Итак, можно ли (нужно ли?) считать еврейской литературу, создаваемую
евреями на нееврейских языках?
Мало кто не знаком с чудесными драматическими сказками Евгения Шварца.
Еврейского в них, вроде бы, ничего нету. «Голый король», «Снежная королева» и
«Тень» используют сюжеты Андерсена,
«Марья-Искусница» и «Два клена» - на русские народные сказки опираются,
«Дракон» - на немецкие, у «Золушки» - французский сюжет. Но если приглядеться…
Даже при самом поверхностном взгляде бросается в глаза реакция на
всяческие «расовые теории». В «Голом короле» (есть сведения, что Адам был
караим) и в «Драконе» (рассуждения о врожденной злокозненности цыган).
Естественно: у кого чего болит, тот о том и говорит. Однако, стоит копнуть и
поглубже.
Начнем с «Двух кленов». Завязка действительно самая что ни на есть
русская и даже славянская: старшие сыновья покидают дом (то ли в поисках
приключений, то ли по иной причине), попадают к злой силе в плен и выручает их…
Стоп-стоп, вот тут уже первая неувязочка. В русских сказках спасителем служит
всегда младший сын того же семейства, иногда даже рожденный уже после
исчезновения старших (классический сюжет украинского Катигорошка), а вот в
нашем сюжете спасительницей оказывается мать. Русской-то бабе, известно,
дорога от печки до порога, зато идише маме свое дитя из драконовой пасти
самолично выцарапает, вне всякого сомнения, как та же Марья-Искусница, что
остервенело тащит Водяного из колодца, а на изумленный возглас: «Откуда силища
такая взялась?», - отвечает: «За сына борюсь!».
В русских сказках герою нередко помогают добрые говорящие звери.
Заручиться их помощью удается ему обычно по несложной схеме: натянул
Иван-Царевич лук тугой, прицелился в серого волка, а волк и молвит ему
человечьим голосом: «Не губи меня, Иван-Царевич, я тебе пригожусь», и
действительно, впоследствии пригождается. А вот шварцевская Василиса-Работница
союзников себе вербует не военным, а чисто дипломатическим путем, с учетом
психологии каждого: с медведем бьет на жалость, курьи ножки задабривает
комплиментами, коту льстит осведомленностью о его семейной истории и обычаях…
Не из тех, стало быть, кто в своей грубой силе уверен и на нее полагаться
привык. Мечом владеет, правда, неплохо и побеждает в поединке Бабу-ягу, но
окончательную победу одерживает все же не оружием и даже не дипломатией. Вот ее
кредо:
Баба-яга: Василиса, ты пойми, все равно
я тебя погублю. Меня, злодейку, нельзя, ну просто никак невозможно победить!
Мой будет верх!
Василиса: Никогда! Ты за всю свою жизнь
ящичка простого не сколотила, корзинки не сплела, травинки не вырастила,
сказочки не придумала, песенки не спела, а все ломала, да била, да отнимала.
Где ж тебе, неумелой, с нами справиться?
Главный козырь Василисы – не сверхъестественная помощь и даже не просто
доброта и благородство, как у героев русских сказок. Главный козырь ее – умение.
Насилием и коварством стремится злодей поставить это умение себе на службу
(хочешь сыновей своих выручить – служи мне, покуда не похвалю!), но, в конце
концов, неизбежно оказывается зависимым от него. Не отпереть Бабе-яге
сработанного Василисой замка. Вот такого поворота сюжета в русских сказках вы
не найдете. Зато в еврейских…
Не стану тут пересказывать знаменитую историю про повитуху, что самого
черта обманула, отошлю вас лучше к балладе, написанной на этот сюжет Даниэлем
Клугером1, причем, интереснее всего даже не
удачная хитрость, а то, что произошло, когда обман раскрылся:
Через год на том же месте Шифра-знахарка сидела.
Появился вдруг посланник повелителя чертей,
Он воскликнул: Повитуха! Повитуха, как ты смела!
Ах, представить ты не можешь, как разгневан Ашмодей!
Но сказать велел тебе он, что на первый раз прощает,
И преследовать не будет, и семью свою любя,
Он велел тебя доставить: вновь его жена рожает,
А в округе повитухи нет искуснее тебя».
Злодей у Шварца – имеет. Имеет силу, и власть, и жестокость,
позволяющую, вроде бы, над героем взять верх. Герой же не имеет - зато умеет.
Что-то такое он умеет, без чего, по жизни, никак не может злодей обойтись, и
вынужден уступать герою, а в конце концов и вовсе признать свое поражение.
Умением побеждают герои «Голого короля»
(никогда бы не соединились влюбленные свинопас Генрих и принцесса Генриэтта,
без помощи ткача и на все руки мастера Христиана), «Золушки» (именно «золотые
руки» ее потрясают короля при первой же встрече), те же «золотые руки» -
предмет главной гордости бабушки в «Снежной королеве». Именно умение
Марьи-Искусницы побуждает Водяного ее похитить, а если умением обладает злодей,
то… становится фактически неодолимым, как Министр-Администратор в «Обыкновенном
чуде».
Если я ошибаюсь, пусть старшие товарищи меня поправят, но… не припомню
я такого мотива ни в русских, ни в немецких сказках. Трудолюбие – да, качество
вполне положительное (особенно для женщины), сверхъестественные возможности – в
любой волшебной сказке без них не обойтись, а просто чтоб квалификация… Что,
впрочем, естественно: нет у народа соответствующего исторического опыта –
откуда же и мотиву взяться?
Обладая, вроде бы, достаточной силой, чтобы уничтожить героя, злодей
вынужден признать себя побежденным, ибо он – паразит. Уничтожив героя, на
котором паразитирует, он и сам неизбежно погибнет. Самый яркий пример,
разумеется, «Тень»:
Юлия: Он победит! Сейчас он победит.
Они понесли живую воду. Она воскресит его.
Аннунциата: Зачем им воскрешать
хорошего человека?
Юлия: Чтобы плохой мог жить.
Только вот герой «Тени» уже не умелец. Совсем другой персонаж, но… из
того же самого, из еврейского мира. Это вам не русский Емеля, на печи
разъезжающий, и не немецкий храбрый портняжка, что одним махом семерых
побивахом. Перед нами типичный талмудист с не тем концом приставленными руками,
фанатик знания, уверенный, что только книжное учение откроет дорогу ко
всеобщему счастью. Выживает исключительно за счет способности питаться духом, полнейшего
равнодушия к благам земным, а также за счет самоотверженности любящей супруги…
Да-да, куда уж ему принцессу, лопуху эдакому! Аннунциата, только Аннунциата ему
нужна, что в рот ему смотрит, удивляясь его учености, но уже, будьте уверены,
обедать без супа никогда ему не позволит.
Не думаю, чтобы за этим крылся некий осознанный замысел автора, чтобы
он целью себе поставил под прикрытием русских или французских сюжетов еврейские
образы протащить. А просто – каждый пишет, что он слышит, каждый слышит – как
он дышит. Так природа захотела. Иначе не получается.
