Rafes1

Поистине гигантской была деятельность виленских врачей в области как будто ничего общего не имеющей с их профессиональной работой, - а именно на ниве культуры, образования, науки. Они также выступали против национальной дискриминации, выраженного антисемитизма, которым характеризовалась внутренняя политика польских властей в межвоенное время.

Будучи депутатами польского сейма (парламента) особенно в этом плане отличились лидеры виленского еврейства сионист Яков Выгодский и идишист Цемах Шабад. Познакомимся с этой стороной деятельности этих двух выдающихся виленских врачей и общественных деятелей.

Огромная по своим масштабам политическая и общественная деятельность Выгодского, которая продолжалась много десятилетий – сосредотачивалась в разных организациях, но прежде всего исходила из еврейской общины, руководителем которой он был много лет.

Учитывая значение виленской общины во всей еврейской диаспоре, нет необходимости подчеркивать влияние личности председателя не только на еврейскую жизнь в этом городе, но далеко за его пределами. Кстати, именно он написал обзор о деятельности общины за 60 лет. (1)

Выгодский отмечает, что в страшной и трагической истории еврейства отдельный человек естественно ничего не мог сделать, чтобы облегчить свою участь. В этом плане много сделала еврейская община. Именно она в условиях страшных гонений и сохранила культурные, религиозные и филантропические функции, спасла еврейский народ от уничтожения. Эти организационные центры, где жили евреи, были главными защитниками их прав.

Необходимо отметить, что правление общины, особенно в XIX веке и начале XX века было ареной острого противостояния, интриг, а иногда просто далеко не порядочных дел.

Старосты общины в XIX веке избирались из числа богатых. Обычно 2-3 старосты управляли виленскими евреями, и как пишет Выгодский «иногда проделывали тоже не совсем красивые дела». В качестве примера Выгодский приводит следующий случай. Когда в 1897 г. умер Лев Гершун (главный врач виленского еврейского госпиталя), на вакантную должность по существующему уставу (еврейский госпиталь тогда содержался только на еврейские деньги) должен был быть назначен еврейский врач. Среди ряда конкурентов наибольшие шансы имели два доктора - д-р Ромм, известный хирург и общественный деятель, и известный доктор, тоже хирург, зять главного старосты города. Когда выяснилось, что преимущество на стороне Ромма как в Вильно, так и в Петербурге, тесть с двумя представителями еврейской общины представил виленскому губернатору «от имени виленских евреев» прошение, в котором ходатайствовал о назначении на вакантное место главного врача не еврея. Тогда был назначен русский д-р Турчанинов.

Выгодский отмечает, что поскольку он стоял во главе виленской общины во время I мировой войны и тогдашней немецкой оккупации, он «должен подчеркнуть, что он не знает какой-то другой общины, которая бы была поставлена в такое тяжелое положение, и наряду с этим развивала бы такую грандиозную деятельность, которую развернул «Виленский комитет помощи» (по сути, выполняющий роль общинного центра). Это был единственный центр, ведающий всеми еврейскими делами.

Выгодский проявил огромное мужество, когда в ответ на распоряжение немцев о призыве на работы создал с другими общественными группами города конспиративную организацию, которая препятствовала регистрации населения на медицинское обследование с последующей высылкой в Германию на работу.

Это распоряжение немцев Выгодский называл «диким». Увы, это была лишь прелюдия того, что наступило через 20 лет. «Комитет помощи» имел большой авторитет, с которым немцы должны были считаться.

В качестве председателя общины, а затем и как депутат сейма, Выгодский постоянно обращался к польским властям, требуя утверждения статута общины, который представлял собой план с широкими полномочиями. Но польские власти этот статут постоянно отклоняли.

Тогда Выгодский созвал три конференции: общины виленского региона, Новопрудского региона и последняя – общин всей восточной Польши. На этих собраниях представителей общин был принят статут общины.

Несколько лет продолжалась борьба за еврейскую национальную автономию, за общину. В конце концов был утвержден статут общины, определяющий ее как «религиозную общину», т.е. она должна была заботиться о религиозных потребностях евреев, но остальные направления деятельности не запрещались. Таким образом, община могла заниматься национальной культурой, социальной защитой и прочим.

Несмотря на общие антидемократические и реакционные тенденции, которые тогда господствовали в Центральной Европе, (по сравнению с предшествующим периодом до 1919 г.) по мнению Выгодского, виленская община добилась «двух больших усовершенствований: она стала открытой правовой организацией и получила законные права». При этом он отмечает, что община является не тем, чем хотят ее сделать власти, а тем, чем хотят ее сделать ее руководители.

В 1921 г. в ведении общины было 11 начальных школ, 9 древнееврейских народных школ, 2 хедера, 1 женская школа, 2 библиотеки.

Потребность в финансировании их деятельности община оценивала в 714000 польских марок. (2)

В ведении общины были также 3 интерната, которые также ощущали выраженный дефицит ассигнований. Часть денег выделяло государство, но этого было явно недостаточно. Эти ассигнования шли только на питание и хозяйственные нужды. При этих трех интернатах имелись и школы. Неполучение дополнительных средств угрожало интернатам закрытием. (3)

Огромна роль Выгодского в развитии еврейского школьного дела. На любых форумах, перед различными государственными организациями он постоянно выдвигал требование равноправного отношения к еврейскому просвещению.

Он много лет боролся в т.ч. на заседаниях польского сейма за еврейское школьное дело, понимая, что именно в школах формируется стержень национального самосознания.

Мы нашли в архивах материалы, свидетельствующие о выдающейся роли Выгодского в этой важной национальной проблеме.

В меморандуме, с которым обратился Выгодский от имени виленской еврейской общины 4.08.1922 г. на имя куратора виленского учебного округа, четко изложена его принципиальная позиция по проблемам школьного дела. В нем мы читаем, что еврейское население Вильно и региона очень обеспокоено судьбой еврейских школ. «Евреи нашего региона ценой огромных жертв и тяжелого труда, инициативы и энергии сформировали и содержали долгие годы мировой войны свои национальные школы». Поэтому в меморандуме выдвигается три основных принципа, которые следует учесть при введении школьного законодательства:

1) Языком преподавания в еврейских публичных дневных и вечерних школах является еврейский или древнееврейский язык.

2) Все существующие в Вильно и Виленском крае еврейские публичные и вечерние школы с еврейским или древнееврейским языком обучения, программа которых соответствует минимальной программе соответствующих государственных школ, должны содержаться за счет государства и общин.

3) Дальнейшее открытие начально-публичных еврейских школ правительство поручает еврейским общинам, которые полностью за них отвечают, средства на содержание дает правительство и городская община». (4)

Представитель польского правительства в Вильно сообщает в 1932г. в президиум совета министров в Варшаве, что д-р Выгодский от имени еврейских организаций прислал телеграмму, в которой он просит о немедленном решении вопроса о выделении фондов для еврейских интернатов.

Далее представитель правительства пишет, учитывая:

1) что еврейское население в Вильно составляет значительный процент

2) что еврейские дела, учитывая их международное значение, должны трактоваться с особым вниманием

3) что по однозначному утверждению еврейских деятелей материальное положение еврейских благотворительных организаций исключительно критическое

4) что проводимые в конце прошлого и начале текущего года переговоры между правительством и еврейским населением Вильно могли дать последнему известные, но может быть и не совсем обоснованные надежды

5) что возможное закрытие еврейских учреждений в Вильно могло вызвать нежелательную реакцию за границей - он просит решить эти вопросы как можно скорее.(5)

Насколько энергично и активно община боролась за развитие еврейского школьного дела, дает представление письмо руководителя виленского учебного округа, направленное им министру просвещения в Варшаве 12.04.1923 г. В нем речь идет о важной проблеме присвоения еврейским начальным школам с еврейским и древнееврейским языком обучения таких же прав, которые имеют польские школы. Виленский куратор сообщает министру, что по его мнению, этот вопрос должен быть решен на уровне центральных властей, а не отдельными учебными округами.

Далее в письме мы читаем: «несмотря на это, явился посол Выгодский из Вильно со следующим заявлением, «по его предложению комиссия по делам просвещения сейма, приняла резолюцию, в соответствии с которой министерство просвещения и религии сообщило ему (Выгодскому) следующее: 1) ежели куратор найдет возможным придать еврейским школам национальные права, то министерство с этим согласится, 2) субсидии для этих школ могут быть значительно больше, чем до сих пор, и ежели кураториум потребует, они могут быть немедленно выделены. Письмо министерства по этому вопросу находится в пути». Я привожу дословно заявление посла Выгодского, я записал его и при нем прочитал. Соответствие моей записи с заявлением министерства он подтвердил, и еще раз сказал: «судьба еврейского образования у нас (на виленщине) зависит от господина куратора».

Куратор привел дословно высказывание Выгодского, поскольку считал такое мнение министерства неправдоподобным; сам он высказывался против удовлетворения ходатайства о распространении на еврейские школы прав государственных польских школ.(6)

Как явствует из архивных данных, Выгодский заявлял: «Мы требуем, чтобы все школы, которые соответствуют школьному законодательству, были включены в государственную школьную сеть, содержащуюся государством и местными органами самоуправления».

В ответ на это куратор школьного округа заявил, что он противник ассимиляции, но «ничего не может сказать ни хорошего, ни плохого об еврейском или древнееврейском языке в еврейской школе. Решение этого вопроса является прерогативой сейма, а пока нет закона, они останутся частными». (7)

Вот как Выгодский характеризует свое отношение к еврейскому просвещению «Необходимо подчеркнуть – говорит он в интервью с сотрудником белостоцкой газеты «Новая жизнь» – что мы евреи на Виленской земле не хотим дать погибнуть как еврейским, так и древнееврейским начальным школам. Мы решительно готовы вести борьбу за эти школы, пока не победим. Мы не хотим позволить разрушить наши школы ни господину Гломбинскому (министр просвещения Польши), ни всему сейму вместе».

Он решительно критиковал все дискриминационные по отношению к евреям законы, касающиеся и высшего образования, а также знаменитую процентную норму.

Министр высказывался, что он не знает, в какие школы ходят евреи: русские, еврейские, древнееврейские или немецкие. На это Выгодский восклицает: «Кто говорит такое, тот не может быть министром. Это может говорить человек, который в этих делах не разбирается».(8) Таков был весь Выгодский – мужественный, принципиальный и бескорыстный.

Он добился у куратора, чтобы студенты Еврейского техникума получили по окончании учебы отсрочку от воинской службы, и добивался такого же положения и для учащихся древнееврейской семинарии. (9)

В архиве нами был найден очень интересный документ, характеризующий позицию еврейских организаций просвещения, их высокое чувство национального достоинства.

Когда в 1921 г. генерал Желиговский из сумм, ассигнованных руководителями государства на культурно-просветительные цели, выделил еврейским организациям 300000 марок, эти организации на общем заседании приняли следующее решение. «Еврейские школы переживают тяжелый материальный кризис. От департамента просвещения мы получали очень маленькие субсидии и поэтому наши школы очень бедны школьными учебниками, преподавателями и прочим.

Несмотря на это, из суммы, ассигнованной руководителем государства Юзефом Пилсудским, выделено для всех еврейских культурных учреждений лишь 300000 марок. Не говоря уже о том, что каждый еврейский комитет просвещения ничего не сможет сделать из полагающейся ему части денег - мы усматриваем в этом полное игнорирование и оскорбление для еврейских культурных учреждений и поэтому отказываемся от ее принятия».

Это решение было направлено Выгодским в адрес департамента просвещения. (10)

Не всем нравился Выгодский, его идеи, стратегия и тактика. Иногда обоснованно, а очень часто с демагогических позиций выступали его оппоненты. Его противники из группы идишистов незаслуженно обвиняли этого великого борца за еврейское равноправие и национальную культуру то в пассивности, то в чрезмерной требовательности к властям. Даже его стойкая борьба за еврейскую национальную школу встречала непонимание и отрицательно воспринималась некоторыми деятелями из противоположного лагеря.

Об этом красноречиво свидетельствует статья Плюдермахера в еврейской газете «ТОГ», где он обвиняет Выгодского и его фракцию в сейме в пустых разговорах и ничегонеделании, в том, что они только борются со своими политическими противниками в еврейском обществе. «Весь сейм пришел в восторг, так как евреи выступают против евреев». (11)

Я лично (Ю.Р.) не вижу ничего в принципе плохого в том, что среди евреев имеются разные точки зрения. Это ведь антисемитский подход, что раз ты еврей, то обязательно должен поддерживать другого еврея.

Выгодский действительно стоял на определенных политических позициях, но именно эти принципы, его несгибаемость, делают его выдающимся борцом за национальное возрождение.

Выгодский и община добивались внимательного отношения польских властей к еврейским детям. Когда магистрат в 1921 г отказал в выдаче определенного количества хлеба для еврейских учреждений за март и апрель, мотивируя это тем, что хлеб был закуплен за частные пожертвования - Выгодский напоминает, что «согласно постановлению городского совета еврейские организации должны получать 36 % того, что магистрат тратит для благотворительных целей, вне зависимости от того, из каких источников они происходят».

Выгодский настаивает на «распоряжении, чтобы нам выдано без всяких преград соответствующее количество хлеба». (12)

В 1921 г. 6 мая в город прибыла американская делегация для ознакомления с жизнью еврейского населения, и в частности еврейских школьников.

Дети всех еврейских виленских школ собирались в этот день для встречи с делегацией в парке около замковой горы (Бернадинский парк).

Поэтому Выгодский обратился к властям с предложением обеспечить порядок и задержать движение транспорта по пути следования колонн с детьми.(13)

В своей книге «Ин Самбатион» (14), изданной в 1931 г., Выгодский представляет свою деятельность как депутата в польском парламенте в 1922-1927 гг., в том числе и свои политические принципы. Он пишет: «Тяжелая изнуряющая война, которую антисемиты вели против евреев в Европе последние тридцать-сорок лет прошлого столетия, пробудила национальное самосознание у евреев во всем мире, а после возникновения и блестящего развития сионизма, в конце концов привела к восстановлению и даже определенной солидарности у евреев всего мира. Сионизм создал интернациональный еврейский национализм, который открыто и мужественно противостоит главному врагу евреев - антисемитизму. Это оторвало большое число евреев от пассивного противостояния, стимулируя их к активной борьбе с антисемитизмом под собственным знаменем и сдвигая этим способом еврейство во всем мире с мертвой точки, на которой оно остановилось». Это дало возможность, по мнению Выгодского больше считаться с евреями после Первой мировой войны. Бальфурская декларация тоже была вызвана этим влиянием. Страны, в которых плохо относились к евреям (Румыния, Венгрия и т.д.) начали угрожать своим евреям, что если они не перестанут жаловаться за рубеж, начнется их преследование, погромы. Он отмечает, что некоторые евреи в таких условиях испугались и кричат: «Не вмешивайтесь в наши дела, Вы делаете нам плохо».

С другой стороны те страны, которые нуждаются в помощи, в данное время дают кое-что своим евреям для того, чтобы создать видимость хорошего к ним отношения и начинают уговаривать евреев, что «мы дети одной матери», «Родина должна быть дорога всем гражданам», «мы должны сблизиться друг с другом, для того, чтобы понять один другого и объединиться вместе» и т.д. Составляются программы реформ для евреев, и это все продолжается до тех пор, пока евреи нужны и «политический маскарад» может начаться опять. Когда в Вильно началась польская власть, поляки должны были считаться с евреями. Выгодский вспоминает, что иногда встречались представители еврейской и польской интеллигенции, и на этом все заканчивалось. Выгодский отмечает, что главными проводниками соглашательства, ничего не дающего евреям, являются радикальные клерикальные круги и ассимиляторы, хотя было составлено соглашение между фракцией депутатов-евреев и правительством Польши.

Министр просвещения Грабский несколько раз предлагал, чтобы евреи получили право и средства для школ на иврите и согласились на закрытие школ с еврейским языком обучения. «Для еврейских представителей – пишет Выгодский – продать еврейский за иврит или иврит за еврейский – это не только грубое предательство, которое никогда нельзя будет простить, но и великая глупость, так как после того как они угробят один из двух наших языков, тогда уже второй легче будет уничтожить».

После подписания «Декларации» и «Соглашения о польско-еврейских отношениях» – представители польского правительства поехали в Америку, но не получили денег и все соглашение осталось на бумаге. Министр просвещения Грабский, выступая в сейме, говорил, что «единственный человек, на совести которого лежит невыполнение соглашения – это депутат Выгодский. Он с негодованием разорвал польско-еврейское соглашение».

Это, по мнению Выгодского, было сбрасывание вины с больной головы на здоровую.

«Я был первый депутат, который с самого начала открыто высказывался за то, что нельзя «соглашение» воспринимать серьезно, когда одновременно выходит циркуляр, чтобы в еврейских школах ряд предметов читался на польском языке (Это было серьезное нарушение соглашения).

Огромной была его деятельность на протяжении многих лет в польском парламенте – сейме.

Об этом свидетельствует целый ряд стенографических записей его выступлений в польском сейме, с которыми нам удалось познакомиться по документам, имеющимся в государственном архиве польского сейма в Варшаве.

Так, когда на медицинских факультетах в Польше стали чинить трудности студентам евреям в их занятиях по анатомии, (в прозектурах по анатомии перестали выдавать трупы студентам-евреям) – по предложению Выгодского польский парламент принял 14 декабря 1928 г. следующее постановление: «Обязать правительство издать распоряжение, чтобы выдавали трупы для анатомических занятий студентам-евреям наряду со студентами-христианами». (15)

Он был весьма активен в работе еврейской фракции польского сейма, будь-то при внесении соответствующих предложений, касающихся выборов (16), будь-то в отношении несправедливого определения промышленного налога (17).

Очень важными были выступления Выгодского в польском сейме по проблемам еврейского образования.

Так, при обсуждении бюджета Министерства по делам религии и общественного образования 07.02.1929 г. Выгодский выступил с большой речью, в которой говорил о политике Министерства в отношении еврейского образования в начальных школах: «Одна школа – это школа польская, школа с польским языком образования, школа с воспитанием и образованием ассимиляционного характера… Другая школа – это народная школа с еврейским или древнееврейским языком преподавания, с воспитанием и образованием в национальном характере».

Первая получает полностью для своего содержания ассигнования у государства, другие ничего. «В конечном счете, еврейские школы платные, а польские бесплатные. Что касается среднего образования, то министерство делает все возможное, чтобы затруднить еврейской молодежи получить среднее образование в Польше (процентная норма 6 %). Если в Польше есть 267 средних школ, то дайте нам около 30 для еврейских детей, конечно на тех же условиях, что и польские. Нет ни одной еврейской средней школы, которая содержалась бы государством.

Министерство с самого начала поставило перед собой цель затруднять еврейской молодежи получить профессиональное образование. Что касается высшего образования, то для него существует отчетливая процентная норма, и особенно на медицинских факультетах. Это позор».

Выгодский закончил свою речь следующим образом:

«Для нас, евреев, Министерство образования уже давно стало министерством публичного затмения в полном значении этого слова.

Если мы зададим себе вопрос, чего же мы, евреи, лояльной борьбой в сейме и вне его достигли в течение этих 10 лет, то я должен ответить, что конкретные результаты этой борьбы равны нулю. Если учесть, что на другом поприще нашей борьбы, также лояльной, на экономическом, результаты так же равны нулю, то станет понятно, что в наших мыслях все больше растет горечь и отчаяние (аплодисменты на скамьях еврейских фракций)». (18)

Выгодский был членом парламентской комиссии по просвещению. Он выступил с тем, чтобы придать древнееврейской гимназии д-ра Зипштейна в Вильно статус государственной и выделить ей субсидии. (19)

В 1923 г. Выгодский выступил с предложением в отношении помощи еврейской молодежи, занимающейся в высших учебных заведениях.

Еврейские университетские студенты полностью лишены (в противоречии с конституцией) гарантированной государством помощи из государственной казны, 95 % студентов живет за счет своей работы.

До сих пор, указывает Выгодский, помощь государства в форме денег и квартир выдавалась «Братской помощью», в которую не принимали даже крещенных евреев (до 3-го поколения ).(20)

В его выступлении 07.12.1924 г. он обращает внимание на то, что Министерство просвещения нарушает конституцию польского государства по процентной норме в высших учебных заведениях. Евреи вынуждены выезжать заграницу, где их сразу принимают, в отличие от Польши, где из-за ненависти к евреям им отказывали в приеме в университеты. Затем опять мучение – нострификация. Он отмечает: «Министерство закрывает перед еврейскими студентами медицинский факультет; совершенно непонятно, из каких соображений можно исходить, доходя до такой бессмыслицы. Это факультет, где евреи имели блестящих врачей, когда Краков еще не строился» (21)

Достаточно привести только его запросы в сейме по поводу хулиганских нападений польских студентов на еврейское население (3.02. 1924), массовых арестов в Вильно (01.05.1924 г).(22,23), чтобы убедиться, что Выгодский относился к активным деятелям еврейской фракции в польском сейме.

Выгодский был подлинным трибуном, выступавшим за равноправие всех народов, за защиту национальных меньшинств в т.ч. евреев, ярким борцом против шовинизма и антисемитизма.(24, 25, 26)

Выступая в 1923 г. в сейме, он отбрасывает решительно все обвинения, с которыми обрушились на еврейское школьное дело, утверждая, что оно антигосударственное. Он так определил кредо виленского еврейства.

«Мы, национальные меньшинства, не были поляками и сейчас не являемся ими. Но мы желаем остаться лояльными гражданами при условии полной свободы нашей культуры и, прежде всего, школ. Закрыть эти школы означало бы сделать из меня лично врага польского государства».(21)

В 1923 г. Выгодский выступил со знаменитой статьей: «Тяжелые времена в Польше». «Польская реакция становится все более наглой, как в сейме, так и в стране, когда Юзеф Пилсудский все более отодвигается в сторону, а правое, чисто польское, большинство становится фактом свершившимся, все маски становятся излишними. Антисемитизм в Польше приобретает формы садизма. (27)

В 1923 г. в газете "Фрайнд" в статье "Под маской огосударствования и обобществления» – Выгодский пишет о требовании властей освободить здание, полученное общиной еще в царские времена. В этой связи он замечает «Это здание было приобретено евреями в 1871 г.»

«Даже в наиболее реакционные годы Плеве, рука царского чиновника не осмелилась позариться на это здание».

Заканчивая статью, автор обращается к компетентным органам со словами: «Мои господа! Община является таким же государственным учреждением, как, например, городской совет. Почему вы хотите отнять здание у общины, а не у городского совета? В соответствии с польской конституцией эти организации равны. Хотите ли, господа, оказаться виновными в нарушении конституции? По-видимому, есть желание выбросить и уничтожить общину, две семинарии, школу и остальные учреждения, которые там находятся. Встань из могилы Плеве, твои ученики тебя перещеголяли!».

Власти стремятся и дальше очищать северные районы от национальных меньшинств и евреев в особенности, их место должны занять коренные польские элементы. Стремятся через поселения на селе и дикий антисемитизм в городе насадить польскую этнографию, чтобы остался один народ, одна вера, один язык».

И далее Выгодский резюмирует: «Борьба за фактическое равенство евреев должна быть решительной, героической и должна вестись не только в белых перчатках... Жизнь подскажет, какие формы эта борьба за наш быт приобретет. От наших противников зависит, чтобы эта борьба велась в лояльных границах. Тяжелые времена настали для евреев в Польше, каждый должен быть готов к борьбе и жертвам».

Вот таков был Выгодский, решительный и бескомпромиссный, когда речь шла о судьбах народа, о его национальном достоинстве и таким он остался до конца своих дней: мужественным и готовым на все.

Читаешь выступления Выгодского столетней давности и осознаешь, что ничего в мире в отношении евреев не изменилось. Из этого следует сделать важные выводы.

Во всей этой книге отчетливо видна общественно-политическая линия Выгодского. Он противник пассивного соглашательства. Яркий, бескомпромиссный борец за национальное равноправие, причем не только еврейского, а и других народов. Он не боялся и не смущался открыто говорить о неблаговидных и фальшивых принципах политики властей.

О его авторитете свидетельствует тот факт, что от имени белорусских и литовских учителей и интеллигенции он во главе делегации депутатов и старшин школ вел переговоры с министром просвещения.

Следует отметить, что Выгодский был предан сионистским делам, и он фактически возглавлял такой центр в Вильно.

В этом он стоял на позициях, противоположных тем, которые занимал Шабад, и хотя он был приверженцем иврита, вместе с тем был противником противопоставления двух языков.

Большую заботу Выгодский проявлял о еврейской студенческой молодежи. В своей статье «Еврейское общество и еврейское студенчество», опубликованной в специальном выпуске «Для еврейского студента», он указывает, что интеллигенцию можно сравнить с головой человека. Это чувствительный нервный аппарат, который должен быстро и мощно реагировать на все чувства, которые возникают у народа. «Интеллигенция народа, подобна мозгу человека, который ведает функциями всех органов».

Но не только интеллигенция должна заботиться о жизни народа. Народ должен заботиться о своей интеллигенции точно так же, как организм своей системой кровеносных и лимфатических сосудов заботится о питании мозга, чтобы он мог хорошо работать и развиваться.

Мы видим, как сложнейшие вопросы общественной жизни Выгодский переплетает со своими профессиональными медицинскими знаниями.

Ибо нельзя отделить Выгодского – врача от Выгодского – общественного деятеля.

«В обычных условиях - пишет Выгодский - когда имеется государственная территория, то лучше или хуже эта проблема решается, но у евреев дело обстоит иначе. Мы не имеем до сих пор еврейского Университета, поэтому мы не можем дать нашему студенчеству высшее образование на национальной почве. Часто это образование дается с примесью национального враждебного привкуса с антисемитской начинкой, чтобы оторвать наши квалифицированные кадры и отдать их другой культуре. Можно наблюдать, как еврейское студенчество за последние несколько десятков лет рассеяно по высшим учебным заведениям, многие еще под влиянием определенного антисемитского характера русских средних школ, сильно денационализировались и, учитывая определенные ограничения, не постесняются сделать последний шаг. Другая часть поляризовалась, вступила в различные организации, и только небольшая ее часть осталась верна своему народу. Необходимо было море крови и погромов, чтобы еврейская интеллигенция вернулась к своему народу».

Выгодский задает вопрос, что может сделать еврейская общественность для своей подрастающей интеллигенции – студенчества.

До сих пор – пишет Выгодский – еврейское общество для своих студентов почти ничего не делало. Необходимо их поддерживать материально и поддерживать общественные организации студентов, помогать в получении должности. Необходимо наладить тесную связь между студенчеством и общественностью. На таком основании вырастет студенчество, как живая кость своего народа и ей не страшны будут всякие враждебные акты.

Как только где-то нарушались права еврейского населения, Выгодский был в первых рядах организаторов борьбы и помощи.

Когда началось преследование в Германии евреев 15.04.1933 г., в Вильно был создан объединенный комитет по борьбе с преследованием евреев в Германии.

Его задачей было оказание материальной помощи беженцам из Германии, а также бойкот немецких товаров. Во главе был д-р Выгодский. При нарушении такого бойкота виновники наказывались штрафом, который шел для нужд беженцев. Наряду с этим был еще комитет, который возглавлял д-р И. Рафес. Сообщая об этом в отделение безопасности виленского воеводства, городской староста в своем письме от 10.09.1934 г. заключает: «В связи с тем, что на повестке дня стоит заключение польско-немецкого торгового соглашения, и такие комитеты доставляли бы государству вред, прошу сообщить мне директиву как я должен к ним отнестись».(23)

После всей этой переписки виленское воеводство 28.09.1936 в письме городскому старосте предлагает рассмотреть вопрос о роспуске объединенного еврейского комитета для борьбы с преследованиями евреев в Германии, учитывая, что он не имеет законных прав для существования. Особенно наглядно это проявлялось в бойкоте немецких товаров и фильмов. Приведем лишь статью в реакционной виленской газете «Слово» «Еврейский террор в виленских кинематографах». В нем мы читаем, что ни один кинотеатр, а их в городе 8, не решится показывать немецкие фильмы, или такой фильм, который имеет что-то общее с Германией, ибо ни один еврей не придет его смотреть или даже будет бойкотировать этот кинематограф.

Если же, отмечается в статье, появляются кадры, например, немецкой хроники, присутствующие евреи начинают топать ногами, свистеть и в следующем сеансе механик вынужден вырезать эти эпизоды. Статья призывает положить конец еврейскому «террору» по бойкоту немецких фильмов. (28)

Прилагая эти статьи, виленский воевода направил 06.09.1936 г. письмо коменданту города, в котором отмечает, что руководит всей этой акцией в Вильно комитет во главе с д-ром Выгодским, он располагается на ул. Ожешко 7 (т.е. в помещении виленской общины). Комитет, как стало известно, имеет своих людей, которых направляет для проведения соответствующих акций. 60 % всех кинозрителей в городе - это евреи. Хозяева некоторых кинотеатров обращались к городским властям, но никакого вразумительного совета, что им делать, не получали.

Интересно, что хозяин большого по тем временам кинотеатра «Пан» (на Большой улице), вынужден был поместить в еврейской газете «Цайт» 16.5 1936 г. № 3121 сожаления, что показывал немецкий фильм «Люблю всех женщин». А в целом хозяева кинотеатров все делали, чтобы не входить в конфликт с еврейской общественностью. Такое же отношение со стороны еврейских зрителей было при появлении в фильмах Муссолини.

Вот так реагировала еврейская общественность тогдашнего Вильно на преследования своих братьев в Германии, и во главе благородной акции протеста стоял уже немолодой 80-летний Я.Выгодский. (29)

Когда в 1937 г. был погром в Бресте, при еврейской общине 22.05.1937 г. был создан «комитет помощи пострадавшим евреям в Бресте», который возглавлял Я.Выгодский. В него вошли члены правления и представители хозяйственных союзов, свободных профессий (союза ремесленников, купцов, врачей, дантистов и т.д.) От союза врачей в комитет вошел И. Седлис. (30)

В секретном письме виленского воеводы городскому старосте от 04.06.1939 г. сообщается, что еврейские сионистские организации, не удовлетворяясь действиями властей по отношению к участникам антиеврейских выступлений в Бресте, на тайных собраниях постановили о необходимости изменить политическую ситуацию в государстве, являющуюся источником антиеврейских выступлений. Они решили проводить среди еврейского населения соответствующую работу.

Воевода просит негласно заинтересоваться позицией местных еврейских организаций и сообщить ему об этом. (31)

С 1934 г. Я. Выгодский возглавляет крупное филантропическое общество «Екопо» – «еврейский комитет помощи». «Екопо» было основано в 1915 г. во время первой мировой войны. Целью общества являлось, в первую очередь, оказание помощи беженцам. Правление общества находилось в Петербурге. В Вильно работал областной комитет. С 1919 г. центральный орган этого комитета находился в Вильно и обслуживал всю Виленскую провинцию.

Средства комитета состояли из членских взносов, разного рода субсидий и пожертвований, сборов, прибыли от концертов, лекций, представлений и т.д.(32)

Когда председателем комитета был избран Я. Выгодский (вплоть до 2 мировой войны), его деятельность сосредоточилась на оказании в первую очередь материальной помощи бедным, путем выделения им беспроцентных займов для оборудования мастерских, финансовой поддержки их деятельности в условиях кризиса и т.д.

В функции комитета входило обеспечивание питанием, квартирами, профессиональное обучение детей, сирот, субсидирование дома сирот, общежития.

Важно отметить, что например в 1935-36 гг., деятельность Виленского Екопо распространялась на 97 местечек. (33)

Большую помощь оказывало комитету американское общество «Джойнт». (33)

«Екопо» было ликвидировано в сентябре 1940 г. и его имущество передано комиссариату народного образования. (34)

27 октября 1939 г., когда Виленский край снова стал относиться к Литве, председатель общины Я. Выгодский, старший раввин г. Вильно Я. Рубинштейн и 8 других виленских раввинов, а также председатели разных экономических организаций, виленское центральное общество купцов и руководитель виленской синагоги обратились к министру внутренних дел Литвы с просьбой о легализации виленской еврейской общины, которая существовала на основе польских законов. Раньше евреи составляли 7 % населения Литвы, после возвращения виленского края их уже насчитывалось до 10%.

Начальник отдела обществ и печати МВД Литвы Станкунас писал: «Виленская община заботится о культурной, социальной и национальной жизни. Рассматривая прошение, необходимо иметь в виду, что если легализовать еврейскую общину и собирать взносы для еврейского меньшинства, то будет формально признана культурная автономия», и он не рекомендует легализацию еврейской общины, как в Вильно, так и в Литве вообще.

Ярко представлен образ Я. Выгодского в книге его дочери А. Бруштейн. (35)

Выдающиеся заслуги виленского врача нашли свое яркое отражение в его общественно-политической активной деятельности и могут служить примером нынешнему и будущему поколению врачей.

Другой яркой личностью в ряду выдающихся врачей – борющихся против национальной дискриминации, за развитие культуры, образования и науки был доктор Цемах Шабад.

Огромна роль Шабада в создании и деятельности многих общественных и культурных организаций немедицинского профиля. Большую работу проводил Шабад в качестве бессменного руководителя «еврейского комитета помощи» («ЕКОПО»). (36)

Годы Первой мировой войны и оккупации были периодом страшных бедствий для виленских евреев. В первые годы войны царское правительство постоянно обвиняло евреев в шпионаже и вражде, надеясь (по аналогии с делом Дрейфуса) объяснить этим причину своего поражения в войне.

В мае 1915 года Вильно пережило страшные дни, когда десятки тысяч евреев Каунаса, Гродно и Курляндии гнались через Вильно вглубь России. В Вильно остались бедные и бездомные из окружающих городов и местечек. Когда немцы заняли город в Йом-Кипур 1915 года, стало еще хуже. Зимой 1916-1917 гг., голод и холод был настолько велики, что ослабленные взрослые и дети евреи просто лежали на тротуарах. Смертность среди евреев была 9-10 %, и, если бы такое положение, пишет Шабад, – продолжалось 10 лет кряду, то еврейское население вымерло бы. Во всех местечках была организована выпечка хлеба, который выдавали бесплатно или со скидкой. Периодически раздавались другие продукты – картофель, мука, крупа. Особенно велика была роль детских кухонь. За короткий срок было выдано 8307 пудов продуктов. Розданы одежда, бельё – 21832 штук и 9255 пар обуви.(37)

Шабад пишет, что положение в Вильно тогда было страшное, и Виленский комитет решил послать его в качестве представителя в Петербург. Может быть, удастся получить деньги и возвратиться в Вильно.

«Я взялся за эту миссию со всей ответственностью; каждый грош, который мы получим, будет очень полезен. Я еду на извозчике в Нововилейку (7 км). Возле вокзала настоящий военный лагерь, настроение серьезное. Когда поезд уходит в Петербург никто не знает». Шабаду все-таки удалось сесть в поезд и приехать в Петербург. В связи с прибытием Шабада было созвано экстренное заседание «Екопо», в котором принимали участие барон Гинцбург, Шлосберг, Винавер, Брамсон, Брицкус, Модел, Ефрайкин и др.

«Я рассказал о тяжелом положении, в котором находится город Вильно и оставшееся еврейское население с 22 000 беженцами». Шабад просил срочно выдать 100 000 руб. Его поддержали коллеги, но правление не имело много денег, сотни тысяч евреев погибали во всех уголках России. Комитет дал 50 000 руб. «Если удастся, то вышлют телеграфно в Минск еще 50 000».

Назавтра под Рош-Гашана он получил в банке 50000 руб. Большую пачку денег ему вшили в мешок и одели под рубаху, и он выглядел как беременная женщина. С банка поехал на вокзал. Он должен был спешить, потому что в любой момент могло прерваться сообщение с Вильно.

«Я был счастлив, конечно, что везу деньги для моего города, но на душе было очень не весело. Два чувства боролись во мне: моя вся семья оказалась в Петербурге, мне было очень тяжело расставаться с моей женой и детьми, кто знает как надолго».

О том, что переживало еврейское население вплоть до установления власти польского государства, дает полное представление статья Ц. Шабада «Вильно во время войны и оккупации». (38)

В этой статье ярко вырисовывается личность Шабада, его любовь к родному городу, его забота о нуждающихся, его глубокие переживания за страдания людей, виленской бедноты, его преданность общегуманистическим идеалам и забота о благополучии своего народа. Кстати, Шабад использовал любую возможность для проведения акций по оказанию помощи бедному населению. Так, уже 9 декабря 1914 года в Вильно на улице Шопена 2, состоялось открытие питательного пункта виленского комитета Всероссийского совета городов. (39)

«ЕКОПО» была единственной организацией, которая сосредотачивала в себе помощь во всем виленском регионе (Виленская губерния, часть Минской, Витебской и Ковенской губерний).

Деятельность Шабада и его характеристика как великого гуманиста отчетливо видна и из его призыва о необходимости публикации страниц из жизни еврейского населения Вильно для того, чтобы можно было в будущем составить историю разных форм деятельности, движений. В своей работе «Начало «ЕКОПО» (40) он пишет: «Прошедшие годы относятся уже к истории и для будущего историка лучше иметь концентрированные в одной книге разбросанные материалы, чем одному их потом искать. Постепенно многие детали забываются или полностью пропадают, если они не собираются и фиксируются в какой-то форме».

Вскоре было получено сообщение, что Петербургский комитет переслал еще 50 000 руб. в Минск. Деньги были высланы на имя одного из пяти человек, а не на имя Шабада (именно потому, что думали что, возможно, он еще не успел вернуться в Вильно). Но никто не хотел ехать и поехал опять Шабад.

Связь для гражданских лиц почти невозможна; он надел свой военный мундир, который имел еще с того времени, когда он служил добровольцем. Он приехал в Минск и благодаря местным еврейским деятелям он получил деньги и возвратился в Вильно.

Со второй половины 1918 г. жизнь стала оживать, начали возвращаться из России беженцы и военнопленные. Бездомные начали уезжать. Еврейский комитет уже не мог справиться с новой работой по регулированию реэмиграции и помочь эмигрантам остаться на прежних местах. Многие из них нуждались в питании, одежде для детей, необходимо было заботиться о надлежащем воспитании.

Поэтому необходимо было создать отдельные комитеты, которые должны были заботиться о пострадавших от войны в Вильно и во всей окружающей провинции.

Был создан президиум и Шабад был выбран председателем. Работа Екопо играла огромную роль в восстановлении разрушенной жизни и получила большое признание не только среди всего населения, но и американского Джойнта.

Шабад был чрезвычайно скромным и честным человеком. Он сделал очень много для «Екопо», проявив не только изобретательность, энергию, незаурядный ум и организаторские способности, но и личное мужество. Вспомним его поездки через фронт в Петербург и Минск за субсидиями для комитета. Он отмечает: «Я лично, будучи занят другими делами, сделал меньше всего на этом поприще. В последние годы я фигурировал номинально, поэтому все заслуги, достигнутые «Екопо», необходимо отнести другим общественным деятелям и в первую очередь генеральному секретарю и его сотрудникам».

После занятия города поляками 19.04.1919 г. «Екопо» связалось через Варшаву с Америкой, с Джойнтом по поводу его акций помощи. Многие критиковали эту работу по помощи за незнание местных условий, бюрократизм и т.д. Но Шабад пишет: «С огромной благодарностью необходимо отметить ту невероятную пользу, которую принесла помощь Джойнта. То, что американские евреи сделали с помощью колоссальных средств, которые они внесли на протяжении войны и послевоенного времени трудно переоценить».

Десятки тысяч еврейских семей буквально были спасены от смерти, от болезней, от экономического и морального уничтожения.

Поступали не только деньги, но тысячи вагонов с мукой, сахаром, какао, молоком и т.д., одежда, бельё, медикаменты, медицинское оборудование. Большую работу в этом плане помощи проводил «американский комитет для помощи детям», и «Американский красный крест».

Для детей был открыт в прекрасном помещении на Антоколе интернат. Для более взрослых детей была организована сапожная школа, мастерская, для девочек – школа по пошиву белья.

Особое место в деятельности «ЕКОПО» занимала работа с беженцами трех категорий: 1) беженцы вообще; 2) реэмигранты, т.е. те, которые возвращаются в свои родные места; 3) эмигранты, которые едут к своим родственникам в Америку. В 1915 году царское правительство изгнало из своих родных мест в виленской и ковенской губернии в центральные русские районы и Украину 150 000 евреев. С 1917 года началось их возвращение.

В это время комитет содержал 11264 беженца. Все беженцы были обеспечены питанием, одеждой и жильем, а также деньгами на дорогу. На пограничных пунктах «ЕКОПО» организовало и медпункты для оказания беженцам первой помощи.

Кроме экономического разрушения война принесла и духовное разрушение. Прекратилось образование, учеба в школах, поэтому «ЕКОПО» открыло начальные школы. Из Вильно в провинцию были направлены учителя, которые с особым подъемом и энтузиазмом начали организовывать школы. Приобретались книжки, тетради, школьные принадлежности. Для этой цели при «ЕКОПО» был создан книжный базар, который закупил все это и продавал с большой скидкой. Работали 117 школ с более чем 10000 учениками. Вместе с тем отмечается, что «финансовое положение школ в настоящее время критическое». «ЕКОПО» открыло 59 библиотек. Для получения профессионального образования существовали 3 школы портных. Большая работа проводилась в области медицины. Война и близость фронта способствовали распространению в Вильно многих эпидемических болезней: холеры, дизентерии, тифа и т.д. «ЕКОПО» внимательно относилось к этому и вместе с «ОЗЕ» организовывало медицинскую помощь. Были открыты амбулатории в ряде мест. В больнице «Мишмерес Хойлим» и еврейских госпиталях были выделены койки для тяжелобольных. В больнице на Зверинце «ЕКОПО» также имело 20 коек. Помогало «ЕКОПО» и в ремонте лечебных учреждений.

Устав общества был утвержден 08.11.1920 года, а затем переутвержден 29.07.1922 года. Согласно статуту «Еврейское общество помощи жертвам войны» имело своей целью учреждение питательных пунктов, столовых, общежитий для беженцев, выдачу им одежды, отопление, выдачу единовременных или периодических субсидий. Оно занималось также организацией медицинской помощи, а также юридической и иных консультаций. Для ознакомления с состоянием местностей, пострадавших от войны, комитет направлял своих уполномоченных на места. Комитет находился в Вильно, но сферой его деятельности являлся регион. Средства комитета состояли из членских взносов, разного рода субсидий и пожертвований, сборов, прибыли от концертов, лекций, представлений и т.д. (41)

Сразу после Первой мировой войны материальное положение учителей школ было очень тяжелым и «ЕКОПО» старалось облегчить эту ситуацию. Шабад обратился 03.01.1921 г. с письмом к департаменту просвещения правительства центральной Литвы с просьбой субсидировать необходимое повышение зарплаты учителям, которое уже провел комитет.(42)

«ЕКОПО» вместе с общиной с 1920 года содержало высшие педагогические курсы. (43)

И после войны в течение многих лет «ЕКОПО» под руководством Шабада проводило активную благотворительную деятельность. Так, например, если взять отчет за 1926 год, то в нем мы находим данные, что комитет оказывал финансовую помощь 1074 сиротам в возрасте от 6 до 16 лет. Это были преимущественно сироты войны. Из этого числа 168 находилось в сиротских приютах. При этом финансировалось питание, врачебная помощь, оплата за учебу и т.д. Значительное место занимало профессиональное обучение сирот. Комитет старался, чтобы старшие дети приобрели ремесло, чтобы могли сами обеспечивать себя. Общее число детей, обучаемых в профессиональных школах и частным порядком, составило в 1926 году 532.

«ЕКОПО» просуществовало вплоть до 2 мировой войны, внеся огромный вклад в улучшение положения еврейского населения Вильно и всего региона. И в этом огромная заслуга неутомимого Цемаха Шабада.

Огромная роль Шабада в развитии еврейского образования, еврейских школ в Виленском регионе. Еврейские школы были любимым детищем Шабада. Он радовался как счастливый отец, приходя на школьные праздники. Он был рад, что школьники учатся на своем родном языке. Кстати, Шабад первый начал пропагандировать обучение какой-либо профессии в начальных школах. Так, например, девочек начали обучать домашнему хозяйству.

В 1922 году Шабад и Коварский обратились к куратору Виленского учебного округа с меморандумом.

В этом документе они пишут, что создание в соответствии с постановлением польского правительства в Вильно «в сердце еврейской культуры, польских школ для еврейских детей, является огромным ударом для еврейского населения». Эти слова куратор подчеркнул, так как, по-видимому, формулировка, что Вильно – сердце еврейской культуры, по меньшей мере, удивила его.

Шабад и Коварский писали, что еврейский центральный комитет просвещения считает, что современная педагогика указывает на необходимость обучения на родном языке. Таким родным языком является еврейский язык. Уже в 1906 году велось полулегально вечернее еврейское образование. В 1912 году в Вильно была открыта первая нелегальная еврейская школа «Д. Киперштейна» для девочек. Позже такие школы появились в Кракове и Варшаве.

В своем меморандуме они требовали:

1) признания светского еврейского образования в качестве государственного школьного дела для еврейского населения;

2) включения еврейского школьного дела в общую сеть государственных школ и содержание их на тех же принципах, на которых содержатся школы для детей других национальностей. (44)

В секретном письме от 10.08.1922 г. на имя министра образования и религии Польши виленский куратор писал, что на требование об огосударствлении еврейских начальных школ он неизменно отвечал, что нет закона, обязывающего содержать начальную школу с еврейским языком обучения за счет государства. Нет таких школ ни в Варшаве, ни в Кракове, Лодзи или Львове, несмотря на то, что там большие скопления еврейского населения, что так будет и в виленском округе.

Представители еврейских организаций указали, что в Литве они есть. На это куратор сообщил: «Я на это ответил, что Литва для Польши примером не была и не будет».

Куратор отмечает, что национальная идеология местного еврейства может быть определена следующим образом: «Вильно – центр еврейского национально-культурного движения», «Вильно – это еврейский Иерусалим, сердце еврейской культуры». Как отмечает куратор, еврейские деятели указывают, что «виленское еврейство не будет брать пример из Варшавы или Кракова и будет бороться с ассимиляцией. Тут в Вильно – корень и стебли еврейского народа. Возрождение еврейства пойдет отсюда. Мы будем бороться за еврейскую школу, за национальную автономию и ни перед чем не остановимся. Мы требуем еврейского начального образования, содержащегося за счет государства».

Куратор отмечает, что, хотя среди евреев имеются два противоборствующих лагеря – идишисты и гебраисты – в движении за национальную школу они выступают вместе. (45)

Шабад постоянно обращался в магистрат как член горсовета за получением субсидий для еврейских школ. В одном из таких писем мы читаем: «Должен подчеркнуть, что школы находятся в очень тяжелом положении, ибо перед каникулами мы были не в состоянии выплатить жалование учителям даже за прошлое время». (46)

Шабад пользовался неограниченным доверием. Это ему было вручено в магистрате в Вильно в 1923 году 50 миллионов марок в счет субсидий на еврейские школы. (47)

Во время пребывания Министра просвещения Польши в Вильно в 1924 году, (48) Шабад вручил ему меморандум в отношении еврейского просвещения. Об этом посещении мы узнаем из виленских газет того времени. Он сказал, что в царские времена, когда прибывал в Вильно Министр просвещения, он посещал еврейские организации просвещения. Министр возрожденной Польши игнорирует виленских евреев, и в ответ на меморандум слышим нудный голос: «Вы должны, господа, еще подождать». Как во многих других проблемах, Шабад резко расходился с другим выдающимся виленским врачом и общественным деятелем Яковом Выгодским, который считал, что бороться нужно за все виды еврейской школы, а не только с преподаванием на идиш. Он обвинял Шабада, что он своей тактикой понизил в глазах Министра дело еврейского просвещения.

В 1926 году школьная делегация литовцев, евреев и белорусов Виленского региона представила состояние дела премьеру Бартелю. Эти национальности составляли в этом районе большинство.

Шабад пишет в статье, опубликованной в «Вилнер ТОГ» (49), что с его точки зрения премьер был очень нервозен и «Если бы он ко мне, – пишет Шабад, – обратился как к врачу, то я бы ему сказал: «Господин премьер, Вы очень перетрудились, Вы много работаете, Вы имеете много неприятностей, Вы должны немного отдохнуть».

Шабад говорил премьеру о нуждах еврейских начальных школ. Он говорил о необходимости признать еврейские школы в качестве государственных (так же, как белорусские и литовские). Бартель все время молчал. Но когда Шабад высказал мнение, что еврейские гимназии должны обладать теми же правами, что и польские, он прервал его и сказал, что это демагогия, что нужно считаться с реальностью, и со злостью спросил: «Вы, может, хотите еще и университет на еврейском языке?» Шабад отмечает, что отношение премьера – грустное явление, и оно показывает полную враждебность к культурным потребностям 3-х миллионного еврейского населения Польши. «Нечего так удивляться – по мнению Шабада, – почему уж так нереален еврейский университет именно в Польше. Неужели еврейский язык имеет меньшие культурные возможности, чем остальные?».

Шабад все время утверждал, что еврейские начальные школы не могут содержаться на средства бедного еврейского населения. Он требовал создания комиссии для приема экзаменов в еврейских гимназиях, при этом, ссылаясь на Литву, где начальные еврейские школы были включены в число государственных.

Когда отмечалось 10-летие независимости Польши, Шабад выступил со статьей, в которой отмечал, что необходимо соблюдать конституцию и нельзя делить граждан, как утверждают шовинисты, на «хозяев» и «поднанимателей». По этой конституции все граждане равны. Равные обязанности, равные права. «Так равные обязанности у нас есть, а до равных прав еще далеко». Он призывает придать государственные права школам для евреев. Эти школы должны располагать тем, что имеют польские школы. Необходимы справедливость и равноправие.

В статье «Характеристика начальных школ» Шабад отмечает, что необходимо там, где это возможно, направлять детей в еврейские начальные школы, чтобы они, обучаясь, ощущали свое национальное достоинство и национальную гордость.(50)

Он приводит письмо, которое он получил из местечка Желудок. Письмо от родителей, которое подтверждает наличие в польских начальных школах в ряде случаев шовинизма и антисемитизма.

А случай был таков. В местной польской начальной школе, в 6 классе зашел разговор среди школьниц о том, что евреи на пасху в мацу добавляют христианскую кровь. Мнения школьниц разделились, и они обратились к учителю, который подтвердил, что это так и есть. Еврейские школьницы расплакались и обратились к родителям, которые написали об этом сенатору Шабаду.

15.04.1934 г. в помещении «еврейской реальной гимназии» состоялось торжественное открытие выставки работ еврейских школьников из Вильно, Варшавы, Лодзи, Люблина и других городов. На это событие Шабад откликнулся большой статьей, в которой отметил, что это большая часть огромной задачи создания еврейского школьного дела.(51)

Шабад указывает, что в 1919 и 1923 годах в Вильно были проведены подобные выставки (53). Они вызвали огромный интерес и среди нееврейского населения, и каждый мог удостовериться, насколько большие достижения имеются в школах с еврейским языком обучения. С выставкой в 1930 году было связано другое большое событие. Впервые в Вильно проходил пленум еврейских школьных организаций в Польше.

Большое внимание уделял Шабад студенчеству и молодежи, он считал, что: «Каждый народ, каждая страна, даже каждое время имеет свое студенчество. В некоторых странах в массе своей оно консервативно, иногда даже реакционно. Но в других странах, наоборот, составляет прогрессивный и радикальный элемент».

«И, если мы не имеем возможности создать настоящие, а не суррогатные, еврейские народные университеты на еврейском языке, еврейский студент должен в первую очередь помнить, что он часть еврейской интеллигенции, что он представитель измученного народа, который дал ему жизнь. Он орган еврейского тела, которое тысячелетнее сердце снабжает кровью и тысячелетний мозг обогащает чувствами. Иммунитет же еврейского организма закалялся на протяжении многих поколений.

Эпоха маскалим уже показала, к чему ведет оторванность еврейской интеллигенции от своих корней, – еврейская интеллигенция осталась одинокой, бесцветной. Правда, еврейское студенчество через своих представителей всегда стояло в рядах прогрессивных студентов. Оно всегда боролось за осуществление идеалов свободы и счастья. С этими же идеалами оно должно жить в учебе и стремиться достичь новых высот человеческого знания.

Но вместе с тем, чтобы возвратить народу то, что оно у него взяло, еврейское студенчество должно знать язык своего народа, его культуру и литературу, обогащать и развивать их, еврейское студенчество должно любить народ, работать для него и идти к народу». (52)

Таков был Шабад в его борьбе за еврейское образование, за развитие еврейского языка. Не случайно к его 60-летию Анна Блакштейн пишет: «В период, когда ревизия идейных и культурных ценностей потрясла основы мира, во время, когда поколебались принципы и лозунги, в которые верил ряд поколений, доктор Шабад действительно заслуживает восхищения, так как это человек целостный, каким был в начале своей жизненной карьеры: серьезным, искренним тружеником на ниве культуры и просвещения».(53)

Вместе с тем, Шабад призывал к сплочению и объединению всех демократических течений, в т.ч. идишистов и сионистов. В большой статье «К вопросу о еврейской политике в Польше»(54) Шабад выступает с отповедью тем, которые, стоя на сионистских позициях, обвиняют его в угодничестве и в том, что он выступает за школы с языком обучения на идиш.

Шабад придерживался принципа общей борьбы за демократию в Польше, при которой национальные меньшинства получат равноправие. Это не значит, что не надо самостоятельно бороться за равноправие. Кроме этого необходимо объединяться разным партиям национальных меньшинств, ибо обратное очень выгодно властвующему большинству. (Разделяй и властвуй).

Интересна большая статья Ц. Шабада «Элиза Ожешко и еврейская школа». (55) В ней четко видна политическая и нравственная позиция Шабада. «Мы, евреи, – пишет он, – рассматриваем себя в качестве народа, а не только как граждан Моиссеевого вероисповедания. С какой бы точки зрения ни рассматривать школьное дело для национальных меньшинств, мы обязаны прийти к выводу, что евреи в Польше, как и другие национальные меньшинства, имеют право на государственную начальную школу с родным языком. С педагогической точки зрения общепринят тот принцип, что дети могут лучше всего развиваться и делать успехи в учебе, если они учатся на языке, на котором общаются дома и на котором получили первые представления о внешнем мире. Не скрою, что наши требования в области еврейского образования на родном языке имеют также и национальное значение. Мы хотим, чтобы наше молодое поколение не отрывалось от своего народа, его культуры и языка, чтобы его не лишали корней в родной земле».

И далее: «Именно в Вильно, на Виленщине, где национально-культурное самосознание проникло в самые широкие слои еврейского общества, бурно развилось еврейское образование. Мы создали тут детские садики, начальные школы, гимназии, вечерние школы, учительскую семинарию, техникум, профессиональные школы, народный Университет - все с еврейским языком преподавания. В Вильно создан также Еврейский научный институт, как научный центр всего еврейства. Все это было создано усилиями самого общества, без всякой помощи государства».

Шабад выступает с требованием, чтобы такие школы содержались за счет государства. В своем комментарии к этой статье, редакция газеты «Курьер Виленский» пишет, что «помещая мнение руководителя демократической группы в Вильно, нельзя с ним полностью согласиться, так как существует проблема еврейского и древнееврейского языков и что «голос доктора Шабада следует считать как бы выражением мнений только части еврейского общества».

И, действительно, следует признать, что Шабад стоял на идишистских позициях в то время, как его многолетний оппонент доктор Выгодский - на сионистских позициях, пропагандируя язык иврит, как необходимый для обучения. В этом плане последний, следует признать, смотрел далеко вперед в то время, как Шабад, преклоняясь перед общедемократическими принципами, мало верил в осуществление идей сионизма - создание собственного государства. Он полагал, что обучать надо на том языке, который наиболее распространен среди широких еврейских масс, т.е. на идиш. И помочь в этом должна польская демократия. В этой связи он считает, что «именно польская демократия, которая в течение десятилетий боролась за польскую школу, лучше всего поймет требования еврейской демократии в вопросе получения школы с родным языком преподавания, содержащейся государством».

И в этом плане он пишет об Элизе Ожешко: «Произведения выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко все переведены на еврейский язык и очень популярны среди всего еврейства, а ее имя стало символом гуманизма и любви к угнетаемым. Еще никто из польских писателей не сумел так глубоко проникнуть в душу преследуемого еврея и найти в ней скрытые под внешним непритягательным покровом чисто человеческие чувства, исполненные высокой нравственности. Поэтому память о Элизе Ожешко глубоко чтима еврейским населением».

В этой статье содержится идеологическое кредо Шабада, кредо борца за национальную культуру, за высокие гуманистические принципы отношений между народами.

Сегодня агитация за внедрение еврейского, а не древнееврейского языка – иврита, может показаться неверной. Что же, может быть, в какой-то степени это было с учетом перспектив и так, но следует понимать то время. Действительно идиш - еврейский язык - был языком широких народных масс, а это было для Шабада главенствующим в формировании его взглядов с учетом реалий того времени. Так что не будем в этом плане слишком строги. Шабад был всего лишь человеком своего времени, со всеми присущими человеку чертами.

Непреходяща роль доктора Шабада в создании первого в мире еврейского научного института (ИВО). Об истоках возникновения института, и отношении к самой мысли его учреждения в Вильно со стороны некоторых представителей польских властей, дает представление найденное нами в архивах секретное письмо городского старосты на имя виленского воеводы от 07.02.1929. В нем он писал:

«В соответствии с учетом поручения пана воеводы настоящим сообщаю: в феврале 1925 года ученый-филолог еврейской национальности, живущий постоянно в Киеве – Нахум Штиф – написал небольшую брошюру, в которой ратует за организацию института для развития еврейской культуры. Он считал, что, несмотря на то, что Вильно обладает большой сетью еврейских школ, сильной еврейской интеллигенцией, из-за отсутствия соответствующих лабораторий и вспомогательных учреждений следует отдать предпочтение Берлину.

Но этот проект нашел поддержку в Вильно, 25 марта 1925 года в Вильно состоялось общее собрание центрального комитета просвещения и правления Виленского еврейского общества просвещения, на котором был обсужден проект Штифа. Была создана комиссия 15.04.1925 года, На собрании идишистов в Вильно Макс Вайнрайх доложил результаты работы комиссии. Было принято решение, что эта организация должна называться «Еврейский научный институт» и он должен способствовать проведению самостоятельной научной работы. В апреле 1925 года в Варшаве на съезде деятелей еврейских школьных организаций по предложению Шабада была создана комиссия еврейского научного института, в состав которой вошло 15 человек, среди них Шабад и Вайнрайх. В августе 1925 года в Берлине состоялась конференция, и было принято решение, что центр института будет в Вильно, при нем архив, музей, библиотека. Он будет состоять из 4-х секций:

1. Еврейская филология (центр в Вильно);

2. Педагогика (в Варшаве);

3. Еврейская история (в Берлине);

4. Социально-экономические науки (в Берлине).

Каждая секция должна была состоять из целого ряда подсекций, но впоследствии все секции и институт были расположены в Вильно.

Были созданы в стране и за рубежом общества друзей Еврейского научного института. Дальше мы читаем: «в марте 1926 года группа деятелей - идишистов обратилась к Городскому голове с ходатайством о легализации статута Общества друзей Еврейского научного института в Вильно. Мы, направляя статут до пана воеводы, (15.03.1926. № 4790), отнеслись к этому прошению неблагожелательно, учитывая радикальные взгляды лиц, из среды которых вышла инициатива создания института, которая находит свое место между демократами, бундовцами и коммунистами и которые умело коммунистами используются – городское управление считает, что не следует, особенно в Вильно, эти группы поддерживать, стремясь их разобщить».

И дальше в письме отмечается: «Должен подчеркнуть, что все еврейские политические партии, стоящие правее демократов, а именно сионисты всяких оттенков, и некоторые религиозные круги относятся неприязненно к Еврейскому институту». (56) Следует отметить, что еще в 1924 году общество «друзей еврейского научного института» возглавил Ц. Шабад.

В секретном письме в отдел безопасности Виленского воеводства от 15.03.1926. комиссар правительства, направляя устав «Общества друзей еврейского научного института», отмечает, что статут отвечает требованиям, предъявленным к союзам и обществам.

Тем не менее «членами-основателями общества являются т.н. еврейские демократы (идишисты), а также лица с весьма радикальными взглядами, которые были инициаторами еврейского общества просвещения, возникшего после ликвидации еврейской лиги культуры.

Возникающее общество имеет целью поддержку еврейского научного института, который по имеющейся информации уже частично действует, институт этот, несомненно, стремился бы к формированию еврейского общественного мнения в радикальном духе с выраженными симпатиями к Советской России, где идишистское движение также поддерживается властями. В связи с вышеизложенным считал бы нежелательным утверждение устава общества». (57)

Несмотря на это, устав общества, которое своей задачей ставит «основание еврейского научного института, стремящегося содействовать научным работникам и концентрации научной работы на еврейском языке преимущественно в области филологии, истории, экономики и педагогики», –был утвержден воеводой 01.09.1927. Первыми в списке, подписавшими устав, были два врача: Ц. Шабад и Г. Коварский (58)

С момента образования ИВО, его руководство и члены отдельных секций давали консультации многим студентам и молодым ученым. На конференции в 1929 году было решено основать при ИВО высшее учебное заведение с программой, охватывающей пока гуманитарные науки. Оно должно служить подготовке научных и общественных работников и учителей средних школ в полном объеме т.н. еврейских предметов. Это решение из-за финансовых трудностей не было осуществлено.

Роль Шабада в создании и деятельности ИВО была надлежащим образом оценена его современниками. Именно поэтому была создана при ИВО аспирантура его имени. Целью ее была подготовка новых кадров еврейских ученых. В высших учебных заведениях не было интереса и понимания для исследований потребностей еврейской жизни, и ИВО являлось единственной организацией, которая поставила перед собой цель объяснить еврейскую действительность методами современной науки, для помощи еврейским массам в их возрождении. ИВО должно было взять на себя и миссию подготовки новых исследователей, и проведение новых исследований.

Положения об аспирантуре были выработаны с участием проф. Дубнова, который специально с этой целью прибыл летом 1934 года в Вильно. В первый год будут приняты 10-15 аспирантов. Продолжительность подготовки 10 месяцев. Тематика следующая: 1) наука о языке, истории литературы, фольклор; 2) экономика, статистика; 3) история; 4) исследование проблемы юношества, педагогика, психология.

Аспиранты в это время не должны работать и заниматься общественной деятельностью. Они получали стипендию. Когда пришло 60 заявлений на участие в конкурсе, Шабад был уже тяжело болен; но он живо интересовался материалами конкурса, просматривал их, делал замечания, давал предложения.

Например, в 1 туре с 1.08.1935 по 1 июля 1936 было 16 аспирантов: история литературы – 3, языкознание – 2, фольклор – 1, экономика и социология – 5, психология – 3, история – 4. Удивительно, что по медицине ни одного. (59)

Когда 14-19.08.1935 г. проходил в Вильно съезд ИВО, на сцене зала еврейского театра были портреты Штифа и Шабада. При открытии съезда Залман Рейзен сказал: «Перед переходом к дальнейшей работе съезда, считаю, что мы должны отдать дань тем, которых уже не стало. Это, прежде всего инициатору ИВО - Нахуму Штифу, и сооснователю ИВО, деятелю и борцу за еврейский язык, доктору Шабаду».

Первым выступал профессор Шимон Дубнов, который среди прочего (он как бы защищал концепцию Шабада в вопросах языка) сказал: «Наш съезд связан с 10-летним юбилеем еврейского института в Вильно. Почти одновременно отмечал свой 10-летний юбилей университет в Иерусалиме, который пока еще является больше исследовательским, чем учебным институтом. Может быть, это не случай, а глубокий символ, что именно в Иерусалиме Палестины и в Иерусалиме Диаспоры в один и тот же год были созданы подобные институты. Разве не имели мы в прошлом тот же культурный дуализм?

Те, которые противопоставляют Палестину и Диаспору, еврейский и древнееврейские языки, должны знать, что такой дуализм начался еще в классические времена, когда еще существовало государство Иегуда, или автономная Палестина под Римским царствованием. Разве не было у нас больших культурных центров одновременно и в Иерусалиме и еврейско-греческой Александрии или больших академий в Тиберии, в Вавилонской Суре и в Пумпадиаше? Не был ли Талмуд Вавилонский более известен в нашем законодательстве и воспитании, чем Талмуд Иерусалимский и более того, разве оба Талмуда не были написаны на тогдашнем «жаргоне» – арамейском языке. Нет, оба института в Иерусалиме Палестины и Иерусалиме Диаспоры не конкуренты, а взаимно дополняют друг друга, каждый делает свое дело, своим способом и на своем языке.

Один исследует старые времена, другой – проблемы нашего времени. В Иерусалиме стремятся реорганизовать университет в общий учебный институт с факультетами по европейскому образцу, с центральным иудаистическим факультетом. В Вильно стремятся расширить работу по сбору исследований еврейской науки, стремясь придать ей живой академический характер». Уже после 10-летней деятельности ИВО выдает сборники исторические, экономические, филологические, и психолого-педагогические, монографии, стремится организовывать курсы, семинары, доклады. (60)

Шабад возглавлял ряд общественных немедицинских организаций, был борцом за достойную жизнь для еврейского населения, его равноправие и национальное самосознание. Может создаться впечатление о каких-то чрезмерных националистических устремлениях этого великого врача и общественного деятеля. Думать так было бы большим заблуждением. Всей своей деятельностью Шабад доказывал, что он был искренним демократом и с огромным уважением и искренними чувствами относился к представителям любого народа. Ведь Вильно являл собой уникальное место смешения наций и культур. Шабад имел самые тесные дружеские контакты и с литовцами, и с русскими, и с поляками, и с белорусами. Шабад, как указывали его современники, отдал много сил для создания хороших дружеских отношений на базе равноправия и полной национальной свободы. Он всегда был искренен, его взгляды не определялись сиюминутной конъюнктурой. Не случайно ведущие представители литовской интеллигенции высоко оценивали личность Шабада.

Профессор Леонас был пациентом Шабада. Он вспоминал: «Это был большой друг литовского народа».(61)

Когда в Каунас пришла весть о смерти Шабада, доктор Ремерис – ректор Литовского Университета писал: «Я очень взволнован ужасным известием о тяжелой утрате еврейского народа. Потеря не только для евреев Литвы, но также для всей страны, – смерть дорогого деятеля, человека с большим сердцем доктора Шабада.

Я прошу присоединить мои искренние чувства к Вашим, при почтении памяти умершего. Я сожалею, что не могу лично принять участие в траурном собрании. Доктор Шабад, которого я хорошо знал, был одной из тех личностей, которые соединяют еврейское национальное чувство с потребностями всего общества, стремясь к глубокой солидарности и живой связи всех социальных слоев населения. Не только я один, но и те виленские литовцы, поляки и белорусы, которые когда-то имели дело с доктором Шабадом и работали вместе, очень высоко его ценили и, без сомнения, убеждены, что это была одна из лучших и честнейших личностей среди нас. Он был гуманист, человек с исключительно добрым сердцем. Мы потеряли большую и многогранную личность, помощника и защитника бедных. Светлая память о нем сохранится как в моем сердце, так и в сердцах всех знавших его».(62)

В воспоминаниях Шабада как еврейского военного врача, которые царская цензура не разрешила опубликовать ни в Виленской газете «ВОХ», ни в русской газете «Северо-западный голос», и которые впервые были напечатаны во Львовском «Дер морген» от 16.04.27.(63) отчетливо вырисовывается всесторонность интересов Шабада, когда речь идет о национальном достоинстве. 1 февраля 1915 года он находился в Дембицах. После обработки раненных они пошли гулять по местечку, население которого насчитывало 4000 евреев и 2000 поляков. Евреев не осталось, все ушли. Местечко горело семь раз. Увидев старинную синагогу, он зашел. Огромное количество разных новых и старых религиозных книг, религиозная утварь, принадлежности разбросаны, скамейки разграблены.

Когда пришли войска, солдаты учиняли погромы, буйствовали и поджигали дома. Вначале удрали богатые, а затем бедные. Евреи действительно страдали больше других, с ними значительно хуже обходились, чем с поляками. Шабад приводит беседу с ксендзами. Он был в костеле и видел, что там был порядок. Много молящихся и никакого сравнения с тем, что было в синагоге. Но они не уехали потому, что к ним русские относились хорошо и во всем шли навстречу.

Ксендзы удивились, когда узнали от Шабада, что недалеко от костела находится разграбленная синагога. Шабад узнал от них, что есть еще одна большая синагога и она, по утверждению ксендзов, в порядке. Он нашел большое здание, недалеко от главного шоссе. Зашел в него, все было разрушено, разграблено, уничтожено, разорваны книги. Полная разруха, часть столов и скамеек была разрушена, использована как дрова. На полу валялись религиозные книги, разорванные и загаженные. Виленские, львовские, краковские издания, религиозные принадлежности. Большие учетные книги, где родившиеся в Дембицах записывались с 1889 года – и все загажено, превращено в туалеты.

Шабад пишет: «Невозможно было долго здесь находиться, сжималось сердце, хотелось что-то делать, как-то помочь. Но я был один, уже становилось темно, мой военный мундир полковника сдавливал меня и я должен был выйти из этого оскверненного святого места». Когда он несколько дней спустя рассказывал об этом во Львове в общине, то у слушателей были слезы на глазах, но они не нашли никаких путей для спасения этих синагог в Дембицах.

В этих личных воспоминаниях Шабада, написанных прекрасным литературным стилем, мы находим дополнительные характеристики этого великого человека-гуманиста.

Обращает на себя внимание, с какой болью и скорбью воспринял неверующий Шабад осквернение религиозных домов, религиозных принадлежностей. Как глубоко переживал эту нечеловеческую злобу и ненависть, жестокость и особенно в сопоставлении с нееврейскими святынями – это отношение к национальному достоинству евреев.

Вот таков был этот великий гражданин Литовского Иерусалима.

Уникальна жизнь и деятельность Якова Выгодского и Цемаха Шабада – этих двух врачей-гуманистов. Их жизненный путь, профессиональная работа, общественная медицинская деятельность, общественная деятельность на ниве культуры, науки, образования, деятельное участие в политических организациях и активная борьба за национальное достоинство против антисемитизма, показывают, как строилось то великолепное здание, которое, на мой взгляд, мы можем с полным правом назвать «центром еврейской общественной медицинской мысли, культуры и национального достоинства».

Это яркая, гордая страница в истории нашего народа должна многому научить современные и будущие поколения врачей. (64)

Библиография

1. «Виленская община». Сборник «Вильно», Нью Йорк, 1937 (евр).

1A. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.288, л.

2. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.107, л.37.об.

3. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.981, л.4.

4. ЦГАЛ, ф.172, ол.1, д.981. л.13.

5. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.981, л.2

6. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.981, л.6-7.

7. ЦГАЛ, ф.112, оп.1, д.855, л.1

8. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.155. л.9.

9. ЦГАЛ, ф.172. оп.1, д.855, л.8

10. ЦГАЛ, ф.172. оп.2. д.155. л.164-165

11. ЦГАЛ, ф.172. оп.1, д.1855, л.10

12. ЦГАЛ, ф.64, п.24, д.63, л.7.

13. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д.107, л.38.

14. «Ин Сабатион»,1931,Вильно

15. Архив польского Сейма, документ 359

16. Архив польского Сейма, документ23.

17. Архив польского Сейма, документ 82.

18. Архив польского Сейма, документ157.

19. Архив польского Сейма, документ431.

20. Архив польского Сейма, документ262.

21. Архив польского Сейма, документ166, заседание Сейма от

4.12.1924г.

22. Архив польского Сейма, документ524

23. Архив польского Сейма, документ411,17.04.1923 г.

24. Архив польского Сейма, докумнт1234

25. Архив польского Сейма, документ2527

26. Архив польского Сейма, 1923, №9, стр.8

27. Przeglad Wilenski, 1923, #18, str.7

28. «Слово», 01.09.1936

29. ЦГАЛ, ф.53, оп.23. д.3151, л.70, ф.401, оп.2, д.321, л.42

30. ЦГАЛ, ф.53. оп.33. д. 2628, л.55-56.

31. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д.2628, л.6.

32. ЦГАЛ, ф.53, оп.23. д.3151, л.54.

34. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д.3151, л.3.

35. А.Бруштейн, «Дорога уходит вдаль». Москва,1957

36. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д.3151, л.68

37. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д.3151,л.51

38. Ts.Shabad, Pinkas. Far der geshikhte fun Vilne in di yorn fun

milkhome un okupatsye (Vilne,1922), 1-40 (евр).

39. Северо-западный голос, декабрь, 10,1914.

40. Ts.Shabad, «Der onheyb fun EKOPO», in Pinkas Vilne(1931), 574-

602 (евр).

41. ЦГАЛ, ф. 53, оп.33, д. 2628, л.55-56.

42. ЦГАЛ, ф.172, оп.1, д 535, л.

43. ЦГАЛ, ф.172, оп. 1, д 535, л.89

44. ЦГАЛ, ф.53.оп.23, д. 2628,л.59-61.

45. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д. 2628, л.25-26,50-51

46. ЦГАЛ, ф. 53, оп.23, д 2628, л.34,42

47. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д. 2628, л. 6.

48. С. Shabad, “Po wizycie Ministra Miklaszewskiego w Wilnie”, Przeglad

wilenski, September 26, 1924, 8

49. Ts. Szabad, ‘Di shul-delegatsye baym premyer Bartel”, Vilner tog,

September 12, 1926.(евр).

50. Ts. Shabad, “ Di kharakteristik fun di povshekhne shuln”, Vilner tog,

Marсh 30, 1930. (евр).

51. Ts. Shabad, ‘ Di oysshteling fun yidishe shuln”, Vilner tog, March

15,1930.(евр).

52. Ts. Shabad, “Di studentshaft un dis folk’ , Far yidishe akademiker,

May 4, 1922. (евр).

53. Анна Бланкштейн, “ Др.Шабад”, Виленгское утро, февраль 9, 1924.

54. Ts. Shabad, “Tsu der frage vegn yidisher pont in Poyln”, Vilner tog, August 8, 1930. (евр).

55. C. Szabad “Eliza Orzeszkowa a szkol zydowska” Kurier wilenski , no

64 (1931): (евр) 2.

56. ЦГАЛ, ф. 53, оп.23, д 2150, л.121-124

57. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д.2150, л. 82

58. ЦГАЛ, ф. 53, оп.23, д. 2150, л.79

59. ЦГАЛ, ф,53, оп.231, д.2150, л.14

60. ЦГАЛ, ф.53, оп.23, д. 2150 , л.37-41

61. Dr. Leonas (Condolence) Folksgezunt,no.261 (1935): 31 (евр).

62. Dr. Remeris, ( Condolence), Folksgezunt, no. 263 (1935): 32. (евр).

63. Ts. Shabad, “A por bleter fun a togbukh fun a yidishn militer-dokter

beshas der russher invazye”, Der morgn, (Lvov), April 19 , 1927.

(евр).

64. Yulian Rafes “Doctor Tsemakn Shabad”, New York, Baltimore, 1999.