Меир Винер
В ноябре 1931 года в московской газете "Дэр Эмэс" была напечатана статья Меира Винера "Задачи этнографических исследований. О работе этнографической секции Института еврейской культуры". Она воспринимается как научный отчет работы секции фольклора перед читательской аудиторией за первый академический 1930/31 год. Тем самым в Институте еврейской пролетарской культуры (ИЕПК) Всеукраинской академии наук (ВУАН) статут фольклористики был приравнен к исследованиям в области еврейского языка, литературы, истории и др. Работу секции возглавил автор статьи в "Дэр Эмэс" М.Ф. Винер.
Винер
Меир (1893 -1941) в 1926 году эмигрировал из Европы в СССР и поселился в Киеве.
Он был в числе большой группы интеллектуалов, не только еврейских, решивших
связать свою деятельность и судьбу с культурным строительством в Стране
Советов. М. Винер преподавал литературу еврейским студентам педагогических
учебных заведений. А так как его приезд совпал с начальным этапом организации и
деятельности Кафедры еврейской культуры при ВУАН, то вскоре он подключается к
научно – исследовательской работе ее литературной секции. В биографической
статье "Краткой еврейской энциклопедии", посвященной М. Винеру, в
частности, отмечено: "Книги Винера обнаруживают глубокую эрудицию, но в то
же время показывают его зависимость от марксистской фразеологии и советской
идеологии …". Эта характеристика, пожалуй, верна и для упомянутой отчетной
статьи М. Винера. Занятие фольклористикой для литературоведа и писателя М.
Винера было все же эпизодом. О еврейском фольклоре и работах еврейских
фольклористов зарубежья он был, без сомнения, хорошо осведомлен, но в его
творческой биографии упоминается лишь единственный изданный им в 1920 году
сборник немецких песен. Возглавив работу этнографической секции ИЕПК (так с
осени 1929 года стали именовать Кафедру ЕК), Меир Винер разрабатывал вопросы
теории фольклористики с марксистских позиций и являлся редактором фольклорных
сборников, подготовленных к печати в период его пребывания на посту
руководителя секции. Уже в 1932 году увидел свет сборник работ этнографов ИЕПК
названием "Проблемы фольклористики", с характерным для того времени
подзаголовком: "Против антимарксистских теорий в литературоведении".
Сборник был первым в планировавшейся серии, но, как это часто случалось в
истории еврейско-советской науки, оказался и последним. В сборнике М. Винеру
принадлежала большая теоретическая статья "Фольклористика и
фольклоризм". Но язык публикации - идиш, явно, не способствовал тому, что
бы взгляды М. Винера на фольклористику стали общедоступными. В статье
"Фольклор" (том 9, 1939) "Литературной энциклопедии" его
имя не упомянуто. Осенью того же года Меир Винер, покинув Киев, переехал в
Москву и с той поры фольклористикой более не занимался. Исключением, вероятно,
является фольклорный сборник, составленный киевлянином З. Скудицким и изданный
в Москве в 1936 году под редакцией М. Винера. Погиб М.Ф. Винер в первые месяцы
войны 1941-45 годов, находясь в рядах московского ополчения.
Моисей Береговский - фольклорист (1927 – 1936)
Создание этнографической секции в составе ИЕПК осенью
1930 года совсем не означает, что фольклорная работа там ранее не проводилась.
Еще на самом первом этапе деятельности Кафедры ЕК ее первый руководитель Наум
Ионович Штиф (1879 – 1933), не имея ни материальных средств, ни подготовленных
научных кадров, предпринимает шаги к организации фольклорных экспедиций и
поиску будущих исследователей еврейского фольклора. С одной стороны, он
обращается к известному в еврейском мире фольклористу Й.- Л. Кагану с просьбой
составить программы и инструкции для собирателей фольклора, а с другой,
подбирает кандидатов для этой работы. Поражает интуиция Н. Штифа, разглядевшего
в заведовавшем еврейской музыкальной школой М.Я. Береговском потенциал
исследователя, что было подтверждено всей последующей деятельностью его
избранника. Наум Ионович предложил Моисею Береговскому на началах
добровольчества приступить к организации при Кафедре ЕК "Кабинета
еврейской народной музыки" и тот предложение принял.
О Моисее Яковлевиче Береговском (1890 – 1961) много стали
писать с последнего десятилетия 20 века, в первую очередь, благодаря
подвижничеству его дочери Эды Моисеевны Береговской. К примеру, благодаря ее
стараниям и активному участию в издании работ отца, вышел в свет уникальный
труд о пурим-шпилях. Ею же издан сборник "Арфы на вербах", с наиболее
полным очерком о жизни и научной деятельности М.Я Береговского. Познавательны и
другие материалы сборника: отрывки из писем разных лет, материалы о защите
кандидатской диссертации или об изнурительной борьбе Моисея Яковлевича за
публикацию своих завершенных трудов …
Моисей Береговский
с музыкой был связан с самых ранних лет. Он пел в синагогальном хоре,
приобщившись тогда же к началам музыкальной грамоты. В 13 лет подростком в
Киеве начинает самостоятельную жизнь и, занимаясь самообразованием, экстерном
сдает экзамены за курс гимназии. Осваив игру на виолончели, поступает в
оркестр. В 1916-1920 годах он учился в киевской консерватории. А когда по
следам Февраля 1917 года была создана "Культур-лигэ", он параллельно
работает в ее музыкальных учреждениях, руководя хоровыми коллективами и детской
школой. В 1922 году М. Береговский переезжает в Петроград, работает
преподавателем музыки в еврейских сиротских учреждениях и возобновляет занятия
композицией в местной консерватории. В 1924 году, вероятно, в связи с отъездом
в Палестину композитора Ю. Энгеля, М. Береговского пригласили на место
музыкального руководителя в детскую коммуну – колонию, располагавшуюся в
подмосковной Малаховке. В обзорном очерке А.Я. Виньковецкого, об исследователях
еврейского фольклора утверждается, что в этот период Моисей Яковлевич посещал
занятия в московской консерватории. В 1926 году М.Я. Береговский возвращается в
Киев. Этот шаг для М. Береговского оказался судьбоносным. На первых порах он
возглавил детское отделение еврейской музыкальной школы, но задумывается о
серьезных занятиях фольклором. В одном из писем той поры М. Береговский писал: "…
я связываюсь еще с этнографическим обществом или ИАН и обещаю собрать несколько
сотен еврейских народных песен и других произведений и организовать научную
обработку их…".
На Кафедре ЕК М. Береговскому пришлось начинать с
"нуля", ведь до того в Киеве никто профессионально не собирал еврейский
музыкальный фольклор. Продолжая руководить музыкальной школой и работать
добровольцем на Кафедре, он вскоре отправляется за опытом к знаменитому
фольклористу Украины К.В. Квитка. " В конце 1928 года начал трудиться
под началом руководителя Кабинета музыкальной этнографии заведующий детским
отделом еврейской профессиональной музыкальной школы в Киеве М. Береговский,
который сам записывает мелодии и тексты песен на идиш. - Свидетельствовал
К. Квитка в своей статье за 1929 год. - /…/. Теперь на Кафедре ЕК проводится
активная работа записи мелодий, главным образом, при помощи фонографа".
Творческое содружество М. Береговского с профессором К.В. Квитка продолжалось
до вынужденной "эмиграции" замечательного украинского этнографа в
Москву. " В ВУАН (у Квитка) работаю над караимско–татарскими песнями. -
Писал М.Я. в письме от 25.06.33 г. - Я сфонографировал свыше 100 музыкальных
номеров /…/. До сих пор расшифровал 60 …". Исследования М. Береговским
музыки караимов – один из редких случаев, когда деятели культуры одной
этнолингвистической группы евреев занимались бы проблемами культуры другой
лингвистической группы. Нам не известно в каких географических пунктах
записывал Моисей Яковлевич караимские песни. Фонографическая запись могла
производиться в самом Киеве, где проживала небольшая караимская община.
В 1929 году фонотека М. Береговского получила ценный
подарок: она была пополнена экспедиционными записями дореволюционной поры,
выполненными Ю. Энгелем и переданными вдовой композитора А.К. Энгель Кафедре ЕК
вместе с архивом покойного супруга. В том же году завершился
"испытательный" срок для М. Береговского, как фольклориста. "Моя
работа подвигается понемногу. – Сообщает он в Москву. – В Институте
еврейской культуры зачислен научным сотрудником и заведующим "Кабинетом
музыкальной этнографии и музыки в еврейском быту". К сожалению, жалованье
получаю только с 1 янв. (145 р. в месяц)". Из того же письма
выясняется, что М.Береговский собирает материалы по двум темам: "Об
увеличенной секунде" и "Задачи еврейской музыкальной
этнографии".
1930 год оказался для М.Я. Береговского богатым на
события. Тут и первая зарплата научного работника, и первая, кажется, научная
публикация. На украинском языке была напечатана его статья "Иностранные и
разноязычные песни у евреев Украины, Белоруссии и Польши" с нотным
приложением на 24-х страницах. В феврале 1930 года фонотека киевского Кабинета
значительно пополнилась за счет фонографической коллекции ликвидированного в
Ленинграде Еврейского историко–этнографического общества. Таким образом, М.Я
Береговский оказался не только продолжателем дела С. Ан-ского и Ю. Энгеля, но и
наследником собранных ими музыкальных записей. Осенью "Кабинет музыкальной
этнографии", сохраняя научную самостоятельность, административно вливается
в состав учрежденной этнографической секции. Вероятно, уже к этому времени у М.
Береговского сложился план систематизированной обработки еврейских музыкальных
записей и очередность публикаций. Предусматривалось публиковать сборники в
следующей последовательности:
Том 1. Рабочие и революционные песни. Песни о рекрутчине
и войне.
Том 2. Любовные и семейно-бытовые песни.
Том.3. Еврейская народная инструментальная музыка.
Том.4. Еврейские народные напевы без слов.
Том.5. Еврейские народно-музыкальные представления.
Организация ли этнографической секции, или изменившиеся полиграфические возможности придали подготовке научных публикаций дополнительный импульс. В уже упоминавшийся теоретический сборник "Проблемы фольклористики …"(1932) М. Береговский предложил статью " К задачам еврейской музыкальной фольклористики". А в августе того же 1932 года он завершил рукопись первого тома задуманной пятитомной антологии "Еврейский музыкальный фольклор". В сборник были включены 140 песен с нотами. В 1933 году Моисей Яковлевич интенсивно готовит к печати рукопись следующего тома антологии. "… 2-й сборник (любовных, бытовых, колыбельных и детских песен) почти готов. Я расшифровал около 200 песен, /…/ переписываю их начисто, пишу примечания, и скоро приступлю к введению". – Сообщал он в письме от 25.06.33 г. Много и почти безвозмездно М.Я. Береговский сотрудничал с профессором К.В. Квитка. В том же письме он пишет: "…кроме караимско-татарской музыки, я занимался музыкой узбеков /…/, немецких колонистов /…/. Все эти работы не закончены, т.к. материально мы жили довольно скверно. /…/. В академии я до сих пор не утвержден как штатный сотрудник. Оплату получаю из научно- оперативных сумм. До сего дня я не получил еще за февраль и дальше …". Есть сведения, что М. Береговский писал работу об особенностях музыки караимов, и она сохранилась в рукописи. С 1933 года М.Я. Береговский возглавил этнографическую секцию. Документально этот факт, кажется, еще не подтвержден, но на фотоснимке (октябрь 1934 г.) среди членов Президиума ИЕПК мы видим и ведущего фольклориста института. Но как исследователь, М.Я. Береговский отдавал свое время исключительно музыкальному фольклору. Так, например, брошюру одессита А. Розенцвейга " Социальная дифференциация в еврейской народной песне", изданную ИЕПК в Киеве в 1934 году, редактировал глава "Секции литературы и критики" Макс Эрик.
В 1934 году в московском издательстве "Советский
композитор" вышел 1 том запланированной антологии, рукопись которого была
завершена еще в августе 1932 года. В 1935-м написанная М.Я Береговскоим работа
"Взаимовлияние украинского и еврейского фольклора" была напечатана в
журнале ИЕПК "Наука и революция" (идиш). Доклад на ту же тему им был
прочитан в музыковедческой секции Союза композиторов в Киеве и в 1936 году
опубликован в украинском журнале "Радяньска музика". Весна 1936 года
принесла еврейской науке в Киеве трагические сюрпризы. В апреле месяце
чекистами были арестованы почти все руководители ИЕПК. Институт закрыли, к
работе приступила ликвидационная комиссия. Позже начались аресты и многих других
сотрудников института. История исследований еврейского фольклора в Киеве на
этом не завершилась, но прежде чем ее продолжить, вспомним фольклориста, для
которого в этой истории места более не нашлось.
Залман Скудицкий
Залман
Файвелович Скудицкий (1906-1996) " оставил память о себе, опубликовав
статьи и книги по устному еврейскому фольклору. Очень краткую биографическую
справку о нем предлагает "Российская еврейская энциклопедия" (т.2).
Более полное жизнеописание З. Скудицкого было составлено, вероятно, в Еврейском музыкальном центре
нынешнего Петербурга и нами обнаружено в интернете. Не пересказывая этот
текст в полном объеме, отметим, что после окончания средней школы юный Залман
поступил на учебу в Киевский педтехникум (другое название – Высшие еврейские
педагогические курсы). Обстановка там сложилась творческая. Да, к тому же рядом
оказались студенты, позднее сказавшие свое слово в еврейской культуре:
Ш.Брянский (1899-1941?) – литературовед; Б. Гутянский (1903-1956), детский поэт
и драматург; М. Гершензон (1903–1943), драматург. Все они участвовали в издании
литературной стенгазеты и составляли костяк самодеятельного эстрадного
коллектива "Мешулахэс", очень популярного у киевской публики.
Закончив
учебу в 1926 году, З.Ф. Скудицкий начинает преподавать в одной из еврейских
школ Киева. Своих учеников он привлекал к собиранию фольклора и не удивляет,
что с организацией Кафедры ЕК З. Скудицкий оказался в числе ее первых
аспирантов. В аспирантуре его интересы сосредоточились на народном творчестве.
Уже в первых экспедициях М.Я Береговского Залман Файвелович принимал активное
участие, да и сам делился своими знаниями о еврейской народной песне, пополняя
фоноколлекцию "Кабинета еврейской музыки". В 1931 году в ежегоднике
"Цайтшрифт" (Минск) была напечатана его, кажется, самая первая
научная статья "О народных переработках песен Готлобера". Можно
предположить, что это была итоговая аспирантская работа З. Скудицкого. В ней
автор показал себя приверженцем теории И. Шипера, ученого из виленского ИВО,
" Продукция и репродукция в фольклоре", но избегал ссылок на его
работы. Основные интересы З.Ф. Скудицкого – фольклориста лежали в области
народной революционной и рабочей песни. Этой теме была посвящена его статья в
сборнике "Проблемы фольклористики" (1932). В том же году журнал
"Ройтэ Вэлт" (Харьков) напечатал работу "Народные песни. Новые
материалы" с предисловием и примечаниями З. Скудицкого. В следующем, 1933
году под этим же названием в Москве вышла из печати книга. Редактором ее был
М.Винер.
З.Ф. Скудицкий работал в ИЕПК до злополучной весны 1936
года, когда Институт был ликвидирован. На этом ему пришлось прервать
исследования еврейского фольклора, перейдя на работу в другое учреждение АН
Украины. В этом же году московское издательство "Дэр Эмэс" успело
выпустить следующий (и последний) одноименный сборник, составленный З.
Скудицким и редактировавшийся М. Винером. С арестом в ноябре 1937 года и
отправкой в концлагерь за полярный круг З.Ф. Скудицкому, уже состоявшемуся
ученому – этнографу, пришлось осваивать новые профессии. Пережив и лагерное
заключение, и сталинщину, Залман Файвелович дожил до своего 90-летия, но уже
никогда не возвращался к полюбившемуся в юности еврейскому фольклору.
Моисей Береговский (1936 – 1941)
А что же с М.Я. Береговским? Получив расчет в институте,
он ищет новое место приложения своим силам и знаниям. Его командируют в
экспедицию на Полтавщину за украинскими мелодиями. В это время разрешился
вопрос о дальнейшей судьбе еврейских исследований в АН УССР, приступили к
формированию нового учреждения, но в значительно урезанном виде. "…Предполагается, - писал Моисей Яковлевич,- что я останусь в этом новом ублюдке /…/".
Однако зав. этим кабинетом (Э.Г. Спивак – Л.Ф.) ни с кем переговоров не ведет,
помещения не имеет …" (из письма от 30.07.36 г.). Возвратившись из
командировки, Моисей Яковлевич констатировал: "…Кабинет наш
реорганизован, и мы приступили к работе. Всего нас осталось человек 10-12, но
мне обещают дать еще кого-нибудь …" (письмо от 21.09.36 г.). "…нас перевели в другое помещение (всего две комнаты). /…/. Имущество моей секции
очень большое /…/. Мне должны дать сотрудника. Если это будет Шнайдер – будет
легче, она ведь знает материал…" (письмо от 1.10.36 г.). В новом
академическом учреждении с официальным названием "Кабинет изучения
еврейского языка, литературы и фольклора" при АН УССР. Моисей Яковлевич
сохранил за собой должность заведующего фольклорным отделом. Сами исследования
при этом сосредоточились исключительно в области народной музыки. В середине
декабря М. Береговский отправляется в экспедицию по маршруту
Тирасполь-Балта-Винница-Бердичев. На сей раз за еврейскими мелодиями. Продолжая
с московским издательством затянувшуюся переписку о судьбе 2-го тома запланированной
антологии, Моисей Яковлевич начинает продвигать в печать новый сборник. Но и в
Киеве приходится преодолевать многочисленные препятствия. Одна из немногих удач
1937 года – выход в свет в Киеве небольшой брошюры "Еврейская
инструментальная народная музыка", вероятно, глава из 3-го тома антологии.
А.-А. Гринбаум, автор исследований о еврейской науке в СССР, подчеркивал:
"Книга его была совершенно свободна от какой бы то ни было полемики с
западными и советскими учеными и могла быть издана как на Востоке, так и на
Западе".
В 1938 году в Киеве был напечатан сборник "Еврейские
народные песни". Его авторами были М. Береговский И И.Фефер. Известно, что
поэт И. Фефер находился в числе первых аспирантов Кафедры ЕК ВУАН (курса,
правда, не завершил) и его соавторство с М.Я. Береговским выглядело вполне
естественным. Но в одном из писем М. Береговского раскрывается подоплека этого
содружества. "Наконец я уже подписал договор на издание этого сборника
Укр. Нацмениздательством. Условия (материальные) неплохие, но мне навязали
Фефера в компаньоны (это к почти законченной работе). Я боролся долго, /…/, но
должен был сдаться. Сборник будет хорошо издан: шпицтитулы, рисованные лучшими
художниками, заставки, концовки, художественно оформленный переплет …".
В своей деятельности Моисей Береговский не огранивался
пополнением фонотеки и подготовкой к публикации соответствующих сборников. Его
интересовала и практическая отдача. Побывав на концерте исполнительницы песен
народов мира И. Яунземе, он загорелся идеей познакомить певицу со своей
фонотекой. Не равнодушен М.Я. Береговский был к репертуару и качеству
исполнения народных еврейских песен, о чем он пишет статью для газеты "Der Emes". "У меня имеется статья, - сообщает он в письме от 25.04.37,
- я выдвигаю предложение об организации еврейского хорового общества …". А
через год (13.04.38 г.) Моисей Яковлевич делится со своим корреспондентом:
"… совместно с другими соответствующими организациями объявляем конкурс на
еврейскую массовую песню /…/. С Михаилом Акимовичем Гозенпудом мы отобрали вещи
для сюиты и я их ему передал. Он обещает, что скоро сделает ее …". К
весне 1940 года при фольклорной секции был организован мужской квартет с
перспективой создания и женского. "Сейчас в Киеве нет никаких
художественных организаций, которые занимались бы более или менее серьезно
еврейской музыкой, и мы вынуждены взять на себя эту работу" (письмо от
28.03.40).
А экспедиционные поездки за еврейскими мелодиями не
прекращаются. Продолжается подготовка к печати и новых сборников. В конце 1937
года Моисей Яковлевич еще не терял надежд увидеть опубликованным 2-й том
антологии и работал над рукописью следующего. "… Я теперь заканчиваю
третий том музыкального фольклора. Получается прекрасный, интересный
сборник", - сообщал он 13.04.38 г.
Интенсивно трудясь в Кабинете АН УССР, М. Береговский
взваливает на себя еще один груз. Он принимает приглашение консерватории с
нового 1937-38 учебного года возглавить Кабинет музыкальной этнографии и читать
часть курса музыкального фольклора на теоретико-историческом факультете.
(Заметим, что М.Я. Береговский почти никогда не ограничивался работой лишь в
одном учреждении). В следующем году объем курса лекций М. Береговского достиг
160 часов, и его обещали утвердить в должности доцента. Летом 1939 года в Киеве
состоялась научно-методическая конференция консерваторий Украины. Моисей
Яковлевич с успехом прочел там доклад о созданной им звучащей хрестоматии по
музыкальному фольклору народов Украины с демонстрацией ее образцов.
1940 год был отмечен журнальной публикацией статьи Моисея
Яковлевича "Клезмеры, их творчество и примеры" на страницах
московского альманаха "Советиш". А вот печатание томов антологии
"Еврейский музыкальный фольклор" завершилось единственным сборником.
Ни 2-й, ни последующие тома при жизни М.Я Береговского так и не дошли до
заинтересованного читателя. Присоединение восточных территорий разделенной
Польши к Украине и Белоруссии расширило географию экспедиций фольклористов
Кабинета в последние предвоенные годы. Так в августе 1940-го М. Береговскому удалось
записать в Коломые вариант "Пурим-шпиля", который разыгрывали еще
весной предыдущего года. Тогда же фонотека этнографической секции Кабинета
пополнилась архивом З. Кисельгофа (1885-1939), приобретенной у его наследников
в Ленинграде. После 22 июня 1941 года научная деятельность Кабинета в Киеве
вынужденно приостановилась.
Довоенные сотрудники этнографической секции
Сведения
о тех, кто участвовал в этнографических экспедициях М.Я. Береговского,
расшифровывал записи фонографа, чья повседневная помощь облегчала техническую
часть подготовки рукописей фольклорных сборников, крайне бедны. И те
информационные крохи, которые удалось обнаружить, желательно обнародовать.
На
фотографии, опубликованной в сборнике, составленном Э.М. Береговской "Арфы
на вербах" запечатлен Моисей Яковлевич с группой учеников киевской
музшколы. Этот же фотоснимок можно увидеть и на сайте киевского института
иудаики, но с более пространным текстом, перечисляющим юных музыкантов
поименно. Левее педагога сидит девочка лет двенадцати, Сарра Шнайдер. Нет
никакой уверенности, что это та самая сотрудница этнографической секции, о
которой М.Я. Береговский упоминал в письме от 1.10.36 г., не зная продолжит ли
она работу в новом Кабинете. Но нет и оснований отвергать версию, что
сотрудницу с музыкальным образованием для своих работ М. Береговский нашел в
среде знакомых ему юных музыкантов. Имя Шнайдер упоминается во
"Введении" к сборнику 1934 г., для которого С. Шнайдер расшифровала
семь фонограмм. Но продолжила ли С. Шнайдер работу с М. Береговским уже в
"Кабинете"? Мне был известен почтовый адрес Э.М. Береговской, и я
попытался выяснить, знает, ли она что-либо о сотруднице своего отца. Эда
Яковлевна ответила, что информацию о работе Шнайдер в Кабинете можно почерпнуть
из составленного в Киеве "Каталога фоноархива еврейского музыкального
наследия" (Л. Шолохова, 2001). Сарра Шнайдер упоминается в нем и после
1935 года. В 1936-м году ею были расшифрованы 27 фонограмм, в 1937-м – 145, в
1938-м – 168, в 1939-м – 108, в 1940-м – 28. После 1940 года ее имя в
"Каталоге" более не встречается.
О других участниках экспедиций, возглавлявшихся М.
Береговским, сведения, как правило, еще беднее. Источником информации послужил,
в основном, текст "Введения" все к тому же, многократно
упоминавшемуся 1-му тому антологии "Еврейский музыкальный фольклор".
В нем Моисей Яковлевич освещал не только научные, методические и технические
вопросы отбора образцов народного творчества. Он скрупулезно перечислял тех,
кто участвовал в подготовке сборника. Во-первых, М. Береговский подчеркивает,
что в изложении он следует концепции своего редактора М.Ф. Винера и использует
его терминологию. Тем самым он как бы дистанцируется от идеологической нагрузки
текста.
Поэтом Б. Гутянским, наверняка, участником ряда
экспедиций, были переписаны 6 песен; аспирантом ИЕПК А. Хабенским – 3, его
фамилия упоминается и в сборнике, вышедшем в 1962 г. Корреспондент из Белой
Церкви М. Шполянский прислал одну песню.
В подготовке переводов и издании текстов песен на русский язык участвовали
киевлянин поэт Д. Гофштейн и литературовед москвич А. Гурштейн. Несколько строк
благодарности высказано в адрес бело-церковца Ш. Купершмида, собирателя устного
фольклора, много сделавшего для успешной работы этнографической экспедиции 1929
года в Белую Церковь. Им так же были переписаны тексты всех песен,
зафиксированных тогда М.Я. Береговским на фонограф. Ш. Купершмиду посвящена
статья в РЕЭ, т.2. В ней указывается, что Купершмид на протяжении многих лет
был сотрудником этнографической секции Института еврейской культуры ВУАН. Но
имеющиеся факты свидетельствуют лишь о его любительской, добровольческой
деятельности в области еврейского фольклора.
Моисей Береговский (июль 1941- январь 1949)
Трагический
день 22 июня 1941 года прервал работу "Кабинета". Часть его
сотрудников, в том числе и М.Я. Береговский, в составе украинской Академии наук
были эвакуированы в Уфу. Научная деятельность "Кабинета" в Уфе
налажена не была и, не имея возможности заниматься своим любимым делом –
еврейской народной музыкой, М.Я. Береговский с удивляющей "легкостью"
переключается на местную тематику. Уже осенью 1941 года им была подготовлена
статья "Башкирские народные музыкальные инструменты"; ее содержание
Моисей Яковлевич доложил на январской сессии Академии наук. В марте 1942 года
он посетил части Башкирской кавалерийской дивизии, записал там несколько
десятков вокальных и инструментальных мелодий и приступил к подготовке
сборника. По просьбе руководителей АН Украины, планировавших исследование быта
местной украинской диаспоры, М.Я. Береговский в апреле того же года
отправляется в экспедицию за мелодиями украинских переселенцев. Но в дальнейшем
эту тему должны были продолжить украинские музыковеды. Вынужденное пребывание
Моисея Яковлевича в Уфе не прошло бесследно: с его легкой руки был дан импульс
развитию исследований в области башкирской музыкальной фольклористики. Тогда же
у М.Я. Береговского созрело решение представить в качестве кандидатской
диссертации подготовленный им к печати еще до войны, но не вышедший в свет, 3-й
том антологии "Еврейский музыкальный фольклор". Свою задумку Моисею
Береговскому удалось осуществить, когда сотрудники украинской АН при
реэвакуации сделали многомесячную остановку в Москве. Защита диссертации на
тему: "Еврейская народная инструментальная музыка" состоялась в
январе 1944 года на Ученом совете Государственной консерватории. Соискателю
оппонировали авторитетные специалисты В.А. Белый и К.В. Квитка. Работа М.Я
Береговского была высоко оценена и соискателю присвоили титул кандидата
искусствоведения.
С возвращением в том же году Академии наук в Киев при ней
был восстановлен "Кабинет еврейского языка, литературы и фольклора",
а Моисей Яковлевич Береговский вновь возглавил его фольклорный отдел. Уже в
ноябре 1944 года он и сопровождавший его филолог М.Н. Майданский совершают
экспедиционную поездку в Черновцы и записывают песни, бытовавшие в гетто в
период нацистской оккупации. Для М. Майданского эта фольклорная экспедиция была
эпизодом (его научные планы лежали в области языкознания), а сотрудником секции
фольклора стал другой языковед – Рувим Яковлевич Лернер (1902-1972),
восстановленный на работе в "Кабинете" с 1945 года. Новый сотрудник
фольклорного отдела вместе с М.Я. Береговским участвовал в экспедиционных
командировках в Винницкую область (август 1945 г.), в Прибалтику (Вильнюс и
Каунас, июль 1946 г.). На основе собранного в Украине и Литве материала М.
Береговский и Р. Лернер подготовили к печати сборник "Еврейский фольклор в
годы Великой отечественной войны". Рукопись сборника долгие годы пролежала
в архиве. "Введение" к этому сборнику с образцами текстов нескольких
песен увидело свет на страницах журнала "Советиш гэймланд" только в
конце 1960-х годов. К печати этот материал подготовил знаток и ценитель
еврейского музыкального фольклора, кораблестроитель из Ленинграда, А.Я.
Виньковецкий. С приходом в отдел фольклора Р. Лернера область исследований
устного народного творчества стала расширяться. В экспедиционной поездке 1947
года Рувим Яковлевич, посетивший населенные пункты Винничины, сумел записать не
только тексты 70 малоизвестных песен, но и 86 сказок, чем ранее киевские
фольклористы, кажется, не интересовались. По следам этой поездки в мае 1948
года Р. Лернер, публикует в московской "Эйникайт" статью
"Зоргзам замлэн идишн фолклор". Увы, бережное отношение к народному
творчеству, как и к еврейской культуре в целом, властьимущих уже абсолютно не
интересовало, наступали новые жестокие времена. А публикация Р.Я. Лернера,
оказалась, вероятно, последней весточкой о научной деятельности "Кабинета
ЕК" при АН Украины.
Кроме Р. Лернера, в послевоенные годы в состав
фольклорного отдела были приняты еще две сотрудницы. "Каталог"
Л.Шолоховой зафиксировал, что Ида Шайкис записала на фонограф в 1946-м году 15
номеров, и в 47-м – 4. Используя поисковик интернета, удалось выйти на интервью
с художником из Германии М. Бернштейном в журнале "Менора",
упоминавшего, что его мама композитор Ида Моисеевна Шайкис работала в киевском
Кабинете ЕК до 1949 года, когда он был закрыт. Можно предположить, что М.Я.
Береговский, разменявший к тому времени первые полвека, видел в И.М. Шайкис
свою преемницу. Имя Хины Шаргородской лишь несколько раз упомянуто в том же
"Каталоге", более полных сведений об ее участии в фольклорной работе
пока найти не удалось.
Сам же Моисей Яковлевич в 1947 году был полон планов на
будущее. Работая над рукописью о пурим-шпилях, последнего тома своей антологии,
он полагал представить этот материал в качестве докторской диссертации. Об этом
и газета "Эйникайт" информировала своих читателей. Но тревога не
оставляет М. Береговского: в стране изменился идеологический климат, всюду ищут
"космополитов". "...Уж очень я сближаю еврейские
народно-театральные произведения с западноевропейским театром 15-16 столетий, в
особенности с немецким, из которого действительно вырос (без низкопоклонства, а
просто так же, как например, и еврейский язык относится к семейству германских
языков). И нужно было им (евреям) лезть тогда в эту проклятую Германию! …",
- делится Моисей Яковлевич своими тревожными мыслями в письме от 13.08.47 г.
Интуиция не обманула Моисея Яковлевича. 13 января 1949
года в Киеве был арестован и этапирован на Лубянку в Москву директор
"Кабинета ЕК" Эли Гершевич Спивак. Последнее научное еврейское учреждение
в СССР было ликвидировано, а малочисленный, но весьма квалифицированный
коллектив научных сотрудников был разогнан. Многие из них позже были
репрессированы. Из фольклорного отдела эта участь в августе 1950 года постигла
М.Я. Береговского, в 1951-м – Р.Я. Лернера, и, по документально не
подтвержденным сведениям, – Х.А. Кан-Шаргородскую.
