©"Заметки по еврейской истории"
январь  2012 года

Яков Зинберг

Своевременный комментарий к продолжению серии о Сугихара

"Корейские женщины для комфорта" в иудейских заботах:
при чём тут праведник Сугихара и военврачи из Израиля в Японии?


Поезд мчится к Владивостоку. Беженцы расселились в нем еще в Москве, и путь продлится недели две. Кто читал книгу Гаустона Чемберлена «Евреи, их происхождение и причины влияния в Европе», или же хотя бы ее первые страницы, – благо, в сети ее можно без труда обнаружить, - может, припомнит ссылку на идеи Иоганна Готфрида Гердера в форме следующей цитаты: «Еврейский народ остался и навсегда останется в Европе - народом азиатским, чуждым нашей части света, по его собственному признанию, неразрывно связанным с тем Ветхим Заветом, который был дан ему под другим, отдаленным от нас небом». «Это совершенно справедливо»,- добавит от себя Чемберлен. Заимствуя у евреев Библию, разве же не перемещаются христиане, с радостью, из Европы под те самые «азиатские» небеса??

Автор со своими японскими друзьями

В другом своем произведении под названием «Основы 19-го столетия», опубликованном в 1912 году, Чемберлен, сожалея о том, что в «отношении сущности и значения идеи расы абсолютное невежество преобладает среди высоко культурных, подлинно образованных, людей», не преминул обойти вниманием евреев, «которые не чувствуют себя легко среди нас и мечтают вернуться в свой азиатский дом». Получается, что в нашем поезде вовсе не беженцы, а, скорее, возвращающиеся домой, если, конечно, Азию видеть широко раскрытыми глазами. Кстати, в связи с этим уместно переосмыслить эпизод из истории евреев беженцев, ставший своего рода мифом и как таковой нуждающийся в подтверждении.

В своей книге под названием «Рабби с 84-й стрит. Невероятная жизнь Хаскела Бессера» автор, Воррен Козак, пересказывает следующую историю со слов рабби Бессера:

Во время войны была большая община евреев беженцев, покинувших Европу и очутившихся в Шанхае. После их приезда японцы захватили Шанхай. Теперь эти евреи больше не находились под управлением китайцев и перешли под контроль главного союзника Германии. Когда немцы потребовали, чтобы японцы передали им всю еврейскую общину, японский военный губернатор вызвал к себе руководство общины. Опасаясь наихудшего, община выслала небольшую делегацию, в которую среди прочих вошли Амшиновер ребе (אמשינאוו Amshinov) Шимон Калиш[1] и некто, кто был в состоянии переводить с английского (единственный общий язык общения с японцами).

Японский губернатор проявлял любопытство. Он не понимал, почему евреев отделяли от прочих европейцев. Когда японский генерал вошел в комнату и сел, он принялся долго рассматривать делегацию – пять или десять минут, – не произнося ни одного слова. Атмосфера была напряженной, и было ясно, что все трое евреев нервничали. Наконец губернатор прервал молчание быстрым резким вопросом, который один из его подчиненных перевел на английский. Затем переводчик с английского на идиш перевел его на идиш. «Фар вус хобен ди дайчен айх азой фейнт – Почему немцы вас так ненавидят?» Без колебаний и зная, что судьба всей общины повисла на его ответе, Реб Калиш сказал переводчику: «Зугим вир зенен ориенталим – Скажи ему, что мы с Востока».

Ребе Шимон Калиш

Лицо японского губернатора, которое сохраняло суровость в ходе всего противостояния, тронула короткая улыбка. Несмотря на военный союз, он не пошел навстречу запросам немцев, и шанхайские евреи так и не оказались в руках у немцев. Когда они вышли из здания, один из членов делегации с благодарностью посмотрел на ребе Калиша и поинтересовался, почему он предоставил такой блестящий ответ так быстро. Реб Калиш странно и загадочно взглянул на него, и затем ответил, задав свой собственный вопрос:

«А что я сказал?» Он ничего не помнил.[2]

Итак, мы – с Востока! Один из многих беженцев, Израиль Эпштейн, проживет долгую жизнь, в 1951 году вернувшись в Китай, навсегда сохранив приверженность марксизму и даже став личным другом многих из высшего руководства коммунистического Китая. Откуда он родом?[3] Эпштейн вспоминает 1944 год, когда он, еврей без гражданства, уроженец Польши, и его жена, родом из поместных английских дворян, собирались выехать из Китая в США транзитом через Великобританию. Эльзи рисковала потерять не только свой паспорт, но и британское гражданство. Дело в том, что в то время англичанка, вышедшая замуж за иностранца, считалась принявшей гражданство мужа. Собственно, то, что Израиль был лицом без гражданства, было ее единственным аргументом в пользу сохранения права на британское подданство. Но при этом даже и его ничейный статус подвергался проверке. «Он ведь где-то должен был родиться», – пробормотал сотрудник британского консульства, обращаясь к Эльзи. Эпштейн вспоминает:

Я где-то родился! В Варшаве в 1915 году. Но где в политической географии ХХ века? Варшава была, в течение почти что двух веков, частью Польши, которая сдалась на милость Царской Империи в ходе трехстороннего раздела при участии еще Австрии и Пруссии. Только после того, как я родился, Варшава снова стала столицей независимой Польши.

Этнически, более того, я не был поляком. Я и не собирался обзаводиться польскими документами во времена накануне Второй мировой войны, когда правительство Польши было полуфашистским и антисемитским. Одним из примеров является сегрегация мест для сидения в отношении еврейских студентов в университетах.

Эльзи ушла навсегда, когда Израилю было 69 лет:

Эльзи умерла в Пекине, не дожив нескольких дней до возраста 79-ти лет. Она умерла одна. В последние мгновения своей жизни она звала мужа...

Наши сорок лет вместе – одна плоть, один дух – внезапно завершились. Мы были настолько неразлучны, что друзья и сотрудники пользовались выражением «Эльзи и Эппи» как одним словом...

...Следовало ожидать того, что мы не проживем всю жизнь вместе. Вначале Эльзи не хотела выходить за меня замуж, думая, что, будучи старше меня на 9 лет, она раньше состарится, станет обузой, раньше умрет и оставит меня в одиночестве. Хорошее здоровье помогло преодолевать опасности и трудности, и мы едва ли сознавали разницу в возрасте. И мы переменили перспективу – мы вместе состаримся, шутила Эльзи, как два старых дерева на речном берегу...

...Красота исходила от Эльзи в течение все ее жизни...[4]

Родители Эпштейна были родом из Вильна. Марксисты-бундовцы, они сидели в тюрьмах и побывали в ссылках. Судьба занесла их в Харбин вскоре после рождения Израиля. В 1917 году отец из Японии, где он работал в то время, устремился к своим соратникам в революционный Петроград, но в конечном итоге восстание белых в Сибири, а также и проблемы Бунда в постсоветской России вынудили семью Эпштейнов надолго остаться в Китае.

Отец Израиля умер в возрасте за 90 лет в Нью-Йорке в доме для престарелых среди своих бывших соратников-бундовцев. «Опадающие листья стремятся упасть к корню», – пишет Эпштейн, вспоминая китайскую поговорку. Его тетя Ребекка, в свое время член Совета Еврейской общины Вильна как представитель Бунда, погибла в Понарах, неподалеку от Вильна, где расстреливали тысячи евреев. Ее закопали заживо. Эпштейн верит, что она погибла, спасая вокруг себя, кого могла. Вся его родня, остававшаяся в Польше и Литве, погибла в Шоа, за исключением только одной двоюродной сестры, по имени Бебе, которая была заключена в концлагерь для женщин. Перед самым концов войны остававшихся там в живых загнали на заминированный корабль, но мины не сработали. Женщин спасли и переправили в Швецию.

Эпштейн завершает свои воспоминания, говоря:

"В конце концов я остаюсь марксистом... Марксизм есть не пророчество, а метод анализа. Его суть сводится к неизбежной последовательности социальных систем в применении как к капитализму, так и ко всем предыдущим формациям, кульминацией чего является социализм и в конечном итоге коммунизм... Замечательно то, что даже среди тех, кто не принимает его выводов, Маркс широко признается крупнейшим мыслителем... Единой темой является то, что даже если Маркс и не смог предвидеть опыт первых социалистических стран, он, несомненно, понимал капитализм".

Для нас в целом очевидно то, что еврейское происхождение оказывало незначительное воздействие на мировосприятие Эпштейна, убежденного марксиста. Вспоминая свои детские годы, проведенные в Харбине, Эпштейн пишет: «…Еврейское влияние? В религиозном смысле я его вовсе не ощущал. Хотя мои родители и выросли в богобоязненных семьях, они давно превратились в убежденных атеистов. В течение длительного времени я даже не знал, что располагается внутри синагоги (хотя в Харбине их было несколько, я там никогда не бывал). Не обучался я и ивриту». И все же свои воспоминания он составляет как «еврей и журналист», обращаясь в большой степени к своему неспокойному народу, что, мне кажется, звучит в последних строках книги, когда Эпштейн говорит о многозначности китайского словосочетания 脳海, которое перевести крайне сложно, состоящего из двух элементов: мозг и море. Он пишет буквально следующее:

«Мозг-океан» можно представить записывающим человеческий опыт и реагирующим в каждом отдельном случае на всевозможные стимулы повсеместно, подобно географическому океану, отражающему различные цвета неба над ним и вместе с тем промозглый холод или же кипящую вулканическую жару своего глубокого дна.

Неуёмный поиск и вместе с тем та самая опадающая листва, которая стремится упасть к корню, определяют внутренний ритм воспоминаний этого очередного беженца, и на первой же странице текста мемуаров мы обнаруживаем:

С Евроцентристской точки зрения Китай является «Дальним востоком». Но к востоку от Китая простирается Калифорния, которая была для Европы дальним Западом. А если оттуда продвинуться к западу, тогда наконец-то доберешься до «Дальнего востока».

Однако вернемся в наш поезд, стремящийся к Владивостоку. Поезд часто останавливался, но выходить запрещали. Холодно. Выехали в начале февраля 1941 года. Подъезжая к Владивостоку, поезд ненадолго остановился где-то в пределах Еврейской автономной области. В поезде евреи из Германии, Польши и других стран восточной Европы. Хуже всех ведут себя евреи из Германии: считают себя людьми высшего сорта, говорят, что Гитлер «до вас еще доберется». Проводник выслушивает жалобы, угрожает «немцам» тем, что высадит их, если все это будет продолжаться. Когда беженцы наконец-то доберутся до Японии, именно те самые евреи из Германии будут стоять, теперь уже в городе Кобэ, первыми в очереди за визами в Палестину. Таковы воспоминания человека по имени Самуил Мански, который родился в Польше в 1920 году и, получив «визу на жизнь» с подписью Сугихара, добрался до Японии.

Свои воспоминания Мански назвал «С Божьей помощью»[5]. Самуил помнит, что 1 августа 1940 года его мама получила в британском консульстве в Ковно, представлявшем интересы польского правительства в изгнании, временные польские паспорта и что уже 9 августа мама побывала в японском консульстве, где консул Сугихара подписал транзитные визы в направлении к голландской колонии «Курасао», что и позволило Самуилу, его матери, брату и сестре, а также и его тете, ее мужу и их сыну добраться до Японии. «По сей день я не уверен в том, почему японцы решились выдать визы нам, беженцам евреям. Я слышал, что это объяснялось тем, что японское правительство было благодарно евреям за помощь во время русско-японской войны в 1905 году. Может быть, Консул в Ковно, увидев столько горя вокруг себя, действовал, исходя из принципов гуманизма», – пишет Мански, заключая, что в любом случае – «Бог был с нами».

Пожалуй, более всего поражает разнообразие дальнейших судеб спасенных пассажиров как этого поезда, так и многих других подобных рейсов. У тех же, кто остался там, в Литве, дальнейшая судьба – на всех одна, злосчастная и без продолжения. Я лично, нередко с отвращением, верю, что именно базис определяет надстройку, что наши «рыночные будни» приучают, так или иначе, подсознательно выделять удачливых, а неудачников – в лучшем случае разве что жалеть, но только не слишком долго: рынок есть рынок, а время – деньги. Именно поэтому, вглядываясь в лица пассажиров, невольно вспоминаешь эпиграф к докторской диссертации Давида Кранцлера «История общины еврейских беженцев Шанхая, 1938-1945 годы»: Посвящается памяти Шести Миллионов, которые, к нашему бесконечному горю, не нашли ни выхода, ни пристанища, ни «Шанхая».

С конца 1938 года по 7 декабря 1941 года евреи, бежавшие из Европы на Дальний восток, сначала пользовались морским путем – по 10 июня 1940 года, когда Италия вступила в войну, а затем – поездами с конечным пунктом назначения в Манчжурии, оккупированной Японией, и Владивостоке.

Большинство польских беженцев покинули Литву в течение января и февраля 1941 года. Большинство немецких и австрийских евреев беженцев, а также и часть чешских и венгерских евреев, пересекали Сибирь в советских поездах во второй половине 1940 года, но вместе с тем многие из них присоединились к потоку в основном польских беженцев в первой половине 1941 года. С июля 1940 года по январь 1941 года поезда следовали маршрутом через Сибирь до оккупированной Японией Манчжурии, а затем беженцы добирались морем либо до Кобэ, либо до Шанхая, но во второй половине 1941 года поезда стали следовать до Владивостока.

В целом от 4600 до 4700 беженцев добрались до Дальнего востока поездами через советскую Сибирь, из которых примерно 2000 человек были из Польши и других стран восточной Европы. На всех транзитных пунктах – в пределах Манчжурии это были, в частности, Харбин и Дайрэн – беженцев встречали представители «Национального совета евреев восточной Азии», который японские власти признавали легитимным органом самоуправления.[6] Создается впечатление, что потоки беженцев в Японию находились под достаточно строгим надзором японских властей, и в этой связи необходимо выяснить, в какой мере «визы Сугихара» имели, возможно, отношение к планам японского правительства.

Я уже упоминал, что разнообразие судеб всех тех немногих, которые спаслись, добравшись до Японии, включая, разумеется, и их многочисленных потомков, служит в первую очередь напоминанием о том, насколько однообразна, и ужасна, судьба оставшегося в Литве огромного большинства евреев. Вместе с тем целесообразно воспользоваться еще одним аналитическим сравнением в том числе и с целью очертить те удивительные перемены, которые произошли с нашим народом после событий Шоа.

Разумно предположить, что короткое пребывание транзитом в Японии нескольких тысяч беженцев в годы Второй мировой войны было, возможно, вторым такого рода организованным коллективным присутствием евреев в этой стране после событий русско-японской войны, когда в Японии довелось некоторое время коллективно, по инициативе японцев, проживать российским военнопленным евреям, среди которых был и Иосиф Трумпельдор. А в марте 2011 года, вскоре после землетрясения и цунами, обрушившихся на северо-восточную часть Японии, на этой земле вновь высадились евреи – только на этот раз они говорили на своем родном древнем языке и носили военную форму со знаками отличия государства Израиль. Тем не менее, они были очень похожи на то самое неугомонное племя времен войны, беспокойное и тогда гонимое, с той только разницей, что на этот раз евреи спасали японцев, осуществляя, пожалуй, то, что японцы называют онгаэси (恩返し): «добром за добро».

Впервые в истории Японии правительство позволило иностранным врачам непосредственно оказывать японцам медицинские услуги, и этот выбор, случайно или нет, пришелся так или иначе главным образом именно на врачей из Израиля. При этом, по иронии судьбы, медикам из Израиля довелось помогать именно беженцам – ведь подавляющее большинство жертв погибли в морской воде, застигнутые врасплох огромными потоками цунами, а выжившие, потеряв кров и имущество, физически пострадали относительно незначительно.

 

По сообщениям японской прессы, израильские военврачи прибыли в префектуру Мияги на северо-востоке Японии 29 марта и покинули её 10 апреля. 16 марта правительство Японии решило позволить иностранным врачам без японских лицензий оказывать медицинскую помощь пострадавшим от землетрясения.

Командир делегации бригадный генерал Шалом Бен-Арье

Более 30 стран откликнулись, предложив свою помощь, но лишь немногие местные власти согласились принять иностранных медиков. Муниципальные власти небольшого городка в префектуре Мияги под названием Минами-Санрикутё выразили согласие, и после того, как правительства Японии и Израиля оформили взаимную договоренность, военврачи из Израиля прибыли в Японию. Большую роль сыграло то, что мэр одного из городов префектуры Мияги, г-н Сато Исаму, в свое время проживал в Израиле, работая в кибуце, а затем основал программу обмена между городом Курихара и Израилем. Ему удалось уговорить руководство префектуры принять зарубежных врачей.

Домой! Подполковник Офир Коэн-Маром

Делегация военврачей из Израиля состояла более чем из 50 квалифицированных работников.

Военврачи вернулись на родину. Второй слева - посол Японии Такэути Харухиса

В середине - Начальник Генштаба Бенни Ганц

Чрезвычайно хорошо оборудованный полевой госпиталь врачи оставили в пользование местным медикам. Местное население искренне полюбило врачей из далекого Израиля.

Однако простых решений в «иудейских заботах» – не бывает. В конце 2011 года произошла еще одна цепь событий, связывающая японцев и евреев, формируя продолжение наших взаимоотношений. 14 декабря прошлого года японские газеты сообщали, что в этот день перед зданием посольства Японии в Сеуле группа гражданских активистов открыла памятник: девочка-подросток из бронзы сидит напротив посольства, глядя прямо на него, а рядом с ней располагается бронзовый стул, на котором можно отдохнуть и фотографироваться. Памятник символизирует нерешенность вопроса так называемых «женщин для комфорта», которых японская армия в ходе Второй мировой войны насильственно заставила оказывать сексуальные услуги своим солдатам и офицерам[7]. Число жертв достигало по крайней мере нескольких десятков тысяч (нередко обсуждается численность в 200 тысяч), причем большинство из них были родом из Кореи, которая начиная с 1910 года являлась колонией Японии. В этот день активисты в тысячный раз собрались у здания посольства Японии, выражая свой протест, – начиная с 1992 года, они приходили сюда еженедельно по средам. Правительство Японии безуспешно просило правительство Южной Кореи вмешаться и воспрепятствовать открытию памятника. Между тем, в августе прошлого года Конституционный Суд Южной Кореи постановил, что считает противоречащим конституции страны недостаточно активное вмешательство правительства в отношении требований к правительству Японии выплатить финансовую компенсацию пострадавшим.

Этель Кац требует извинения со стороны японского правительства

А 13 декабря в Нью-Йорке в Общественном Колледже Квинсборо (Queensborough Community College), примерно в то же самое время, что и в Сеуле, если учесть временные пояса, произошел «исторический саммит», по определению корейской прессы, на котором встретились жертвы Шоа и бывшие «женщины для комфорта». Этель Кац, которой 89 лет, обращаясь к Ёнсу Ли, которой 86 лет, и Оксеан И, которой уже 88 лет, сказала: «Мы все пережили страх пыток и смерти». Помимо Этель Кац, во встрече принимала участие Ханна Либман, которая в подростковом возрасте оказалась в концлагере во Франции, но была спасена французскими крестьянами и перебралась в Швейцарию. Участники встречи могли ознакомиться с экспонатами выставки фотографий и картин, посвященной судьбе «женщин для комфорта», под названием «Из-под теней».

Петиция с требованием принести извинения Японское представительство при ООН

Всего лишь 86 бывших корейских «женщин для комфорта» из зарегистрировавшихся в свое время в правительственных органах 236 человек здравствуют (по данным на февраль 2010 г.), и всем им уже за 80 лет.[8] Семья Этель Кац скрывалась в деревенском доме на юге Польши, когда в него ворвались немцы. Этель ударили стволом автомата, и она потеряла сознание. Очнувшись, Этель обнаружила трупы родителей и трех своих братьев и сестер. Немцы решили, что потерявшая сознание Этель умерла. Ханне Либман 87 лет: убежав из лагеря на юге Франции, она навсегда рассталась с матерью, которая затем погибла в Освенциме.[9]

Эта встреча была организована Советом избирателей американцев корейского происхождения – Korean American Voters’ Council (KAVC) – и Центром Ресурсов и Архивов Шоа Семьи Купферберг (Kupferberg Holocaust Resource Center and Archives). Купферберги родом из Румынии. Кеннет Купферберг является крупнейшим донором Общественного Колледжа Квинсборо. Физик по образованию, он принимал участие в работе Манхэттенского проекта, который завершился созданием атомной бомбы.

Оксеан Ли рассказала, что «была слишком маленькой, чтобы понимать, что происходило, и оказалась в аду под названием станция комфорта, огражденном колючей проволокой», где девочку в возрасте 15 лет превратили в сексрабыню, обслуживавшую японских солдат. Президент Совета избирателей американцев корейского происхождения Дончан Ким заявил: «Мы заставим Японию осуществить справедливость в отношении жертв, рассказывая о происшедшем в Центрах Шоа (Holocaust centers) по всему миру».[10]

Предложение о созыве такого рода встречи возникло в ходе открытия выставки, посвященной «женщинам для комфорта», состоявшегося в том же месте 15 августа прошлого года в день 66-й годовщины освобождения Кореи из-под ига японского колониализма. На открытии выставки присутствовали семь местных политиков, которые обратились к Японии с требованием принести официальные извинения.

Участие евреев США в движении по защите прав «женщин для комфорта» дало о себе знать и в 2007 году, когда Палата Представителей Конгресса США приняла постановление с призывом к правительству Японии принести извинения в связи с принуждением в период Второй мировой войны к сексуальному рабству тысяч женщин, которое было принято по инициативе конгрессмена японского происхождения Майка Хонда. За ходом голосования наблюдала и Ёнсу Ли, которая выступала на слушаниях в качестве свидетеля. Свою полную поддержку резолюции выразил тогда Том Лантос, который пережил ШОА, конгрессмен от штата Калифорния (как и Майк Хонда), в то время занимавший ключевой пост Председателя комитета по иностранным делам Палаты Представителей. Подчеркивая надежность послевоенного стратегического союза между США и Японией, Лантос, подразумевая в том числе и достаточно влиятельных японских политиков, при этом заявил: «Не может быть сомнений в том, что имперские военнослужащие Японии подвергли насилию тысячи и тысячи азиатских женщин», добавив, что «те, кто утверждают, будто бы женщины для комфорта охотно соглашались и действовали по своему собственному усмотрению, просто не понимают значения слова изнасилование».[11] В годы войны Лантосу удалось сбежать из концлагеря и принимать участие в подпольной борьбе с нацизмом на своей родине в Венгрии. Большинство его родных, как и родных его супруги, также пережившей Шоа, погибли в Освенциме.

Однако, интерес еврейских кругов и организаций в США к преступным действиям Японии в период Второй мировой войны открыто проявлял себя уже с конца 90-х годов прошлого столетия. 5 марта 2000 года американская газета Вашингтон Пост сообщала, что в ответ на то, что такие еврейские организации, как Центр Симона Визенталя в Лос-Анджелесе, начали выступать с претензиями в адрес Японии, некоторые ультраправые организации в Японии стали говорить о «китайско-еврейском заговоре». Центр Визенталя обратился к Министерству Юстиции США с просьбой пересмотреть статус решения, принятого в 1948 году, согласно которому были амнистированы сотрудники пресловутой японской исследовательской группы по изучению биологической войны под названием «Отряд 731», располагавшейся в Китае, в обмен за предоставление ими конфиденциальной информации правительству США. Раввин Абрахам Купер, в то время состоявший в руководстве Центра, заявил: «В плане холодной, расчетливой жестокости – людей, действовавших в Отряде 731, можно вполне разместить вместе с Иосифом Менгеле и его помощниками», отметив также и то, что главе Отряда 731, «доктору» генерал-лейтенанту Исии Сиро, после окончания войны было позволено заниматься в Японии дальнейшей исследовательской работой в области медицины. Газета отмечает, что согласно историческим исследованиям Отряд 731 использовал в качестве «подопытных морских свинок» порядка 10 тысяч гражданских лиц из Китая и военнопленных союзных войск.

Однако, возможно, наибольшую «опасность» представляет собой группа «заговорщиков», состоящая из ряда опытных американских адвокатов главным образом еврейского происхождения, которые тесно связаны с деятельностью корейских активистов. Истоки такого рода связей обнаруживаются в конце прошлого столетия. В том же мартовском выпуске 2000 года газеты Вашингтон Пост сообщалось, что в декабре 1999 года широко известный адвокат Эдвард Фаган, который к тому времени добился компенсации размером в более, чем 5 миллиардов долларов, со стороны немецких промышленных компаний, сотрудничавших с нацистским режимом, а также компенсации размером в более, чем миллиард долларов, со стороны швейцарских банков, удерживавших средства жертв Шоа, составил иск в отношении японских промышленных гигантов – Мицуй, Мицубиси и Ниппон Стил, защищая интересы бывших военнопленных, которых эти предприятия использовали в качестве трудовых рабов. При этом газета утверждала, что переход деятельности Фагана к проблематике «военных преступлений Японии» свидетельствовал о том, что основное направление такого рода деятельности «перемещается из Европы в Азию».

В свою очередь в декабре 2000 года австралийская газета The Herald Sun сообщала, что адвокат Фаган заявил 9 декабря следующее: «Военные преступления Японии принадлежат к наиболее ужасающим из когда-либо совершенных», добавив, по словам газеты, что «японцы были хуже нацистов в плане жестокости и удовольствия, которое они получали от мучений своих жертв». Фаган также сообщил, как пишет газета, что в различных странах историкам поручалось собирать сведения о соответствующих зверствах и что будто бы японцы осознавали, что «поезд Холокоста прибыл в Японию».[12]

Я лично не стал бы столь хлопотливо пользоваться словом «Холокост» и стремился бы отделить военные преступления от геноцида. К военным преступлениям относится и применение атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки. Однако цель моей статьи – иная. Перед тем, как продолжить публикацию серийных статей о праведнике Сугихара, я хотел обратить внимание читателей на крайне политизированный фон этой проблематики, который никак не способствует воссозданию подлинной исторической картины. Дело прежде всего в том, что, в частности, проблематика извинений со стороны Японии в адрес пострадавших является предметом государственной политики целого ряда стран, а вместе с тем и инструментом осуществления всевозможных внешнеполитических задач в этом крайне напряженном регионе Азии. Несомненно, в большой мере сам факт концентрации внимания на Сугихара, в том числе и непосредственно со стороны правительства Японии, может рассматриваться как определенный политизированный проект: ведь Япония вела обширную войну не в Европе, а в восточной Азии, и проблематика содержания именно этой войны, ее методов и целей, для японцев и их ближайших соседей все еще крайне актуальна.

В апреле прошлого года в сети появилась статья широко известного в Японии консервативного журналиста и политического обозревателя Ногути Хироюки под названием «Израильская армия отплатила добром за добро». Выражая благодарность военврачам из Израиля, Ногути при этом отметил и политизацию вопроса о помощи евреям со стороны японцев. По его мнению, оказался несправедливо забытым Хигути Киитиро, служивший в японской армии с 1906 по 1945гг. и завершивший службу в ранге генерал-лейтенанта. Ногути пишет, что в марте 1938 года до 20 тысяч евреев беженцев толпились на одной из железнодорожных станций Манчжурии по пути в Шанхай, будучи не в состоянии продолжать путь по причине бездействия японских властей. Возглавлявший в то время «Особый отдел» Харбина, занимавшийся разведывательной деятельностью, генерал Хигути, не щадя своих сил, по словам Ногути, помогал этим людям, в результате чего, по данным Ногути, 80 процентов евреев через Дайрэн и Шанхай «добрались до Америки», а остальные смогли поселиться в окрестностях Харбина и заниматься фермерским хозяйством. Ногути также пишет, будто бы после войны США отказались выдать Хигути советским властям, несмотря на такого рода запрос, под давлением со стороны евреев США, стремившихся помочь генералу Хигути.

Генерал Хигути Киитиро

Возмущаясь тем, что спасший больше евреев, чем Сугихара, генерал Хигути все еще остается мало кому известным, Ногути завершает статью так:

Если «различие» по сравнению с Сугихара, «гражданским лицом», возникло потому, что Хигути служил в императорской армии, это означает, что в Японии все еще не оценивают по справедливости свои военные органы. И если это так, не слишком ли это оскорбительно по отношению к борющимся со страшным землетрясением военнослужащим Армии самообороны Японии, войск США и Израиля?[13]

Будет еще очень много неожиданностей, поверьте!

Примечания

[2] Kozak, Warren (2004.) The Rabbi of 84th Street. The Extraordinary Life of Haskel Besser. New York: HarperCollins, pp. 176-177.

[3] Epstein, Israel (2005). Memoirs of a Jew and a Journalist. San Francisco: Long River Press.

[4] Ibid., pp. 324-325.

[6] Данные диссертации Кранцлера. См. Kranzker, David H. The History of the Jewish Refugee Community of Shanghai, 1938-1945. Yeshiva University, Ph.D., 1971, pp. 1-51.

[8] Korea Times 23 февраля 2010 г. (Accessed at www.factiva.com )

[9] Joins.com. 24 ноября 2011г. (Accessed at www.factiva.com )

[12] The Herald-Sun 10 декабря 1999г. (Accessed at www.factiva.com )


К началу страницы К оглавлению номера

Всего понравилось:0
Всего посещений: 5497




Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer1/Zinberg1.php - to PDF file

Комментарии:

Абрам Торпусман
- at 2012-01-22 14:26:08 EDT
В любом случае, представленный материал интересен. Спасибо автору.
Песах Шульманн
- at 2012-01-18 13:31:06 EDT
Уважаемый Яков, "War Crimes, Genocide, and the Law: A Guide to the Issues" by Arnold Kramer - одна из работ, опровергающих правомочность Нюрнбергских процессов - как "главного", так и т.наз. "малых", проведенных американцами. Начали это германские юристы в 46-м году; закончено будет вряд ли..Категория "военное преступление" впервые введена германскими юристами в Лейпцигском процессе над кайзером, и адвокаты в Нюрнберге успешно использовали её двусмысленность. Хиросима и Нагасаки, если угодно, шаг человечества к центру всленной, где вмёрзший в льдину Люцифер терзает в трех своих пастях предателей величества земного и небесного - но отнесение этих бомбардировок к "военным преступлениям" по меньшей мере небесспорно - да и неуместно в Вашей статье,интересной всем и симпатичной мне, израильтянину, в осбенности.
А вот вопрос про суть японо-германских отношений - позволите?

Элиэзер М.Рабинович
- at 2012-01-18 05:17:33 EDT
Я полностью согласен с Песахом Шульманном в его разделении трагических военных действий от военных преступлений и полностью согласен с тем, что бомбардировка Дрездена и особенно Хиросимы и Нагасаки не являются военными престплениями. Оценка была, что без капитуляции Японии вторжеие на острова унесло бы миллион жизней - атомные бомбёжки унесли куда меньше.

Статья написана нескольо сумбурно и без плана, но интересно. Я думаю, что профессор Зинбер более других квалифицирован для написания книги об истории помощи японцев (но не забыть и китайцев) евреям во время войны.

Я сожалею, что продолжается бесконечное выжимание денег из Германии и Японии. Разве они не заплатили огромные репарации?

Как много раз мне приходилось слышать о невообразимом презрении немецких евреев по отношению к восточноевропейским. Это было и в начале века в Америке - но: деньгами новоприбывшим помогали.

Песах Шульманн
- at 2012-01-17 23:35:53 EDT
Уважаемый Яков!
От "всё дозволено" до определения преступления - согласитесь, довольно далеко. Эйхману было предъявлено обвинение в осуществлении геноцида - а вовсе не в преступлениях в процессе военных действий - да он и не участвовал в них. Бомбардировка Дрездена не является преступлением ВОЕННЫМ, равно как содат-насильник - насильник, независимо от того, что он - солдат. "Пленных не брать" - военное преступление, т.к. противоречит правилам ведения военных действий. Если угодно - чудовищная судьба пленных красноармейцев - именно военное преступление, совершённое СССР - вышедшим из Женевской Конвенции, и Рейхом - конвенция обязывает пленившую сторону соблюдать правила в любом случае. Маринеско потопил плавучий госпиталь - и это не было военным преступлением, но "антигуманность" сказалась на характере награждения - заметьте, командира, но не экипажа.

Яков
Токио, - at 2012-01-17 01:14:54 EDT
Уважаемый г-н Шульманн! Из Вашего определения следует, что Эйхман не был осужден, среди прочего, как военный преступник, а Шоа не относится к военным преступлениям (war crime). Приведу в свою защиту авторитетное определение «военного преступления», содержащееся в монографии под названием War Crimes, Genocide, and the Law: A Guide to the Issues. («Военные преступления, геноцид и закон». Издательство Praeger, 2010). Автор – Арнольд Краммер (Kramer, Arnold), книга выпущена в рамках серии по широкому ознакомлению читателей с основами в том числе и современный правовых вопросов. Книга вышла в свет в 2010 году. По Вашему, в любви и на войне – всё действительно дозволено?
В своей монографии Краммер определяет «военные преступления», причем вне зависимости от «объема ужасов» в том или ином случае, следующим образом:
1. Военные преступления происходят в ходе ведения войн. Зверства, совершенные в мирное время, являются нарушением гражданского законодательства и, соответственно, наказуемы в рамках законодательных системам мирного времени каждой отдельной страны в соответствии с ее законодательством и тщательно проработанными законами.
2. Военные преступления, осознанно направленные против определённых расовых, этнических или религиозных групп, принадлежат к отдельной категории военных преступлений, представляя собой геноцид.
3. Будут или нет зверства преследоваться как военные преступления, наиболее существенным образом зависит от того, кто победил в войне. (Курсив Краммера). Классический принцип таков: победитель пишет историю войны и, таким образом, определяет, что является военным преступлением и чья именно сторона его совершила. (Стр. 4).

Соплеменник
- at 2012-01-16 13:10:36 EDT
Что статья, что комментарий П.Шульманна - каша какая-то!
П. Шульманн
- at 2012-01-16 07:40:46 EDT
"К военным преступлениям относится и применение атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки" - это неверно в принципе: военным преступлением является проведение боевых действий с целью агрессии, но не с целью подавления противника.
Военнослужащие, в порядке исполнения присяги или приказа, ВОЕННЫХ преступлений не совершают: участие солдат и офицеров вермахта в истреблении евреев, хим. войск РККА в подавлении крестьянского восстания - да хоть расстрел русской артиллерией крестьян Бездны или действия казаков 9-го января в Санкт-Петер-бурге(я ограничиваюсь общеизвестными фактами)-по НЮРНБЕРГСКОЙ "шкале" к преступлениям против человечности. Разумеется, погибшие в Хиросиме и Нагасаки - жертвы войны, но это - другая правовая область.Нравственность применения атомного оружия - совершенно особый вопрос.
А вот непристойное холуйство американских евреев - безнравственно абсолютно.