Garbar1
"Заметки" "Старина" Архивы Авторы Темы Отзывы Форумы Ссылки Начало
©"Заметки по еврейской истории"
Май  2006 года

 

Давид Гарбар


"Гений и злодейство"

статье г. Игоря Полянского «Кровавые мальчики»)

 

1.      2006-й

 В 4/65 номере «Заметок..» появилась статья г. Полянского «Мальчики кровавые», направленная против известного поэта Ольги Юрьевны Бешенковской. И хотя О. Ю.  кратко ответила «оппоненту» (впрочем, какой «оппонент», – скорее, – пасквилянт), но, как мне показалось, этот «ответ» недостаточен, ибо воспитанная уже легендарными Л. Я Гинзбург, Д. Я Даром, А. В. Македоновым, Г. С. Семёновым , Т. Ю Хмельницкой, Е. Г. Эткиндом,.., и благословлённая ими, испытанная годами, проведёнными возле топки в котельной, издававшая «Топку» и публиковавшаяся в других ленинградских самиздатовских журналах, О. Ю. Бешенковская вполне могла бы ответить и покруче. Надеюсь, это и произойдёт в будущем. А пока...

А пока  я считаю своим долгом написать эту статью  Именно долгом. 

Но сначала несколько предварительных слов, так сказать, «a-propos»:

1.      Я очень не люблю участвовать во всякого рода «окололитературных» разборках и, как правило, счастливо избегаю этого. Избегал. До сих пор.

2.      Скажу откровенно, – повесть О. Ю. Бешенковской «Viehwastn 22, История с географией, или Дневник сердитого эмигранта» не вызвала у меня особого восторга. И не потому, что она написана плохо или не отражает «нашей действительности». Отражает. Да и автор – мастер такого калибра, что учить её как писать было бы странно. Дело в другом: в «Ноевом ковчеге» нашей эмиграции (а всякая эмиграция – это «Ноев ковчег»), так вот в «Ноевом ковчеге» нашей эмиграции «всякой твари» должно быть «по паре», и удивляться или возмущаться этим (своей судьбой) было бы странно.

Не вызвала моего одобрения и недавно вышедшая  книга «Травля». В своё время я говорил О. Ю. , что не следует обращать внимания на «лай из подворотен» – «караван должен идти»...

И если бы в статье г. Полянского речь шла только об этих вещах, я не стал бы вмешиваться.

В том то и дело, что «не только об этих». И даже вовсе не «об этих». Автор статьи пытается обвинить поэта в целом ряде «грехов», а точнее – во всех смертных грехах. А вот этого допустить нельзя, ибо поэт – «божий человек» и обижать его – грех великий есть. Да и, кроме того, я как-то писал об «Израильском цикле» О. Ю. , писал именно в «Заметках» (№23/2002г.). И появление в этом журнале статьи, подобной той, о которой сейчас идёт речь, с теми выпадами, которые там имеют место, воспринимается мною как выпады против меня лично, против моих оценок творчества и личности поэта – Ольги Юрьевны Бешенковской. А уж этого я точно ни допустить, ни пропустить не могу.

3.      Я не живу в Штутгарте, где по словам нашего критика «ей удалось по-ленински захватить ключевую точку – поблизости от печатного станка...», не нахожусь в «графозависимом русскоязычном окружении» поэта. Наши интересы достаточно далеки. И возраст у меня не тот, чтобы быть «курируемым».

Единственный человек здесь в Германии, который пытался «продвинуть» мои стихи, был Вольфганг Казак, отыскавший в своё время мою первую книгу среди моря «тутиздатовских» книг и захотевший известить о ней Ойкумену. Но, к сожалению, В. Казак ушёл из этой жизни... Пухом ему земля.

И печатался я вначале в газете «Круг», и вот уже почти пять лет, в основном, в «Заметках» и «Старине» Е. М. Берковича; впрочем, в последнее время ещё и в периодически выходящих альманахах «Век ХХI», «Эдита» и новом – «Jewish Diary», издаваемых А. Л. Барсуковым. Уже из этих изданий, и как правило без моего ведома, некоторые мои тексты расходятся по многочисленным интернет-сайтам и реже – по «бумажным изданиям».  Так что упрекнуть меня в «графозависимости» будет трудно.

Хотя, чего не сделаешь при желании...

4.      И, наконец, о «желании». Я внимательно, и не один раз, прочитал статью г. Полянского. Если бы только «дискурсивный анализ текстов», который, как пишет автор, «является его «специальностью», был целью этой статьи, это можно было бы «пережить»: всё-таки профессия... Но нет, её (статьи) целью является «разоблачить», «обвинить», уязвить, а в конечном счёте – отомстить (за действительные или мнимые обиды, но отомстить). А это в профессиональном плане (а ведь автор говорит о себе как о «профессионале») недопустимо. 

А теперь давайте по пунктам. 

2. «Слово как религия»    

У замечательного еврейского немецкоязычного поэта Розы Ауслендер (1901 – 1988), есть два стихотворения. Вот они (в моём переложении):

 

Слово («Das Wort»)

 

                        «В начале было Слово

                        И слово было у Бога...»

Бог дал нам Слово. Слово было Бог.

В Слова приходим мы. Из Слов уходим.

Без слов по жизни, как в потёмках бродим,

Гадая, что сказать Он мог...

 

И ещё:

 

Слово – Слову («Wort an Wort»)

 

Мы живём Слово в Слово. И Слово наш Дом.

Так какие слова мне ещё говорить.

Ты скажи: кто твой друг, кто с тобой, кто кругом

И какие слова должен я повторить...

 

Ей вторит другой замечательный немецкий поэт Иоханнес Бобровски, вторит уже с берегов Северного моря (опять моё переложение):

 

Речь («Sprache»)

 

Раскидиста как дерево в ночи,

Напоена дыханием долин, –

Пусть шёпотом, но только не  молчи!

Не отвергай, о Речь, – ведь я твой сын!..

 

Я мог бы привести ещё много, много цитат о Слове, о Языке и о Родной Речи – цитат из разных авторов. Но ограничусь лишь несколькими высказываниями поэта И. А. Бродского: 

«Язык – начало начал. Если Бог для меня и существует, то это именно язык» («Искусство Поэзии» – интервью со Свеном Биркертом, журнал «Paris Review»,№83, 1982г.). 

«Самое святое, что у нас есть, – это, может быть, не наши иконы, и даже не наша история – это наш язык» («Самое святое – наш язык» – интервью с Натальей Горбаневской, газета «Русская мысль», 3 февраля 1983 г.). 

«Я сказал бы, что поэт в конечном счёте поклоняется только одному, и это одно не выразить ничем, кроме слов, короче, это... язык" («Поэт боготворит только язык» – интервью с Дэвидом Монтенегро,  журнал «Partisan Review», №4, 1987 г.). 

«Поэт – это продукт языка, орудие, оружие языка... Именно язык диктует поэзию». («Идеальный собеседник поэту – не человек, а ангел» – интервью с Джованни Буттафава, журнал «LExpresso», 6 декабря 1987 г.). 

Достаточно, или продолжить цитирование?

Что же удивительного в том, что поэт Ольга Бешенковская  дорожит Языком, Словом, Речью? Было бы странным и диким, если бы было наоборот. И надо быть вне своей специальности и профессии (напомню, что согласно автору «дискурсивный анализ текстов является (его Д. Г.) специальностью и частью (его Д. Г.) профессии»), вне их, чтобы не знать, не понять этого.

Я не говорю уже о «профессиональном кодексе». Вот вам и «страсти понтийские», и «овидиевский мотив». Ну а дальше уже и Кант, и Хайдеггер, и Виттгенштейн, и Осип Сенковский, и физиолог Павлов со «своим учением о второй сигнальной системе» (!!!) и, и, и...

Ох, друг мой, не говори красиво.

Кстати, насчёт «говорить красиво». Вчитайтесь: «суммарный вектор», «симптоматическицй текст», «шовинистические дискурсы», «лингвистический национализм», «челюсть ископаемой рептилии», «субкультурная формация», «литературное жречество», «окололитературная паства», «логоцентрические культы», «экстатические формы»... Фу, больше не могу. И это на первых полутора страницах, только на первых полутора страницах! Вот это ДА!  Сразу видно: «Кулинар!» – как говорила одна из героинь фильма «Покровские ворота». «Кулинар!» 

 

3.      «Павлик Морозов»

 

«1962 год. Первая женщина готовится к полёту в космос, а мужчины-космонавты Адриян Николаев и Валерий Быховский с беспокойством следят за земными событиями с космической орбиты. Внизу разгорелся Кубинский Кризис. Мир стоит на грани атомной катастрофы. Потому как заклинание звучит из репродукторов советский хит сезона: «Тише, солдат, слышишь, солдат: / Люди пугаются взрывов! / Тысячи глаз в небо глядят, / Губы упрямо твердят: / Пусть все-гда бу-дет солн-це...». Что это? О чём это наш «специалист по дискурсивному анализу текстов»? Зачем это?  Уж не того ли? Того, того... Это всё фон.

Фон для обвинения подростка Оли Бешенковской в том, что она в юном возрасте написала балладу, «славящую пионера-доносчика Павлика Морозова». Ах какой замечательный фон!

И всё для того, чтобы выставит такое стр-р-р-ашное обвинение! А почему бы не предъявить Оле Бешенковской претензию в том, что ещё в первый послевоенный год её отец служил комендантом (!) в одном из оккупированных (!) немецких городков, а потом,  в далёком 1954 году работал в управлении МВД (!!) г. Павловска, правда в экономическом отделе, но это можно и опустить. А ведь как звучало бы: граждане Советского Союза только-только оправлялись после смерти тирана Сталина, а он... Эх, недоучли. Или недочитали. Ведь и о балладе про Павлика Морозова г. Полянский, наверняка, узнал из тех же автобиографических эссе, которые в большом количестве разбросаны по страницам книг О. Ю. Бешенковской, ибо вряд ли он напрягся настолько, чтобы добраться до подшивок «Ленинских искр» того времени?

Интересно, а что-нибудь ещё, кроме этой «баллады», Вы, господин Полянский, из поэм и стихотворений поэта Ольги Юрьевны Бешенковской читали? А то всё о Павлике да о Павлике. А у неё, между прочим, вышло уже более десятка поэтических книг: от первых «Переменчивый снег» и «Общая тетрадь» (опубликована под именем Светланы Бурченковой) до последней (надеюсь не вообще, а пока) «Петербургский альбом». Только что вышла ещё одна – на этот раз в Америке. А Вы всё о «Павлике» и о «Павлике». Почитайте ещё что-нибудь. Или «специалисту по дискурсивному анализу текстов» много не надо?  Ну, Ваше дело.

Кстати, что это Вы забросили «Травлю», а всё об авторе и об авторе. Может быть у Вас совсем иная специальность? А «дискурсивный анализ» лишь хобби?

 

4.      Интеллигенты и «интеллигенты»

 

И опять замечательная заставка: «1991 год. В Беловежской пуще «как субъект международного права и геополитическая реальность...». Нет жалко места. Даже в виртуальном пространстве. Спросим сразу: а это зачем, для чего? А для того, чтобы указать, что на этом устрашающем фоне «бывшие» из редакторских кабинетов и «бывшие» из котельных объединились в общем плаче по ушедшей советской культуре...». Нет, ещё процитирую: «Трепетных «интеллигентов советской поры», «последних мамонтов из старой литературной интеллигенции» оплакивает в одном из своих последних стихов и Бешенковская». Между прочим, прочтите интервью И. А Бродского. Там тоже много хорошего об «интеллигентах советской поры», и о старых, и о молодых. Ну, а что касается «писателя, «не скрывающего ни от кого, что служил в Москве советским литературным чиновником» (между прочим, это не о писателе, а о поэте, и о хорошем поэте, Д. С. Чкония), то и Твардовский тоже «служил», и Бакланов, и... Ну, Вы по молодости лет, наверное, не служили. А Ваши родители уж точно служили. Скажу Вам по секрету: и Пушкин, и Лермонтов, и Грибоедов, и Блок, и Бальмонт, и...служили А один даже написал: «служить бы рад, прислуживаться тошно». Так что не путайте служить и прислуживаться. Как не путайте и интеллигенцию и «интеллигенцию», сиречь «образованщину». Вот эти-то, из «образованщины» очень любят оперировать  терминологией типа «симптоматический текст», «шовинистические дискурсы», «лингвистический национализм», «субкультурная формация», «литературное жречество», «логоцентрические культы», «экстатические формы», «топос пошлости»... 

В моей «прошлой» жизни мне неоднократно приходилось общаться с крупнейшими учеными в своей области. Так вот, чем крупнее был учёный, чем сильнее была личность, тем проще была его речь. А почему? Да ему не было необходимости ничего прятать .Так что будьте проще – может примут за настоящего интеллигента. Впрочем, вернёмся к «кровавым мальчикам».

А где они? Ах да, вот:

 

5. «Великие традиции»

 

И опять начну с цитаты:

« В своей статье в «Зеркале Загадок» я констатировал, что «Дневник» Бешенковской следует литературной традиции русского антисемитизма, представленной такими «бестселлерами» своего времени, как «Сыны дьявола» И. Родионова, «Сатанисты ХХ века» Е. Шабельской и «Под звездой дьявола» И Брешко-Брешковского». Хочется добавить: а почему Вы, г.Полянский, не упомянули «Протоколы сионских мудрецов»? Тоже ведь «бестселлер». А почему...? Впрочем, дальше – больше: вот уже и ссылки на «дух «Штюрмера»...

Ну и, конечно, именно из-за книги О. Ю. Бешенковской «были ужесточены правила приёма беженцев в ФРГ». Прочтите: что Вы понаписали! Это Вы всерьёз? Что, переселенка, «Kontingentflüchtingin» О. Ю. Бешенковская руководит Бундестагом? Окститесь, господин хороший. Ага, окстились: «Впрочем, не стоит преувеличивать, значения Бешенковской и её агитации.» (!!  Д. Г.). И почти сразу за старое: опять цитата из себя, любимого – «я так сформулировал свою критическую оценку: «Дневник» паразитирует на шовинистических дискурсах, скачет галопом, оседлав антинемецкие и антисемитские реминисценции, клише и нарративы.»

Как научно, как красиво. И как подло. Впрочем, есть традиции и «традиции». Есть традиции литературы и литературной критики, а есть «традиции» очернительства и пасквилянтства .       И «каждый выбирает для себя»...

А что касается «антисемитизма» и «шовинизма» О. Ю. Бешенковской и её «Дневника» есть и другие мнения: например, А. Кучаева, В. Порудоминского,.. Они тоже не последние люди в литературе. И уж точно не «графозависимы». Так что о «выборе средств» надо бы «потщательней». Впрочем, и к этому, и к «антисемитизму» О. Ю. Бешенковской мы ещё вернёмся. А пока опять к статье – инвективе.

 

6. «А был ли мальчик?»

 

Дался Вам это «мальчик». Впрочем, «мальчик» здесь ни при чём. Здесь о другом. Да, здесь совсем о другом. Здесь о том как:

«С одной стороны, обнаруживает себя какое-то антиинтеллектуально-махровое высокомерие по отношению к новой родине, характерное для социальных «низов» эмиграции: «Всех их орднунгов лживых порядочней русский бардак...» Абсолютным морально-нравственным критерием и механизмом эксклюзивности, как бы смывающим «позор», становится при этом принцип художественности. Причём логика эта распространяется и на творчество писательницы в целом».

«С другой стороны, на внутреннем, так сказать, фронте, среди «своих», монополия ненависти, закрепляется  исключительно за избранными «отроками» поэзии, кастой талантов...». И  далее:

«Попадая в поле напряжения указанных дуальных схем, национальные дискурсы неизбежно приобретают коричневый оттенок, как это случилось уже в тридцатые годы прошлого века именно в Германии, причём не без участия белоэмигрантских помощников Розенберга».

Ну, вот и приехали. Если продраться через не самый густой терминологический кустарник и несколько странную манеру пользоваться  (или не пользоваться)  знаками препинания, то на поверхность выступает... – правильно – ДОНОС.

Кому, куда, - это не совсем ясно. Но это классический донос, даже два: немцам – на  приехавших евреев и евреям – на их «нехороших» собратьев.

И не надо быть специалистом по «дискурсивному анализу текстов», чтобы  предположить, что где-то близко будет и обвинение в доносительстве. Ага, вот и оно: «героизм пионера-доносчика  прорастает поэтическим даром пионерки, а позднее и эмигрантки – идущей на заклание, разумеется, уже не  из-за колхозного зерна, но во имя льющейся, как песня «родной речи».

Но в этом «замечательном» произведении, которое мы сегодня рассматриваем (я имею в виду статью г. Полянского) есть и ещё один перл, мимо которого нельзя пройти. Вот он:

«Однако страшные времена охоты на поэтических ведьм, когда критический выпад в «Правде» мог стоить жизни или карьеры, канули в лету (м. б. «в Лету»? Д. Г.). Перестройка и гласность  (какая «перестройка и гласность» здесь в Германии? Д. Г.) избавили литератора от хронической паники перед печатным «приговором», что имеет неприятный побочный эффект: развязаны руки и спокойна совесть также и у критики, к уколам которой необходимо выработать «иммунитет», если считаешь себя профессионально пригодным.»

С этой тирадой нельзя не согласиться. Но при условии, что она будет принята во внимание самим автором – г. Полянским, ибо лучше не скажешь.

Старая еврейская поговорка гласит: «Если Б-г захочет наказать, то, прежде всего, отнимет разум». Кажется, здесь мы наблюдаем прекрасную иллюстрацию к этой мудрой мысли.

 

7. «Конечный счёт», или лучше «Гамбургский счёт»

 

Нет, я не стану  продолжать цитирование нашего «специалиста», цитирование из «себя любимого» и из набившей оскомину (и, видимо, единственно прочитанной ? «критиком») юношеской баллады пионерки Оли Бешенковской «Павлик Морозов».

Я процитирую несколько стихотворений взрослого поэта Ольги Юрьевны Бешенковской.из цикла «СТИХИ НА ПЕСКЕ» (ИЗРАИЛЬСКИЙ ДНЕВНИК) версия для печати (26889)

(Опубликовано в журнале «Слово\Word» 2004, №43-44). 

Я уже писал о том, что многие стихотворения этого «Дневника были приведены в эссе «Ольга  Бешенковская» из моего цикла «Те годы – эти имена» («Заметки» № 23/2002 г.). 

Что касается приводимых, то, кажется, только первое цитировалось, остальные приводятся впервые. Нескучного Вам чтения:

 

+++

То ли ломится бешеный яркий ландшафт,

то и дело меняясь, в стекло ветровое?

То ли фрески Шагала до звона в ушах

разрослись, и смыкаются над головою?

Всё возможно под куполом этих небес,

где в прищуре солдата - печаль Авраама,

где пилястрами стройными лепится лес

и однажды в столетье скворчит телеграмма.

Как лиловы оливки, и как апельсин

нестерпимо оранжев, на зависть Манджурий...

Над слепящим песком - паруса парусин

и араб в неизменном своём абажуре...

Все мы родом из этих горчичных земель,

что являют прообраз и ада, и рая,

где, как в детстве бронхитном, палитровый хмель

и восторг сотворенья... И вот он, Израиль!

Я намокшую прядь поправляю крылом

и не ведаю, сколько веков отмахала...

И венчает картину, мелькнув за стеклом,

смуглый ангел пустыни, патрульный ЦАХАЛа...

 

+++

Мой друг опять невыездной -

Как много лет тому...

И не заполнить  обходной

В пылающем дому.

 

"Наш дом - Израиль" - говорит.

Бездомный бледный грач...

Щебечет весело иврит

И прячет вечный плач.

 

Он не банкир, не спекулянт

Мой старый добрый друг,

Лишь любопытный эмигрант

В пески - из белых вьюг.

 

И вот сидит он, весь в долгах,

В компьютере сидит...

Мешает думать о богах

Профуканый кредит.

 

Мой друг ни в чём не виноват,

Он - из породы птиц...

И если завтра новый ад -

Он первый в Аушвиц.

 

Он входит в кнессет, глух к речам,

Неловкий как верблюд.

И люб Шагал его очам,

И скушен прочий люд.

 

Он отвечает невпопад,

Но встать "в ружьё" готов

Мой друг - печальный депутат

От партии цветов...

 

+++

На зубах скрипел песок,

шла осада.

Не висок, а дух высок

твой, Масада.

Пусть им имя легион,

хватит - Рима.

Желт песок. И желт огонь.

Всё - горимо.

Жажду взглядом утолив

в Божье небо,

знали - больше ни олив

и ни хлеба.

Ни надежды на побег,

ни подмоги.

Первый подвиг. Первый век

синагоги.

Обнимите жён, мужи, -

время тризне!

Пусть им наши куражи,

а не жизни!

Лучше гибель, чем клеймо,

что - отрепье...

...Поналипло к нам дерьмо

раболепья.

Не грозит нам дефицит

прохиндеев...

Но - великий суицид

иудеев!

Занесло песком года -

да не стёрто...

Даль как желтая звезда

распростёрта.

Не для МИДа, не для вида -

фасада:

Золотая пирамида.

Масада.

Приходите погордиться,

старея,

не забывшие традиций,

евреи...

 

+++

Храни друзей моих, Господь,

и в Петербурге, и в Нью-Йорке,

и во дворце, и во каморке

крепи их дух, щади их плоть.

Нам не дано предугадать,

где нам даровано свиданье,

на Рейне или Иордане

окатит светом благодать.

Я скрытной верою живу,

что вдруг расступится кромешность,

как тайна жизни, как промежность

и - в жгучий обморок, в Неву!

Не оттолкнёт счастливых слёз,

сомкнёт утешные объятья...

 

И встретят в белом сёстры, братья...

И впереди - Иисус Христос.

 

Да, мы и грешны, и слабы,

а всё ж друзей не предавали.

Достойны райских кущ едва ли,

но - взблеска ангельской трубы.

 

Хотя б за то, что бедовали

и были всюду, где бывали,

лишь бедуинами судьбы...

 

 

P. S.

1.      Чтобы «подыграть» г. Полянскому,  использовавшему в названии своей статьи незаковыченную цитату, я назвал эту статью, тоже использовав цитату из классика. А мог бы назвать, используя и другие цитаты, например: «Ах, моська...», или «Но есть, есть Божий  Суд...», или ...

И в каждом из этих названий была бы, если и не вся правда, то «доля правды» точно.

2.      Вот прочитал написанную статью и подумал: может достаточно было бы просто привести эти стихотворения, и от всего «пафоса», от всей «антибешенковщины» (хорошо!) господина Полянского остался бы просто «пшик», все бы увидели, что это не «специалист по дискурсивному анализу текстов», а просто «вулкан, извергающий... вату», всем стало бы ясно «кто есть ху». Впрочем, это и так ясно.

3.      И, наконец, может быть, самое главное: Ольга Юрьевна Бешенковская – поэт, т. е. человек с «содранной кожей» и «обнажёнными нервами», человек с нелёгким характером и со своей, тоже нелегкой, судьбой. И чтобы понять, что она пишет, и о чём, надо не только овладеть специальностью «дискурсивного анализа текстов», не только прочитать о написанной ею в юности «балладе», но ещё иметь и кое-что, кроме этого. Впрочем, это уже от Б-га. А тут «что есть, то да», как говаривали наши предки. И если «этого» нет, то тоже «да»...


   


    
         
___Реклама___