©"Заметки по еврейской истории"
Июнь 2009 года

Люсьен Фикс

Римские каникулы. Встреча с Америкой

Фрагменты из книги мемуаров «В эфире Голос Америки»

Воспоминания ветерана русской службы

Фрагмент № 4

 (фрагмент № 1 см. в №7 за 2008 год, фрагмент №2 - в №3 за 2009 год, фрагмент №3 - в №6 за 2009 год)

Мы плыли на итальянском круизном судне по Средиземному морю три дня. Ласковое майское солнце, голубое море и отменное питание создавали настроение безмятежности. Но это была временная передышка, мы не знали, что нас ожидает впереди. Из Неаполя мы автобусом добрались до Рима, где, как мы знали, находилось несколько организаций по оказанию помощи беженцам. Нас взяла под опеку еврейская организация HIAS, и нас временно поместили в пансион.

Мы заполнили довольно пространные анкеты на иммиграцию в Америку и стали ждать. Наша жизнь в Италии была относительно беззаботной. Нам давали достаточно денег, чтобы питаться и платить за жильё. Никаких обязанностей! Нужно было только периодически отмечаться в агентстве.

Квартиру мы сняли в Остии, средиземноморском пригороде Рима, поскольку римские квартиры нам были не по карману. Вскоре мне предложили организовать школу английского языка. Но для того, чтобы за относительно короткий срок обучить иностранному языку людей, которые не знали даже азов, нужно было составить программу, достать учебники и другие пособия. Руководство HIACa запросило на это фонды в главной квартире агентства в Швейцарии. Время шло, но ответа не было. В конце концов, из этого ничего не вышло, и я вздохнул с облегчением. Зачем мне лишние заботы? Узнав, что школы не будет, эмигранты попросили меня организовать частные групповые занятия. Отказать я им не мог. Уроки были три раза в неделю, а остальное время мы посвящали знакомству с Италией.

Наш покой был нарушен появлением недокрещенного Залмана Любкина. Он приехал в Рим с молодой женщиной. Вскоре после его приезда я получил повестку явиться в полицию. Я не мог понять, чего от меня хотят. Законов я не нарушал и преступлений не совершал. Но мы всё же решили пойти в полицию.

Как выяснилось, уезжая из Израиля, спутница Залмана сказала родителям, что едет посмотреть Италию, и для контакта дала наш адрес. Через какое-то время родители сообщили итальянской полиции о сбежавшей дочери. Так мы познакомились с итальянской полицией. Залмана я больше не хотел видеть. Я не знаю, в какую страну он иммигрировал. В то время беженцев из СССР и стран Восточной Европы принимал ряд англоязычных стран – Соединенные Штаты, Канада, Австралия, Новая Зеландия и Южно-Африканская республика.

Римские каникулы

Рим стал нашим домом на полгода. Памятники античности и пышные ансамбли барокко, строгие палаццо периода Возрождения и сооружения в духе конструктивизма, уживаются рядом в этом «открытом городе». Мы знали легенду о братьях Ромуле и Реме, которых вскормила волчица, и о том, как Ромул, став первым римским царем, дал городу свое имя. Наши соседи по дому Нино и Иоланда Фальконио, с которыми мы подружились, дали нам обзорную экскурсию по городу и показали статую волчицы с Ромулом и Ремом, которая находится перед римским Капитолием. Впоследствии мы изучили Рим настолько, что сами могли служить гидами.

Венеция, как Париж – «праздник, который всегда с тобой». Расположенная на 118 островах и изрезанная 160-ю каналами, она похожа на филигранное произведение искусства. При посещении Венеции, бывшей грозной «Республики Сан Марко», которая подчиняла себе другие города, как можно было не вспомнить знаменитого венецианца Марко Поло, совершившего в XIII веке путешествие в Индию и Китай. Мы же были рады возможности пропутешествовать из СССР в Венецию.

К Флоренции мы подкатили к вечеру. Мы знали, где находится кемпинг, и рассчитывали снять одну из имевшихся там комнат, о которых говорилось в путеводителе. Оказалось, что все комнаты уже были заполнены. Тогда мы решили поспрашивать у туристов, не найдется ли у них лишняя палатка. Рената вполне могла спать на заднем сидении машины. Нам повезло, у одной английской семьи нашлась лишняя палатка на двоих. Они не только установили её для нас, но и предложили сэндвичи и чай с молоком. Нам здорово повезло, так как купленную накануне и оставленную в машине жареную курицу успела съесть кошка, пока мы бродили по кемпингу, пытаясь как-то устроиться на ночлег.

Римские каникулы

Флоренция, как Рим и Венеция, произвела на нас неизгладимое впечатление. Флоренция – город-музей, сокровищница бесценных памятников архитектуры, живописи и скульптуры, сыгравшая выдающуюся роль в развитии мирового искусства. Флоренция – город Данте, Боккаччо, Донателло, Леонардо да Винчи, Микеланджело и Брунеллески. Кому с детства не известна по картинкам Башня Джотто и купол собора Санта Мариа дель Фьоре, о котором Микеланджело сказал «Трудно сделать так же хорошо. Нельзя сделать лучше». А знаменитая статуя Давида? Оказывается, во Флоренции три «Давида» – оригинал находится в музее Академии, поздние копии стоят на площади Микеланджело и Синьории. За углом площади Синьории расположена знаменитая галерея Уффици, где хранится всемирно известное собрание картин, гравюр и рисунков итальянских мастеров. Флоренция – город семейства Медичи, ярким представителем которого является Лоренцо Великолепный. Во Флоренции много построек, посвященных семейству Медичи. Главными из них считаются Палаццо Медичи и капелла Медичи, работы Микеланджело. Но увидеть все за короткое время никто не может, и наш видавший виды «фольксваген» взял курс на Болонью.

В Болонью мы приехали под вечер. Я оставил машину с Симой и Ренатой на центральной площади и пошел искать приюта на ночь. Цены отелей были мне не по карману. Увидев мой затрапезный вид, клерк одного отеля объяснил мне, как проехать на улицу, где можно переночевать дешевле. В Италии много улиц с односторонним движением, и я заблудился. Наконец, я остановил машину на узкой улочке перед домом с красивой дубовой дверью. Я позвонил, дверь открыла пожилая женщина и впустила меня внутрь. То, что я увидел, развеяло мои надежды на возможность переночевать подешевле. Дом в несколько этажей просматривался снизу доверху. На пролетах лестничной клетки на каждом этаже я увидел целующиеся пары. Это было борделло.

Стало смеркаться, и я был в отчаянии. Проехав несколько кварталов, я увидел большую надпись KEMPING. Стрелка указывала на север. Уставшие и голодные мы добрались до кемпинга часам к 9 вечера. На счастье, у них нашлась комната. Ужин давно закончился, но наш изможденный вид вызвал сочувствие, и нас пообещали накормить. Спагетти с мясным соусом были для нас лучше отменного бифштекса. После ужина ко мне подошел человек средних лет и попросил предъявить документы. Я постарался объяснить ему, что мы беженцы из СССР, что мы зарегистрированы в Риме и что в ожидании виз на иммиграцию в Америку мы решили посмотреть страну. Он долго вертел в руках наши советские выездные визы, пытаясь понять, что там написано. Единственное, что его успокоило это наши фотографии.

«Отдыхайте, – сказал он, – а утром явитесь в полицию». Утром я сказал Симе, что никуда идти не собираюсь и что нам нужно поскорее убираться. «Если мы не явимся, нас могут арестовать», – убедительно сказала она.

Я так не думал, поскольку за нами не числится никакого криминала, но согласился. Подъехав к зданию городского управления, мы увидели, что все было закрыто. Итальянцы отмечали очередной праздник. Зачем нам велели явиться в отдел для иностранцев в праздничный день, мы не могли понять. Может, только для острастки?

Мы осмотрели много исторических городов на Средиземном и Адриатическом побережьях, но прелесть Италии в её небольших городах. Большим удовольствием было посещать так называемые Casteli Romani, расположенные вблизи Рима. Здесь по-настоящему чувствуешь прелесть древней страны. Один из таких городов – Кастель Гондольфо, летняя резиденция папы Римского.

В Риме мы познакомились с одним американцем, дружба с которым продолжалась до самой его смерти в 2003 году. В один прекрасный день нас вызвали в американское консульство для беседы. Нас встретил высокого роста господин, беседа с которым продолжалась довольно долго. Он задавал вопросы на самые разные темы, видимо, стараясь собрать какую-то информацию об СССР. Мы подружились с Кеннетом Кацнером и даже брали его с собой в поездки по близлежащим достопримечательностям. Расставаясь (не помню, кто из нас уехал из Италии раньше), он дал нам номер своего вашингтонского телефона.

В Италии мы впервые праздновали День независимости Соединенных Штатов. Нас пригласили на ферму, принадлежащую американскому посольству в Риме. Там играл джаз, на открытых жаровнях жарились гамбургеры и хот-доги, было обилие пива. Под конец празднования небо расцвело яркими фейерверками.

Наши документы на иммиграцию в Соединенные Штаты были одобрены, и мы вылетели в Нью-Йорк. Покидая гостеприимную Италию, мы, по традиции, бросили монету в воду знаменитого римского фонтана Треви, чтобы когда-нибудь вернуться в этот удивительный город, который по настоящему стал нам родным. С тех пор мы очень часто путешествовали по Италии и, конечно, посещали Рим.

Здравствуй, Америка

 Храните древние страны вашу легендарную пышность,

А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных...

А мне отдайте из глубин бездонных

Своих изгоев, люд забитый свой,

Пошлите мне отверженных, бездомных,

Я им свечу у двери золотой...

Эмма Лазарус.

Строки из сонета «Новый колосс».

Мы прилетели в Нью-Йорк 13 сентября 1973 года, во второй половине дня. Ночь провели в отеле возле нью-йоркского аэропорта, а наутро самолетом вылетели в Вашингтон. В Национальном аэропорту нас встретила пожилая пара и отвезла в дом добровольцев, которые вызвались принять нас на первое время.

Хозяева дома была примерно нашего возраста. Нам отвели комнату под крышей. Ортодоксальные евреи, они не могли понять, почему их угнетаемые в СССР собратья не хотели оставаться в Израиле. Но вскоре нам стало ясно, что сами они тоже не хотели бы жить на «исторической родине», да и их ортодоксальность была несколько наигранной.

В субботу они взяли нас с собой в синагогу. Нам было очень интересно видеть, как хозяйка дома в широкополой шляпе села за руль огромного автомобиля и как заправский водитель повезла нас узкими улочками исторического вашингтонского района Джорджтаун. А ведь ортодоксальным евреям законом запрещено по субботам ездить в автомобиле. Позднее мы узнали, что сенатор Джозеф Либерман, которого претендент на пост президента Соединенных Штатов Алберт Гор выбрал своим напарником в предвыборной президентской кампании 2000 года, ходит из своего офиса в Сенате в эту же синагогу пешком. Расстояние в несколько миль.    

Я стал связываться с моими американскими друзьями, которые жили в Вашингтоне и его окрестностях. Нам звонили, за нами приезжали, брали к себе, а потом привозили обратно. Нашей хозяйке это очень не нравилось.

«Я родилась в этой стране, и у меня нет такого множества друзей, как у вас», – раздраженно сказала она. Но это было только начало. Она сделала шаг, который положил конец нашему первому пристанищу в Америке у меценатов-добровольцев.

На американской выставке в Волгограде в 1972 году, куда я поехал специально, чтобы встретится с американцами и передать письмо сенатору Джексону, я познакомился с Никитой Барским, сыном комментатора «Голоса Америки» – Константина Григоровича-Барского. Я сказал Никите, что регулярно слушаю передачи «Голоса Америки» и питаю большое уважение к его отцу. Никита дал мне адрес «Голоса Америки» и рабочий телефон отца. Во время нашего пребывания в Риме я послал Константину Петровичу письмо, и у нас завязалась переписка. Как он мне потом сказал, он был удивлён моим английским языком и каллиграфическим почерком (неудивительно – ведь я в своё время был профессиональным гравёром).

Приехав в Вашингтон, я позвонил на «Голос Америки». «Welcome to America», – произнес Константин Петрович традиционное американское приветствие и попросил номер телефона, с которого я звонил. Он обещал перезвонить. Мой звонок застал его в самый разгар работы над очередным комментарием.

Я сидел у телефона в ожидании звонка. Когда телефон зазвонил, я машинально снял трубку. Хозяйка дома сняла трубку в другой комнате.

«Люсьен?» – спросил Константин Петрович.

«Да, Константин Петрович», – сказал я.

«Я не понимаю по-русски», – сказала хозяйка дома с другого телефона.

«Я обещал перезвонить Люсьену», – сказал Константин Петрович по-английски.

«Это мой дом и мой телефон. Он не должен снимать трубку, он здесь всего лишь временный гость», – раздраженно сказала мадам.

Константин Петрович опешил. «Понимаете...», – пытался он что-то сказать, но хозяйка повесила трубку.

Такого оборота я не ожидал. Я хотел убраться из этого дома как можно скорее.

«Сима, собирайся, мы отсюда уходим», – сказал я решительно и попросил хозяйку дома разрешения сделать последний звонок.

«Елена Александровна, мы в безвыходном положении, могли бы вы приютить нас на одну ночь?» – взволнованно сказал я.

Телефон Елены Александровны Якобсон, профессора университета имени Джорджа Вашингтона, мне дали накануне.

«Где вы находитесь?» – спросила она. Я не знал названия улицы и осведомился у хозяйки дома.

«Я приеду за вами через полчаса», – пообещала Елена Александровна.

«Спасибо за гостеприимство», – сказал я нашей уже бывшей хозяйке, и мы втроем вышли на улицу. Такого поворота событий она не ожидала, ведь она добровольно вызвалась принять у себя первую семью эмигрантов из СССР. Заметка об этом даже была помещена в местной газете. Очевидно, ей нужно будет как-то оправдаться. Она пыталась что-то сказать, но поняла, что допустила непоправимую ошибку.

Вскоре к дому, где мы стояли, подкатил небольшой «форд», и из него вышла невысокого роста женщина.

«Так это вы и есть Люсьен Фикс, – сказала она. – Мне о вас вчера говорили. Кладите ваши чемоданы в багажник. Ехать нам недалеко, я живу на соседней улице».

Утром я позвонил Константину Петровичу. Он был рад, что мы у Якобсонов, которых он хорошо знал, и спросил, найдется ли у меня время встретиться с ним. Времени у меня было в изобилии.

«Такси до «Голоса Америки» должно стоить доллара два, дайте водителю на чай 15%», – проинструктировал он меня.

В ходе беседы в уютном ресторане выяснилось, что мы земляки. Константин Петрович поведал мне историю своей семьи. Оказывается, что род Григоровичей-Барских ведёт своё начало с известного паломника и православного путешественника XVIII века, впоследствии принявшего постриг под именем монаха Василия, который странствовал по разным землям и святым местам и записывал в книгу, что ему удалось увидеть. Его родной брат, Иван Григорович-Барский, был известным киевским зодчим XVIII века.

После ленча Константин Петрович познакомил меня с начальником русского отдела Виктором Французовым и некоторыми другими сотрудниками.

«Мне известно о ваших переводах, – сказал Константин Петрович, глубоко затянувшись сигаретой «Camel». – У нас нет притока новых сил. Последние сотрудники поступили к нам в 1950 годах, да и, честно говоря, у этих людей не было никакой журналистской подготовки, не говоря уже о знании английского языка».

«А вы хотели бы у нас работать?» – выпустив очередное облако дыма, спросил он.

Я ответил, что очень бы хотел, и рассказал ему, что чуть не стал сотрудником Би-Би-Си. Константин Петрович сказал, что должен поговорить с начальством, так как людей без американского гражданства не принимают на государственную службу.

Мои первые шаги в Америке на трудовом поприще начались с преподавания буквально через несколько дней после приезда. В Американском университете в Вашингтоне мне предложили курс синхронного перевода для студентов-иностранцев. Помимо этого, журнал «Америка» предложил мне делать переводы. На жизнь можно было зарабатывать, но это были подработки, а мне нужно было кормить семью и думать о завтрашнем дне.

Привезя нас к себе, Елена Александровна сказала, что приняла решение не посоветовавшись с мужем. Ее муж, Сергей Осипович Якобсон, поправлялся в больнице после небольшой операции.

Сергей Осипович и Елена Александровна Якобсон

«Я не знаю, как долго вы можете оставаться в нашем доме, – сказала она. – У вас маленький ребенок, и я не знаю, как мой муж отнесется к этому. Наши дети давно выросли и живут самостоятельно. Но посмотрим, а пока устраивайтесь, у нас много места».

Вскоре Сергей Осипович вернулся из больницы и, как ни странно, проникся не только интересом, но даже любовью к маленькой девочке, которая без умолку болтала по-русски. Через несколько дней этот высокий статный господин повез Ренату в детский магазин. Вернулись они домой с полным багажником игрушек.

Агентство по приему беженцев, которое должно было позаботиться о нас, было радо, что мы «устроились», и тянуло со снятием квартиры. Так мы прожили у Якобсонов целый месяц.

Сергей Осипович Якобсон, известный историк, был младшим братом знаменитого лингвиста Романа Осиповича Якобсона, который в свое время дружил с Маяковским. Об этом свидетельствует стихотворение Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку», из которого я помню такие строки: «...напролет болтал о Ромке Якобсоне и смешно потел, стихи уча». Я никогда не предполагал, что когда-нибудь встречу эту звезду мировой лингвистики, труды которого я изучал в процессе работы над диссертацией. Последний раз я встречался с Романом Осиповичем Якобсоном на вечере памяти его брата, в октябре 1979 года, в престижном вашингтонском клубе «Космос», членом которого был С.О. Якобсон.

Сергей Осипович родился в Москве. Ему было 17 лет, когда в 1918 году семья переехала в Берлин после Октябрьского переворота. Берлин был первой остановкой для многих эмигрантов из России, которых после прихода к власти Гитлера судьба разбросала по разным странам и континентам. В 1920 годы Берлин был центром авангардного искусства, литературы и музыки. Советская граница была еще открыта, и в Берлине можно было видеть Бориса Пастернака, Илью Эренбурга, Андрея Белого, Василия Кандинского и других видных представителей русской интеллигенции, которые не могли решить, какую страну сделать своим домом. Русская жизнь в Берлине била ключом, издавались газеты и журналы, работали русские театры, клубы и картинные галереи.

Сергей Осипович Якобсон жил в Берлине много лет. Там он защитил диссертацию на звание доктора европейской истории. Там он женился на девушке из семьи эмигрантов из России. В 1930 годы Германия переживала политический кризис. Нацисты начинали поднимать голову. Своим чутьем Сергей Осипович почувствовал, что ничего хорошего иностранцам это не несет, хотя он был уже немецким подданным. Тогда он принял решение переехать в Лондон. Поселившись в Лондоне, Сергей Осипович принялся усердно изучать английский язык. Вскоре ему предложили прочесть лекцию по европейской истории. Лекция имела большой успех, и ему предложили должность лектора в Королевском колледже при Лондонском университете. Сергей Осипович также читал лекции в Оксфорде и Кембридже и был консультантом Энциклопедии Британика. В Англии у четы Якобсон родился сын Денис. Когда началась Вторая мировая война, опасаясь быть интернированным, он решил уехать. К тому времени он уже был вдовцом (его жена умерла при родах).

В 1941 году по совету друзей и заручившись многочисленными рекомендациями известных английских ученых, Сергей Осипович Якобсон переехал в Соединенные Штаты. По Рокфеллерской стипендии он некоторое время занимался исследованиями в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, а затем был назначен на должность старшего специалиста по русским делам в Исследовательском центре при Конгрессе Соединенных Штатов. В 1951 году он был назначен главой Славянского и Восточно-европейского отдела Библиотеки Конгресса. Сергей Осипович Якобсон вышел на пенсию в 1971 году, но продолжал быть внештатным советником Конгресса по русским делам. Сергей Осипович Якобсон был не только историком и библиографом, но и культуроведом. Его перу, среди прочего, принадлежит монография о судьбе коллекций современного искусства известных русских коллекционеров Сергея Щукина и Ивана Морозова, которые были конфискованы большевиками. Копию монографии Сергей Осипович подарил нам с дарственной надписью: Дорогим Фиксам, черным по белому, в знак дружбы. Автор. Январь 76 г.

В мае 1986 года в Национальной галерее искусств в Вашингтоне экспонировалась выставка французских импрессионистов и ранних модернистов из коллекции ленинградского Эрмитажа и московского Пушкинского музея. Выставка стала возможной в результате достигнутого в ноябре 1985-го года соглашения между президентом Рейганом и Михаилом Горбачевым о культурных обменах между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Выставка была собрана из бывших коллекций Щукина и Морозова, о которых писал в своей монографии Сергей Осипович. Жаль, что он не дожил до этого времени. Я был на этой выставке и написал о ней обзоры для «Голоса Америки» и газеты «Новое русское слово», которые посвятил памяти Сергея Осиповича Якобсона.

Монография Сергея Осиповича Якобсона

Судьба Елены Александровны была тоже полна событий и странствований, пока она не бросила якорь в Америке. Елена Александровна Жемчужная родилась в Санкт-Петербурге в 1913 году в семье врача. Гражданская война застала семью на Кубани, где отец Елены Александровны примкнул к белым и служил врачом в полку кубанских казаков. После победы «красных» многие казаки были расстреляны или сосланы в Сибирь. Отца Елены Александровны пощадили и направили в Москву на работу по специальности. В 1925 году ему предложили освободившееся место главврача Центральной больницы в Харбине, куда после подписания в 1924 году между Китаем и Советским Союзом соглашения о совместном управлении КВЖД хлынуло много советских граждан. Там Елена Александровна окончила университет и познакомилась с американцем русского происхождения. Они поженились, и в 1939 году Елена Александровна переезжает в Америку. Молодая чета селится в Бруклине, населенном преимущественно евреями, выходцами из России. Семья мужа и их знакомые занимались в основном мелким бизнесом. Но у Елены Александровны душа к этому не лежала, и она искала выхода. В Манхэттене, который она часто посещала, Елена Александровна познакомилась со многими представителями русской интеллигенции, бежавшими из России после Октябрьского переворота.

После окончания Второй мировой войны интерес к русскому языку в Америке был в апогее. Профессор Колумбийского университета по имени Гроничка (Andre von Gronicka) предложил Елене Александровне контракт для работы над его учебником русского языка. Она приняла его предложение. После опубликования учебника профессор Гроничка больше не видел для Елены Александровны места в его работе и посоветовал ей подать заявление на радиостанцию «Голос Америки», которая готовилась открыть русскую службу. Елена Александровна сдала экзамены и была принята на работу.

Первая передача «Голоса Америки» на русском языке вышла в эфир 17 февраля 1947 года, и первый выпуск новостей читали Елена Бэйтс (фамилия по мужу) и Виктор Французов, с которым меня свела судьба позднее.

Наконец Елена Александровна нашла свою среду. После работы она проводила много времени со своими новыми друзьями. Различие интересов с мужем было очевидным, и в семье Бейтс образовалась трещина. Несмотря на то, что у них была дочь, Эйб и Елена решили мирно разойтись. Они оставались друзьями до конца своих дней.

В 1949 году Елена Александровна познакомилась с Сергеем Осиповичем Якобсоном, который приехал по делам из Вашингтона. В беседах в Нью-Йорке и по телефону из Вашингтона они обнаружили, что у них было много общего. У них завязался роман, и Сергей Осипович сделал Елене Александровне предложение. В Вашингтоне Елена Александровна основала русскую кафедру в столичном университете имени Джорджа Вашингтона и в течение восьми лет была единственным преподавателем русского языка. Елена Александровна Якобсон оставалась зав. кафедрой почти до выхода на пенсию.

Дом Якобсонов был сердцем русской общины Вашингтона. Здесь собиралась на праздники не только эмигранты, но и американцы, которые хоть как-то были связаны с русским языком или русской культурой. Большие праздники – Рождество и Пасха – отмечались дважды, по западному и русскому календарю. Здесь можно было встретить князей Алексея Оболенского и Давида Чавчавадзе, бывших сотрудников американского посольства в Москве Никиту Моравского и Илая Флама. В 1980 годах в гостях у Елены Александровны бывали видные представители русской интеллигенции – писатели-эмигранты Василий Аксенов, Игорь Ефимов, Владимир Максимов, поэт Наум Коржавин. И всегда душой общества была хозяйка дома. В доме Якобсонов мы были на правах членов семьи. Елена Александровна питала особую любовь к нашей дочери – Ренате. Она никогда не пропускала спектаклей приезжавшего из Нью-Йорка Американского театра балета, которым руководил Джордж Баланчин, а после него Михаил Барышников. Елена Александровна покупала Ренате, которой тогда было 7-8 лет, вечерние платья, и они отправлялись в Центр исполнительских искусств имени Кеннеди. Елена Александровна с улыбкой на лице рассказывала, как во время спектаклей Рената вдруг надувала огромные цветные пузыри из жевательной резинки.

У Якобсонов была дача в штате Делавер, на побережье Атлантического океана. Сергей Осипович там бывал редко. Елена Александровна любила дачу, но в те годы бывала там не очень часто. Она дала нам ключи, и мы проводили на океане много свободного времени.

Автобиографическая книга Елены Александровны Якобсон

Удивительную по своей насыщенности жизнь Елены Александровны можно разделить на несколько периодов – Россия, Советский Союз, Китай, Нью-Йорк и Вашингтон. Её послужной список весьма обширен – учитель, журналист, профессор, президент Американской Ассоциации преподавателей славянских языков и вашингтонского отделения Литфонда. Елена Александровна была удостоена многочисленных наград, она автор нескольких учебников русского языка и автобиографической повести «Crossing the Borders» (Пересекая границы). Она подарила нам копию этой книги c дарственной надписью: To My Favorite People Sima, Renata and Lucien. Helen Yakobson. 11/24/94 Washington.

Дарственная надпись

***

Следующий фрагмент – о моих американских родственниках.

К началу страницы К оглавлению номера
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3010




Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2009/Zametki/Nomer10/Fiks1.php - to PDF file

Комментарии:
София и Юрий
Нью-Йорк, Н.-Й. , США - at 2009-07-03 20:59:57 EDT
С огромным удовольствием прочли фрагмент № 4. Очень интересно написано о посещении Италии. После прочтения кажется, что сам там побывал. Чувствуется огромная эрудиция автора, владение пером. Написано доходчиво, увлекательно. Будем ждать продолжения рассказов. Удачи!
Элла
Нью Йорк, НьюЙорк, - at 2009-06-27 21:38:11 EDT
Очень интересно и позновательно.Читается легко.Автор обладает большим чувством юмора.Жду продолжений.
Виктор
Сан Франциско, - at 2009-06-27 11:12:03 EDT
Не хочешь, не читай, это не обязательно. Такое впечатление, что Miron до сих пор не избавился от советского хамства.
miron
- at 2009-06-24 21:53:12 EDT
Жаль, что этот ....опять на арене.Даже прпосмотретъ не тянет.