В этой истории я изменил только
имена. Об остальном судите сами.
Перед сном Михаил любил читать. «…Снова
провинились люди перед Б-гом. Забыв о старых прегрешениях, они совершали новые
и строили Вавилонскую башню. Всевышний разрушил её, смешал все языки, а
носителей их «рассеял по лицу земли». И опять собираются они вместе, мысленно
продолжил он, закрыв книгу. Об этом бывший уроженец Украины знал не понаслышке
– много лет жил в Нью-Йорке – этом новом Вавилоне. Воочию наблюдал, как рядом
уживаются языки, нравы и обычаи разных народов. К одному из них – евреям –
принадлежал он сам.
Годы эмиграции успели состарить
его, но не изменили образа жизни. Активного и деятельного. Михаил был инженером-механиком.
Им и остался. Освоив язык, работал по своей специальности. Выйдя на пенсию, усиленно
взялся за чтение. Раньше времени не хватало, и теперь он навёрстывал упущенное.
О многом хотелось узнать, но, прежде всего, о своём племени. С восторгом и
гневом, радостью и содроганием впервые открывал он для себя многие страницы его
истории. Ушли в небытие целые империи, от некогда цветущих филистимлян,
амалекитян, моавитян остались только названия. А его народ, пройдя вековые
гонения, погромы, Холокост – выжил. Более того, он стал тем источником «из
которого все остальные народы почерпнули свои религии и веры», как писал Лев
Толстой. «…Давно, с детских лет меня подкупил маленький древний еврейский
народ, подкупил своей стойкостью в борьбе за жизнь, своей неугасимой верой в
торжество правды», – вычитал он у Горького.
Всё это наполняло его гордостью и
помогало жить. Не так давно Михаил овдовел. Теперь не с кем было поделиться тем
сокровенным, которое он мог высказать ей… И только чтение отвлекало его от
грустных мыслей. От популярных книг по еврейской истории, он перешёл к «Иудейским
древностям» Иосифа Флавия, главам из «Торы»… Но было у него ещё и заветное
желание, ради которого копался в разных источниках, пытаясь отыскать ответы на давно
мучившие его вопросы. Потому что своими корнями уходили они в школьные годы. Тогда
приключилась с ним одна история, получившая неожиданное продолжение в его
жизни.
В шестом или седьмом классе
пришла к ним новая учительница русской литературы, которая стала их классным
руководителем. Она очень любила поэзию, и в конце каждого собрания, которое
проводила с учениками раз в неделю, читала стихи. Обычно её не слушали, писали
друг другу записки, обменивались репликами… Но однажды стихотворение «На спектакле
"Хижина дяди Тома"» Сергея Михалкова своим сюжетом захватило всех.
На сцене шёл аукцион, на котором
продавали чёрных рабов. «Друзья! Купите дядю Тома!», – повысила голос Надежда
Васильевна, – «…Плантатор набивает цену. И гневно зрители глядят из темноты на
эту сцену». «Кто больше?.. Раз!.. Кто больше?.. Два!..». В это время на сцену
из зрительного зала выбежала девочка, и, волнуясь, протянула растерявшемуся
актёру, игравшему «торгаша», свои пять рублей. «И воцарилась тишина, согретая
дыханьем зала, и вся Советская страна за этой девочкой стояла…»
По домам расходились молча. А
через несколько дней, на большой перемене, в школьный коридор влетел со двора какой-то
мальчишка и закричал: «Там вашего Рубика бьют!». На спортивной площадке шла возня.
Когда Мишка прибежал туда, то увидел парня, толкнувшего его одноклассницу Вику,
пытавшуюся перехватить поднятую руку. И Мишка ударил его, первый раз в своей
жизни. Потом началась большая свалка, в которой участвовало много ребят.
Рубик был армянином, давно учился
в их классе, где большинство составляли украинцы, но были и русские, евреи,
молдаване… Ему и раньше приходилось слышать оскорбления, но в этот раз, не
стерпев, кинулся на обидчика. Сейчас он стоял у доски, взъерошенный, в
надорванной рубашке, со сжатыми кулаками, а рядом бледная классная
руководительница смотрела на вошедшего директора школы:
– Кто участвовал в драке?! Встал
весь класс.
– Почему вы затеяли её?
И тут, Вика, самая маленькая, и, казалось
слабая девочка, разорвала долгую паузу: «Потому что вся Советская страна за
этим мальчиком стояла!..»
После этого случая Вика с Мишей
подружились, а затем и полюбили друг друга. Как оказалось – на всю жизнь. Вика
была русской, но разве это имело для него значение… Как в каждой семье, всякое
случалось у них, но стоило им после размолвки взяться за руки – снова
становились одним целым. И его не дано было разорвать никому. Вырастили они двоих
сыновей.
Ещё там, в украинском городе,
прошли молодожёны через осуждение родителей, пересуды и сплетни соседей,
укоризненные взгляды разных людей. Больше всего доставалось Мише. Тайком от
него Вика что-то читала и однажды сказала ему: «А ведь Рут, прабабушка царя
Давида, была моавитянкой, и никто не упрекал её в этом… Как я хочу быть ближе к
тебе, любимый!». Тогда они не знали, что такое «гиюр».
В первое эмигрантское лето Вика
отвела мальчиков в лагерь при ортодоксальной синагоге, но их туда не взяли:
мама не еврейка. Много позже знакомые подвели их к пониманию этого, и многого другого,
связанного с религией иудаизма.
Неожиданно в дом вошла беда. Тяжело,
безнадежно заболела Вика. Болезнь её продолжалась долго... Ребята к этому
времени выросли, получили образование. Оба женились на еврейках, воспитывали теперь
своих детей, но жили и работали в других штатах. Они помогали родителям
деньгами, ежедневно звонили, однако вся тяжесть по уходу за женой легла на
Михаила.
Однажды, они снова почувствовали
себя изгоями. В госпитале, где лечилась жена, им вызвали такси. Когда подъехала
машина, он заботливо помог ей встать из кресла-коляски и повёл к выходу.
Вдогонку, из заполненного людьми фойе, полетела реплика: «Ты посмотри, как он
носится с этой шиксой!»
Бывало и другое. Фамилию при
замужестве Вика не поменяла, оставила свою. Так они решили, чтобы их дети
получили свободу выбора, когда вырастут. Понадобилась как-то ей очередная
врачебная консультация. Михаил позвонил в «русский медицинский офис». Записав
все данные, его переспросили: «Ваша супруга не еврейка?». После этого он стал
обращаться только туда, где все говорили по-английски – там фамилия значения не
имела. Нет, ей не отказали в визите, но им не хотелось снова ловить на себе
чьи-то многозначительные взгляды…
Снова возвращался Михаил к
книгам. «Еврей – символ гражданской и религиозной терпимости, – читал он, – …люби
пришельца, – предписывал Моисей, – ибо сам ты был пришельцем в стране
Египетской…».
В одном общественном центре разговорился
он с женщиной, которая рассказала ему свою историю. Приехали они с мужем из
бывшего Союза давно, детей у них не было. Работали, купили маленький домик. В
городе, из которого эмигрировали, умерла её подруга, оставив круглым сиротой
сына-подростка. Супруги тут же приняли решение спасти ребёнка. Но как? Лучший
способ – усыновить его. Пошла она с ходатайством о помощи в большую еврейскую
организацию, но там отказали, потому что она еврейка, а мальчик – нет.
Обратилась в христианский Фонд, носящий фамилию великого русского писателя, но
и здесь не помогли, потому что парень русский, а она – нет. Как быть, если к
этому добавить, что муж её ни еврей, ни русский, а вообще представитель другой
национальности? И началась настоящая битва, которую можно было сравнить разве
что с эпопеей, по количеству действующих лиц, накалу страстей, географии
действия и времени происходившего.
К счастью, для мальчика завершилась
эта история усыновлением. Его привезли в США, где он окончил школу для особо
одарённых детей. Приёмным же родителям это стоило и денег, и здоровья, и
унижений… Только благодаря помощи разных хороших людей добились они своего. Смотрел
Михаил на эту женщину и думал о том, каким мужеством надо обладать, чтобы
довести всё до конца.
Когда с Викой случилось
непоправимое, ему на помощь тоже пришло много друзей и знакомых. Из Лос-Анджелеса
прилетал Рубен, который живёт там с семьёй. Рубик всё взял на себя: звонил, ездил,
организовывал. Он провёл с Михаилом неделю, только подтвердив, что настоящая
дружба не имеет национальности.
– А нравственность, какой
национальности она? – спрашивал себя Михаил, – неужели у каждого народа своя?
Разве готовность придти на помощь и делать добро, сострадание, порядочность
должны зависеть от национальной принадлежности?
– Что касается меня, – думал он, –
то по иудаизму я согрешил. Но внуки мои стали евреями по их материнской линии.
Грех же мой был в любви, а разве любовь – это грех? Не двигала ли ею воля
Всевышнего, который дал мне её к женщине другого рода? Почему же любовь стала
моим наказанием, моим горем?..
По совету друзей, Михаил стал
ходить с ними в синагогу, где познакомился с ребе, мудрым и тактичным
человеком. Он умел слушать и никому не навязывал своего мнения, поэтому Михаил
решил поделиться с ним своими мыслями.
– Могу ли я ответить вам сразу на
всё? – выслушав его, задумался ребе. Но мы обязательно вернёмся к каждому
вопросу. Сегодня начнём, пожалуй, с «Книги Рут», потому что в ней есть то, что
вы пронесли с супругой через вашу жизнь – любовь и верность. В ней мы видим и осознанный
переход Рут в другую веру, о чём задумывалась ваша жена. И что важно теперь
услышать для вас – в книге утверждается забота Б-га о каждом человеке,
независимо от национальности. Значит, многое зависит и от нас самих?..
