©"Заметки по еврейской истории"
ноябрь  2010 года

Рахель Блувштейн

Девять стихотворений

К 120-летию со дня рождения народной поэтессы

Предисловие и переводы стихов с иврита Елены Тамаркиной

Предисловие

Рахель Блувштейн (1890-1931 гг.) родилась в Саратове в большой еврейской семье. Отец был из кантонистов, мать (урожденная Мандельштам) скончалась от чахотки, когда Рахели было 14 лет.

Способности девочки к музыке, живописи и поэзии проявились рано, она писала стихи на русском. В возрасте 19 лет, вместе с сестрой, она приехала в турецкую Палестину – в Эрец-Исраэль. Темноволосая, с огромными глазами, острым живым умом, с пылкой и чуткой поэтичной душой, девушка по имени Рахель была навсегда околдована красотой здешней земли. Ее планы резко изменились, и она осталась – чтобы жить и трудиться на этой земле...

Увлеченно изучая иврит, Рахель обнаруживает поразительные способности к языку и овладевает им за невероятно короткое время. Ярко проявляется ее поэтический дар, и вскоре она напишет на иврите такие стихи, которым позднее суждено будет стать всенародно известными любимыми песнями.

Рахель влюбляется в этот край и в людей, встреченных здесь.

И ее здесь любят и восхищаются ею. И какие люди – известные общественные, культурные деятели своего времени и народа! Некоторым наиболее близким друзьям, она посвящает стихи.

Решив стать настоящим агрономом, девушка пишет об этом отцу в Россию, тот обещает переводить ей деньги почтой. Рахель поступает на учебу в Тулузский университет во Франции. Однако вскоре разразившаяся Первая мировая война прерывает всякую возможность почтовой связи. Рахель дает уроки французского, чтобы выжить. Ей удается, несмотря на нужду и все трудности периода, продолжить учебу и окончить университет. Наконец, получен диплом с отличием. Но вернуться в Палестину нет никакой возможности: границы закрыты. Тогда она едет к родным в Одессу. Но и там, живя у близких, не может позволить себе отдохнуть: в стране идет гражданская война, вокруг – горе.

Ухаживая за осиротевшими детьми, ослабленная недоеданием, Рахель заболевает чахоткой.

Узнав, что границы открыты, Рахель возвращается в Эрец-Исраэль, мечтая отдать все силы и знания, приобретенные ценою стольких лишений, очаровавшей ее земле. И здесь начинается последний, страшный период ее жизни.

По мере того, как развивается болезнь, утрачиваются одна за другой все лелеянные ею надежды, на смену приходит постоянная нужда – нет своего угла, постоянная неустроенность жизни, скитания по городам и весям любимого края.

Рахель пытается всеми силами бороться с болезнью, но лечить чахотку с помощью лекарств в те годы еще не умеют, и нет надежды, нет помощи... К тому же, больного считается необходимым изолировать, что означает практически... полное одиночество. Вот какая горькая доля выпадает страстной и любящей молодой женщине, мечтающей о счастье материнства в любимом краю!

...О самой большой ее любви известно, что было это в период учебы во Франции, по ее словам, он «вернулся на родину». Что же до его имени, то, как полагают некоторые биографы, оно вымышлено, а настоящего никто не узнал. ...Зато у нее всегда была возможность обращаться к нему в стихах.

...Боль. Сколько ее испытала она – физической и душевной! Страдания и лишения были с ней до конца. И только чувств и стихов никто не сумел у нее отнять...

Наиболее известными стали, пожалуй, стихи, которые поэтесса Рахель написала в последние годы жизни, когда уже знала, что неизлечимо больна. Умерла она от чахотки в возрасте 41 года.

Еще при жизни Рахель стала легендой для своего народа. А когда умерла и, согласно завещанию, была похоронена в Тверии, рядом с любимым ею озером Кинерет, к ее могиле стали совершаться настоящие паломничества, и на скамеечку, к которой кто-то цепью приковал томик ее стихов (чтобы больше не уносили!), садились люди, сами приходившие к ней теперь, они говорили с ней, и им казалось, что она слышит их и понимает. – Кто же, как не она, способен понять?! И ей оставляли записки, как в Стене Плача...

А она оставила нам стихи. И само время не властно над ними: они и сегодня в числе самых любимых, и никогда не поздно открыть их для себя.

***

אשתו

 

היא פונה וקוראת לו בשמו.

וקולה כתדיר;

ואני בקולי לא אבטח,

פן יסגיר.

 

היא עוברת ברחוב לצידו

קבל עם, קבל אור;

ואני בחשכת ערבים

במסתור.

 

לה טבעת זהב על היד,

מברקת, שלווה;

אך כבלי ברזילי – מוצקים

פי שבעה!

 

   Его жена

 

 Обернется к нему и по имени

 Громко зовет.

 Я же голос сдержу: он меня

 Подведет.

 

 С ним на людях гуляет она

 Не таясь, светлым днем.

 Я же –  в сумерках темных, 

 Тайком.

 

 Золотое кольцо на руке

 Блеском радует глаз.

 Но мои-то оковы – покрепче      

 В семь раз!

 

 שימני כחותם...

 

«Мы как два волка плясали на цепи,

и это мы называли любовью.»

              И. Эренбург

 

 שימני כחותם על לבך

(שיר השירים)

 

 שפתים נצמדות אך לב מלב נבדל,

אך לב מלב נפחד-

חיות הערבה מרקדת יד גורל

בכבל האחד.

 

ובשכרות מחול, ובקשקוש ברזל

ובטרוף הדם

לא ישמע הקול עורג ומתפלל:

שימיני כחותם...

 

 Печатью положи...

  

                   «Положи меня печатью на сердце твое…»

                                                 (Песнь песней)

Уста сошлись, слились, сердца – отдалены,

Испуганы сердца –

То пляс степных волков, чьи судьбы сплетены,

Как цепи два кольца.

 

И в бряцаньи оков, в угаре пляски той –

Две крови вдоль межи –

Не взмолится никто с надеждою святой:

«…Печатью … положи…»

 

במו ידי

את דלתות לבבי אנעל,

המפתח הימה אזרוק-

פן חרוד יחרד הלב

לקראתך, לקולך מרחוק

 

והיו בקרי אפלים.

והיו ערבי- אנחות.

ומכל תנחומי אך אחד:

 

 Своей рукой

 

На замок я сердце замкну,

Ключ закину в морскую гладь –

И застыну в тот миг, замру,

Когда голос твой будет звать.

 

И наступят серые дни,

И покинет совсем покой.

И утешусь я лишь одним:

Все вершила своей рукой...

           

הכנעה

 

הוא גוסס, הוא גוע, המרד

הגאה, העליז, האדם.

הכנעה- אלמנה חורת

אל ביתי מתקרבת דם.

 

תפתח הדוקות שנים,

תרפה אגרופי הקמוצים,

ואפר תחפן מלא כפים

לכסות שארית רמצי.

 

תתכנס לפנה נידחת

מחשה ומרכנת ראש.

ואדע נכונה: האורחת

את ביתי לא תטש, לא תטש.

 

Покоренность

 

Он кончается, бунт бедовый,

Гордый, алый –  хрипит с трудом.

Покоренность старухой вдовой

Входит медленно молча в дом.

 

С силой челюсти мне раздвинет,

Разожмет мои кулаки,

Горсти пепла в золу закинет

И затушит в ней огоньки.

                                              

В уголке притулится где-то,

Свесит голову, будто ждет.

И пойму я, что гостья эта

Не уйдет уже, не уйдет.

 

 

האתה הוא הקץ? עוד צלול המרחב

ערפלי החיים רומזים מרחוק,

עוד השחק תכל והדשא ירק,

טרם סתו.

 

אקבל את הדין, אין תלונה בלבבי,

הן אדמו שקיעותי וטהר שחרי,

ופרחים חיכו בצדי נתיבי

בעברי.

 

 

Неужели конец? Как простор еще чист,

И тревоги неясные так далеко,

Зеленеет трава, в небе синь высоко,

Ярок лист.

 

Приговор я приму и не стану роптать.

Были алы закаты, и ясен  рассвет.

У дороги цветы улыбались  опять

Мне вослед.

 

בלילה בא המבשר

 

בלילה בה המבשר

על משכבי ישב,

בלטו עצמות גוו אין-שאר,

עמקו חורי עיניו.

 

אזי ידעתי כי נשבר

הגשר הישן,

שבין אתמול לבין מחר

תלו ידי הזמן.

 

איים  עלי אגרוף רזה,

נשמע לי צחוק זדון:

אכן יהא השיר הזה

שירך האחרון!

 

Гонец пришел ко мне в ночи

 

Гонец пришел ко мне в ночи,

Сел на постели, тих,

И вперил ребра как мечи,

И ямы глаз пустых.

 

Я знала, выдержать не смог

И разлетелся впрах

Мой в завтра старенький мосток

У Времени в руках.

 

Грозил кулак из темноты 

Под злобные смешки:

Вот так и написала ты

Последние стишки!

 

ואולי

ואולי לא היו הדברים...

 

ואולי לא היו הדברים מעולם.

אולי

מעולם לא השכמתי עם שחר לגן,

לעבדו בזעת-אפי?

 

מעולם, בימים ארוכים ויוקדים

של קציר,

במרומי עגלה עמוסת אלומות

לא נתתי קולי בשיר?

 

מעולם לא טהרתי בתכלת שוקטה

ובתם

של כנרת שלי ...הוי, כנרת שלי,

החיית, או חלמתי חלום?

 

А быть может

 

 А быть может, и не было так никогда…

 Может быть,

 никогда до зари не бежала я в сад,

 чтоб иссохшую землю поить?

 

 Никогда в сенокос, в тишине долгих дней,

 знойных дней,

 вверх толкая телегу с снопами,

 я песен не пела над ней?

 

 Никогда в твоих водах не черпала я

 голубой чистоты,

 мой Кинерет?! –  Кинерет,

приснился ли мне или в жизни был ты?

 

זמר נוגה

 

התשמע קולי, רחוקי שלי,

התשמע קולי, באשר הנך –

קול קורא בעז, קול בוכה בדמי

ומעל לזמן מצווה ברכה?

 

תבל זו רבה ודרכים בה רב.

נפגשות לדק, נפרדות לעד.

מבקש אדם אך כושלות רגליו,

לא יוכל למצוא את אשר אבד.

  

אחרון ימי כבר קרוב אולי,

כבר קרוב היום של דמעות פרידה.

אחכה לך עד יכבו חיי,

כחכות רחל לדודה.

 

 Грустный напев

 

Ты услышишь ли далеко вдали,

Ты услышишь ли: голос мой звенит – 

Плачет и зовет на краю земли,

И тебя навек он благословит?

 

Необъятен мир, и не счесть дорог.

Встреча длится миг, а разлука – век.

Не осилит путь пара слабых ног,

И потерь своих не вернуть вовек.

 

День последний мой близок за спиной,

Слез прощальных соль по щекам течет. –

Жду тебя, пока жизни свет со мной,

Так Рахель века друга ждет.

 

מתי

הם בלבד נותרו לי, רק בהם בלבד

 לא ינעץ המוות סכינו החד

 

במפנה הדרך, בערב היום

יקיפוני חרש, ילווני דם.

 

ברית אמת היא לנו, קשר לא נפרד

רק אשר אבד לי – קנייני לעד.

 

Мои мертвецы

 

Только им со мною –  быть, не отберешь,

Не вонзит в них снова смерть свой острый нож.

 

Повернет дорога на исходе дня –

И обступят молча, проводить меня.

 

Узы наши прочны, неразрывна нить –

Лишь потерям прошлым век со мною быть.


К началу страницы К оглавлению номера

Всего понравилось:0
Всего посещений: 4518




Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer11/Tamarkina1.php - to PDF file

Комментарии:

Luba
New York, NY, USA - at 2018-10-26 19:00:34 EDT
Дорогая Елена,

Спасибо за прекрасные переводы этой изумительной поэтессы!
Отдельное спасибо что включили также и оригинал.

Если ваши переводы были изданы, пожалуйста укажите как их найти, они совершенно замечательные!!

Елена Тамаркина
Израиль - at 2014-06-03 17:12:40 EDT
Хочу от души поблагодарить всех, кто оставил здесь свой отклик, привнес новую информацию или уточнения.
После публикации прошло уже немало времени.
Переводы я не раз перерабатывала.
в самом деле, разные источники дают несколько различную трактовку биографических подробностей, даже самого места рождения поэтессы.
Я же благодарна за все комментарии.

Более всего хочу поблагодарить уважаемого
господина Л. Беренсона. Спасибо Вам!
Мне предстоит снова глубоко погрузиться в текст.

Всего самого доброго и успехов!
Ваша Елена Тамаркина

Л. Беренсон
Государство Израиля - at 2014-04-19 18:17:26 EDT
Уважаемая госпожа Тамаркина!



Спасибо за превосходные переводы, за интерес к нашей поэзии. Прочитав недавно представленные Вами переводы из Л.Гольдберг и У.Ц.Гринберга, нашёл в интернете Вашу предыдущую работу - стих. Рахели. Так случилось, что мои пристрастия совпали с Вами переведёнными стихами. Особенно ואולי Вдохновенно, образно, уважительно к авторскому тексту. К Вашей переводческой манере не отнесёшь бытующее translator traditor (в некоторых языках романской группы фонетическое подобие ещё отчетливее).
Поэтому несколько озадачен. Почему в первой строфе Вы обошли такую говорящую деталь - לעבדו בזעת-אפי? Ведь "потом и кровью!"
Она так и вытекает из "долгих знойных дней"(ארוכים ויוקדים второй строфы. Да и тихими днями сенокос не назовёшь. Тут же есть мне непонятное "вверх толкая телегу с снопами,/ я песен не пела над ней?" Над кем? Просматривается один вариант - над телегой, но такое невозможно, "толкая вверх" её. Дело в том, что это не соответствует авторскому тексту, где במרומי עגלה עמוסת אלומות

,да, сидя на гружённой снопами телеге, т.е. "над", можно петь.
Последнее: мне кажется, что упущенная Вами שוקטה

из последней строфы важна для общей тональности миражных воспоминаний.
Простите мне вторжение в Ваш творческий процесс. Это моё любимое стихотворение Рахели, любимая песня на эти стихи, я к ним пристрастен. Знаю переводы Тарна, Я.-Штекелис, Рафаэли, теперь Ваш принимаю с глубокой благодарности. Удачи.

Михаил Полищук
Герцлия, Израиль - at 2014-03-27 19:52:35 EDT
"Самая большая любовь" Рахель - Михаил Борисович Беренштейн, родился в 1888 г.
Владимир
Вятка, Россия - at 2013-06-05 15:31:56 EDT
Рахель родилась в Вятке.
Елена Тамаркина
Бат-Ям, Израиль - at 2012-10-20 14:41:53 EDT
Наталия, большое спасибо за важную и интересную справку.
Всего самого доброго!
С уважением,
Елена Тамаркина

Натали Левин
Беер-Шева, Израиль - at 2011-12-10 10:56:59 EDT
Имя самой большой любви Рахель - Михаэль Бройнштейн, год рождения 1888). Сохранились его письма к Рахель до 1926 года.
Eлена
Israel - at 2010-12-05 11:43:42 EDT
К Читателю: у нескольких из приведенных выше стихов существуют и другие, мои же, варианты перевода.Работая над ними в течение семи лет, я обнаружила, что остановиться ...не в силах.
Eлена
Израиль - at 2010-11-24 10:37:48 EDT
От всей души благодарна Вам за столь высокую оценку.Желаю Вам Добра и Удачи!
Ontario14
- at 2010-11-14 23:11:47 EDT
Елена, переводы Ваши сказочно красивы, спасибо.

"Грустный напев" в 70-е стал песней (музыку написал Шмулик Краус).
Исполняет великая израильская певица Рита:
http://www.youtube.com/watch?v=jBYHoNtvJO4

Биографией и творчеством Рахели плодотворно занимается ее племянник д-р Ури Мильштейн.
В свободное от военно-исторических дел время, конечно:
http://www.e-mago.co.il/tag-280.htm

Елена
Бат-Ям, Израиль - at 2010-11-07 13:48:42 EDT
От всей души благодарна Борису за добрые слова.
Елена

Борис
Тель-Авив, Израиль - at 2010-11-06 12:29:10 EDT
Замечательные стихи и замечательный перевод Лены, творчеством которой не перестаю удивляться и радоваться.