«Волоколамское шоссе» в Израиле
«Книги имеют свою судьбу» гласит латинское изречение, и судьба эта
непредсказуема. Опубликованная в 1866 году повесть Джеймса Гринвуда «Правдивая
история маленького оборвыша» осталась незамеченной в Англии, в то время как ее
переводы и пересказы на русский язык стали популярной детской книгой. Более
того, книга Гринвуда стала фактом советского образования. Английский оригинал,
забытый на родине, адаптированный и снабженный подробными лингвистическими комментариями
стал учебным пособием для учащихся факультетов иностранных языков.
Судьба книги Александра Бека «Волоколамское шоссе» еще неожиданней. Книга
написана в 1942-44 годах. Сжато, порой в очерковом стиле в ней повествуется о
боях под Москвой в октябре 1941 года. Рассказ ведется от имени исторического
лица, командира батальона старшего лейтенанта Боуржана Момыш-Уллы. Батальон, да
и вся дивизия, по словам ее командира генерала Панфилова, «вроде ополченской:
она формируется сверх плана». Эта сверхплановость в первую очередь сказывается
на личном составе дивизии. Ее солдаты – это вчерашние штатские люди, никогда не
служившие в армии. Тоже относится и к командирам, начальник штаба батальона,
вчерашний агроном, «не умел ни встать по уставу, ни доложить». И главный
вопрос, стоящий перед командиром – «как превратить семь сотен людей – здоровых,
честных, преданных родине, но не военных, не вышколенных армейской дисциплиной,
в боевую силу? Я отодвинул уставы и стал думать». Этим думам, мыслям о
воспитании солдат, об обязанностях командира, об его ответственности и
посвящена книга. Повесть разделена на две части, в начале второй сказано: «раньше
мы говорили о подготовке солдата, теперь речь пойдет о бое». Но и во второй
части речь идет о том же, что и в первой – об отношениях командира и солдата, о
том, «как важна одна очень жестокая вещь – дисциплина». Бой лишь фон для тех же
самых мыслей и размышлений.
Книга Александра Бека, опубликованная и популярная во время войны,
постепенно уступила место другим произведениям о войне. Хотя она и
переиздавалась, но немногие современные российские читатели помнят ее.
Но «книги имеют свою судьбу». «Волоколамское шоссе» было переведено на ряд
языков. В 1946 году известный переводчик Шломо Эвен-Шошан
перевел ее на иврит (см.
статью
Леи Алон в настоящем номере - ред.). Название книги было непонятно ивритскому читателю, мало
кто знал о древнем подмосковном городе. Переводчик дал повести другое название אנשי פאנפילוב («Аншей Панфилов»), т. е. «Панфиловцы», и под этим
названием повесть была опубликована в 1946 году в Тель-Авиве в тогда еще
подмандатной Палестине.
Ивритский перевод «Волоколамского
шоссе» (обложка)
Бени Маршак, один из командиров Палмаха (боевых рот подпольных вооруженных
сил еврейского ишува) обратил внимание на общность проблем, стоящих перед
офицерами добровольческих подпольных вооруженных сил ишува и ополченской
дивизии панфиловцев. Бойцы Палмаха также были людьми «не военными, не
вышколенными армейской дисциплиной», в частях отсутствовала как строгая
дисциплина, так и жесткая субординация. Справедливо решив, что книга Александра
Бека может стать подспорьем для командиров Палмаха, Бени Маршак распространил
ее среди них. Вскоре «Панфиловцы» стали настольной книгой офицеров Палмаха.
После возникновения государства и создания Армии обороны Израиля «Панфиловцы»
были внесены в список книг обязательного чтения слушателей офицерских курсов.
Книга стала учебным пособием, курсанты обсуждали ее, писали по ней сочинения.
Художественное произведение, переведенное с другого языка и повествующее о
событиях в другой стране, стало фактом жизни израильской армии, более того –
руководством к действию.
Наверно, наиболее убедительным доказательством этого будет отрывок из
другой книги, написанной на иврите. Речь идет о книге прославленного
израильского военачальника Мордехая (Моти) Гура, чье донесение по армейской
радиосвязи во время Шестидневной войны «Храмовая гора в наших руках!» вошло в
историю.
Автобиографическая книга М. Гура «Четвертая рота» рассказывает о
раннем периоде его армейской жизни, когда он был командиром роты (1954-1956 годы).
Одна из глав книги, перевод которой приводится ниже, называется
Панфиловское построение
Однажды утром командир одного из подразделений доложил мне об отсутствии
двух солдат. Прошедшим вечером оба они вместе со всем подразделением вернулись
с тренировки. Не было сомнения, что солдаты ушли с умыслом не возвращаться. Мы
прикинули, что они не успели уйти далеко, и отправили машину по направлению к
шоссе. И действительно вскоре они, поджидавшие попутную машину, были
обнаружены. Обоих вернули в расположение роты, где они и оставались в течение
всего дня. Они заявили, что тренировочные нагрузки слишком тяжелы, что у них
нет сил справляться с такими нагрузками, что они совсем «дошли». Сказали, что
когда они добровольно пошли в десантники, то не представляли, какой тяжелой
будет ежедневная жизнь. Они не хотят оставаться в роте и поэтому решили
отдохнуть пару деньков, а затем подумать и решить, как быть дальше.
В этот день рота тренировалась в полевых условиях. День выдался жарким,
тренировка была тяжелой, все очень устали. Вечерняя тренировка продолжалась
почти до ночи. Тем не менее, учитывая серьезность произошедшего события, я
решил отреагировать этой же ночью.
В одной из глав «Панфиловцев» Александр Бек описывает реакцию командира
батальона Момыш-Уллы на бегство одного из подчиненных ему офицеров с поля боя.
Комбат приказывает выстроить все подразделение, распекает беглеца «со злобой и
ненавистью» и говорит ему: «Иди туда, где твое место по приказу» (т. е. к
линии немецких войск). Молча, понурив голову, пристыженный командир уходит. Но
в его сознании рождается решимость – доказать комбату, что он, лейтенант
Брудный, не трус. И той же ночью он возвращается с оружием и документами двух
немецких часовых, собственноручно уничтоженных им. Командир батальона вернул
его в строй, хотя и не в старое подразделение, он получил другое, достойное
назначение.
Построение Панфилова было широко известно среди офицеров. Я был возмущен
побегом двух солдат, недавно ставших добровольцами-десантниками. Побег
произошел в напряженное время, когда подразделение участвовало в боевых
операциях. Правда, они бежали не с поля боя, но это лишь усугубляло их вину.
Бегство во время боя может быть результатом шока, растерянности, внезапно
возникшей паники. Но дезертирство из боевой части не во время боя совершается
обдуманно и сознательно и поэтому является особенно позорным поступком.
Человек, сознательно и своевольно пренебрегающий принципиальными положениями,
установленными для него и его товарищей, подрывает моральный дух всего
коллектива.
Я допускал послабления в требованиях физической подготовки, иногда
соглашался с временным снижением уровня выполнения приказа, но ни в коем случае
не мог допустить нарушения принципов. Во избежание распада подразделения во
время предстоящих боевых действий я решил принять резкие меры сразу, еще во время
подготовки к этим действиям.
У меня была книга «Панфиловцы». Я приказал старшине расставить бидоны с
нефтью по периметру плаца в виде буквы «П». В полночь, когда утомленные тяжелым
днем солдаты спали в своих палатках, старшина дал сигнал тревоги. Привычные к
тревогам солдаты в мгновение ока вскочили, схватив оружие. Ремни застегивались
на бегу, каски болтались на головах, сползали на глаза. Все было выполнено
очень быстро, все были уверены, что это обычное построение по тревоге. Были
слышны тихие, но сочные проклятия.
Зажглись факелы, и старшина приказал привести обмундирование в порядок. Не
понимая происходящего, солдаты завязывали шнурки ботинок, поправляли обшлага
брюк, завинчивали фляжки, застегивали пряжки касок под подбородком. Все это
сопровождалось протиранием глаз и тихим перешептыванием.
Старшина доложил мне о построении. Я приказал привести обоих беглецов и
поставить их в центре. Рота знала о побеге, и поэтому мое вступление было
коротким. Я раскрыл книгу и начал читать отрывок, рассказывающий о «построении
Панфилова». Дойдя до слов комбата Момыш Уллы, обращенных к офицеру, сбежавшему
с поля боя, я возвысил голос: «А я доверял тебе… Ты держал дорогу, ты охранял
ее. И струсил, бежал. Думаешь, ты оставил дорогу? Нет! Ты сдал Москву!»
Я закрыл книгу. Мне представлялось, что разъяснения не нужны, я произнес
лишь несколько слов о будущем. Старшина скомандовал «вольно», затем снова «смирно»
и козырнул мне. Я отдал честь и направился к своей палатке. Подразделения
разошлись в тишине. Солдаты вернулись в палатки, их одеяла еще не успели
остыть. Построение было коротким.
Я остался наедине с самим собой, погруженный в напряжение произошедшего, вспоминая
сказанные мною резкие слова. Был ли я понят? Не сомневаюсь. Пока я читал,
взгляды солдат, стоявших «смирно», были сосредоточены на читающем командире и
на солдатах беглецах. Эти двое стояли, опустив головы.
Приведенный текст не нуждается в комментариях. Командиры разных армий,
столкнувшись с нарушением дисциплины, реагируют немедленно. Действия
израильского командира – выговор перед строем – повторяют действия советского,
Моти Гур прямо ссылается на Александра Бека. Он произносит лишь несколько
вступительных слов, а затем зачитывает соответствующую главу «Панфиловцев».
Офицер не сомневается – переводной текст о другой войне, о другой армии будет
понят и усвоен как нарушителями дисциплины, так и всей ротой.
Знал ли автор «Волоколамского шоссе» Александр Бек, что его повесть «взята
на вооружение» израильской армией? Возможно, что знал, но безусловно не
афишировал – он мог быть объявлен пособником «израильской военщины», причем (редкий
случай!) вполне обосновано.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 6547
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer5/Ioffe1.php - to PDF file
Комментарии:
Миша Шаули - Soplemenniku
- at 2011-05-14 08:24:50 EDT
...После столь хлёстского заявления, хотелось бы знать Ваш источник информации об упомянутом проступке М.Шаули...
= = = = = = = = = = = = =
Не дождётесь от Михаила Бродского источников. Нет их.
"Такие, как Шаули, говоря, например, о..." Нет, даже перефразирование Бродского не вызывает у меня чувства гадливости, а лишь сожаление, что писать он умеет, а читать - нет: ничего зазорного о Беке я не написал, но Бродский бросился защищать его от "таких, как Шаули".
Миша Шаули - V-A
- at 2011-05-14 07:58:39 EDT
V-A- at 2011-05-13 16:24:10 EDT:
...
Что делает Израиль для Рагера? Ставит памятник?
Именует в его честь улицу в Тель-Авиве? А вот нет. Заводит в лице полковника Миши Шаули уголовное дело на Рагера по подозрению во взяточничестве. Увы, Ицхак этого позора не перенес.
= = = = = = = = = = = = = = = = = =
Никакой Рагер не взяточник!
Его судили за многократные случаи мошеничества. Руководя одновременно муниципалитетом, городской экономической компанией и благотворительным обществом, он имел право получать от каждой из этих огранизаций возврат за угощение гостей в ресторане, подарки, расходы на одежду. Мы обнаружили около 80-случаев, где Рагер требовал - и получил - за тот же расход возврат из 2-х и даже 3-х организаций. На следствии Рагер заявил, что не обращал внимание на такие требования и получения, но факты признал. Всё это зафиксировано в протоколах суда.
Во время суда Рагер умер от рака (а не от позора). Денег, кстати, ни одной из организаций не вернул.
Простите, если я испортил фактами Ваше восхищение покойным мошеником.
Soplemennik
- at 2011-05-14 03:59:11 EDT
Михаил Бродский
Днепропетровск, Украина - at 2011-05-13 15:27:09 EDT
Миша Шаули у меня вызывает чувство гадливости: Ал. Бек - талантливый и чистый был человек. Такие, как Шаули, говоря, например, о трагедии Варшавского гетто, главным образом обсасывают теме евреев-полицейских, которые измывались над своими собратьями не меньше фашистов...
=========================
После столь хлёстского заявления, хотелось бы знать Ваш источник информации об упомянутом проступке М.Шаули. Он бывал горяч в своих суждениях, но неужто он где-либо смаковал еврейскую полицию в гетто?
Или просто так - сказал и ладно?
V-A
- at 2011-05-13 16:24:10 EDT
Вряд ли есть в советском еврейском сопротивлении человек
большей отваги чем Эдуард Кузнецов. Фактически, знаковая
фигура. Трудно себе представить как бы развивались
международные отношения, будь Кузнецов расстрелян или
если бы он погиб в тюрьме. А русско-еврейские отношения?
Но нашелся в Израиле человек Ицхак Рагер, полетевший в Испанию уговаривать Франко, чтобы тот уговорил Пиночета отдать
за Кузнецова Луиса Корвалана. По мне так просить что-то, выклянчивать ...
лучше уж на нары. Но Рагер плюнул на собственную гордость и обмен на
Корвалана состоялся. Что делает Израиль для Рагера? Ставит памятник?
Именует в его честь улицу в Тель-Авиве? А вот нет. Заводит в лице полковника
Миши Шаули уголовное дело на Рагера по подозрению во взяточничестве. Увы,
Ицхак этого позора не перенес.
Михаил Бродский
Днепропетровск, Украина - at 2011-05-13 15:27:09 EDT
Миша Шаули у меня вызывает чувство гадливости: Ал. Бек - талантливый и чистый был человек. Такие, как Шаули, говоря, например, о трагедии Варшавского гетто, главным образом обсасывают теме евреев-полицейских, которые измывались над своими собратьями не меньше фашистов. И если мы будем акцентировать на таких подонках, а не говорить в первую очередь о героях варшавского сопротивления, то какую молодежь вырастим... Приглашаю неравнодушных высказаться по этому принципиальному вопросу.
Миша Шаули - Элле
- at 2011-05-11 17:25:27 EDT
Не велите казнить: книгу "Волоколамское шоссе" я читал полвека назад, её ивритский перевод "Аншей Панфилов" не читал вообще, но... (да, помню советски анекдот, что Пастернака не читал, но...).
Вспомнил я о мифе 28-ми, поскольку мои пожилые друзья, выпускники израильских офицерских курсов, с энтузиазмом рассказывали мне, как пример героев-панфиловцев вдохновлял их - и так я решил, что Бек о писал о 28-ми. Если Вы этого не помните, то, вероятнее всего, Вы правы, а я ошибся.
Но Бека перечитывать всё равно меня не заставите:)
Элла Мише Шаули
- at 2011-05-10 14:13:38 EDT
Что-то я в "Волоколамском шоссе" байки про 28 не припомню.
Миша Шаули
Кфар Сава, Израиль - at 2011-05-10 13:46:16 EDT
Израильтяне 1940-х годов не могли знать правду о "28 героях-панфиловцах", и их восхищение можно понять. Правду эту знала Главная Военная Прокуратура СССР уже в 1948-м: героев-панфиловцев изобрели редактор "Красной Звезды" Ортенберг и корреспондент Кривицкий, затем маршал Жуков подхватил их враньё с пользой для себя (где он, там победа), а 5 посмертных Героев Советского Союза выжили, и часть из них служили у немцев, за что потом были отправлены в . Вот, что показал на следствии командир полка Капров:
"..."...Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16-го ноября 1941-го года не было - это сплошной вымысел... Никто из корреспондентов ко мне не обращался в этот период; никому никогда не говорил о бое 28 панфиловцев, да и не мог говорить, так как такого боя не было. Никакого политдонесения по этому поводу я не писал. Я не знаю, на основании каких материалов писали в газетах, в частности в "Красной звезде", о бое 28 гвардейцев из дивизии им. Панфилова. В конце декабря 1941-го года, когда дивизия была отведена на формирование, ко мне в полк приехал корреспондент "Красной звезды" Кривицкий вместе с представителями политотдела дивизии Глушко и Егоровым. Тут я впервые услыхал о 28 гвардейцах-панфиловцах. В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками..."
Странно, что Давид Иоффе тоже не знает о советском мифотворчестве.
Борух-Борис Дорфман,
Львов., Украина - at 2011-05-09 14:46:44 EDT
Давно читал книгу А. Бека "Волоколамское шоссе". Среди главных героев сражения в битве под Москвой зимой 1941 года, фигурирует один офицер еврей по фамилии Дорфман. Он один из главных советников командира командира батальона старшего лейтенанта Боуржана Момыш-Уллы.который Рассказ ведется от его имени .
В свое время я стал искать своего однофамильца.
Обращался в разные военные и общественные организации.
Они не смогли мне ничего ответить.
Самого автора уже не было.
Дорфман был тот, кто разработал план сражения дивизии, которая
наверно решила исход защиты Москвы и первую неудачу гитлеровских войск.
Рад,что книгу издали на иврите.