Двор перед домом
Ифтаха. Ветки дерева, к которым Яхида привязывает цветными лоскутками
фантастические фигурки языческих божков.
Яхида. Аштар – многородящая мать матерей моих, живущая в
корнях и коре, в ветвях и листьях. Не о себе прошу я тебя, а о муже моем –
Ифтахе. Помоги мне дать ему сына!.. Да, он служит не нашим богам: его Бог – не
Баал, не Мильхом, не Кемош. Имя Бога своего они упоминать страшатся. Называют
просто Ашем – имя. Он говорит: «Я воин Ашема!..» Он силою взял меня: я добыча
его копья. Но он не отнял у меня богов дома отца моего – духов леса и гор,
изваянных в камне. Он предпочел меня дочерям своего Бога. Хотел, чтобы я стала
женой его и родила сына. Но я родила ему дочь… козочку мою Яэль, которая
светит, как луна и не слепит, как солнце. Все мои силы ушли на нее – всё
плодородие моё я исторгла из себя вместе с нею, и с тех пор ни разу не понесла
ни сына, ни дочь. Завидую мышам твоим и кротам твоим – всем твоим плодящим
тварям.
Аштар, отвори мне чрево!.. Я молила господина своего и
мужа: «Возьми себе наложниц – пусть народят тебе они тридцать сыновей,
разъезжающих на тридцати молодых ослах! У твоего отца было две женщины». «У
меня тоже две женщины, – отвечал он мне, – ты и козочка моя Яэль».
А знаешь, как он назвал меня на языке своем? Яхида –
Единственная!.. Ну, что ты смеешься надо мной, Аштар? Ты тоже женщина – могла
бы понять: разве такой муж не достоин сына?!
(вбегает
Яэль)
Яэль. Мама!
Яхида. Яэль, козочка моя! Что случилось?
Яэль. Там кто-то сгорбленный на белой ослице.
Яхида. Это первосвященник из Шило.
Яэль. Он ехал ночью, раз приехал утром.
Яхида. Значит, спешил… Нет, не к добру всё это.
(Уходят.
Появляется Первосвященник, ему навстречу – Ифтах)
Первосвященник. Мир дому твоему, Ифтах.
Ифтах. Что-то не похоже.
Первосвященник. Ты не хочешь приветствовать меня?
Ифтах. Не
похоже, чтобы ты пришел с миром. Что заставило тебя ночью в горах соблазнять
волков прелестями твоей ослицы?
Первосвященник. Старейшины рода Гилад послали меня.
Ифтах. Что им надо?
Первосвященник. Чтоб
ты разрушил жертвенник Баалов и кумирное дерево, которое при нём – срубил.
Ифтах. Баал – не
мой Бог, ты знаешь. А в дереве – так думает жена – живёт Аштар, которая
помогает при родах.
Первосвященник. Не
видно, чтоб она ей помогла. Где твой наследник? Где твой сын? (Пауза. Ифтах молчит.)
Сказал Господь: если отвратитесь от меня и пристанете к
остатку народов этих, и будете брать в жены дочерей их, и породнитесь с ними,
то станут они для вас западней и сетью, бичом для рёбер ваших и тернием для
глаз ваших, доколе не будете истреблены с этой доброй Земли, которую дал вам
Господь, Бог ваш.
Ифтах. Кто отбил
у аммонитян Ковчег Завета и вытащил замурзанного первосвященника из-под тлеющих
завес шатра Ашема?
Первосвященник. Тот,
кого послал Ашем.
Ифтах. И
кумирное дерево моей жены ему не помешало.
Первосвященник. Ты
его воин, Ифтах. Ашем дал силу обеим рукам твоим: твой меч послушен и правой, и
левой.
Ифтах. Вот
почему старейшины послали за мной: война!
Первосвященник. Пока
нет. Но судья рода Гилад должен быть мужем войны и мужем совета одновременно.
Так?
Ифтах. Ну.
Первосвященник. Никто
из сынов судьи Гилада не в силах наследовать ему в этом.
Ифтах. А я не
Ифтах – сын Гилада?
Первосвященник. Ты
не сын жены его, и даже не сын наложницы. Твоя мать «иша ахерет» – другая
женщина.
Ифтах. Да, я не
сын жены и не сын невольницы – я дитя любви, как моя дочка!..
Первосвященник. Дочь
аммонитянки – посвященная ложным богам её матери.
Ифтах. Ошибаешься.
(зовёт) Яэль! (входит Яэль) Скажи, козочка моя, первосвященнику: кто Бог Израиля?
Яэль. А разве он
не знает? У нас Бог один.
Первосвященник. Ты
любишь Его? (Яэль молчит, прячет лицо)
Почему она не отвечает?
Ифтах. Для неё
любить – совсем другое.
Первосвященник. Как
у Баалов и Астарт. Недаром язычники возводят алтари в виде мужских детородящих
членов.
Ифтах. Моя дочь
ещё не познала мужчину.
Первосвященник. Для
них наш Всевышний – тот же Баал – крылатый бык со всем, что быку полагается.
Яэль. Всевышний
не имеет облика, господин. Он – молния в облаке над горой Синай.
Первосвященник. Господь
– везде.
Яэль. Да,
господин. Но там он даровал нам Тору.
Первосвященник. Ты
знаешь Тору?
Яэль. Мы её
читаем, господин.
Первосвященник. И
ты можешь что-нибудь рассказать из Торы?
Ифтах. Про
Авраама. То, что ты нам рассказывала вчера. Жертвоприношение Авраама.
Яэль. Хорошо.
Если мне позволят позвать подруг. Мы читаем вместе.
(Уходит)
Первосвященник. Я
тебе друг, Ифтах. И ты убедишься в этом.
Сцена из спектакля театра "Галилея"
(Возвращается Яэль с
подругами. Они разыгрывают некое действо, сопровождая рассказ Яэль о
жертвоприношении Авраама пантомимой и танцем.)
Авраам-зонг
Ночь не спал Авраам,
Слушал блеянье стад,
И глядел он с тревогой во мрак.
И сказал ему Бог:
– Мне не надо ягнят,
Станет жертвою сын твой Ицхак.
– Я, – сказал ему Бог, –
Я дал сына тебе,
Утешенье на старости лет.
И молчал Авраам –
Был покорен судьбе,
И не смел он сказать ему нет.
И дрожали ягнята
У ног матерей,
Но хозяин не тронул ягнят.
Только сыну сказал:
– Собирайся скорей,
Совершим свой обычный обряд.
Тихо вышли они
Поутру из шатра,
Еще Сарра, бедняжка, спала,
Взяли нож и дрова,
И огонь от костра,
И дорога их вдаль повела.
– Что ты гнешься, отец,
Как под ветром трава?
И на веках как будто слеза.
– Это спину, сынок,
Так пригнули дрова,
Это дым разъедает глаза.
– Ты скажи мне, отец,
Ты ответь, наконец,
Ты найди хоть какие слова:
Если нет тут, отец,
Ни ягнят, ни овец,
Для кого же огонь и дрова?
– Бог велик и един,
Он все знает, мой сын,
Он решает судьбу наперед.
Нет преград для него –
Бог, он знает кого,
Кого в жертву себе изберет.
Первосвященник(в гневе). Почему ты, Всевышний, не
застлал слепотою зрачки глаз моих?! Ибо оскоромился я зрелищем оголенных бедер
и сверкающих ягодиц дочерей Исрайля, оскверняющих святую Тору в языческом
действе! Зачем я не залил воском раковины ушей моих, дабы не оскорбляли слух
струны и тимпаны, когда надлежит порвать на себе одежды и голову осыпать прахом
земли, и пасть ниц, и сидеть шиву, ибо умер великий судья Гилад, породивший
Ифтаха?!!!
(Пауза. Все падают
ниц, закрывая лица. В музыке – плач… Наконец, Ифтах встает, выпрямляется.)
Ифтах. Так вот
почему ты ехал ночью.
Первосвященник. Я
сказал, что я друг твой, Ифтах, и не беру своих слов обратно. Мое желанье, цель
и все надежды, чтобы стул каменный судьи – вождя евреев в Мицпе у городских
ворот наследовал ты – воин Всевышнего, а не сыновья Гилада, законные, но
неспособные мечами защитить нас от сынов Аммона.
Ифтах (вызывает слуг). Принесите мне меч и
скажите госпоже: мы едем в Мицпе.
Первосвященник. Сперва
исполни решение старейшин рода: разрушь жертвенник Баала, сруби кумирное
дерево, что при нем, а женщину из племени врагов – аммонитянку, вкупе с дочерью
её, отринь от глаз своих и прогони из дома.
Ифтах(слугам). Отведите старика к ручью и
охладите лоб его.
(Первосвященнику)
Ты обезумел!
Первосвященник. А
иначе изгонят тебя и всю семью из дома и из земли Гилада.
(Возвращается слуга,
посланный за мечом и с ним – Яхида)
Ифтах. Ты всегда
была доброй хозяйкой, Яхидати. Прикажи нагрузить ослов и едой, и одеждой, и
вином в мехах – всем, что есть в доме. И пусть пастухи собирают стада по горам,
запасаются водой и опресноками на долгую дорогу…
Яхида. До Мицпе
один лишь день пути.
Ифтах. Нет, мы
не едем в Мицпе.
Яхида. А куда?
Ифтах. Куда
глаза глядят!.. Нас изгоняют. Этот дом – не наш!
(Опоясывается мечом.
Первосвященнику)
Я докажу вам всем: я – воин Ашема. Только я! Он сам это
подтвердит, увидишь.
(Гаснет свет)
Картина
2
В горах. Одинокая фигура спящего путника. Это Ицхак. Легкий
шорох – Ицхак пробуждается, натягивает лук.
Ицхак. Эй! Если ты косуля, тебя-то мне
и надо!..
(Тишина. Ицхак опускает лук)
Придется
удовольствоваться последним опресноком. Вернее, тем, что от него осталось…
(Выворачивает свою дорожную суму, вытряхивает
на ладонь крошки. Снова шорох – Ицхак вновь хватается за лук).
Нет, ты
не косуля – ты дикая кошка. У косули острые копытца, а ты – в меховых
башмачках.
(За его спиной появляется Яэль, но он её не
видит, не слышит).
О, Ашем!
До чего же я глупый! Это же солнце взошло: только его лучи могут касаться земли
совсем неслышно!
(Яэль за его спиной издает душераздирающий
звериный крик. Ицхак, мгновенно реагируя, перекатывается по земле, хватаясь то
за лук, то за меч, то за копье).
Яэль. Не бойся. Если бы я была пантерой,
я бы не стала ждать, пока ты проснешься.
Ицхак. Кто ты?
Яэль. Яэль.
Ицхак. Я так сразу и подумал: серна!
Яэль. А ты пустой человек.
Ицхак. С чего ты взяла?
Яэль. Другие здесь не водятся. Ты
знаешь, где находишься?
Ицхак. На краю земли. Дальше только
небо. Облака лежат.
Яэль. Это снег.
Ицхак. Не понял.
Яэль. Окаменевший дождь на склонах горы
Хермон.
Ицхак. Мне говорили… Значит я пришел,
куда стремился… в землю Тов. Хорошую.
Яэль. Для тех, кому вообще никакой
земли не досталось. Поэтому вас называют пустыми… Но ты не похож на разбойника.
Ицхак. Они ещё и разбойники?
Яэль. Были, пока их не сделал воинами
мой отец.
Ицхак. Ты дочь Ифтаха Гиладянина! Веди
меня к нему! Скажи – я принес ему слово Всевышнего! Меня зовут Ицхак.
Яэль. Тот самый?!
Ицхак. Что ты имеешь в виду?
Яэль. Думаешь, я не знаю?.. (нараспев) «Бог испытывал Авраама… и
сказал Бог: «Возьми сына своего, единственного твоего, которого ты любишь –
Ицхака, и принеси его в жертву всесожжения…»
Ицхак. Тот Ицхак давно уже умер…
Яэль. Неправда. Я знаю, как дальше
было. (нараспев) И сказал Ицхак: «Вот
огонь и дрова, а где же ягненок для всесожжения?..»
Ицхак(так же нараспев). И сказал Авраам: «Бог высмотрит себе агнца для
всесожжения, сын мой»…
Яэль. И высмотрел ягненка, который
запутался в кустах рогами своими, и принес его в жертву вместо сына!..» А ты
говоришь, Ицхак умер!
Ицхак. Он умер потом.
Яэль. Глупо. Зачем было Богу заменять
тебя ягненком, если ты потом все равно умрешь?
Ицхак. Все мы когда-нибудь умрем.
Яэль. И я?..
Ицхак. Разве ты не видела, как умирают?
Яэль. Другие. Но не могу же я видеть,
как сама умерла. Как же я умерла, если вижу?.. Нет, я не могу этого
представить.
Ицхак. Я тоже. Ты такая живая. Если бы
меня спросили, как выглядит сама жизнь, я бы сказал: вот так и выглядит… Но,
кажется, мы заговорились. Пойдем…
Яэль. Подожди. У тебя есть сестра?
Ицхак. Сёстры.
Яэль. А у меня нет брата. Я всё время с
подругами или вот… с ними…
Ицхак. Я тут никого не вижу.
Яэль. А она тебя прекрасно видит… вон
там – лань за деревьями… и рысь – на ветке, и ящерка на каменной стене, и
землеройка у большого пальца твоей ноги… Можно мне тебя потрогать? Такие
жесткие волосы были бы у моего брата, и такие твердые руки!..
Ицхак. Хорошо, что ты не моя сестра!
(Обнимает её. Вбегают Ифтах и Яхида.)
Яхида. Нашлась, хвала Баалу!
(Ифтах сбивает с ног Ицхака, заносит меч.)
Яэль. Не убивай его!
Ифтах. Я только обрублю ему руки.
Яхида. Не надо. Может это… пришла её
пора.
Ифтах. С копьем и луком?!.. (Яхиде) Когда я сам введу её в дом мужа –
тогда придет пора. (Снова заносит меч).
Яэль. Это Ицхак! Он говорит – его
прислал к тебе сам Всевышний.
Ифтах. Ну, что ж, отрежу и язык его, не
только руки!
Ицхак. Не торопись, Ифтах Гиладянин!
Мой язык ещё понадобится тебе: я принес слово Бога! Первосвященнику была явлена
Его воля в шатре, где хранится Ковчег Завета. И старейшины послали меня взять
Ифтаха из Земли Тов.
Ифтах. Видать, туго вам там приходится.
Ицхак. Ещё бы! Вы здесь между небом и
землей, знать не знаете, как тяжела рука врага над Исрайлем. Мы делаем себе от
них подземные переходы, и пещеры, и укрепления. Но, как только посеет Исрайль
на земле своей, так они и приходят со скотом и с шатрами, и с верблюдами во
множестве, как саранча, и разграбляют, и вытаптывают плоды земли, не оставляя
нам на пропитание ни овцы, ни вола, ни осла. Знаешь, что я делал при доме отца
моего в Мицпе, когда пришли старейшины, чтобы послать к тебе? Молотил пшеницу в
точиле, чтобы скрыть от аммонитян.
Ифтах. Да… вижу по сумам твоим дорожным
(отшвыривает ногойпустые сумки) – зубами ты молотишь
лучше. А вот посмотрим, как ты пьешь.
(Яхида, услышав, подносит Ицхаку кувшин с
водою)
Вода в
кувшине пригодится нам в дороге. Здесь пусть напьется из ручья.
(Ицхак падает плашмя на землю и пьёт).
Когда-то
Бог учил Гидона так выбирать бойцов для битвы. Кто языком лакает, как собака –
тот настоящий воин. Ты мне пригодишься. (Яэль)
Веди домой – пусть там его накормят.
(Они уходят. Яхиде)
Когда враг у порога, уж не важно, кто ты такой :изгнанник, сын
блудницы и разбойник.
Бегут хоть на край света и находят.
Картина 3
Обстановка первой картины: дом Ифтаха в Мицпе. Женщина,
закутанная с головы до ног, проходит через сцену. У священного дерева она на
мгновение останавливается, протягивает руку к висящим на ветке божкам. Входит
Яхида.
Яхида. Стой!
Я тебя узнала: ты не иудейка. Для здешних женщин мое дерево нечисто. А ты
аммонитянка, как и я.
(подходит к ней)
И на тебе такие же терафимы-амулеты, как у меня.
(запускает руку под ее одежду и вытаскивает... нож)
Нож! Для чего?!.. Тебя прислали убить Ифтаха!
Аммонитянка.
Нет.
Яхида. Хвала
Баалу!
Аммонитянка.
Я сама пришла.
Яхида. Тем
хуже. (сдавленным голосом) Стража.
Аммонитянка. Зови
их громче, если ты сама не женщина из племени Аммона.
Яхида. Я
женщина! Жена Ифтаха Гиладянина – вот кто
я!
Аммонитянка.
Подстилка!
Яхида. Мать
его ребенка.
Аммонитянка. Значит, они его убьют.
Яхида. Мое
дитя! Кто? Говори сейчас же!
(приставляет к ее горлу нож)
Аммонитянка.
Мое, а не твое, и ты мне не поможешь – ты
тоже мать... и ты меня поймешь, пока у ваших не было Ифтаха, победа падала, как
плод созревший, в руки – и боги не
требовали жертвы, а теперь... Жрецы схватили моего ребенка, мое дитя...
Яхида. Молчи
– не рви мне душу!
Аммонитянка. Сначала перережь мне горло. Они
огонь разводят под брюхом медного быка...
Яхида. Прошу
тебя, молчи.
Аммонитянка. Мой
мальчик уже стал на ножки. Его на старую ослицу посадили, а она пригнула шею
так, что он скатился вперед на землю по ослиному хребту. Представляешь? Но не
заплакал – даже засмеялся.
Яхида. (протягивая
ей нож). Пронзи мне сердце – только
замолчи!
Аммонитянка.
Нет, слушай!.. Говорят жрецы: когда мой мальчик станет дымом, боги пошлют
победу над твоим Ифтахом, и мне позволят этими руками заклать над алтарем детей
Ифтаха всех до одного.
Яхида. У нас
одна лишь дочь.
Аммонитянка.
Что мне за дело! Я рожала, исходила кровью, чтобы смеющееся маленькое чудо
вдруг обернулось смрадным дымом?!
Яхида. Молчи.
Нет, говори. Что я могла бы сделать? Чем развеять весь этот страшный сон?!
Аммонитянка.
Вот этим (указывает на нож). Сама убей врага – ведь ты аммонитянка. Тогда и не понадобятся жертвы, и
мой мальчик и твоя девочка...
Яхида. (затыкая
уши )Нет, нет! Я умолю Ифтаха вернуться в землю Тов. Там мы не израильтяне и
не аммонитяне – просто люди гор, такие же
свободные, как звери. Ты мне веришь?
Аммонитянка.
Нет, ты всего лишь женщина, как я...
(направляется к
выходу)
Мой бедный мальчик, бедный мой малыш...
(оборачивается)
Запомни – завтра
твой черед.
(Она уходит. Входит Ифтах)
Яхида.(Ифтаху). Ты говорил, что мы с тобою одно тело.
Ифтах. Да мало ль, что скажет мужчина женщине…
Яхида. Но согласись: ты голова, я сердце. Голове, порой, приходится
прислушиваться к сердцу.
Ифтах. И что же скажет мое сердце?
Яхида. Не ввязывайся в драку против
врагов. Твоих врагов. Кто вышвырнул тебя из дома? Сыновья Аммона?.. Сыновья
Гилада! Исрайльтяне! Старейшины! Первосвященник! Бог, которого ты боишься
назвать по имени!
Ифтах. Я не трогал твоих богов.
Яхида. Прости.
Ифтах. Простил. А он прощать не любит
не в его привычках. И если вместо гласа Ашема я буду слушать голос сердца…
Яхида. Но разве голос Бога был тебе?
Ифтах. Первосвященнику.
Яхида. Поди теперь, проверь…
Ифтах. Проверено… отцами, праотцами –
от Авраама и до наших дней. Рабами были мы в Египте… Бродягами заблудшими в
пустыне и на чужой земле среди чужих племен. Пустые люди!.. Мишени для насмешек
и камней. Кто нам помог? Астарты и Баалы, быть может, помогают... но не нам.
Наш Бог не медный бык – никто не видел Бога. Лишь Ковчег Завета в шатре
походном. А внутри – пергамент – бумага!.. Но на ней – слова! Которые я ждал
услышать! Достаточно лишь слова Бога: «Иди!» – и я иду. «Возьми!» – и я беру ту
землю, что Он мне отмерил, чтоб жил я, как живут другие, не на чужой, а на
своей земле.
Яхида. Ты упустил ещё одно лишь слово:
«Убей!..»
Ифтах. Да… я не всех убил… И не гожусь
уже для этой роли. Там, где другие рассекали детей и вспарывали животы
беременным… Там не было Ифтаха… Он был занят мужчинами. И вот возмездие: чужие
рассекают детей Исрайля и вспарывают животы беременных исрайльтянок. А я тут,
развалясь на травке, выслушиваю голос сердца обиженной аммонитянки!..
Собирайся
в дорогу!
(хлопает
в ладоши – подзывает оруженосца)
Подай
мне меч и щит.
Хор
Было – то было
время позора –
Было – печаль не
сходила с лиц.
Было – бежали к
вершине Тавора
От грохота вражеских колесниц.
Но встала пророчица, встала Дебора,
И Бог услышал, и внял Он ей –
И небо упало, и сдвинулись горы
И звезды низринулись с их путей.
И тучам Бог повелел пролиться –
Водам неба открыл заслон,
И стало: вражеские колесницы
Унес, как скорлупки, поток Кишон.
А сверху, с Тавора, готовые к бою,
Рванулись, Израиль, твои сыны.
И сорок лет в добре и покое
Лежала земля... до новой войны.
Картина 4
(Входят Ифтах
с Ицхаком).
Ифтах. Ну, говори, что тянешь?
Ицхак. Сыны Аммоновы расположились в Гиладе, а сыны Исрайлевы
собрались и стали станом в Мицпе.
Ифтах. Чего они ждут?
Ицхак. Сказал народ и старейшины, и князья: тот муж, который
начнет воевать с сынами Аммоновыми, будет главою и судией во Исрайле.
Ифтах. Они не знают, что я уже здесь?
Ицхак. Знают.
Ифтах. (с
раздражением). Так кого же ещё им не
хватает?!
Ицхак. Эфраимляне ищут броды через Ярден, воины из колена
Эфраима.
Ифтах. Где они были раньше, эфраимляне? Когда рука Аммона
лежала на вас, ими здесь и не пахло. А когда пришла пора делить добычу…
(Его
прерывает рев трубы).
Что там ещё?..
(Воины вводят
Посланца царя Аммона).
Посланец. Царь Аммона желает говорить о мире с судьею во
Исрайле Ифтахом.
Ифтах. (Ицхаку). Смотри:
и эти уж признали, а наши ждут эфраимлян.
(Посланцу) Мы подумаем.
(Посланец
уходит).
Зачем на пальму лезть, царапать руки, когда плоды
валятся сами в рот? Достаточно нагнал на них я страху. Не случайно попрятались
за стены городские, где всем их колесницам грош цена. Скажи: пусть наши
подступают к стенам. Ворота аммонитяне откроют сами.
(Ицхак
направляется к выходу).
Постой. Возьми мой меч – там всё равно отнимут.
Ицхак. А ты возьми мой плащ.
Ифтах. И под плащом находят: ощупывают левое бедро.
Ицхак. А ты подвесь под правым, как Эйуд, сын Гейры из
колена Бинйамина, который был левшой.
Ифтах. Что правда – правда. Мне ведь всё равно.
(Делает
несколько выпадов с правой и левой руки.) (Затемнение)
Картина
5
Царь
Аммона и его Посланец.
Посланец. Великий царь! Они подходят к стенам, как воды, все
высоты обтекая.
Царь. А на высотах воины Аммона?
Посланец. Как ты велел.
Царь. Что ж остается лишь захлопнуть западню. Только бы
Ифтах не догадался. Разбойники такие штуки знают.
Посланец. А он давно уж в западне.
(Входит
Ифтах).
Ифтах, вождь воинов Исрайля, с миром.
Царь. А не с мечом?
(Воин
ощупывает левое бедро Ифтаха).
Ифтах. Зачем мне меч, когда нас сорок тысяч? За голову мою
отрубят сорок тысяч голов… Но, жаль, вас тут не больше четырех.
Царь. Что делать – время стрижки овец. Народ по пастбищам,
как видишь, разбежался.
Ифтах. Зачем же ты идешь ко мне войной?
Царь. Всё потому, что взял Исрайль, когда вы выходили из
Египта, землю нашу от Арнона до Ярдейна.
Ифтах. Насколько мне известно, шел Исрайль по пустыне от Ям
Суфа, и послал послов своих к царю Сихону: «Позволь нам пройти через землю твою
до места моего». Позволил бы, и жили б мирно. Как триста лет живем на землях
моавитских бок обок с ними. Но народ Сихона сразился с нами – и Бог Исрайлев
предал в наши руки эти земли. Что дал нам Бог наш, тем владеем мы. А то, что
даст тебе Кемош – бог твой, тем завладеешь ты.
(За сценой
шум. Стражи вталкивают плененного Ицхака).
Царь. Уже, как видишь, завладели.
Посланец. Гиладяне от стен отхлынули. С высот их атакуют наши
люди.
Ифтах (Ицхаку). Это правда?
Ицхак. Правда.
Царь(смеется). Выходит,
плохо вы кормили Бога Исрайля. Что в жертву приносили? Злаки! Барашка хилого и
дохлого бычка!.. А мы… мы в медном чреве бога сожгли ребенка, отрока, чьё тело
вышло дымом из ноздрей… И бог доволен: повернул вас тылом.
Посланец. Вели открыть ворота, и выпустить вдогонку колесницы.
Царь. И голову Ифтаха сбрось им, пусть забирают своего
судью.
(Заносит меч
над головой Ифтаха, но тот левой рукой выхватывает свой меч, и поражает Царя.
Меч, выпавший из рук Царя, подхватывает Ицхак, закалывает Посланца. Сражаются
со стражей.)
(Затемнение).
Хор
Горе! Враги уже делят добычу:
Наших женщин и наши одежды.
Красивую женщину и цветную одежду,
Одежду с вышивкой и двух женщин,
С разной вышивкой цветную одежду,
Одежду на шею – женщину на циновку.
Горе! Враги уже делят добычу!
Картина
6
Ифтах и
Ицхак – израненные, в изорванных одеждах, лежат на земле.
Ифтах (поднимая с
земли Ицхака). Встань! Не можешь –
ползи на четвереньках! На брюхе!
Ицхак. Доползу. Скажу: Ифтах убил царя Аммона, и поверну
бегущих.
(С трудом
поднимается, ковыляет…)
Ифтах. Не туда! Твоя дорога – в дом Ифтаха, к жене и дочери
его! К ногам приделай крылья и беги оттуда вместе с ними на край света в землю
Тов. Я знаю, ты ведь тоже любишь козочку мою Яэль… Не отрекайся. Если глаза мои
увидят вновь живыми жену и дочь, клянусь: вот этою рукою сам приведу Яэль я на
твою циновку!.. Но, если одного колечка волос не досчитаюсь на её головке – то
всю башку твою скормлю шакалам!
Ицхак. Мог бы не говорить.
(Уходит,
опираясь на меч).
Ифтах. Ты слышал, Бог Всевышний Вседержитель? Я уже не верю
в спасение Исрайля: прячу женщин от рук врага. А гнев твой пусть настигнет
Первосвященника. Где он сейчас? Дрожит, цепляясь за Ковчег Завета, и ножками
сучит?
Они мне врали с детства, что Бог Исрайля – Ты –
говоришь со мною их ртами лживыми. Почему проказа не разъела их уста? Да если
бы они не врали, что Бог надеется на одного Ифтаха, я бы поднял весь Исрайль!..
Трижды… Четырежды по сорок тысяч копий сейчас бы колосилось в поле. А так – нас
двое: Ты и я. Но между нами – Земля Исрайля, которую Ты любишь не меньше, чем я
дочь свою.
Яви же силу: наклони Ты небо над полем боя, и сойди на
крыльях ветра, чтоб зашатались устои Вселенной от дыхания ноздрей твоих, и
хлынул огонь, пожирающий врага, из уст твоих!.. За то даю тебе обет, слово
Ифтаха: если Ты предашь аммонитян в руки мои, то первый же, кто выйдет
навстречу мне из дома моего, когда вернусь с миром, будет принесен в жертву
тебе, Господу моему, и вознесу это во всесожжение!
(Поднимается
во весь рост с мечом в руке)
Исрайль и Ашем! Ашем и Исрайль!
(Навстречу
выбегает Ицхак, которого он принимает за вражеского воина).
Ицхак (отбиваясь от
меча). Это я, Ицхак!..
Ифтах. Ты почему не в Мицпе?
Ицхак. Там я уже не нужен.
Ифтах. Ты опоздал?!..
(Направляет
острие меча себе в грудь)
Умри, Ифтах, бродяга бессемейный! Нет горлинки моей, и
козочки не стало!
Ицхак. Но Исрайль…
Ифтах. Они – Исрайль мой! Без них, лишь ветер катит мое
пустое сердце по земле.
Ицхак. Но Исрайль наступает. Враг не тронул дом твой.
Эфраимляне перешли Ярден, ударили аммонитянам в спину!
Ифтах. А я царя убил.
Ицхак. Да, слава Богу.
Ифтах. Бог на стороне Ифтаха?
Ицхак. Конечно. Аммонитяне остались без царя. А воинам
Гилада не хватает лишь Ифтаха.
Ифтах. Вот так бы и сказал.
(Снова
поднимает меч над головой. Кричит).
Я с вами, братья, а со мной – Всевышний!
Хор
Ты слышишь, Бог Всевышний Вседержитель,
Ты слышишь –
плачут дети, стонут жены?
Нас горы слышат, камни с нами плачут.
Неужто ты не
хочешь нас услышать?
Яви ты силу –
наклони ты небо,
Сойди ты к нам, Господь, на крыльях ветра
И пусть из уст твоих родится пламя,
Огонь пожрет врага – очистит землю.
Дыхание твое вернет нам силы,
И меч заржавленный поднимет мертвый воин,
И копьями заколосится поле,
Лишь только
ты захочешь нас услышать.
Картина
7
Снова Ифтах и
Ицхак. Счастливые, со щитами за плечами, в венках из оливковых листьев, они
возвращаются домой.
Ицхак. Первосвященник и старейшины ждут у пустующего стула
судьи Гилада.
Ифтах. Подождут, пока я поцелую свою горлинку, поглажу мою
козочку…
Ицхак. И сосчитаешь колечки на её головке. (Ускоряет шаг).
Ифтах(присаживаясь
на камень). Не спеши. Пусть, хоть собака, выбежит навстречу…
Ицхак. Что за прихоть?
Ифтах. Или
овца заблудшая…
(Слышен стук
тимпанов. Ифтах поспешно встает).
Пошли назад, я передумал: сначала – стул судьи…
Ицхак. Но это же она!
(Удерживает Ифтаха за край одежды. Навстречу
им выбегает Яэль. Она пляшет и поет, ударяя в маленькие барабанчики, висящие на
её груди).
Яэль. Девы Исрайля, стучите в тимпаны,
Жены Исрайля, несите кувшины,
Пришел с войны мой отец Ифтах…
Ифтах (закрывая
глаза руками). Не пляши – дай мне
ослепнуть!
Яэль. Меч врага о щит затупился,
Щит врага на куски разлетелся,
Пришел с войны мой отец Ифтах…
Ифтах (затыкая
уши). Не кричи – дай мне оглохнуть!
Яэль. От крови его я омою руки,
От пота его я омою ноги,
Пришел с войны мой отец Ифтах…
Ифтах. Ну почему я перед Богом не онемел?!
(Закрывает
свой рот ладонью и мычит).
Яэль. Руки его пахнут детством:
Золой очага и пометом козьим.
Пришел с войны мой отец Ифтах.
В дом не ворвется чужой мужчина,
Не захлестнет он ремнем мою шею –
Пришел с войны мой отец Ифтах.
Раньше я пряталась у него подмышкой,
Теперь там упрятал он весь Исрайль.
Пришел с войны мой отец Ифтах!
Ицхак (Ифтаху). Отец, ты не забыл свое обещанье?
Ифтах (испуганно). Какое обещанье? Что ты знаешь?
Ицхак. Отдать мне дочь. (Берет
Яэль за руку, подводит к отцу).
Ифтах (отшатываясь
от Яэль). Но это не моё. (К небу) Послушай, Бог мой!
У Ифтаха овец – как у тебя на небе звезд. И козы, и
быки в загоне. Бери хоть самого меня. Но эти двое обещаны друг другу. Пощади!
Не искушай меня на клятвопреступленье. Дай знак какой-нибудь, что Ты не жаждешь
жертвы.
(Ждет,
простершись на земле. Тишина. Ифтах встает).
Перед Всевышним я отверз уста, и не могу отречься.
Сцена из спектакля театра "Галилея"
Конец
первой части.
Часть
2
Картина
8
Всё как
в начале первой части. Яхида у дерева Астарты.
Яхида. Зачем ты отдаешь, Аштар, дитя
моё, мой свет, моё дыханье чужому Богу?! В чем вина моя перед тобою?..
(Входит
Ифтах. Стоит и слушает).
В том,
наверно, что я не умерла, когда он, сын чужого Бога, накинул мне ремень на
горло?.. Но я ли виновата, что воин вражеский меня не бросил на циновку и не
вошел в меня, пока не кончилась война. Тогда бы его добыча подлежала
умерщвлению.
(Ифтаху)
Жалко
стало?
Ифтах. Нет, ты не похоти моей добыча, а
сердцу незаслуженный подарок.
Яхида. (снова к богине). Нет, я в другом, должно быть виновата: в том, что
не умерла при родах. Хотя того желали Боги со стороны жены и мужа. Как не
хотелось им между собой родниться! Кости бедер моих не раздвигались – плод
остановился у выхода его – и повитухи вопили надо мной, как над могилой… могилой
доченьки моей Яэль.
Ифтах. Ты выжила, и вышла пуповина, и
связала нас девочка Яэль, а не ремень на горле.
Яхида. Нет!.. Я сама скажу, в чем
виновата. Не в том, что я досталась чужому воину и родила ребенка чужим Богам.
За то в ответе сила, прижавшая меня к циновке. Нет, не в покорности моя вина, а
в жажде… В том, что его лишь губ так жаждали мои иссохшиеся губы! И эта жажда
не прошла с годами. Даже Боги, враждебные друг другу, закрывали глаза
всевидящие с наступленьем ночи, когда мы оставались с ним вдвоем.
Ифтах. Люди это называют любовью.
Яхида. А Боги ждут, пока плоды любви
созреют, и срывают их, и пожирают с косточками, с кожей, вдыхая через ноздри во
время всесожженья дым любви!
(Ифтаху)
Ни ты,
ни Бог твой не рожали детей, не обливались смертельным потом. Отдайте мне дитя
– оно не ваше!
Ифтах. Евреи не обманывают Бога!
Яхида. Да на каждом шагу обходят
заповеди. Равы – и те находят столько же уловок, сколько заповедей.
(Шепотом)
Мы
незаметно исчезнем, как туман.
(Долгая пауза)
Ифтах. Прощайте, горлинка моя и
козочка.
(Закрывает глаза ладонями)
Яхида.(целуя его ноги). Значит правда то, что кричат на весь Исрайль: ты
– великий человек!..
Ифтах. Клятвопреступник.
(Уходит. Стук тимпанов. Входит Яэль в венке
из листьев и в сопровождении подруг, которые осыпают её лепестками цветов)
Яэль. (замечает простертую на земле Яхиду). Мама!
(подругам) Проходите, я догоню…
Яхида.(хватает её за ноги). Скорее, день мой ясный, бежим!
Яэль. Куда?
Яхида. Да не куда, а от чего: от смерти
– от ножа Ифтаха.
Яэль. Нет, все-таки куда? К
аммонитянам? Там тоже смерть: там лошадьми затопчут жену и дочь исрайльтянина
Ифтаха, убившего царя Аммона.
Яхида. Через Ярден – к другим коленам
Исрайля.
Яэль. Весь Исрайль меня сейчас венчает,
как святыню. Ты видишь это?
(Указывает на свои венки)
Слышишь?..
(За сценой нарастает стук тимпанов)
В
Исрайле нас камнями забросают за клятвопреступленье.
Яхида. Преступленье то, что сделал твой
отец! Спроси Первосвященника. Их Бог, которому он клялся, запретил евреям
клясться по-пустому.
Яэль. Но это не пустая клятва, мама. Он
этой клятвой спас Исрайль… И нас с тобой. А ты хотела, чтобы враг ворвался в
этот город – и чужой свирепый воин захлестнул петлею горло любимой козочки
твоей Яэль?.. Чтоб на глазах твоих они меня распяли на колючках, и всей своей оравою
вонючей навалились… нет, лучше в жизни – пусть короткой – мне так и не познать
мужчину, чем так узнать.
(Уходит)
Яхида.(к дереву богини). Скажи, Аштар, что делает волчица, когда её
волчат уносят люди?..
(Воет, катаясь по земле… Её вой заглушает
грохот барабанов).
(Затемнение).
Хор
Ты луч луны на трепещущих листьях,
Ты след слезы на дрожащих ресницах,
Яэль!
Шепот цветов, отвечающих пчелам,
Бабочки крылья, открытые солнцу, –
Яэль!
Влажный туман, орошающий землю,
Капли дождя и роса на травах –
Яэль!
Крик пастухов, загоняющих стадо,
Звон молока, что стекает в подойник, –
Яэль!
Светлое утро и мирный вечер,
Дым очага, улетающий к небу, –
Яэль!
Ты ожиданье любви и ласки,
Жизнь и рождение новой жизни –
Все это ты, Яэль!
Картина
9
Яэль.
Подруги. Ифтах.
Яэль. Я готова, отец.
Ифтах. А с матерью ты говорила?
Яэль. Да, только что.
Ифтах. И слёзы её не тронули тебя? Зря говорят: жестоки мы,
мужчины. Нет никого безжалостней детей. Ты хорошо подумала? Ты знаешь, что
теряешь вместе с жизнью? Подруги выйдут замуж, но не ты.… Узнают сладость
ласки, смех ребёнка, прикосновенье губ его к соскам…
Яэль. Не надо! Достаточно того, что знаю я. Как солнце
жжется, и трава щекочет ноги, и птицы сыплют в уши перезвон.… Как хорошо быть
тоненькой тростинкой, певучей дудочкой, и в озеро глядеться, и видеть щёки гор
сквозь сеть ветвей.
Ифтах. Ты рвёшь мне душу.
(Подругам)
Все уйдите! Вон! Убирайтесь прочь!
(Подруги
убегают)
Проси, что хочешь. Что я должен сделать, чтоб
как-нибудь отсрочить этот ужас?..
(как бы про
себя)
Чтоб Богу дать подумать.
Яэль. Пусти меня обратно в детство. Не надолго: пока трава
под солнцем не пожухла, и не осыпались цветы в предгорьях у подошвы горы Хермон – вершины мира. Мы там побегаем с подругами, оплачем, как перед свадьбой,
девственность мою.… Всего лишь месяц.
Ифтах. Два.
Яэль. Спасибо!
(Убегает. За
сценой слышится её голос)
Эй, Хава, Малка, Ривка, собирайтесь. Уходим в Землю
Тов.
(С другой
стороны появляется Ицхак, он подкрадывается к Ифтаху и бросает дротик. Дротик
пролетает мимо. Ифтах оборачивается)
Ифтах. Дурак. Ты думал, что так просто Яхве меня избавит от
обета? Нет, дружок. Моя рука покрепче, да и та не повернулась. Лучше слушай: я
их отпустил, Яэль с подругами… на время… в Землю Тов. Пусть порезвятся, пусть
оплачут девство подальше от мужского взгляда. Но, ты же знаешь – горы: львы,
барсы, рыси, волки…мало ль кто. Разбойник, человек пустой, охотник за козочками
горными, набросит мешок – и поминай, как звали. Ищи её свищи. Ты понял?
Ицхак. Я понятливый, отец.
(Убегает)
Картина
10
Первосвященник
и Посланец Эфраима...
Они только
что закончили трапезу и, видимо, продолжают беседу.
Посланец Эфраима. Ответь мне на вопрос,
Первосвященник…
Первосвященник. С готовностью, на любой.
Посланец
Эфраима. В нашем стане, людей
Эфраима, упорно ходят слухи, что, Ифтах, судья Гилада, усилился за счет обета,
который он дал Господу: подвергнуть всесожженью родную дочь.
Первосвященник.
Да, поговаривают.
Посланец Эфраима. Ты так отвечаешь, будто тоже живешь, как мы, отсюда
далеко, в земле Эфраима с той стороны Ярдена.
Первосвященник.
Стараюсь быть поближе к Богу и
подальше от людей.
Посланец
Эфраима. Наш Бог не принял жертву
Авраама. Земля и так уж пропиталась кровью детей Исрайля! Может, хватит?!
Первосвященник.
Ты мне предлагаешь сказать Ифтаху:
Богу неугодна такая жертва?
Посланец
Эфраима. Да.
Первосвященник.
А что сказать народу?.. Что судья
Исрайля нарушил заповедь: дал клятву, которую исполнить не намерен?
Посланец
Эфраима Ты сказал «судья Исрайля», а
не «судья Гилада».
Первосвященник
Гилада. Я оговорился.
Посланец
Эфраима. Ты оговорился, когда сказал,
что ближе к Богу, чем к людям. А на самом деле тебя снедает жажда власти над
всем Исрайлем: коленами Менаше, Гада, Реувейна, Дана…Эфраима! И для того
взнуздал Ифтаха, как свою ослицу, и погоняешь.
(Идет к
выходу)
Первосвященник. Опомнись. Гнев – плохой советчик. Подумай: разве не
благое дело – собрать Исрайль под одной рукой?
Первосвященник. Испачканной еврейской кровью?..
(пауза)
Такая кровь притягивает кровь.
(Уходит)
(Затемнение)
Картина 11
Лес в
горах. Яэль с завязанными глазами.
Яэль.(кричит). Все
спрятались? Сейчас пойду искать.
(К ней
подкрадывается Ицхак с мешком. Но не успевает накрыть – она сдергивает с глаз
повязку).
Ты что здесь делаешь?
Ицхак. Краду себе невесту.
Яэль. Невесты спрятались. А я обручена.
Ицхак. Зачем ты Богу? У него нет тела. Он – дух. К чему ему
на небе эти бедра и тень под животом, и грудки – две лисьих мордочки… Он
заберет на небо лишь смрадный дым от этого всего.
Яэль. Ты думаешь, что Бог живет на небе, и я с ним буду
там? Чудак! Кто сотворил всё это, тот и живет во всем. Я буду жить везде. В
росинке крошечной полмира поместилось: кедры, скалы, гора Хермон – и мне
найдется место. Ищи меня на крыльях ветра, в утекающей сквозь пальцы воде
ручья… А встретится улитка – осторожно, не наступи, быть может, это я ползу, и
стебельками глаз смотрю на моего Ицхака, и плачу…
(Он обнимает
её)
Не бери
меня, Ицхак, ни в свой мешок, ни на свою циновку.
Ицхак. Не ври: ты хочешь жить!
Яэль. Хочу… И на твою циновку – тоже.
Ицхак. В чем же дело. Никто тебя понять не может: ни я, ни
твой отец…
Яэль. Всё просто. Никто из вас не верит в Бога. А я верю:
Он решит мою судьбу.
(Сидят,
обнявшись. Свет гаснет).
Картина 12
Стул
судьи Гилада у городских ворот.
Ифтах (устало). Кто там ещё сегодня ждет суда?
(Воин вводит
Посланца Эфраима в дорожной одежде, с закутанным лицом).
Посланец
Эфраима (открывая лицо) Я посланец Эфраимский.
Ифтах. Эфраимский. А я судья гиладский.
Посланец
Эфраима. Я прошу не за эфраимлянку –
за гиладянку, дитя невинное из твоего колена, которая осуждена не смерть.
Ифтах. Ни девушек, ни женщин, ни единой! – судья Ифтах на
смерть не обрекал!
Посланец
Эфраима. А дочь свою Яэль?..
Ифтах. Молчи!.. То дело Бога!
Посланец
Эфраима. Ты только что сказал, что ты
не Бог. Наш Бог не жаждет крови человека.
Ифтах. А кто велел бедняге Аврааму взять сына своего …
единственного своего!.. Ицхака и зарезать, как барана, на камнях?!..
Посланец
Эфраима. Только раз подверг он
испытанью человека, чтобы понял, каково вести на смерть единственное чадо,
плоть – плоти, крови – кровь…
Ифтах. И это говоришь ты мне?!..
Посланец
Эфраима. Я говорю еврею!.. Знаешь,
почему мы ненавистны всем народам, среди которых бродим столько лет? Мы не
такие! Мы пришли из мира, в котором храмы строили из камня, а каждый камень –
словно целый дом. И крыши крыли медными листами, и подпирали их столбами
кедров… И богам с золотыми головами там приносили в жертву сто быков огромных и
стада коров… Кто смел сказать, что это боги ложны, что идолы внутри пустые?.. А
праотец разбил а показал… И мы ушли из каменного леса, из медного и золотого
царства в безжалостную жёлтую пустыню, поселились в шатрах, как пастухи средь
пастухов – такие ж с виду дикие. Но Бога мы несём в себе! Впервые человек узнал
такого Бога, который воздает не за молитвы, не за стада быков и не за песнопенья,
а за добро – добром и злом – за зло! Вот почему те храмы рухнули, те люди
перебили друг друга, а мы выжили в шатрах. Лишь краешек сыновней плоти мы Богу
жертвуем в знак нашего союза… А ты? Ты прерываешь теченье жизни. Дочь не
познает мужа и не родит детей Исрайлю…
Ифтах. Я не думал, что жертвой станет дочь. Но я отверз уста
перед Всевышним, когда уже был меч занесен над головами всех детей Гилада и над
моим единственным ребенком. Ашем принял обет – и совершил Он чудо: враг бежал.
Посланец
Эфраима. Эфраимляне ударили Аммону в
спину.
Ифтах. Ах, вот ты для чего пришел! Чтобы мы с вами
поделились трофеями и славой! Что ж. Берите серебро, оружье, колесницы и
лошадей, и женщин. Мало? Берите славу Ифтаха-полководца, голову царя Аммона,
стул судьи Гилада.
Посланец
Эфраима. Я не затем пришел.
Ифтах. Ты пришел украсть единственное оправданье моему
поступку. Я ночей не сплю – сквозь веки сомкнутые вижу, как толчками из горла
дочери выходит кровь… А ты пришел сказать: на эти муки меня не Бог обрек, а вы,
эфраимляне!
Посланец
Эфраима. Бог нас послал, чтоб всех
евреев перед лицом врага собрать в единый Исрайль, как зерна собираются в сибболет – колос.
Ифтах. Не сибболет,
а шибболет.
Посланец
Эфраима. Мы, эфраимляне, так говорим.
Ифтах. Какие ж вы евреи?.. Я, Ифтах, отбил Ковчег Завета,
спас Первосвященника. Но меня из дома выперли за то, что моя жена чужим богам
молилась, а мать отца любила без благословенья рава. Её блудницей обозвали, а
меня дразнили «бен зона» – сын шлюхи. И я поклялся доказать, что я роднее Богу еврейскому,
чем все святоши! Я доказал, что я – исрайльтянин. Бог мне дал победу и стул
судьи, а не эфраимляне «сипилявые».
Посланец
Эфраима. Эфраимляне не вынесут обиды,
и над тобою дом подожгут – таков обычай.
Ифтах. Это вряд ли (подзывает
воинов). Ловите их на переправах через Ярден и проверяйте: кто скажет не шибболет, а сибболет – тех топите, как щенков.
(Посланцу
Эфраима).
Ты
хочешь, чтобы был один Исрайль – пусть будет и один язык.
(Воины
хватают Посланца, тащат к выходу)
Посланец
Эфраима. Кровь дочери не смоешь
кровью братьев. Бог видит – Он тебя найдет!
(Входит Яэль)
Ифтах(в ужасе глядя
на нее). Уже нашел.
Яэль. Ты мне не рад, отец?
(Он как будто
не узнает её)
Да это ж я! Вернулась! Живая и здоровая!
Ифтах. И лев не съел?.. Не поскользнулась, не упала в
пропасть?.. И разбойник…
(В этот
момент входит Ицхак. Ицхаку).
…не завязал в мешок и не унес. Какое горе!..
(Затемнение).
Картина 13
В горах.
Ифтах, с вязанкой дров на плечах, и Яэль.
Ифтах снимает
с плеч вязанку и садится на неё.
Яэль. Устал, отец?
Ифтах. Куда спешить. Ты расскажи мне лучше… про Авраама. Я
любил послушать… Особенно мне нравился конец.
Яэль. «…взглянул Авраам вокруг и увидел: вот ягненок
запутался в кустах рогами своими… и взял ягненка, и принес его в жертву
всесожжения вместо сына».
Ифтах. Нет, раньше. Когда спрашивал Ицхак.
Яэль. «…сказал Ицхак: вот огонь и дрова, а где же ягненок
для всесожженья? И сказал Авраам: Бог высмотрит себе агнца для всесожженья, сын
мой». Это значит: Бог жертву выбирает сам.
Ифтах. Вот Он и выбрал… меня! Я тот козел злосчастный, что
случайно в его кустах запутался рогами. Я жертва всесожженья: всё во мне
сгорело… перегорело всё внутри и вышло дымом. Остался только прах и пустота.
Яэль. Но почему, отец?
Ифтах. Да потому, дочь, что одну… одну лишь женщину любил,
одно дитя лелеял, и выбрал одного лишь Бога… Но жену я предал, дочь обрек на
муки, а Бога… я не понял. Вот и всё.
(Свет гаснет.
В темноте звучит песня Яэль… Сцена постепенно освещается, выходят подруги с
цветами, кладут цветы на то место, где лежала вязанка дров…)
Комментарии: Э.Левин –М.Азову - at 2009-03-28 06:26:47 EDT
Марк Азов Нацрат Илит, Израиль - Friday, March 27, 2009 at 11:29:28 (EDT) Хочу у участников Гостевой спросить, как бы вы отнеслись к тому, что происходит в моем городе? ...у нового мэра и некоторых горожан возникло желание наш еврейский Нацрат Илит переименовать... к примеру, Мицпе Иуда...
==========
Дорогой Марк,
число дураков в мире беспредельно. Можно понять многих Захаров Аркадьевичей и Харитонов Ивановичей, которые снова становятся Залманами Абрамовичами и Хацкелями Ицковичами. Но бóльшими евреями они от этого не становятся.
Спасибо за пьесу. «Уровень мировых стандартов». :))) Игрек - at 2009-03-27 12:42:22 EDT Пьеса очень понравилась. Как и "Мистерия Блеф" в предыдущем номере "Заметок". Поразительное, кроме самого содержания, понимание отличия драматургии от прозы. Высокий профессионализм драматурга: с одной стороны, крепкий сюжет и все диалоги и реплики абсолютно "живые", с другой - какой простор для режиссерской интерпретации. Жаль, если на эти вещи не упадет глаз хорошего режиссера. Марк Азов Нацрат Илит, Израиль - at 2009-03-27 11:29:27 EDT Спасибо Борису Кушнеру и Иону Дегену! Прочитали-получили удовольствие. Для того и писал.
Хочу у участников Гостевой спросить, как бы вы отнеслись к тому, что происходит в моем городе? Город Нацрат Илит- в переводе, Верхний Назарет построен Бен-Гурионом как еврейский форпост в Галилее на горе над древним Назаретом , который сейчас полностью заселен арабами, мусульманами и христианами.Арабское имя города ан-Насира, еврейское - Нацрат. Нацрат существовал как еврейское поселение еще до рождения Христа.Это знаковое историческое место для иудео-христианской цивилизаций Так вот, у нового мэра и некоторых горожан возникло желание наш еврейский Нацрат Илит переименовать так, чтобы в названии вообще отсутствовало слово Нацрат (Нацерет, Назарет),чтоб нас,упвси Господь, не путали с Назаретом.Пусть останется арабским, а мы будем, к примеру, Мицпе Иуда. Причем, это уже делается без референдума среди жителей города.Интересно мнение знатоков и любителей "Старины" и "Еврейской истории": стоит ли " отрекатся от старого ира? ( Ир -город,ивр.) Ион Деген - at 2009-03-27 03:33:33 EDT Второй раз прочёл с удовольствием. Что скажешь?! Марк Азов! Талантище! Спасибо, дорогой Марк! Так держать!Элла - at 2009-03-26 13:06:08 EDT Очень здорово!Вопрос по Танаху - at 2009-03-25 06:26:11 EDT Зачем во всех смертных грехах обвинять первосвященников? Мудрецы говорят, что дочь Ивтаха не была сожжена, а просто осталась незамужней. Виноваты все из-за своего гонора. Первосвященники не пришли помочь Ивтаху, а Ивтах не сообразил пойти с ними посоветоваться. Еврейские законы учитывают снятие с человека обета в определённых обстоятельствах. Борис Кушнер - at 2009-03-22 16:59:51 EDT (фрагмент из
- Sunday, March 22, 2009 at 16:42:55 (EDT))
Дорогой Евгений! Спасибо за только что вышедшую "Старину". Все помещённые материалы значительны. Скажу только несколько слов о том, что мне особенно близко.
Новое замечательное драматическое произведение Марка Азова! Чудесная, живая, поэтическая интерпретация глав из Книги Судей. Какой простор для фантазии режиссёра, и как хотелось бы оказаться зрителем такого спектакля!
