально доставили триста узниц, молодых и красивых, которых загнали в газовые камеры „в честь“ Гиммлера, дабы он мог наблюдать работу газовых камер.

Гиммлер приказал откопать все трупы, сжечь их и в дальнейшем также сжигать тела убитых узников из вновь прибывающих эшелонов и уничтожать все улики нацистских злодеяний, так как приход Красной Армии становился все более вероятным.

В Собиборе не было крематория. Быстро начали строить примитивные средства уничтожения следов преступлений. Выкопали большой ров, над ним, на подпорках из кирпича, положили рельсы, а под ними установили колосниковую решетку. На рельсы клали высокими штабелями человеческие тела. Вокруг мертвых тел клали дрова, все обливали керосином или бензином и поджигали.

Костры горели днем и ночью. Они были видны за много километров от Собибора. Запах горящих трупов распространялся очень далеко, и жителям близлежащих деревень было трудно дышать…»

***

Приведем свидетельства некоторых из палачей Собибора.

Франц Штангль, бывший комендант Собибора (а позднее – комендант Треблинки), во время суда над ним так ответил на вопрос «Сколько человек могло быть убито за один день?»: «По вопросу о количестве людей, пропускаемых через газовые камеры за один день, я могу сообщить, что по моей оценке транспорт из тридцати товарных вагонов с тремя тысячами человек был ликвидирован за три часа. Когда работа продолжалась около четырнадцати часов, уничтожалось от двенадцати до пятнадцати тысяч человек. Было много дней, когда работа продолжалась с раннего утра до вечера»13.

Обершарфюрер СС Эрих Бауэр свидетельствует о процедуре отравления газом в лагере Собибор, где он служил с апреля 1942 по ноябрь 1943 года:

«Наверное, три или четыре раза я тоже водил группы [узников] по коридору к газовым камерам. В конце концов никто из постоянного штата Собибора в то время не мог избежать необходимости исполнять эту и все остальные функции, связанные с процессом уничтожения.

Может показаться удивительным, что евреи шли на смерть, ни о чем не подозревая. Сопротивление встречалось крайне редко. Евреи начинали что-то подозревать тогда, когда они уже находились в газовых камерах. Однако к этому времени пути назад уже не было. Камеры были набиты битком… Двери герметически закупоривались, и немедленно камера начинала заполняться газом. Приблизительно через двадцать – тридцать минут в камерах наступала полная тишина; люди были отравлены и мертвы. Тогда камеры открывали, евреи-рабочие выволакивали убитых из газовых камер и в вагонетках перевозили жертвы к могильным ямам. Позже жертвы кремировались»14.

Свидетельство унтершарфюрера СС Эриха Фукса на судебном процессе «Собибор – Болендер» (г. Дюссельдорф, ФРГ):

«Мы выгрузили мотор. Это был тяжелый двигатель мощностью, по крайней мере, в двести лошадиных сил. Мы установили его на бетонный фундамент и подсоединили трубу к выхлопному отверстию. <...> Химик, которого я знал по Белжецу, вошел в газовую камеру с измерительными приборами и удостоверился в достаточной концентрации газа. <...> Еврейских женщин заставляли раздеваться на открытом месте рядом с газовой камерой, и офицеры СС и их украинские помощники заводили людей в газовую камеру [Вопрос о национальности помощников немецких палачей обсуждается в главе 9, не вошедшей в публикуемые здесь фрагменты.] Когда женщины были закрыты в газовой камере, мы с Болендером запускали мотор. Мы вместе стояли около двигателя и переключали его из положения „нейтральный“ в положение „камера“, и тогда газ начинал поступать в газовую камеру… Примерно через десять минут женщины были мертвы»15.

Свидетельство обершарфюрера СС Курта Болендера:

«Перед тем как евреи раздевались, обершарфюрер Михель произносил перед ними речь. В этих случаях он обычно надевал белый халат, чтобы создать впечатление, что он врач. Михель объявлял евреям, что их пошлют работать, но перед этим они должны принять душ и подвергнуться дезинфекции, чтобы предотвратить распространение болезней… После раздевания евреев направляли в так называемый „шланг“ [коридор]. Их вели к газовым камерам не немцы, а украинцы… После того как евреи заходили в газовые камеры, украинцы закрывали двери. Мотор, от которого подавался газ, включали украинец по имени Эмиль [Костенко16] и немец по имени Эрих Бауэр из Берлина. После отравления газом дверь открывали и выносили трупы…»17

Отметим, что Эрих Бауэр не указывает, кто управлял подачей газа, Эрих Фукс указывает на себя и Болендера, а Болендер – на украинца и Эриха Бауэра.

***

Тот, кто не был сразу отправлен в газовые камеры, а был оставлен в лагере для выполнения различных работ, мог считать, что он вытащил счастливый билет. Но жизнь и таких «счастливчиков» находилась под постоянной угрозой. Смерть же в газовой камере была только отсрочена.

Еще один отрывок из рукописи А. Печерского:

«Группа узников ходила в лес на заготовку строительных материалов и дров. Они были нужны для строительных работ в лагере и для сжигания трупов.

Унтершарфюрер СС Карл Вольф заставлял рабочих забираться на высокие деревья и привязывать на высоте веревку с тем, чтобы легче было валить дерево. Когда ствол был уже подрублен, Вольф заставлял тянуть за веревку, не дожидаясь, когда человек слезет с дерева. Человек падал с дерева и моментально погибал или получал тяжелые увечья. [Как правило, травмированных узников отправляли в так называемый «лазарет» (см. ниже), где их убивали.]

Однажды из группы в тридцать человек двое убежали. Тогда нескольких узников из этой группы убили тут же в лесу, а остальных расстреляли в лагере для устрашения других»18.

Вот как описывает этот случай бывший узник Собибора Симха Бялович:

«…Я узнал, что заключенные из лесной команды готовят побег.

Во время работы в лесу двое заключенных, которые пошли с охранником за водой и хлебом, убили его топором, а когда второй охранник пришел посмотреть, что происходит, заключенные убежали.

Только польские евреи, знавшие язык и этот район, могли надеяться выжить после побега. Десять заключенных-голландцев, работавших в этой группе, не тронулись с места: не зная ни польского, ни украинского языка, они не имели никакой надежды. Подхлебнику, убившему охранника, и второму заключенному, Копфу <…>, удалось бежать. Но последний, как я узнал об этом позднее, был убит уже после освобождения в своей деревне польскими фашистами.

Все остальные члены группы были схвачены и возвращены в лагерь. Во время переклички всех членов этой команды вывели на плац со связанными за головой руками. Френцель произнес речь о низости этого преступления, и десять членов команды убили в отместку за убитого охранника» 19.

Это событие произошло в июле 1943 года.

И снова рассказывает А. Печерский:

«В первые дни лагерной жизни я украдкой делал очень короткие записи, в которых намеренно неразборчивым почерком отмечал главные факты из пережитого. Только потом, через год, я их „расшифровал“ и значительно дополнил. Вот они… <...>

25 сентября [1943 года]. В этот день в лагере у нас было срочное задание – перебросить уголь с одного места на другое. Поэтому на обед дано было только двадцать минут.

Френцель все время стоял возле лагерника-повара Цукермана <…> и изредка стегал его плетью, чтобы тот по­скорее раздавал пойло, именуемое „супом“.

Прошло около пятнадцати минут после начала выдачи „обеда“. Увидев, что еще около трехсот человек не получили супа, Френцель приказал повару выйти из барака во двор, сесть на землю, сидеть ровно, поджав под себя ноги, а руки держать опущенными. Затем Френцель, насвистывая какой-то марш, стал ритмически наносить удары плеткой по голове и плечам повара. Ноги и руки повара судорожно дергались, кровь залила лицо, он глухо стонал, не смея крикнуть.

Мы смотрели издали на это дикое избиение и не могли вмешаться. Сколько времени оно продолжалось, сказать не могу. Для нас оно показалось вечностью.

Многие, получившие в этот день „суп“, не могли, несмотря на голод, его есть: казалось, он пропитан кровью.

26 сентября. День обычный. Утром нам раздали по кружке кипятку, в двенадцать часов – по кружке воды с затхлой крупой, а вечером – по кусочку хлеба. Двадцать пять человек в добавок к этим порциям получили по двадцать пять плетей за разные „провинности“.

Каким-то чудом я избежал избиения. Случилось это так. Сорок человек нас работало на колке дров. Изголодавшиеся, утомленные люди с трудом поднимали тяжелые колуны и опускали их на громадные пни, лежащие на земле. Френцель ходил между нами и с размаху хлестал толстой плетью, приговаривая:

– Шнель [быстро (нем.)] , шнель!

Он неслышно подошел к невысокому, в очках, худому как щепка, голландцу и остановился за его спиной. [Здесь, как и в других аналогичных случаях, имеется в виду не национальность, а гражданство человека. В данном случае речь идет о голландском еврее.]

Голландец на минуту прервал работу, чтобы протереть стекла очков, и тотчас на его голову опустилась плеть Френцеля. Очки голландца упали на землю, и стекла разбились вдребезги. Полуослепшими глазами тот не различал стоящего перед ним пня. Слабыми руками поднимал он колун и опускал, как попало, на пень.

Френцель взмахнул плетью. Голландец застонал от боли, но не смел оторваться от работы и продолжал раз за разом бить, как попало, колуном по пню. И в такт этим ударам Френцель, улыбаясь, бил его плетью по голове, с которой свалилась шапка.

Я стоял совсем близко, в метрах пяти, от голландца и не в силах был оторвать глаз от этой жуткой сцены. Я как завороженный смотрел на нациста и его жертву, хотя и знал, что за малейший перерыв в работе меня постигнет та же участь.

Проклятый немчура заметил, что я перестал колоть свой пень. Он подозвал меня:

– Ком! [подойди (нем.)]

Затем, вспомнив, видимо, русское слово, добавил:

– Иди, иди!

„Попался! – подумал я. – Теперь и меня изобьет, как голландца. Ну, что поделаешь… Главное, надо показать этому мерзавцу, что я не боюсь его“.

И я твердо выдержал испытующий, насмешливый взгляд Френцеля. Он грубо оттолкнул голландца и сказал на ломаном русском языке:

– Русски зольдат, тебе не есть по нраву, как я наказал этот дурак? Даю тебе ровно пять минутен. Расколешь за это время пень, получишь пачку сигарет. Опоздаешь секунду, всыплю двадцать пять плетей.

Он снова улыбнулся, отошел на несколько шагов от меня и вытянул вперед руку с часами в золотом браслете.

Подавив в себе жгучее желание вцепиться в горло этого борова, я внимательно окинул взором пень и, пока Френцель засекал время, рассчитал, как удобнее всего его расколоть.

Френцель скомандовал:

– Начинай!

Я стал колоть. Колоть здоровенный пень тяжело, страшно тяжело, но я всаживал в него топор так, словно всаживаю его в башку этого зверя, стоящего рядом… Все было как в тумане, я уже ни о чем не мог думать, этот огромный пень заслонил собой весь мир… Но вот последним ударом я доколол его и тогда только почувствовал, что я не в силах еще раз взмахнуть колуном. Несмотря на холодный дождь, все мое тело было облито потом. Поясница и руки мучительно ныли. Сердце сильно билось.

Подняв с трудом голову, я увидел, что Френцель протягивает мне пачку сигарет.

– Четыре с половиной минутен, – сказал он. – Раз обещаль – значит, так. Получай.

Я не мог себя принудить взять сигареты. Благоразумие подсказывало мне: „Возьми. Не возбуждай против себя начальника сектора...“ Но я не мог принять что-либо от этого негодяя, только что избившего несчастного голландца.

– Спасибо, я не курю, – ответил я и пошел к своему месту, чтобы взяться за работу…»20

***

Страшную картину жизни и гибели людей в лагере Собибор, представленную А. Печерским, дополняют многочисленные свидетельства других бывших узников лагеря.

Рассказывает Хелла Феленбаум-Вайс:

«Я не могу точно припомнить, как мы прибыли в Сибибор. По дороге мы проезжали густой лес и затем мы увидели вывеску с надписью „Зондеркоманда“ .

Как во сне я услышала голос одного из немцев, спросившего: „Кто умеет вязать?“ – и я вышла из строя. В результате пережитого голода, я была очень худой и маленькой для моих четырнадцати лет. Немцы велели мне подойти, а затем отвели меня в небольшой домик, где я встретила двух девушек, которых я знала до этого, – Зельду Мец (Кельберман) и Эстер Тернер (Рааб). В детстве мама научила меня вязать носки, так что я могла выполнять работу, состоящую в том, чтобы обеспечивать немцев носками и гладить рубашки эсэсовцам. Плотник сделал для меня маленькую скамеечку, так что когда я слышала шаги эсэсовцев около дома, то я становилась на скамеечку и выглядела несколько выше и старше.

Нет ничего ужаснее, чем чувство беспомощности, когда прямо перед твоими глазами совершаются ужасные преступления и ты ничего не можешь сделать. Что мы, девочки, могли сделать, когда мы видели всех этих людей, которых вели на смерть? Ничего. Однажды в лагерь прибыл специальный транспорт. Люди не были одеты в обычную одежду. Это были заключенные в полосатых робах. Они были страшно истощены и почти падали от голода и слабости. Они были обриты, и невозможно было отличить мужчин от женщин. По лагерю прошел слух, что эти люди <...> прибыли из лагеря смерти Майданек, где вышли из строя газовые камеры. Немцы заставили их лечь на землю, где они просто умирали. Эсэсовец Френцель подходил к ним и поливал их головы раствором хлорки, как будто это были уже трупы. Крики и стоны, которые вырывались у них из горла, были похожи на крики раненых животных. Казалось, что человеческой жестокости нет предела.

Был еще один транспорт, который потряс нас. Прошел слух, что он прибыл из Львова, но в действительности никто точно не знал, откуда прибыли эти евреи. Заключенные из лагеря, которым было приказано очистить прибывшие вагоны, плакали и рыдали, когда они рассказывали об ужасных сценах, которые им пришлось наблюдать. Вероятно, произошло следующее: эти вагоны были плотно набиты людьми, и во время переезда их убили хлором. Их тела были зелеными и кожа отслаивалась при любом прикосновении...»21

Рассказывает Эда Лихтман:

«Шаулю Штарку был поручен уход за гусями. Он должен был кормить их и каждый день выводить их пастись на луг. Если какой-нибудь из гусей не набирал достаточно мяса и жира – плетка хлестала спину Шауля. Однажды один из гусей заболел и подох. Шауль заплатил за это своей жизнью. Френцель, Вагнер, Вейс и Бредов набросились на него с плетями. Когда он, спасаясь от ударов, бросился бежать, то все они побежали за ним, безжалостно избивая его. „Товарищи, отомстите, отомстите!“ – кричал он. И обращаясь к сыну: „Лейбл, Лейбл, отомсти!“ Это были его последние слова.

Мы страдали от голода. Мальчику лет тринадцати, узнику лагеря, посчастливилось найти банку сардин. Френцель проходил мимо и увидел его. „Что это? Здесь вор?“ Он собрал всех вокруг „преступника“ и на глазах у нас застрелил его из пистолета. „Таков будет конец каждого, кто посмеет здесь что-нибудь тронуть!“ – заорал он.

Эсэсовцы отбирали художников из прибывающих с эшелонами людей и поручали им рисовать картины для украшения их жилья и офицерского клуба. Задания включали большой портрет фюрера, портреты „заказчиков“ и увеличенные копии рисунков с почтовых открыток. Некоторые портреты они посылали своим родным в Германию. Художникам поручалось также рисовать различные вывески, например, „Парикмахерский салон“, „Клуб“ („Казино“). Когда работа была закончена, художников отправляли в газовые камеры.

Большое удовольствие доставляли эсэсовцам садистические „гимнастические упражнения“. В дождь, в снег – „прыгайте, как лягушки!“, „бегите быстрее!“, „ложитесь на живот!“, „карабкайтесь!“. Когда мы бежали, они хлестали нас плетками. Когда они уставали, они передавали нас охраннику-украинцу Тарасу, который был не менее жесток, чем они.

После попытки побега группы заключенных „гимнастические упражнения“ стали более частыми. Сначала они были один раз в день, потом – дважды в день, утром и вечером.

Обершарфюрер Шульц и Карл [правильно – Адольф] Мюллер сопровождали „команду“ узников в лес рубить деревья. По пути Мюллер, для удовольствия, наносил топором раны кому-нибудь из узников. Раны кровоточили. Раненые не могли уже выполнять работы по рубке деревьев, и Мюллер передавал их Шульцу, который убивал их из пистолета. <...>

До того как лагерь был окружен минными полями, двое заключенных вырыли землю под проволочными заграждениями и смогли убежать. На следующий день, после общего допроса, каждый десятый заключенный был приговорен к двадцати пяти ударам плетью. Каждый, когда его били, должен был сам громко считать получаемые удары. Если он сбивался, охранники начинали сначала. Так некоторые получали по сто ударов. После того как заложников избили, их отвели на казнь в лагерь № 3. Юная певица, желая разделить участь своего друга, бежала позади заложников, выкрикивая ругательства в адрес эсэсовцев» 22.

В лагере, кроме газовых камер, было еще одно страшное место, которое эсэсовцы цинично называли «лазарет». Об этом «лазарете» рассказывают многие выжившие узники лагеря. Вот, например, выдержка из показаний Моше Бахира на процессе Адольфа Эйхмана.

«„Лазарет“ – это могильная яма, находившаяся примерно в пятистах метрах от лагеря и от места, где мы работали. Если в то время, как мы пробегали свой путь в двести метров с узлами [имеются в виду узлы с вещами людей, отправленных в газовые камеры], кто-нибудь получал травму, или его половые органы были покусаны собакой Берри, то унтершарфюрер Пауль Грот говорил ему: „Что с тобой случилось, бедненький? Кто это тебе сделал? Пойдем со мной в лазарет“. И он уходил с ним. А через несколько минут мы слышали выстрел.

В более поздний период, когда были введены в строй вагонетки, то в „лазарет“ начали отправлять и тех из прибывших с очередным транспортом, которые не могли ходить – больных, престарелых, а также тела умерших в дороге. Всех их загружали в вагонетки и вместо лагеря № 3, т.е. вместо газовых камер, отправляли прямо в „лазарет“. При этом часто мертвые тела укладывали поверх стариков и стариков – поверх больных»23.

Еще одно свидетельство – показания Дова Фрайберга на процессе Адольфа Эйхмана:

«Фрайберг: Вскоре после возвращения с работы проводили „аппель“ – линейку… Потом приходил Пауль и спрашивал: „Кто болен? Кто устал? Кто не хочет работать? Шаг вперед“. Было несколько случаев, когда люди выходили. Большинство понимало намек, и выходившие тоже понимали, но так жить им надоело. Не каждый раз, однако, выходили. Тогда он подходил и говорил: „С тебя хватит, зачем тебе работать? Ты можешь жить лучше. Выходи“. Так он отбирал людей, и был долгий период, когда он каждый вечер это делал – выбирал десять-двенадцать человек. Там служил украинец по имени Тарас, он ему говорил: „Тарас, возьми его в лазарет“. Потом уже нам объяснили, что это такое – лазарет. Сказали: „Знаете, что это – лазарет? Это такое место, что если кто туда входит, то больше не возвращается“.

Прокурор: Что происходило с людьми в лазарете?

Фрайберг: Их немедленно расстреливали…»24

Среди нацистов, работавших в лагере, можно выделить одного, отличавшегося более гуманным поведением по отношению к узникам. Это унтершарфюрер Иоганн Клиер, заведовавший пекарней. Он тайно подкармливал узников. Абрам Маргулис свидетельствует: «Старый немец Клиер заведовал пекарней и часто был по отношению к нам человечен. Ночью, тайком, он передавал нам хлеб»25. Другой бывший узник Собибора, Ицхак Лихтман, вспоминает еще об одном относительно гуманном немце, не указывая его фамилии: «Один из эсэсовцев разговаривал с нами по-человечески. Иногда он приносил нам хлеб. „Одно хорошо, – говорил он, – смерть ожидает нас всех“. Однажды прибыл эшелон из Германии. Этот эсэсовец набрал больше молодых, чем нужно было для работы. Кажется, что он также помог бежать молодому врачу. Потом он был смещен» 26. Возможно здесь речь идет о том же Клиере.

Во время восстания Клиер в лагере отсутствовал.

После войны, в 1950 году, Клиер был судим, но был оправдан благодаря свидетельским показаниям бывших узников Собибора Иегуды Лернера и Эстер Рааб.

Находясь в столь страшных условиях, наблюдая ежедневно работу жуткого конвейера смерти и понимая, что все они в конце концов неизбежно окажутся в газовых камерах, узники не могли не думать о побеге.

(продолжение следует)

Источники

1 Вайспапир Аркадий Моисеевич. Автобиография и воспоминания. Архив НПЦ «Холокост». Коллекция документов «Собибор».

2 Печерский А. Восстание в Собиборе (рукопись), 1972. С. 39–45, 48–49. Архив Центра «Холокост». Коллекция документов «Собибор». (Далее – Печерский.)

3 Novitch Miriam. SOBIBOR: martyre et révolte. Paris, 1978. Перевод на русский язык (машинопись). С. 127. Нумерация страниц дается по французскому тексту. (Далее – Нович.)

4 Вайцен Алексей. Видеоинтервью 14 сентября 1995 года. Институт видеоистории и образования Фонда Шоа при Университете Южной Калифорнии.

5 Schelvis, Jules. A History of a Nazi Death Camp, р. 178–179 (подготовленный к печати англоязычный вариант книги). (Далее – Шелвис.)

6 Нович. С. 122.

7 http://www.nizkor.org/ftp.cgi/people/ftp.py?people/r/razgonayev.mikhail.a/razgonayev.001 (Протокол допроса (Minutes of the Interrogation) бывшего вахмана Собибора Михаила Разгоняева. 20–21 сентября 1948 года, г. Днепропетровск)

8 «Черная книга». Вильнюс, 1993. С. 528.

9 http://www.nizkor.org/hweb/people/e/eichmanadolf/transcripts/Sessions/Session-065-02.html (The Trial of Adolf Eichmann)

10 Катастрофа. С. 414.

11 Письмо Семена Розенфельда А.Г.Синельникову от 30 апреля 1962 года. Архив В.Р.Томина.

12 Нович. С. 51.

13 http://www.nizkor.org/faqs/reinhard/reinhard-faq-18-ru.html (Операция Рейнхард. Командный составСобибор)

14 http://www.auschwitz.dk/sobibor/SSofficers.htm (Sobibor – Testimonies of SS-officers)

15 http://www.auschwitz.dk/sobibor/SSofficers.htm (Sobibor – Testimonies of SS-officers)

16 http://www.deathcamps.org/sobibor/sobibor.html

17 http://www.auschwitz.dk/sobibor/SSofficers.htm (Sobibor – Testimonies of SS-officers)

18 Печерский. С. 46.

19 Нович. С. 77–78.

20 Печерский. С. 55–60.

21 http://www.zchor.org/testimonies/felenbaum.htm (From Lublin to Sobibor. Testimony of Felenbaum-Weiss)

22 Нович. С. 63–64, 67; http://www.zchor.org/testimonies/lichtman.htm (From Mielec to Sobibor. The Testimony of Eda Lichtman)

23 http://www.nizkor.org/hweb/people/e/eichmanadolf/transcripts/Sessions/Session-065-01.html (The Trial of Adolf Eichmann)

24 Катастрофа. С. 121–122; http://www.nizkor.org/hweb/people/e/eichman-adolf/transcripts/Sessions/Session-064-04.html (The Trial of Adolf Eichmann)

25 Нович. С. 71.

26 Там же. С. 95.


* Собибор. Восстание в лагере смерти. Составители С.С.Виленский, Г.Б.Горбовицкий, Л.А.Терушкин. М.: Возвращение, 2010
Незначительные купюры обозначены многоточиями в угловых скобках; в связи с наличием купюр ссылки на источники перенумерованы.

[1] Название польского городка Собибур, вблизи которого располагался одноименный лагерь, пишется по-польски Sobibór. Буква «ó» читается в польском языке как «у». Из-за отсутствия во многих европейских языках такой буквы при написании названия «Собибор» использовалась обычная буква «о», и Собибур постепенно трансформировался в Собибор.


К началу страницы К оглавлению номера

Всего понравилось:0
Всего посещений: 11620




Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer3/Gorbovicky1.php - to PDF file

Комментарии:

михаил
ковров, рф - at 2016-09-07 21:02:42 EDT
Спасибо Вам за то что рассказываете людям о таких ужасных преступлениях против человечества.
Леонид Терушкин
Москва, Россия. - at 2012-04-14 15:54:27 EDT
Уважаемые друзья. Спасибо за высокую оценку работы моих коллег и меня и за полезную критику. Кстати, с использование нашей книги В. Двинский и А. Марутян сняли документальный фильм об А. Печерском "Арифметика свободы".Теперь о "власовцах" позвольте уточнить для г. П.Иоффе. Уже в 1943 г. этот термин стал широко употребляться ко многим, кто служил в коллаборационистских вооруженных формированиях(не только в РОА, да ее как армии и не было) Этот термин активно использовали солдаты Красной Армии, когда сталкивались с "власовцами"в бою.И много лет спустя так именовали всех, кто служил у немцев.Термин часто встречается в дневниках военных лет и в более поздних воспоминаниях, не только у печерского. А бойцы 2-й Ударной тут вообще не причем.
Соплеменник
- at 2012-03-31 13:21:43 EDT
Евгений
Бат-Ям, Израиль - at 2012-03-31 08:36:33 EDT
... Эсэсовцы разрешали чтото "присвоить". ...
===============================================
Вы очевидец?

Евгений
Бат-Ям, Израиль - at 2012-03-31 08:36:33 EDT
Страшная правда заключается в том, что нацисты сделали узников-евреев в лагерях элементами машины уничтожения собратьев. Евреи -заключенные сопровождали жертв в газовые камеры. Успокаивающе отвечали на вопросы, предотвращали недовольство.Евреи работали у печей крематориев, сжигая тела. Сортировали одежду и пищу жертв. Эсэсовцы разрешали чтото "присвоить". Пресловутые "дантисты" вырывавшие зубы у трупов тоже были евреи.
Так оно было в Освенциме.

Абрам Торпусман
Иерусалим, - at 2012-03-18 15:06:53 EDT
Всё очень точно. Вероятно, только так надо писать о Холокосте.Если включить эмоции,либо получится фальшиво, либо разорвёт...
Марк Фукс
Израиль, Хайфа - at 2012-03-18 08:17:07 EDT
Сердечная благодарность авторам.
М.Ф.

Павел Иоффе
Хайфа, - at 2012-03-13 19:07:47 EDT
Небольшое уточнение: ген-л-т Власов командовал ВТОРОЙ УДАРНОЙ АРМИЕЙ ВОЛХОВСКОГО ФРОНТА. "Власовцами" в Сов. Союзе, в Германии и в Союзных штабах/комендатурах стали называть солдат и офицеров РОА, которую Власов возглавил.
Акива
Кармиэль, Израиль - at 2012-03-13 05:39:14 EDT
Стыд и позор в веках странам Европы и США, стыд и позор руководителям этих стран, не уничтожившим лагеря смерти. Все те, кто сегодня учит Израиль гуманности, это дети и внуки соучастников преступления, за которые тоже надо было бы судить. Как донести до сознания этих "миротворцев" эту простую мысль?
М. Аврутин
- at 2012-03-11 20:50:46 EDT
Да, конечно, и читать, и писать об этом нужно. Но, к сожалению, чем подробнее и детальнее это описывают, тем громче раздаются голоса всяких сволочей, что этого не было, потому что не могло быть. Всё это выдумали евреи, а потом ещё и создали "индустрию Холокоста".

И правду о "власовцах" тоже знать не хотят. Вот здесь фраза: «Печерский называет охранников лагеря, советских граждан, «власовцами», что не отвечает действительности».

Конечно, не отвечает действительности. Но власовцами называли 32 тысячи красноармейцев – остатки 1-й ударной армии, взятых в плен летом 1942 года, и даже тех немногих (около 6 тысяч), которым чудом удалось прорваться к «своим».

Б.Тененбаум
- at 2012-03-11 19:55:28 EDT
Самуил, позвольте к вам присоединиться. Хотел бы сказать что-нибудь, но не могу.
Виктор Каган
- at 2012-03-11 19:46:53 EDT
Это надо читать, знать и не забывать. И неужто, читая это, можно чем-то попрекать Руфайзена, спасшего от такой же смерти 300 жизней, и тех, кто его благодарно помнит?
Самуил
- at 2012-03-11 19:22:51 EDT
Трудно назвать удовольствием чтение подобных текстов. Но что-то заставляет раз за разом начинать чтение нового номера «Заметок» со статей первого раздела, а не перескакивать к публикациям, заведомо более приятным. Хочу поблагодарить уважаемого Редактора за бессменную «вахту памяти» — постоянную рубрику «Из истории Холокоста». И поблагодарить авторов этой рубрики: понимаю, как тяжело проводить исторические изыскания в этой области. Ваша благородная деятельность — мицва (так мне представляется).