Как слово наше отзовётся?
По поводу статьи И. Юдовича "Услышать, чтобы понять".
Статья И. Юдовича "Услышать, чтобы понять" ("Заметки по еврейской истории", 2006, № 8), в которой автор продолжил полемику вокруг моего мнения о книге Е. Берковича
"Банальность добра", повторяет в большей своей части, но в более четких и однозначных формулировках, основные положения, уже изложенные ранее моими оппонентами. Ясность и законченность, с которой даны основные концепции статьи, придают им, однако, некоторые новые качества, что делает весьма полезным добавить кое-что к сказанному по этому поводу ранее. Не желая сводить нашу полемику к спору ради спора, а обмен мнениями - к доказательствам личной правоты, постараюсь быть предельно кратким и не фиксировать внимания читателя на повторении ранее высказанных положений, а также на побочных вопросах и замечаниях.
Начну с того, что универсальные общечеловеческие
ценности, в существовании которых сомневается И. Юдович, не искусственно
придуманный, а реальный концепт духовной культуры, далеко выходящий по своему
содержанию за рамки чисто религиозных, будь то христианских, иудейских либо
мусульманских. Формулируя моральный закон, обладающий объективной и всеобщей
значимостью, Э. Кант утверждал, что в каждом человеке существует добрая воля,
способность внимать голосу нравственного разума и чувствовать уважение к нравственному
закону при оценке собственного поведения, располагая это поведение в поле собственного
нравственного выбора. Отсюда всеобщее нравственное законодательство или категорический
императив по Канту является результатом представлений человека, как должно поступать,
чтобы приобщиться к подлинно нравственному, результатом движения, осуществляемого
через самостоятельное, разумное и чисто человеческое сравнение правил своего
поведения и всеобщего нравственного закона. Одна из расшифровок категорического
императива указывает, к примеру, на то, что надо всячески избегать делать человека
и человечество только средством для достижения своих целей. Там и тогда, где
и когда это происходит, кончается всякая нравственность.
Можно считать, что универсальные общечеловеческие ценности как концепт, являясь результатом взаимообогащения разных культур и религий, сложились под непосредственным воздействием именно этих процессов, описанных бессмертной кантовской этикой. Ошибочно представление, что установились они в конкретной форме раз и навсегда, в виде неких заповедей и не претерпевают изменений в ходе исторического процесса. При этом теоретически определенное ядро нравственного закона, само подвергаясь изменениям в результате движения мысли к нравственному идеалу, продолжает воздействовать и направлять развитие содержательной части рассматриваемого концепта в нашем вечно меняющемся мире. В свете всего сказанного излишне говорить о принудительном навязывании своего понимания ценностей одним народом другому, о попрании прав на самобытность, ибо с опорой на инвариантную составляющую и интеллектуальный потенциал любого типа цивилизации возможно ее органичное приобщение к общечеловеческому началу с сохранением присущих этой цивилизации особенностей. Заметим также, что в свете приведенных рассуждений в принципе не остается места для некой "автономной этики", не связанной общим духовным началом, что и способствует сохранению универсального характера общечеловеческих ценностей, претерпевающих изменения, но остающихся всеобщими. Добавим, что подобные или близкие модели развития могут быть продемонстрированы и с опорой на иные, отличающиеся от кантовской, этические системы. Непонятно, почему упоминание общечеловеческих ценностей, которые связанны своими корнями с просвещенческой традицией, стоящей у истоков основных демократических свобод, прав человека и гражданина, сделавшей возможной развитие светских демократических государственных и общественных институтов, противостоящей фундаменталистским формам клерикализма и ксенофобии, встретило столь негативное отношение со стороны И. Юдовича, который назвал меня даже сторонником "христианского универсализма". Зная отношение моих оппонентов к "христианской составляющей", такое определение, ошибочное по существу, звучит почти как обвинение.
Известно, что всякая нравственность указывает не на то, что есть, а на то, как должно быть. При этом сомнения в существовании определенных нравственных норм открывают дорогу оправданию моральной вседозволенности. Точно так же сомнения в существовании универсальных общечеловеческих ценностей могут содействовать возникновению легитимированного чувства превосходства одних социальных, религиозных либо национальных групп над другими, способствовать безудержному развитию ксенофобии и расизма. Ведь если эти "чужаки" не такие как мы, если для них добро и зло существуют в перевернутом виде, то одно это обстоятельство порождает законную настороженность, а любое непонимание приводит к конфликту, открытому, либо скрытому до поры до времени. Если же существует твердая уверенность, что, поклоняясь разным богам, наш разум и разум соседа содержат в себе одинаковые общечеловеческие идеалы, то любой конфликт рано или поздно будет преодолен. Таким образом, универсальные общечеловеческие ценности являются бесценной составляющая нашей духовной культуры, которая вселяет надежду в торжество добра и справедливости. В наше время, когда идет процесс фактического исчезновения моноэтнических стран, когда в одном и том же городе, на одной и той же улице живут представители разных народов и религий, когда неудержимо растет число "смешанных" браков, а глобализация формирует единое экономическое пространство, универсальные человеческие ценности востребованы, если так можно выразиться, как никогда ранее. Представляется поэтому, что мнение, высказанное по данной фундаментальной проблеме И. Юдовичем, сформулировано не совсем корректно.
Не буду повторять многочисленных доводов, опровергающих
суждение моих оппонентов о том, что христианская религия и европейская цивилизация
является антисемитской и расистской. Не хочется скрупулезно перебирать утверждения
И. Юдовича, которые он пробует подкрепить пространными цитатами из книги Кэрролла.
Трагическая история евреев вплоть до наших дней сводится к христианскому антисемитизму
и вытекающему из него антисемитизму и расизму европейской цивилизации. Не нужно
быть "высоколобым интеллектуалом", постигнувшим глубинное содержание европейской
культуры, чтобы увидеть в таких формулировках крайнюю степень предвзятости.
С сожалением констатируя присутствие в повседневной действительности ксенофобии
и антисемитизма как одной из ее разновидностей, я не склонен списывать их на
органические, системные пороки нашей цивилизации. Да, среди прихожан, клириков
и иерархов, среди политической элиты и рядовых граждан и сегодня найдутся антисемиты,
может быть, и в немалом числе. Но нельзя на этом основании христианскую религию,
все христианские церкви, а заодно и всю европейскую цивилизацию представлять
в подобном свете. Мне, например, лично известны некоторые из наших бывших сограждан,
живущих ныне в Германии, которые не только отличаются негативным отношением
к туркам, курдам и представителям африканских народов, тоже живущим в Германии,
но и, без преувеличения, ненавидят их лютой ненавистью. Есть у этих людей, естественно,
родные, друзья и знакомые, которые их в лучшем случае не осуждают, а зачастую
активно поддерживают. Все это, кстати, напоминает поведение типичных антисемитов
и их защитников и еще раз подтверждает старую истину, что ксенофобия одинаково
отвратительна и одинаково неприемлема во всех своих проявлениях. Но при этом,
однако, было бы полным абсурдом распространять свое негативное отношение к подобным
людям на народы и религиозные сообщества в целом, к которым упомянутая публика
принадлежит.
Характеризуя антисемитизм как некую раковую опухоль, нельзя забывать, что избавиться от нее если и возможно, то только на основе нравственных ценностей, накопленных за многие века развития нашей культуры, на основе ее непрерывной и здоровой модернизации в свете новых вызовов времени. Опровергая суждения, которые защищают мои уважаемые оппоненты Е. Беркович, Б. Левин и И. Юдович, я, в частности, стремился показать в предыдущих публикациях и хочу еще раз подчеркнуть сейчас неразрывную связь с якобы порочной европейской цивилизацией, которая давно вышла за рамки собственно христианской цивилизации, да и вряд ли когда-либо в эти рамки полностью вписывалась, тесную связь с нею еврейского народа. Евреи волею исторических обстоятельств не только вполне определенно связали свою судьбу с этой цивилизацией и стали в своей немалой части ее неразрывной составляющей, но внесли и вносят по сей день неоценимый вклад в ее развитие. Хотя бы по этой причине определения "антисемитская" и "расистская" звучат, по моему мнению, не слишком адекватно существующей ситуации.
На основе декларированных антисемитских и расистских
предпосылок легко выстраиваются обвинения христианства и европейской цивилизации
в нацистских преступлениях Холокоста. И. Юдович ясно и однозначно указывает
на истоки этого преступления, лежащего чуть ли ни в самых основах европейского
самосознания. Как и в предыдущем случае, нанизывая вслед за Кэрроллом самые
разноречивые факты и не всегда корректные суждения, не желая видеть перед собой
общей картины исторического процесса, мой оппонент в очередной раз приходит
к наперед заданным выводам. Неоднократно доказано, что путем насилия над историческими
реалиями ничего, кроме искаженной картины, получить невозможно, а своеобразная
политизация истории препятствует решению актуальных проблем сегодня.
Ошибочные положения об антисемитском и расистском характере
европейской цивилизации вроде бы логично подводят читателя и к проблемам и побудительным
причинам политики европейских стран по отношению к Государству Израиль.
В статье И. Юдовича то ли утверждается, то ли намекается на то, что усилия европейцев,
ослепленных антисемитскими настроениями, направлены на ликвидацию этого государства
(!), а европейские "высоколобые интеллектуалы" (вероятно, образованные европейцы,
только не ясно все или все же не все) являются его прямыми врагами. Очевидно,
однако, без всяких дополнительных пояснений абсурдность таких подозрений, не
основанных на реальном положении дел в европейской политике. Можно с сожалением
констатировать, что и на самом деле в тяжелые для Израиля дни противостояния
с Хезболлой правительства и общественность европейских стран не встали однозначно
и единодушно на сторону Израиля как жертвы агрессии, хотя, естественно, не поддержали
они ничем и агрессора. Однако утверждать, что амбивалентную позицию эту сформировал
антисемитизм и расизм европейцев более чем ошибочно.
Отметим, что политика европейских стран по отношению
к Израилю никогда не определялась настроениями неких маргиналов, в данном случае
юдофобов или неонацистов, проявляющих себя на периферии политического ландшафта
с их негативным отношением к существованию Израиля. Об этом не может быть и
речи. Даже устойчивые идеологические пристрастия правящих элит и общества в
целом не так уж часто побуждают к проведению соответствующей политической линии.
Основные параметры реальной международной политики формулируется сегодня, как
правило, исходя из прагматично понятых национальных интересов. К примеру,
американцы, превратив в свое время Афганистан в область противостояния Советскому
Союзу, внесли свой вклад в становление исламского терроризма, многие годы поддерживая
всеми доступными средствами силы сопротивления на территории Афганистана и в
Пакистане. А еще раньше Советский Союз, рассматривая Ближний Восток в качестве
подходящего стратегического региона для противодействия США, начал поддерживать
арабские антиизраильские силы, считая Израиль проводником американской политики
в этом районе. Вот и получается, что современный терроризм оказался, в том числе,
и побочным продуктом "холодной войны", результатом близорукой политики двух
сверхдержав. Поэтому утверждения И. Юдовича, будто "вскармливал мусульманского
дракона" только и исключительно Советский Союз, верны лишь отчасти. Не только
"Стрела", но и "Стингер" были получены, успешно освоены и применялись боевиками
террористических формирований, продолжающих свою деятельность и сегодня. Примеры
использования двойных стандартов, о которых с возмущением пишет И. Юдович и
о которых он не пишет, вызывают не меньший протест и во мне. Однако, было бы
неверно, упоминая, в частности, о бомбардировках Югославии, где, по словам Юдовича,
погибло 10 тыс. мирных граждан, обвинять в этих бесчеловечных актах только европейцев.
Основной ударной силой в данном случае являлись вооруженные силы США. Демократические
генералы этой армии отдавали преступные приказы, а демократические летчики незамедлительно
и беспрекословно преступные приказы выполняли. Они сознательно, а не по несчастной
случайности, сметали с лица земли мирные гражданские объекты. Многим, вероятно,
памятно уничтожение комплекса белградского телевидения, когда шестнадцать журналистов
и технических сотрудников погибли на рабочих местах под руинами телецентра.
Ракеты были запущены прицельно по ярко освещенному и работающему в прямом эфире
учреждению массовой информации, дабы никому неповадно было впредь противоречить
заявлениям блюстителей и поборников свободы слова и прав человека. Признаюсь,
на меня лично, с давних времен с доверием и неизменной симпатией относившемуся
к политическим преемникам отцов-основателей самой развитой демократии мира,
событие это явилось настоящим шоком. Однако, имена конкретных военных преступников
до сих пор неизвестны общественности, они не сидели, не сидят и не будут сидеть
на скамье подсудимых в Гаагском трибунале.
Мне хотелось бы задать вопрос, чисто риторический, по одной проблеме, не относящейся напрямую к нашей дискуссии, но невольно затронутой И. Юдовичем. Почему, обвиняя правительства европейских стран в проведении и поддержке всяких неблаговидных акций, он обходит молчанием подобные же действия со стороны США? Или охарактеризовав как антиизраильскую позицию европейцев, а главное, определив побудительные антисемитские и расистские мотивы этой позиции, можно простить администрации США, как бы в обмен на поддержку Израиля, некоторые "мелкие" погрешения? Такая вполне допустимая форма реализации двойных стандартов и практического применения принципа политкорректности "по-американски"? А все объясняется очень просто, и ответ на вопрос лежит на поверхности. Прагматические мотивы в политике нашли всеобщее признание не только в правящих кругах, органах массовой информации, но также и среди широких масс простых граждан, интересующихся политикой. Только вот жизненные интересы и пристрастия, а следовательно, суждения и ответы у всех получаются совершенно разные, порой полярно противоположные...
К сожалению, в нашей полемике мы часто отклонялись
от вопросов, определенных книгой Е. Берковича "Банальность добра", забывая с
чего и почему разговор наш на страницах "Заметок", собственно, начинался. Вполне
понятно, что И. Юдович, учитывая острую актуальность данной проблемы, заговорил
в своем предыдущем выступлении о положении вокруг Израиля, а я это обсуждение
поддержал. Но не совсем ясно, почему мои оппоненты, обращая внимание на некоторые
мои индивидуальные особенности, старались обыграть их в нашей дискуссии. В прошлый
раз Б. Левин, сославшись на мое нееврейское происхождение, указал, что ему,
еврею, сподручнее правильно судить по вопросам еврейской истории и религии.
На этот раз, сославшись на мой сознательный атеизм, И. Юдович отвергает высказанное
мною мнение на том основании, что я в церковь не хожу, и не представляю поэтому
христианской церковной жизни. Б. Левину я ответил в предыдущей публикации. Здесь
же хочу отметить, что нетрудно представить себе, как, будучи любознательным
юношей, а затем и в более позднее годы, человек часто бывает в православном
храме (и не только в православном), общается с верующими, но по чисто внутренним
побуждениям веры не обретает, однако с церковной жизнью при этом все же с интересом
продолжает знакомиться. Ведь сознательный атеист потому и сознательный, что
кое-что себе представляет и на этом основании выбирает собственную дорогу. Мне
кажется также, что желание "срезать" оппонента не по существу нашей дискуссии
прослеживается и в рассуждениях И. Юдовича по поводу понятия Бога в иудейской
религии. Я не считаю себя знатоком по вопросам теологии, но стараюсь по ним
и не высказываться. В предыдущей публикации я лишь с соответствующими оговорками
позволил себе заметить Б. Левину, что Бог у христиан, как и у евреев один (не
один и тот же, а в единственном числе), а не три, как утверждал мой оппонент.
При этом я позволил себе также пояснить, как понимается триединство единого
Бога, а также заметить, что идею единого Бога христиане позаимствовали у иудеев,
что позволяет считать (имея в виду саму заимствованную идею единого Бога) Его
Богом как иудеев, так и христиан. Однако, И. Юдович, вероятно не поняв, а затем,
искаженно пересказав смысл моих слов, привел свои соображения, подкрепив их
даже цитированием книги Кэрролла. На это, может быть, и не стоит обращать особого
внимания, ничего особенного никто никому не сказал, а если я в чем-то и неправ,
то на своей правоте и не настаиваю - теология не моя стихия. Но для чего И.
Юдовичу понадобилось затем в форме, весьма резкой и не совсем корректной для
данной деликатной темы, заявить, что евреям нет дела до христианских "головоломок",
- да пусть хоть не три (догмат триединства), а пять, дело не наше? Конечно,
если неинтересно, то не надо об этом и разговор начинать, но причем здесь головоломки
и счет от трех до пяти...
Все эти "мелочи", которые я привел лишь в качестве примеров, вполне допустимы, вероятно, в частной беседе или в частной переписке. Но подобное никак не подходят для публичной дискуссии, так как снижает ее уровень.
Вернемся, однако, к нашей теме непосредственно и подведем итог сказанному. Разве не очевидно, что упорные утверждения, связанные с обвинениями в антисемитизме и расизме целой цивилизации совершенно контрпродуктивны? Во всяком случае, это не способствует налаживанию взаимопонимания в нашем неспокойном мире. Как отзовется подобное публично произнесенное обвинение в умах и душах людей? Что почувствует "обвиняемая сторона"? Как сильно может поранить человека слово? А не слишком ли переоценил обвинитель свои аналитические возможности, чтобы считать себя совершенно правым по
существу и решиться на столь резкое публично произнесенное обвинение? В предыдущей публикации я уже задавал такие вопросы, однако, услышан не был. И еще один вопрос, самый существенный. Не способствует ли подобное "выяснение отношений" возбуждению розни и нетерпимости между людьми разных национальностей и религий? Любой человек, публично выступающий даже в очень ограниченной аудитории, обязан предварительно ответить сам себе на этот очевидный вопрос.
