Gluskina1

После опубликования В. Пейроном (1785-1870) каталога Туринских рукописей стала известна уникальная рукопись (CCXIII.A.VII.I), содержащая перевод на иврит арабского комментария Ибн Зейлы на трактат Ибн Сины «Хай ибн Якзан».[1] Этот перевод был издан в 1886 г. Д. Кауфманом[2]. В ивритском переводе комментария Ибн Зейлы содержится также и перевод трактата Ибн Сины, который входит составной частью в этот комментарий.[3]

Первым с этим переводом познакомился М. Штейншнайдер ещё по Туринской рукописи.[4] Он сверил часть ивритского перевода с арабским оригиналом комментария Ибн Зейлы по рукописи Британского Музея (Add., 16, 659) и нашёл полное соответствие их текстов.[5] Об этом соответствии и точности передачи говорит также и издатель ивритского перевода Д. Кауфман.[6] С самого начала обнаружения рукописи этот ивритский перевод, по выражению М. Штейншнайдера, представлял своего рода загадку. М. Штейншнайдер писал: «Трудно решить вопрос, с каких пор и кому стал известен этот перевод комментария Ибн Зейлы».[7]

Загадкой остаётся этот перевод и по сей день. Где и когда он был написан? Кто его автор? В предисловии имя переводчика сохранилось частично: Моше, бар…,[8] т.е. «Моше, сын…», а дальше лакуна. Кто этот Моше? Отождествить его не удалось. Если принять предположение М. Штейншнайдера, что автор ивритского перевода знал сочинение Авраама Ибн Эзры (1092-1167) «Хай Бен Мекиц»[9] (предположение основано на том факте, что в этом переводе имя Хай ибн Якзан передано так же, как у Ибн Эзры: Хай Бен Мекиц), то надо сказать, что он жил не раньше XII в.

Из предисловия переводчика видно, что он принимает Ибн Сину за автора комментария, а само сочинение «Хай ибн Якзан» считает переводом с какого-то древнего сочинения на иврите, относящегося к жанру аллегорической литературы (ма'амарим ѓамешилийим). Свою цель переводчик видит в том, чтобы вернуть этому сочинению его первоначальную форму.[10] В конце перевода он пишет: «Закончено сочинение (послание) "Хай Бен Мекиц" с важнейшим и достойнейшим комментарием Ибн Сины».[11] Отметим, что еврейский учёный XV в., живший в Италии, Йоханан Бен Йицхак Алейман тоже принимал Ибн Сину за автора комментария к сочинению «Хай ибн Якзан».[12] Вполне возможно, что он был знаком с этим сочинением именно по данному переводу. В таком случае время жизни автора этого перевода можно ограничить XII-XV вв.

Следует отметить, что вводная фраза, с которой начинается трактат Ибн Сины в изданиях Мерена[13] и Корбена,[14] в ивритском переводе составляет начало комментария Ибн Зейлы.[15] В этой фразе сказано, что после долгого упорства он (автор) уступил, наконец, настоянию своих друзей и согласился написать комментарий на сочинение «Хай ибн Якзан». Эти слова могут относиться только к комментарию Ибн Зейлы.

Перевод трактата Ибн Сины и комментарии Ибн Зейлы были делом нелёгким. Сам автор говорит о тех трудностях, с которыми он столкнулся в своей работе: «И когда я увидел великое благо, полезность и красоту этого сочинения, я сбросил свои одежды и окунулся в море поэзии языка этого араба, чтобы извлечь оттуда его жемчужины и взять из него суть. Я не отступал назад, и меня не удержали глубина его речи и сложность его языка».[16] Он признаётся, что иногда встречал такие слова, которые были ему непонятны, и тут же добавляет, что это могло произойти из-за пропуска буквы или слова.[17] По самому тексту перевода видно, что перед переводчиком был не только очень сложный по языку текст оригинала, но и дефектный список (неточная копия) с него. В ряде случаев издатель ивритского текста исправляет текст.

Сличение перевода с оригиналом показало, что переводчик старается настолько точно передать оригинал, что впадает в буквализм и калькирование текста оригинала. Особенно это чувствуется в переводе текста Ибн Сины, так как он написан более сложным языком, чем комментарий Ибн Зейлы. Переводчик переводит слово за словом, подыскивая эквивалент не только для его смысла, но также и, в первую очередь, для самой грамматической формы, а когда это возможно, берёт слово того же корня, что в оригинале. Такой подход приводит к тому, что в ряде случаев перевод не только не помогает понять и без того сложный и запутанный язык оригинала, но ещё более непонятен, чем оригинал. Переводчик вносит в свой перевод арабский синтаксис и арабские обороты, несвойственные ивриту. Для передачи арабских масдаров (абстрактное имя действия в арабском языке), которыми изобилует текст Ибн Сины, переводчик употребляет инфинитивы и абстрактные имена в необычном для иврита значении. Библейских выражений в переводе очень мало.

Анализ этого перевода труден потому, что язык средневековой литературы, как художественной, так и научной, мало изучен и недостаточно отражён в существующих словарях. Единственное пока исключение представляет словарь Бен Иехуды,[18] который приводит частично и средневековую фразеологию. В силу вышесказанного не всегда можно с категоричностью сказать, что данное выражение свойственно только этому переводу или же это определённый стиль того времени.

Приведу несколько примеров, характеризующих стиль этого перевода. Первая фраза комментария Ибн Зейлы выглядит так:

В русском переводе этот отрывок читается так: «Поистине ваша настойчивость, о друзья мои, в требовании комментария на “Хай ибн Якзан” сломила (победила) моё упорство в отказе и развязала узел моего твёрдого решения затягивать и откладывать (буквально: в затягивании и отодвигании), и я согласился (буквально: поддался, дал себя вести) содействовать вам, и на Аллаха будем уповать!

В ивритском переводе весь этот отрывок передан максимально близко к оригиналу, почти буквально. Рассмотрим отдельные выражения:

1. Арабскому выражению «исрāракум…'алā» (т.е. «ваша настойчивость, твёрдость) в чём-то… ваше настояние на чём-то…» в переводе соответствует (ѓахазикхем…'ал). Для передачи арабского масдара IV породы (биньяна) от корня срр переводчик берёт инфинитив соответствующей ей в иврите породы ѓиф'иль от корня хзк («быть крепким, твёрдым») и конструирует с таким же предлогом 'ал, при этом получается необычное для иврита выражение. Во-первых, инфинитив в иврите не равнозначен арабскому масдару, он выражает не имя, а действие, и местоименные суффиксы при нём, как правило, обозначают объект действия, а не субъект его (и не обладателя этим действием). Во-вторых, здесь необычное управление глагола. Сама глагольная форма «ѓехезик» наряду со многими другими значениями имеет также значение «твёрдо (неотступно) придерживаться чего-то». Это значение в какой-то степени подходит для рассматриваемого места, однако в таком значении глагол управляет предлогом бе: ѓехезик бе… «твёрдо (неотступно) придерживаться чего-то», управление же предлогом 'ал, а также и всё выражение «ѓахазикхем…'ал» является калькой с арабского языка.[21]

Такое же необычное выражение мы встречаем и в другом месте: 'ад шенехелацну…'эл (Кауфман, с. 4), которое переводит арабское хата тахалацна…'илā (Мерен, с. 3), т.е. «...пока мы не перешли к… (не предались чему-то)».

2. Арабскому выражению «лиджаджи-л-имтина'и (моё упорство, буквально: препирательство в отказе (нежелании)» соответствует в переводе «махалакти веѓимане'а». Здесь переводчик очень тонко подобрал слово махалокет (расхождение во мнениях, разногласие, ссора) для передачи арабского слова «лиджаджун» (масдар III породы) – спор, препирательство. Однако в таком значении слово махалокет управляет предлогом бен – «между» (ссора между…), и необычно для иврита выражение «махалокти» в значении «моё упорство». Очень точно передано арабское слово «имтинā'ин» инфинитивом породы «ниф'ал» (тоже с рефлексивно-пассивным значением того же самого корня мн‘) леѓиманеа‘ (препятствовать, не желать).

3. Арабское выражение «вахала 'акда 'азми-фи-л-муматалати вад-дифа'и» – «и она (ваша настойчивость) развязала узел моего твёрдого решения (намерения) затягивать и откладывать (отталкивать)» в ивритском переводе передано с сохранением тех же образов и всей конструкции: веѓиттир кешер махшавти беѓаѓа’араха веѓадхайа – «и развязала узел моего намерения оттягивать (удлинять) и отталкивать». Здесь вместо арабских масдаров взяты абстрактные имена с адекватным значением.

4. Арабское выражение «фандакту лимуса 'адатикум» – «и я согласился (повиновался) содействовать вам» передано: «венимшахти леѓацлихахем». Глагольная форма нимшахти (ниф'ал от корня мшx – «дал себя тянуть, потянулся)» как нельзя более точно передаёт арабскую форму «'инкадти» (VII порода от квд – «дать себя вести, идти на поводу»). Таким же способом передано «лимиса'адатикум» словом «леѓацлихахем» т. е. «содействовать вашему успеху».

Рассмотренные примеры показывают, что переводчик выбирал слова не случайно, а с большим знанием семантики как арабских слов, так и еврейских, хотя и создавал часто при этом кальки и необычные выражения.

Остановимся ещё на нескольких необычных словоупотреблениях и словосочетаниях в этом переводе.

1. Характерные для арабского языка конструкции с прямым объектом в форме масдара того же корня, что и спрягаемый глагол, переводчик передаёт аналогичной же конструкцией, где вместо масдара он берёт абстрактное имя. Такая конструкция в иврите совершенно необычна. Так, например, выражение «истагдайту»… «истиѓда'ан»[22] – «я очень просил вести меня (направить меня) правильным (прямым) путём» передаётся: ѓитйашарти… ѓитйашрут.[23] Здесь, кроме необычной конструкции, в переводе ещё сами слова ѓитйашер и ѓитйашрут (стать прямым и выпрямление) употреблены в новом, несвойственном им значении, «просить вести себя (направить) по правильному (прямому) пути». То же относится к форме «ѓайшир» (ѓиф'ил) – «выпрямлять», при помощи которой переводчик передаёт арабский глагол «гада» – «вести прямым путём».

К этим же конструкциям относится и выражение «йиг'ар боѓе'ара вйишбереѓу шиврон»[24] «он накричит на него криком и разобьёт его разбиением (сломает его сломом)», которое передаёт арабское выражение: тазбуруѓу забран фатаксиругу касран,[25] и др.

2. Необычной представляется и фраза: мацати кибули мухан леѓа’амин машете'ер отам, которая буквально переводит арабскую фразу «ваджадти кубули мубадиран ’ила тацдики ма карафагум биги»[26] – «я согласен (буквально: принимаю) и готов признать истину того, как он описал (охарактеризовал) их». Глагольная форма леѓаамин (инфинитив ѓифи'ль) «верить, поверить» требует после себя предлога бе – «во что». Здесь же она управляет так же, как арабский масдар тацдикун («признание истины») прямым объектом, в роли которого выступает неопределённое местоимение ма в сочетании с относительным ше… (передача арабского ма … биѓи).

3. Для передачи арабской частицы «амма» («что касается»), которой в иврите нет точного эквивалента, переводчик берёт союз «им» («если, или, ли»)[27] для передачи частицы «инна» он употребляет ивритскую частицу ѓинне – «вот».

В переводе встречаются и отдельные искажения смысла оригинала. Например, арабское название города Иерусалима «Бейту-ль-мукадас» переводчик передаёт через «бейт ѓамикдаш»,[28] что имеет в иврите совсем другое значение: «Иерусалимский Храм».[29] Тут в погоне за формой переводчик исказил смысл оригинала.

Обращает на себя внимание также странный перевод арабского слова «альѓафикани» выражением Две пустыни.[30] В рассматриваемом трактате Ибн Сины это место понимают по-разному. Так, одни переводят его: «Восток и Запад»[31], что, как мне представляется, правильно, другие переводят: «Небо и земля».[32] В ивритском же переводе – третье понимание: «Две пустыни». Исходя из этимологии слова «'ал хафик», первые два понимания вполне возможны.[33] Что же касается третьего («Две пустыни»), то, как указывает Лейн, «хафикун» может означать также и «пустое место, ничем не занятое».[34]

В единичных местах переводчик не понял смысла оригинала (возможно, виновата в этом неуточнённая копия оригинала). Например, при описании свойств солнца у Ибн Сины сказано: «А к особенностям его относится то, что нахождение вдали от Солнца, на расстоянии от него, приносит пользу, а приближение к нему причиняет страдание (мучительно)».[35]

В переводе же смысл обратный, он звучит так: «А к особенностям его относится то, что нахождение вдали, на расстоянии, исключает полезность, а соединение с ним – приятно».

В заключение надо отметить, что рассматриваемый перевод представляет несомненный интерес для изучающих язык еврейской средневековой научной литературы. Но в то же время исследование самого этого перевода требует уже какой-то степени изученности языка этой литературы, а самое главное – отражения языка данной литературы в специальных словарях.

* Впервые опубликовано в сборнике «Востоковедение» II, изд. ЛГУ, Учёные записки ЛГУ №383. Л-д, 1976, стр. 155.

Данная публикация – в новой редакции Шуламит Шалит.

[1] См.: Steinschneider M. Hai b. Mekiz. – In:

Diwan des Abraham ibn Esra. Berlin, 1886, S. 178 (в дальнейшем: Штейншнайдер); Глускина Г.М. «Хай Бен Мекиц» Ибн Эзры и «Хай ибн Якзан» Ибн Сины. – В кн.: Востоковедение, I. К 70-летию проф. В.И. Беляева. Л., 1974, с. 93-106.

[2] 'Iggeret Hay ben Meqis Le_’Ibn Sina. – In Qobes 'al yad. Berlin, 1886, S. 1-29 (в дальнейшем Кауфман).

[3] А.Ф. Мерен, издавая трактат Ибн Сины по различным рукописям, поместил «Комментарий» Ибн Зейлы в виде примечаний, исключив из него текст Ибн Сины. См.: Mehren A.F. Traites Mystiques d’Abou Ali al-Hosain b. Abdallah b. Sina ou d’Avicenne, 1-er fasc. Leyde, 1889, p. 1-22 (древнеарабская пагинация) (в дальнейшем Мерен).

[4] Штейншнайдер, с. 178.

[5] Там же.

[6] Кауфман, с. 3-5

[7] Штейншнайдер, с. 178.

[8] Кауфман, с. 1

[9] Глускина Г.М. Указ. ст. – В кн.: Востоковедение. I, с. 94-95.

[10] Кауфман, с. 1

[11] Там же, с. 29.

[12] Там же, с. 2

[13] Мерен, с. 1 (араб.)

[14] Corbin N. Avicenne et le recit visionnaire, vol. I, p. 2 (араб.)

[15] Кауфман, с. 2.

[16] Там же, с. 1

[17] Там же.

[18] Бен Иегуда Элиэзер. Словарь старого и нового еврейского языка, т. I-XV, Иерусалим, 1948 -1959.

[19] Мерен, с. 1

[20] Кауфман, с. 2. В приводимом тексте учитываются исправления издателя.

[21] Переписчик допустил ошибку не случайно, написав вместо «ѓахазикхем» – ѓахазик бам», так как это выражение правильно с точки зрения иврита, но в данном контексте оно, возможно, исправлено издателем.

[22] Мерен, с. 7.

[23] Кауфман, с. 9

[24] Там же, с. 8.

[25] Мерен, с. 6. В арабском тексте глагольные формы стоят во 2-м лице, а в переводе – в 3-м лице.

[26] Там же, с. 6. Кауфман, с. 9

[27] Мерен, с. 2-3; Кауфман, с. 3. На такое употребление союза 'им уже обратил внимание Д. Кауфман: Kaufman D. Geschichte der Attributenlehre in der Jüdischen Religionsphilosophie des Mittelalters Gotha, 1877, S.445, Anm. 128. Это значение учтено в словаре Бен Иеhуды (т.I, с. 265-266).

[28] Мерен, с. 3; Кауфман, с. 3.

[29] В своей поэтической обработке трактата Ибн Сины «Хай ибн Якзан» Авраам ибн Эзра передаёт арабское название Иерусалима «Бейту ль Мукадас» более правильно «Ир ѓакодеш «Святой город», что действительно обозначает Иерусалим. См. Ибн Эзра Авраам. Собрание стихотворений, т.2, Варшава, 1894, с. 44.

[30] Мерен, с. 7; Кауфман, с. 10.

[31] См.: Corbin H. Op. cit., t.1, p. 25; t.2, p. 165.

[32] Так понимают это выражение комментатор Ибн Зейла и издатель Мерен. См. Мерен, с.7. Ибн Эзра так же понимает это место, см.: Глускина, указ. ст. в кн. Востоковедение, I, с. 100.

[33] См.: Lane W., Arabic-English lexicon, p. 2. Beirut, 1968, p. 775.

[34] См. там же. Вполне возможно, что в том списке, который имел перед собой переводчик, было написано «аль хайфакани» («две пустыни»).

[35] Мерен, с. 11.