Две истории с одной фотографией
1.
Мемуары и эссе – моя слабость. Я люблю литературу, несущую конкретную информацию. Конечно, к оценке автора, к его подбору источников, к его воспоминаниям примешивается его собственная, необъективная точка зрения.
Но, сопоставив мнения, точку зрения, позицию различных авторов, проанализировав описываемые события, можно прийти к понятию близкому к истине.
Художественная литература не дает этого.
Если автор талантлив, то силой своего таланта, описывая действительные события, он так увлекает нас, так расставляет акценты и ударения, свои симпатии и наоборот, что невольно происходит подмена действительности вымыслом и, глядишь, через пару страниц ты уже не можешь отличить правду от чего-то близкого, похожего на нее.
Мне повезло.
Юность моя, взросление, воспитание вкуса и пристрастий пришлись на знаменитые
шестидесятые с их информационно-культурно-политическим взрывом.
Среди факторов, повлиявших на мой вкус, пристрастия и ход мысли, огромное влияние оказали мемуары И.Г. Эренбурга. Я зачитывался им, пользовался его воспоминаниями и свидетельствами как энциклопедией, как посылкой, адресами в новый для меня мир.
Судьба привела меня однажды в рабочий кабинет Ильи Эренбурга.
В кабинет Ильи Эренбурга, вернее в его обстановку и шарм я попал, можно сказать, случайно, хотя в случайности я слабо верю.
В конце восьмидесятых, зимой я как-то засобирался в очередную командировку в Москву. Главный вопрос в Москве, как всегда, «где остановиться?». Чиновников моего ранга министерство селило в знаменитом пагубном треугольнике «Алтай», «Заря», «Колос», или, в лучшем случае, в «Останкино».
За великое благо считалось попасть в гостиницу Узбекской Академии наук на Рязанском проспекте.
Вот за переговорами с управляющим этой гостиницей меня и застала сотрудница, отличавшаяся доброжелательным характером, киношной внешностью и совершенно непредсказуемыми связями.
– Позвонить с твоего можно?
– Куда?
– В Москву. Сейчас все устроим.
Через несколько минут вопрос с приличным отелем в центре был решен.
– Что, кому и как мы должны?
– У Миши все есть, ничего не надо. Передашь маленькую символическую посылочку по совсем другому адресату. Сделайте это для меня. Ты, Марк, не пожалеешь.
Бери билеты.
2.
Адресатом оказалась Ирина Ильинична Эренбург.
А посылочка была действительно маленькой и чисто символической. Немного отборной кураги и кишмиша с Алайского.
В Москве я созвонился с адресатом, и через несколько часов, преодолевая мокрый снег на всем пути от станции метро «Динамо» и до самого подъезда, вошел в многоэтажный писательский дом на Красноармейской. Ирина Ильинична проживала на первом этаже. В подъезде сидела дежурная, и меня пропустили только после подтверждения того, что меня действительно ждут.
Ирина Ильинична оказалась невысокой худенькой, приветливой, с выразительными глазами женщиной.
Под ногами вертелась собачонка.
Сквозь узкий коридор я прошел внутрь квартиры.
Кабинет и кухня, совсем не похожая на кухню (запомнились светильники).
Массивный,
натурального дерева стол.
Чай.
Обычные, традиционные вопросы. Стандартные ответы.
На стенах
графика, картины. Кажется Тышлер, Пикассо, Модильяни.
Старые афиши.
Я знал, что Ирина Ильинична, после смерти отца, перевезла его кабинет и часть библиотеки к себе. Обычный ни к чему не обязывающий разговор: выставки, театры.
Удобные кресла.
Множество фотографий. Каждая – история.
3.
Мое послевоенное поколение выросло с ощущением непреходящего запаха пороха.
Войны уже
давно не было, но ветераны ее были нашими отцами, современниками, соседями, педагогами,
врачами.
Война и ее участники были не историей, а естественной частью повседневной жизни.
И ничего удивительного в том, что меня тянуло к их воспоминаниям, как устным, так и опубликованным в печати.
В свое время Воениздат стал печатать серию военных мемуаров.
Многое из выпущенного в те годы я перечитал.
Конечно, следовало вводить коэффициенты, ведь даже Г.К. Жукову пришлось «вспомнить» о роли Л.И. Брежнева в войне.
Из ряда военных мемуаров я выделял воспоминания Давида Ортенберга.
Человек необыкновенного личного мужества, связанный с армией всю свою жизнь, обладавший выдающимися способностями, великолепный журналист и организатор, прекрасный товарищ, он в своих воспоминаниях отдал дань памяти своим друзьям писателям, поэтам, журналистам.
Воспоминания его, в моем сознании, дополнили и подтвердили документальность произведений К. Симонова и А. Столпера.
4.
Имена Бориса
Лапина и Захара Хацревина были мне известны. Из воспоминаний Ильи Эренбурга, в
частности.
Борис Лапин был женат на его дочери Ирине.
И когда во второй половине семидесятых, я увидел книжечку их поэзии двадцатых годов с предисловием Константина Симонова, то немедленно приобрел ее и всегда считал это большой удачей.
Это были именно те стихи, которые, как писал Симонов, торопливо приводил в порядок, уходя на фронт, Борис Лапин.
Борис Лапин с войны не вернулся. Он и его соавтор, друг Захар Хацревин погибли в сорок первом под Киевом.
Борис Лапин мог уйти, но у Захара Хацревина случился приступ эпилепсии и Лапин как мог, отстреливался из револьвера и тащил друга на себе.
Остались стихи.
Остались фото.
Осталась память друзей.
Осталась совсем молодая вдова Ирина, через всю жизнь, пронесшая память о павшем на войне муже и верность ему.
Теперь я стоял в ее московском доме и, стараясь соблюсти приличия, осматривал его.
5.
В своих книгах «Время не властно» и «Это останется навсегда» Давид Ортенберг, привел помимо воспоминаний, множество фотографий времен Халхин-Гола.
Он был
редактором «Героической красноармейской».
Г.К. Жуков в своих мемуарах свидетельствует: «Активно сотрудничали в этой газете писатели Вл. Ставский, К. Симонов, Л. Славин, Б. Лапин. З. Хацревин, В. Вишневский, Е. Петров и вездесущие фотокорреспонденты М. Бернштейн и В. Темин.»
Все они после Халхин-Гола
остались живы, и после окончания компании сфотографировались с командованием.
Вот этот
снимок:
На фото (слева на право): третий – Д.И. Ортенберг, шестой – Г.К. Жуков, восьмой –
В.Я. Смушкевич, девятый – Г.М. Штерн, десятый – Захар Хацревин, одиннадцатый – Борис
Лапин
Судя по всему, кабинет Ильи Григорьевича, использовался Ириной Ильиничной по прямому назначению. Мое внимание, помимо картин и книг привлекло фото, с которым я не был знаком.
Все разговоры о московских театрах и вернисажах отошли в сторону, стали неинтересными.
Я рассматривал
фото. Удивительный по выразительности, прекрасно построенный снимок.
Если бы это было не под Киевом на исходе лета или в начале осени 1941, я бы посчитал его постановочным.
Скорее всего,
это был один из последних снимков Лапина и Хацревина.
Борис Лапин (в центре) и Захар Хацревин (слева)
допрашивают пленного немца под Киевом, в конце лета сорок первого
Я не
удержался, прокомментировал предисловие К. Симонова к недавно вышедшему сборнику их поэзии, обнаружил
перед Ириной Ильиничной познания.
По реакции Ирины Ильиничны чувствовалось, что время не залечило и не залечит рану.
В доме И. Эренбург я побывал дважды, не более часа, в общей сложности.
Впечатления от этих встреч остались в памяти.
6.
Израильский Союз
воинов и партизан-инвалидов войны с нацистами издавал журнал.
Журнал союза воинов и партизан инвалидов войны с нацистами
Редактором журнала «Слово инвалида войны» был дважды полковник Аркадий Тимор, которого, к моей грусти и сожалению, уже нет с нами.
Сначала
Аркадий Тимор в Великую Отечественную стал, в неполных двадцать четыре года,
командиром танкового полка. Войну он окончил полковником Советской Армии, а
затем, пройдя через сталинские лагеря, добравшись до Эрец а-Кодеш, вновь стал
полковником-танкистом, на это раз, Армии обороны Израиля.
Неоценим вклад А. Тимора в становление и развитие израильской брони. Он был среди тех, кто в кратчайшие сроки освоил и модернизировал трофейную советскую бронетехнику, среди тех, кто своей волей, инженерным талантом и боевым опытом обеспечил успех израильской танковой программы, создав основной израильский танк «Меркаву».
Выйдя на заслуженный отдых, А. Тимор сосредоточился на общественной работе.
Главный редактор журнала Аркадий Тимор
Стояли девяностые, каждый день аэропорт Бен-Гурион принимал сотни русскоговорящих репатриантов. Среди них было множество ветеранов Второй Мировой. Стояла задача их адаптации к новой жизни. Важно было найти для каждого доброе слово, решить множество возникавших проблем, объединить всех в одну организацию, и запустить ее работу.
Аркадий Тимор стал редактировать журнал ветеранов, кроме того, он еженедельно выступал по израильскому русскому радио.
Делал он это одержимо, с юношеским энтузиазмом, увлекая своим примером сотни людей.
Мой отец (благословенна его память), ветеран и инвалид войны в те часы, когда должен был выступать Аркадий Тимор, не отходил от приемника и ловил каждое его слово и, получая очередной выпуск журнала, прочитывал его по нескольку раз.
Можно только догадываться, насколько нелегко было издавать журнал. Выпуски были нерегулярными, но отличались великолепной полиграфией, вкусом, продуманным подбором материала.
Аркадий Тимор
умудрялся брать интервью у первых лиц государства и военноначальников,
руководителей союзов ветеранов стран-союзников.
Поздравление и приветствие ветеранам от Ариэля Шарона,
премьер-министра Израиля.
Я сам с большим интересом читал эти выпуски и обсуждал их с отцом.
Однажды в очередном, очень удачном, на мой взгляд, выпуске, под заголовком «Судьбы… судьбы» я обнаружил знакомую по мемуарам Давида Ортенберга халхин-гольскую фотографию.
Прежде всего, меня смутила надпись «снимок публикуется впервые».
Как же впервые, если я его видел прежде в печати, в мемуарах Д. Ортенберга и сборнике поэзии Б. Лапина и З. Хацревина?
Затем, углубившись в комментарий к фото, я обнаружил ряд принципиальных неточностей и ошибок.
Снимок, опубликованный в журнале № 16 за 2002 год
Почти всю свою библиотеку, совершая алию, мне пришлось оставить.
Я взял с собой только некоторые технические справочники, избранные ноты для фортепиано и энциклопедические словари для детей, заплатив при этом Министерству культуры, в соответствии с тогдашним положением, цену, соответствующую двум номинальным.
У меня не было под рукой документов, подтверждающих обнаруженные ошибки.
Стоял 2002 год.
До Интернета мне было еще далеко. Но вместе с тем, я хотел обратить внимание редакции на неточности.
Я написал Аркадию Тимору письмо от руки, объяснил, что опираюсь на собственную память, указал на неточности, рассказал, что помнил о судьбах героев фотографии и по памяти указал источники моей информации.
Собственно, я не рассчитывал на ответ, понимая, сколько дел у Редактора.
Мне было важно донести информацию и подготовить А. Тимора к возможным вопросам. Они могли возникнуть на встречах с ветеранами из России, работниками посольства России и т. д.
Я уже было забыл об отправленном письме, но через некоторое время мне позвонил Аркадий Тимор.
Он разыскал меня в Праге, где мы отдыхали, поблагодарил за достоверную информацию и отметил, что проверил мои сведения по нескольким источникам, которые полностью подтвердили мое письмо.
А. Тимор пригласил меня к сотрудничеству в общественных организациях, он принял меня за ветерана войны, и был удивлен, что я читаю журнал у отца и, что оказался в курсе дела.
«Все равно сотрудничайте с нами. Благодарю Вас» – окончил разговор редактор.
На этом мое сотрудничество с Аркадием Тимором и окончилось.
Я не стал
писать в издаваемый им журнал.
По скромности,
из-за дефицита времени, а может, еще время не подошло взять в руки перо и
писать.
И об этом жалею.
Вот такие две истории
с одной фотографией.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3551
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer3/MFuks1.php - to PDF file
Комментарии:
Татьяна Разумовская
Иерусал&, - at 2016-05-08 12:44:52 EDT
Спасибо, Марк! Хороший очерк получился и как раз к завтрашнему дню.
Игорь Волошин
Чикаго, США - at 2014-11-22 07:13:15 EDT
Извините, Марк, не верно процитировал вашу фразу - писал вслепую, не проверив.
Игорь Волошин
Чикаго, США - at 2014-11-22 06:45:34 EDT
"Поколение выросло с непреходящим запахом пороха". Какая замечательная, точная образная фраза. Я тоже из этого поколения, из младших сыновей фронтовиков. Книги о войне, воспоминания отца и его друзей впитывал с детства. И в то же самое время я застал еще и конец оттепели, поэтому воспоминания Эренбурга были незабываемым и ярким открытием европейской культуры. Тем интереснее было прочесть очерк Марка Фукса. Спасибо, Марк, что предоставили возможность прикоснуться к тому времени и к тому уже ушедшему поколению.
Мина Полянская
- at 2014-11-20 17:06:23 EDT
Мистика какая-то. В эти дни я нечаянно постоянно "сталкиваюсь" с информацией о дочери Ильи Эренбурга. Сначала я прочла прекрасную статью Шуламит Шалит, затем мне прислали фотографии дочери Эренбурга Ирины Эренбург. И вот сейчас я оказалась вдруг - лицом к лицу с прекрасными воспоминаниями Марка Фукса о Ирине Ильиничне Эренбург, которую он однажды посетил в Москве, и о её муже поэте Борисе Лапине, погибшем под Киевом, когда спасал, тащил на себе, отстреливаясь, своего друга поэта Захара Хацревина.
Яркая картина: кабинетная остановка, атмосфера, картины, плакаты, хроника времени...
Спасибо, Марк, за память!
BRONYA GERSHGORINA/FOMBERG
NY, - at 2011-03-16 21:32:04 EDT
YOU, ARE GREAT! THANK YOU & GOOD LUCK.
Элиэзер Рабинович
- at 2011-03-16 16:16:14 EDT
Очень интересная короткая история, в ней так хорошо выступает незаурядная личность автора, который уже давно глубоко уважается нашей общиной.
Игрек
- at 2011-03-16 16:00:36 EDT
Присоединяюсь. Просто и со вкусом, как говорили во времена моей юности.
Александр Гордон
Израиль - at 2011-03-16 15:19:10 EDT
Марк, я с большим интересом прочёл очень понравившийся мне Ваш очерк. Спасибо. Мой покойный отец опубликовал книгу о Б. Лапине и З. Хацревине "Открыватели нехоженых троп" (1973). Он несколько раз встречался с Ириной Эренбург и переписывался с ней. Эта тема мне хорошо знакома и близка. Поздравляю с творческим успехом.
Борис Э.Альтшулер
Берлин, - at 2011-03-12 15:37:58 EDT
Очень аутентично и скромно. И захватывающе интересно.
Присоединяюсь к комплиментами коллег.
Владимир Вайсберг
Кёльн, ФРГ - at 2011-03-12 07:18:02 EDT
Статья в высшей степени интересна и важна. Она даёт нам возможность многое познать и соприкоснуться с прекрасными людьми.
Автор статьи - энциклопедически образованный человек. В его знаниях успешно сочетаются теоретические знания и большой жизненный опыт. Восприятие жизни у Марка Иосифовича Фукса не пассивно. Он глубоко анализирует пережитое и, главное, талантливо доносит свои глубокие мысли и чувства до читателя. Марк Фукс - великолепный рассказчик. Сочетание писательского таланта, глубокого душевного и духовного настроя и высочайшей доброжелательности предопределяют глубину содержания и красоту формы его произведений.
Рекомендую всем посетить на "Форуме" страницу Марка Фукса и, прочитав его мемуры, удостовериться в объективности моих слов.
Желаю автору больших творческих успехов!!!
sasha sinayuk
Plainview, NY, - at 2011-03-12 05:30:52 EDT
Enjoy as always,
Thanks,
Sasha
Юлий Герцман
- at 2011-03-11 12:55:31 EDT
Очень интересная статья.
Миллер
Иерусалим, - at 2011-03-11 07:33:09 EDT
О, молодость! О, гостиница АН УзССР на Рязанке! Какая мощня порода клопов там обитала! Но разве в молодости этот так важно?