Bargtejl1
"Заметки" "Старина" Архивы Авторы Темы Отзывы Форумы Ссылки Начало
©Альманах "Еврейская Старина"
Май 2006

Сэм Липцин


С улыбкой на лице

пер. с идиш Айзик Баргтейл

 

 

(окончание. Начало в № 4 (40))

 

Трезвый Пурим

 

   Кажется, все говорят, что Пурим не праздник, но все-таки готовятся к Пуриму, как к большому празднику.

Бедные  и богатые  ждут с нетерпением этот день, когда выпить означает исполнение заповеди. Особенно молодежь жила предвкушением праздника, когда можно было выпить совершенно свободно столько водки. Богачи пекли и готовили для пуримского торжества красивые халы, бабки и, самое главное, аманташи. При этом  неделями загодя в большой гончарный сосуд наливали  водку, засыпали туда же сливы, черешню и ароматные травы, чтобы она настоялась.

Бедняки тоже пекли аманташи. Правда, маленькие  и зачастую без мака, однако все-таки с тремя концами в память о расправе с Аманом и тоже запасали для себя, если было пару грошей, бутылочку спирта в честь праздника.

Молодежь очень радовалась Пуриму и всему, что с ним было связано. Трещотки, погремушки и свистульки могли даже мертвецов поднять. И кто может забыть вкус лакомств, разноску   шелах-монес1 от друзей к друзьям, радость по поводу поражения Амана. Кто из ребят не пел:  гарцует на коне Мордехай2 еврей, а опущен на земле Аман  злодей…

Но наибольшая радость от приближающегося праздника выражалась на лицах Алтера Хайкина и портняжки Шепселя. Алтер и Шепсель были коллегами, оба учились портняжному делу у богатого закройщика и офицерского портного Анчела

Алтер был старшим, а Шепсель младшим. У них были прекрасные аппетиты, не сглазить бы. Анчел, несмотря на свое богатство, был большим скрягой и жалел даже пищу, но только не для себя.

Для себя Анчел к каждому празднику готовил прекрасные вещи неделями загодя.

 Так, к примеру,  Анчел бывало  к пуримской трапезе для себя и своих друзей  запасал  большой гончарный сосуд с водкой, заправленный фруктами, ставил его в подвал, в котором резкий приятный запах  буквально разрывал ноздри.

 Каким образом Алтер и Шепсель разузнали и учуяли этот запах, отдельная история, а было все так:

Анчел послал Шепселя в подвал принести кружку керосина из сосуда, что там стоял. Когда же Шепсель не смог отвернуть крышку сосуда, Алтер тоже спустился в подвал.

Когда Алтер кинул один взгляд на гончарный сосуд, он тотчас же забыл о керосине. Он открыл пробку сосуда и секрет сразу же разнесся по подвалу. С той поры Алтер решил, что если хозяин не дает  достаточно еды, будем хотя бы пить… И организовался тост. Таким образом Алтер не только сам пил, но каждую субботу, когда хозяин уходил играть в карты, успевал оприходовать  несколько стаканчиков в подвале, гавдалу они отмечали с полными стаканчиками…

Чем больше они  пили, тем больше фрукты в сосуде радовались и стремились подняться вверх…

Но точно также как у  Алтера появилась страсть каждый день ходить в подвал на свидание с сосудом, так и Шепсель влюбился в красивую дочь Анчела, Миру. Мира тоже отвечала ему взаимностью, но горе было бы обоим, если бы  Анчел и его супруга узнали это.

 Поэтому они с нетерпением ожидали праздник Пурим.

  Молодежь готовила к празднику пурим -  шпиль1. Шепсель играл Мордехая, а Мира – Эстер2. На репетициях Мордехай с двоюродной сестрой целовались,  даже до поражения Амана…

Когда наступил праздник в доме у Анчела стали готовиться к торжественному ужину, куда было приглашено много гостей. Столы  уже были накрыты, но, когда хозяйка велела поднять сосуд с водкой в кухню и попытались наполнить  прекрасным напитком  рюмку, все застыли с немым вопросом в глазах. В сосуде были  распухшие сливы и черешни, но не было хотя бы капли водки…

Соседка заявила Анчелу, что это сливы впитали в себя водку, поэтому они так увеличились в размерах…

Так отпраздновали торжественный пуримский вечер и всем гостям испортили праздник – ушли домой все трезвыми3

Чувствовали себя счастливо и радостно Шепсель и Мира, они в огромном амбаре играли  пурим – шпиль. Шепсель был загримирован большой бородой и пейсами4  и одет в длинную капоту, как борец за справедливость Мордехай, а лицо Миры было закрашено медом и уксусом, закрыто платком – она играла Эстер, и на глазах у всех, в том числе и родителей, целовалась и обнималась со своим «кузеном Мордехаем». Анчел с супругой  радовались игре самодеятельных артистов и утешались: ужин нам был испорчен, но сегодня мы видим  настоящее пуримское представление, дай бог здоровья артистам!…

 

 

    купить протеин в Москве

Гоп, мои аманташи…1

 

Пурим был для нас одним из любимейших праздников. Во-первых, настоящая радость от кончины Амана, и, во-вторых, прекрасные лакомства, что готовят на праздник. Правда состояла все-таки в том, что для бедных мальчишек не все было таким праздничным: все ели аманташи, но у нас в доме их готовили без мака, так как мак был нам не по карману. Закладывали в тесто бывало кукиш Аману…Пытались досадить Аману, но в результате для еды был кукиш…

Перед Пуримом у нас обычно продавали конфеты, маковки2, мандарины, орешки, миндаль, семечки. К этому празднику отваривали и огромные бобы. Все это служило для шелах-монес.

  Мы, бедные мальчишки, бывало на Пурим брались за любую работу, чтобы заработать хоть пару грошей для покупки семечек и конфет. Работа обычно состояла в растирании мака для состоятельных хозяек.

Мы также могли заработать  пару грошей за разноску шелах-монес. Но за заработанные этим трудом деньги уже было слишком  поздно покупать к празднику что-либо для наших собственных шелах-монес…

Работа по растирке мака была довольно трудоемкой. Длительное время мы должны были  вращать деревянным валиком в макетерчике - специальном глиняном горшке, не покрытом изнутри глазурью, а наоборот – шершавом внутри, как терка.

Однако, несмотря на  грошик или копейки за труд, мы любили эту работу, любили так, что это трудно даже представить, так как мы не имели обычно мака в аманташах,  мы каждый раз чувствовали вкус мака, когда его крупинки вываливались из макетерчика… Большое удовольствие приносило нам также и то, что дети богатеев, которые целый год не желали с нами  разговаривать или даже смотреть в нашу сторону, должны были обращаться к нам, чтобы мы позволили им  попробовать мак из горшка…

Мак, когда он уже был растерт вместе с медом, действительно имел отличный вкус. Чем больше его растирали,  тем он становился все слаще и вкуснее…

Таким образом, я каждую минуту лизал крупинки мака, чтобы почувствовать его вкус, узнать надо ли еще тереть, или уже достаточно…

Однажды, когда я так тяжело трудился для мадам Бурштейн, вошел ее распущенный внучонок, Янкеле, и попросил у меня немного мака попробовать. Это меня обрадовало. Списав на его счет, я тоже мог несколько раз попробовать, - пока не вошла хозяйка, заглянула в горшок и заломила свои пухлые руки: «Горе мне, куда исчез мак? Не будет же с чем аманташи печь!»

   Я опустил глаза  и смущенно буркнул в нос: немного взял Янкеле, а дальше я так долго растирал и растирал, пока мак не растерся под  руками…

 Мадам Бурштейн подсыпала еще маку и подлила меду. Она, однако, после этого буквально заглядывала мне в рот…

 По окончании работы  она за оба раза растирания мака заплатила мне не более чем копейку, к тому же я должен был помочь служанке Соше отнести листы с аманташами в дом пекаря, который к субботам и праздникам  растапливал свою печь для приготовления домашней халы1, или для содержания в подогретом виде чолнта2.

 По пути к пекарю мне пришла в голову мысль сделать метку для себя на листе, чтобы знать какие именно  аманташи принадлежат мадам Бурштейн…

 К тому же самому изготовителю пекарю я отнес и аманташи, или как их называли «аманташи без мака», что моя мама приготовила к Пуриму. Когда надо было забирать испеченные изделия, то я, разумеется, был одним из первых. Все аманташи лежали   на длинной специальной доске. Каждый узнавал свое по листу. Я в тоже узнал свой… Я быстренько перебросил несколько больших аманташей с листа мадам Бурштейн на свой лист, а свои три аманташа без мака на лист мадам… Вечером  за ужином и на завтра, когда я вернулся из школы, отец все время пожимал плечами, не в силах понять, как попали в аманташи яйца, изюм и такое количество мака с медом?…

Мама тоже удивлялась, все время разглядывала и пробовала и, в конце концов, сказала как бы про себя: «Кто знает? Если бог помог вздернуть Амана на виселице, то почему он не мог  послать ангела в печь и всунуть мак, изюм и яйца в аманташи – назло Аману?…»

 

Настоящий пурим-шпиль1!…

 

   За несколько недель до праздника Пурим хозяйки начинали подготовку к нему. Одна заготавливала маркетерчик, такой специальный глиняный горшок, чтобы было в чем мак растирать. Если не могли такой приобрести на ярмарке, то ехали в небольшое местечко к Йосе горшечнику и обеспечивали себя. Другая заботилась о том, где достать мак к празднику, потому что какой может быть вкус у аманташей без мака?

Шмуэль фельдшер, который уважал горькую, считал Пурим важнейшим праздником и с нетерпением ожидал его. Круглый год, когда он, выпивая, провозглашал «лехаим»2  и не только сам себе, но всему местечку, его звали пьяница Шмуэлке. . Но в Пурим он пил и еще при этом выполнял святую заповедь… При этом он имел почетную возможность исполнить эту заповедь вместе с  «лучшими хозяевами» местечка. Больше всех, однако, Гиршка красный, меламед3 в местечке, думал и готовился к празднику.

Гиршка вместе с несколькими юношами и мальчиками решили подготовить «пурим-шпиль» в местечке – однако  на таком уровне, что даже наши деды и бабушки еще такого не видывали…

До нас об этом доходили слухи в хедере, но что такое «пурим-шпиль» мы не знали. Мама мне пыталась объяснить, что это должно быть очень роскошное кушанье, похожее на аманташи, но заполненные марципанами4 вместо мака.

Бабушка махнула рукой: весь этот «пурим-шпиль» должно быть новая трещотка или стрелялка для Пурима, чтобы бить Амана.

Поэтому мы, группа из нескольких мальчиков в возрасте между двенадцатью и четырнадцатью годами, почувствовали себя осчастливленными, когда учитель, Гиршка красный, пообещал нам, что  мы не только сможем присутствовать на его репетициях, но и должны принять участие в представлении.

   На первой репетиции, что Гиршка провел, он распределил роли и слова, а мы уже поняли, что такое «пурим-шпиль».

Гиршка решил, что Лейзер будет играть Ахашвероша1; Мотька будет Вашти2 ; он, сам Гиршка будет играть Амана; Йосель будет играть Мордехая; а Алтер будет играть Эстер. Так были распределены все роли, даже Ваезата3 был готов для представления – его роль поручена была маленькому Берлу.

Мы, мальчишки из хедера, переглянулись, удивляясь как это Алтер с остренькими усиками будет играть красавицу Эстер? Ладно бы Вашти, мы знали это из свитка, имела шрам на лбу, однако Эстер, само воплощение красоты – с усами?

Когда мы об этом спросили  у нашего учителя Гиршки, он нам это разъяснил так: в Пурим евреи должны быть так пьяны, чтобы не отличать проклятие Аману от благословения Мордехаю. Будут ли они в таком состоянии следить есть ли усы у Эстер?

На второй репетиции мы тоже получили свои «роли». Мы, группа из шести мальчишек, по воле Гиршки должны были изображать хор. Наш текст состоял всего из одного слова: «тралала»… Вот Вашти пропела: «еще недавно он был шталмейстером у моего деда, сейчас же, когда он стал царем, он даже не знает что говорить?!»  

Хор был   на страже и тут же подпевал: «тралала, тралала».

Затем стражник приносит эту новость царю Ахашверошу, и он поет: Твою волю она не выполнила, она поступила вопреки твоему желанию, она назвала тебя шталмейстером и со злостью нас выгнала».

Вновь мы выскочили со своим «тралала, тралала, тралала».

А вот  ведет Аман Мордехая на коне (на «козлах», на которых пилят дрова), покрытого черным сукном. Народ Персии идет за ним и поет: « Гарцует на коне Мордехай – еврей,  и  опущен на земле Аман злодей»…

Также и в этом месте  мы помогали своим «тралала» смеяться над поражением Амана…

   С каждым днем игра становилась все более уверенной. Девушки уже подкрадывались  к окнам хедера  лишь бы взглянуть что там происходит. Во дворе синагоги  уже вполне серьезно обсуждали, стоит ли вообще разрешить это представление?

Гиршку однако мало трогали разговоры во дворе синагоги. Он был абсолютно  уверен, что до тех, пор пока сынки богатеев и сын раввина будут заняты в представлении, пурим-шпиль обязательно пройдет и с большим успехом. Лишь один вопрос его волновал: где достать необходимые костюмы? Маски он уже сделал  сам.  

  На последних репетициях он был удручен и жаловался своим коллегам  Ахашверошу, Аману, Мордехаю, Вашти и Эстер, что  ему не хватает для представления парочки усов для Амана и  специального мундира с золотыми эполетами и пуговицами. И самое главное: Мордехай еще без бороды…

 На другой день Аарон, сын  Моше – Копла, принес от своего отца, сапожника, пучок  свиной щетины для усов Амана; Велвел, сын Ханы – Сурки принес мамин парик, чтобы сделать Мордехаю бороду, а Алтер, сын портного Хайкла, стащил дома мундир, что стражник принес отремонтировать, и этот мундир пришелся как раз к плечу Аману, с готовыми с эполетами и пуговицами…

 Все местечко было взбудоражено, все готовились к представлению. Особенно были заинтересованы маленькие дети, которые дознались, что Мордехай гарцует на коне, Алтер – будет в Пурим девушкой. Разумеется,  что и стражник узнал о предстоящем «спектакле» и решил придти посмотреть, все ли в порядке…

 В праздник все местечко бежало к амбару, где должно было пройти представление. Это было заброшенное строение, где когда-то размещались солдаты. Явились не только евреи, но и много христиане с детьми…

 У входа толковали  о том какое несчастье постигло портного Хайкла, у него стащили мундир прямо из дома, а он сейчас не сможет расплатиться за него…Внезапно разнесся слух, что Хана – Сурка не может придти на представление потому что не может найти свой парик… Тут вмешивается сапожник Мотел – Копел : « Злой Пурим у нас, у меня  увели буквально из под рук целый пучок щетины…»

Когда Гиршка появился  с коробом вещей, мы тут же забыли обо всем на свете и побежали подготовиться к представлению. Гиршка подозвал стражника к себе и сразу подал ему «монопольку»1. Одним ударом о ладонь он ее открыл и выпил. Гиршка попросил его сидеть у входа и следить за порядком. Он  сразу же уселся  в своей старой шинели,  в которую был одет, как  нищий у дверей…

Публика расселась на скамьях, все с нетерпением глядели в одном направлении.

Внезапно раздалось как далекое эхо: « И было во дни Ахашвероша1», и рифмованным текстом, пением и хоровым «тралала», который был у нас важнейшим. Этот звук разносился по амбару, будто ангелы, летая с «тралала», доносили его до всех уголков…

Вдруг  входит гордый еврей Мордехай, поглаживает свою большую бороду, и – тут же мимо него проходит Аман, он подкручивает свои усы и приказывает Мордехаю склонить перед ним голову. Но когда   Мордехай смеется в ответ и отказывается отдать поклон, Аман снова подкручивает свои злые остренькие усы,  указывает на свои эполеты и кричит: знаешь ли ты, еврей, кто я такой?…

Тут разносится выкрик  Моше – Копла: ты, Аманчик вор и верни мне сейчас же твои свиные усы из моей щетины…

Хана – Сурка, которая все – таки явилась, с покрытой платочком головой, не имея парика, стояла в уголочке. Услышав шум, она подняла голову и крикнула мужу: Шмуэлка, глянь–ка, воришка Йоська надел мой парик на свою морду, и у него появилась борода, о, горе мне!…

Когда начался шум, стражник Войтек проснулся и, протирая глаза, увидел Амана в мундире с эполетами и золотыми пуговицами и тут же раскричался: сколько стражников у вас здесь?!…

Сейчас же он спохватился, что это наверняка его мундир и бросился к исполнителям представления…

Однако без особых треволнений, все представление закончилось так, как это приличествует «пурим – шпилю»…Стражник получил еще одну «монопольку» вместе со своим мундиром, с золотыми пуговицами и эполетами. Аарону, Велвелу, Алтеру и вместе с ними еще нескольким мальчишкам так накрутили уши, что я желаю всем живым аманам почувствовать этот вкус…

Учитель Гиршка достались лишь приличные усмешки… о нем говорили, что он учитель, а не Аман, однако поражение, как и Аман, он получил, что и приличествует злодею Аману вместе с Ваезатой.

 

Гостья на Пейсах…

 

Как только прибыло письмо от богатой тетушки из Америки, что она приедет на Пейсах, чтобы повидаться с родней на старой родине, в маленьком местечке Липске, все местечко разволновалось.

Правда все–таки в том, что ей, не приведи господь, не привелось съездить повидаться с большой родней, которую она покинула и не видела  почти полных пятнадцать лет, но, когда она решила съездить, ради своего здоровья, в Друскеники, где находится прекрасный курорт, она вспомнила также и том месте где ее колыбель стояла…

«Богатая тетя» Роуз Стар, что на старой родине, где она называлась Рейзел Старозенской, имела  огромный универмаг в Бостоне.

Время от времени бывало она, перед праздниками, высылала для родни по пять  - десять рублей и, чтобы ее вспоминали по – хорошему, она также посылала несколько рублей раввину и на свечи для синагоги.

В своих письмах к родне она мало чего писала и почти ничего не рассказывала о том как она богата, и как  она с мужем живут в роскоши, так как детей у них не было.

Больше в местечке узнавали о жизни богатой тети от сапожника Йосла – Янкеля.

   Этот Йосел – Янкель  жил два года в Нью-Йорке. Когда он возвратился из Америки, он повесил  на входом своей мастерской вывеску с большим сапогом и надписью «Американский сапожник» на русском языке. Этот Йосел – Янкель любил нарядиться в субботу в свои американские одежды… Каждую субботу, летом или зимой, в солнечную или дождливую погоду – он надевал на голову плюшевую кепку с наушниками, блестящие черные калоши на сапоги и длинную цепочку от ключей на руку.

  В этой американской «униформе» он себя чувствовал имеющим право говорить об Америке и  бывало рассказывал об одном чуде за другим.

Это он принес новость из Америки, что тетя Роуз Стар из Липска сказочно богата и может купить целиком все местечко и у нее еще останется достаточно денег на обратную дорогу в Нью –Йорк…

А когда Йосел – Янкель узнал о письме, что тетя приезжает из Америки на Пейсах повидаться с родней, он практически не переставал о ней говорить. Хоть он в Америке ни разу ее не видел и никогда не был в Бостоне, он рассказывал со всеми подробностями как она одевается, в скольких комнатах  живет, какой большой специалист ее муж в вопросах «политики», и каким образом он, Йосел – Янкель, единственный в местечке, кто сможет понимать ее речь, так как, судя по ее богатству, он убежден, что она уже ни слова не знает на «мамэ – лошн»1

Эта богатая тетушка была и нашей родственницей, мамина кузина. Таким образом, я тоже стал фасолькой в горшке, в котором кипело всеобщее варево…

Уже за несколько недель до праздника среди родни ходили разговоры пошлет ли она те несколько рублей, которые она обычно высылала, перед самим Пейсахом или в этот раз пришлет раньше, а может быть она сама их привезет и раздаст каждому по потребности?

Почему мне приснилось, что я получу костюмчик от богатой тети, я не знаю. Точно также как и другие кузены не ведали, почему они видели во сне новые ботинки, шапки, гармошки и даже часы с цепочкой…

Чем ближе было к празднику, тем больше забот надвигалось на родню: чем будет питаться тетя? где она сможет взглянуть в зеркало? Так как большинство жителей нашего местечка использовали для этого ведра с водой, даже для своих причесок…

Еще два вопроса давили тяжким камнем наголову: во-первых, если Йосел – Янкель действительно рассказывает правду, что тетя  не говорит больше на идиш, как можно будет с ней общаться; во-вторых – и это было наибольшей заботой: где уложить спать такую высокопоставленную гостью? Ладно, семья как-то уплотнится, а так как кровати все равно были «роскошью», то скамья для сна и даже соломенный тюфяк найдутся,  а разве мог быть  другой выход?

С местом для размещения тети тоже найдут выход. Домик с кухней имеется – живущая там  семья перетащится в кухню, а комнату отдадут тете.

Однако, кровать?

Этот вопрос обсуждался на всех углах, пока не дошел двора синагоги. А здесь, на синагогальном дворе, тема приезда богатой тети была самой актуальной. В синагоге надеялись, что богатая тетушка побелит грязные стены синагоги и повесит новую лампу, чтобы стало хоть немного светлее. В бане ждали, что тетушка уложит новый пол и отремонтирует печь. Даже раввин с нетерпением ждал приезда богатой тети – может она ему поможет сколотить небольшое приданное для дочери Пэси, которая уже засиделась из-за бедности.

Все вопросы сдвинули в сторону, но главный вопрос остался.

Но тут вновь явился «американский эксперт», Йосел – Янкель, и,  как конструктор, дал подробный план как смастерить кровать. Столяр Шмуэль, родственник богатой тети, принес необходимые доски, принес пилу и молоток и принялся за работу.

Эта новость моментально разнеслась по местечку. Все явились посмотреть на великое чудо, а Йосел – Янкель стоял как указчик и каждому объяснял как эта «американская» кровать будет выглядеть в готовом виде.

  В нашем доме мама уже принялась чистить и убирать, как принято, перед Пейсахом, но как бы не били заняты родители, богатая тетя не сходила с уст. Дед и бабушка пытались угадать придерживается ли она еврейских традиций. Мама пыталась угадать узнает ли она ее, а отец подсчитывал сколько такое путешествие может  стоить.

 Я был счастлив, когда услышал как отец сказал маме, что у него не будет уже времени сшить для меня костюмчик из своего старого летнего кафтана. Это придало мне уверенности, что богатая тетушка  меня наверняка принарядит к праздник Солнце мило сияло и бросало свои лучи на соломенные крыши и немного подсушило грязь вокруг дома. Однако глаза всех обывателей местечка были направлены к почте, откуда ждали радостной вести, что богатая тетя едет, приезжает и уже здесь!

Дня через два, еще до праздника, наконец пришло тоненькое письмецо к родне, что содержало всего несколько слов: «Я очень сожалею, что не смогу остановиться в Липске, чтобы повидать вас, так как весь мой гардероб отправлен прямо в Друскеники»…

Местечко сразу же помрачнело, словно солнце погасло: родственники ходили скучными, утомленными, словно жертвы погрома. Праздник в этом году был испорчен…

 Синагога вновь осталась без ремонта, баня без нового пола, дочь раввина Пэся – без приданного. Родственники остались ни с чем, не имея даже тех нескольких рублей, что  привыкли получать к празднику.

А я -  я сидел зареванный, что у меня нечего одеть на праздник, пока моя милая мама отложила все дела свои в стороны, взяла мой старый костюмчик и наложила новые заплаты на колени и локти и, смахнув слезу концом фартука, сказала: на, носи на здоровье…

Долго, долго вспоминали богатую тетю из Америки и кровать конструкции «американца» Йосла –Янкеля, что осталась как памятник…

 

Пасхальная забастовка

 

  Сразу же после Пурима, когда бедные мальчишки уже растратили все свои заработанные гроши за разноску шелах-монес, они начинали с нетерпением ждать Пейсаха.

Пейсах был крупным источником  заработка для бедных мальчишек. Это была настоящая «индустрия», и сезон длился более трех недель…

Мы праздник Пейсах очень любили по ряду причин : во-первых, нам очень нравились рассказы о конце фараона, как рабы убежали из Египта, утопили тех, кто их сделал рабами – морем воды; во-вторых, Пейсах продолжительный праздник, целых восемь дней, в течение которых даже бедняки должны есть мацу, пить вино, есть печеный хворост и шарики в бульоне из толченной мацы, играть в орехи; в-третьих, мы, бедные мальчишки, перед праздником могли заработать пару грошей и могли приобрести на предпраздничной ярмарке – новую кепку, ножик и таки орехи на Пейсах.

Работы было достаточно для всех мальчишек и девчонок. Мы даже имели возможность выбирать ее по своему вкусу.

   Работа состояла в доставке и литье воды, засыпке муки, замешивании теста, раскатке его, прокалывании его специальными часовыми колесиками, упаковке и доставке коробок с мацой хозяйкам по домам. Кроме этого была работа по натиранию хрена, толчению мацы в ступе толкачом для превращения ее в муку.

Я не знаю почему, но все мальчишки хотели делать отверстия в раскатанной маце специальным колесиком, возможно потому, что это колесико с зубчиками само по себе было приятной игрушкой и с ней можно было производить различные манипуляции с мацой, рисуя на ней квадраты, всевозможные зигзаги, делать надписи «кошерно для Пейсаха» или даже написать на маце собственное имя.

 Учитывая, что каждый рвался к этому инструменту -  а пару раз даже произошла драка с  использованием скалок для раскатывания теста для мацы – мы между собой  решили создать товарищество (то есть, профсоюз). Мы договорились, менять время от времени работу, так что каждый день мы обменивались  друг с другом рабочими местами. Это уже был шаг к созданию общей кассы. Так как помощнику специалиста, который месил тесто, за подлив воды в медный таз платили пару грошей, то за приготовление теста – копейку, за прокалывание мацы – три.

Кассиром каждый день был другой, а вечером он рассчитывался с нами.

Когда наступил день изготовления мацы для Берчика, этого местечкового богача, все взбаламутились. Надо было выскоблить стеклом все подставки, скрести лопаты для посадки мацы в печь и скалки, вычистить до блеска медный таз для теста, для каждого нашлась работа. Проклинали его – и работали.

В местечке очень не любили Берчика с его семейкой за то, что они драли  шкуру со всякого, кто у него был в долгу. К  тому же он был очень скупым и редко кому платил за работу справедливо и вовремя.

Семья у Берчика была большая и к тому же у него были наемные рабочие.  На Пейсах он  обычно заготавливал много мацы. Поэтому все бедные женщины, которые когда-либо покупали что-нибудь  в долг в его магазине, должны были являться и добровольно раскатывать тесто для его мацы…

Однако мы, бедные мальчишки, которые уже получили поддержку у пекаря Хаима, знали, что без нас обойтись нельзя…

  Как же мы были ошеломлены однако тем, что когда наступил момент делать отверстия в раскатанном тесте, пришел Эфроим, младший сын Берчика, и заявил, что он сам будет делать отверстия и сэкономит деньги отцу…

 Тогда  мы все словно застыли.. Подливальщик воды с кружкой воды в руке, тот, кто раскатывал тесто – со скалкой, ссыпальщик муки – с коробкой, водонос –  с коромыслом, и твердо заявили Эфроиму, что мы товарищество - и он не смеет делать отверстия в тесте.

Эфроим  со слезами на глазах подбежал к своему старшему брату Йослу, и Йосел тотчас же подбежал к нам, хорошо накрутил всем уши и  выбросил нас во двор…

Все дети Берчика  заняли наши рабочие места. Один из них, Шлоймке, стал водоносом. Мы обратили внимание, что на столбиках возле дома, на которых висели в перевернутом виде два пасхальных ведра, чтобы их не смешать с будничными, что стояли рядом.

Шлоймке наполнил кадушку водой, из которой ее черпали кружкой и наливали в медный таз для приготовления теста, но вдруг обратил внимание на то , что ведра будничные…

 На другой день надо было  вновь скрести подставки, чистить медный таз, кошеровать1 кадушку для воды и вновь начать готовить мацу для богатея Берчика.

 Пекарь Хаим однако  хорошо знал наше товарищество… С нами договорились… Мы выставили условие, что богачи будут отныне оплачивать наши услуги дополнительно, вместо каждого гроша – копейку, и они платили! 

Так мы, бедные мальчишки, дети портных и сапожников, выиграли  первую забастовку, а Эфроим, сынок богача, стоял и смотрел как мы делаем отверстия в маце его отца. Он нам, конечно, страшно завидовал. Мы же держались от него вдалеке.  И мы не хотели принимать его в наше товарищество, так как  уже тогда чувствовали, что бедняк богачу не ровня…

 

Не в Пейсах

 

Маленький Пейсахка был большим проказником, однако все его любили. Если в школе  возникал сложный для ответа вопрос, учитель сразу же обращался к Пейсахке: «Ну, почему ты молчишь?». И Пейсахка тотчас же отвечал кратко и точно.

   Родители постоянно занимались им в доме. Кто сломал оконное стекло –  Пейсахка, кто закрыл кошку в комоде – Пейсахка. Что бы не произошло, все соседи знали, что виновник этого – Пейсахка.

 Пейсахка очень любил задавать вопросы, в основном, когда дедушка бывало приходил в гости. « Дедушка, начинал он спрашивать, почему в Пурим аманташ имеет три конца, а в Пейсах кнейдлех1 круглые? Почему меня зовут Пейсахом, а у меня нет хвороста (род  праздничного печенья) и орешков, а Ниселе, сын Хаима, приходит каждую среду и четверг играть в парк  с полными карманами орешков, сдобных булочек и других вкусных вещей?»

Когда дедушка однажды раскричался: «Пейсахка, не задавай вопросов!» Пейсах рассмеялся и сказал: « Я больше не буду спрашивать, но запомни это, дедушка».

 И когда наступил Пейсах, бабушка спросила: « Ну, Пейсахка, ты хоть задашь деду четыре вопроса2 за праздничным столом?» «Нет, дедушка мне велел не задавать вопросов – и я не буду спрашивать».

В школе Пейсахка обычно забрасывал учителя вопросами: «Учитель, почему у человека две ноги и две руки, но только одна голова?» Тут же он подмигивал другим ребятам и сам отвечал на свой вопрос: «Потому что у бедняков только по одной фуражке…»

У Нисела были богатые родители, и его всегда задевало, когда Пейсахка высмеивал богачей. Однако он любил играться с Пейсахкой. А тот помогал Ниселу в учебе. Но когда Ниселе приносил хорошие лакомства в школу, он обычно ел их сам и никого не угощал.

 Перед наступлением  Пейсаха, Ниселе каждый день приносил в школу мешочек с  орехами, грецкими орехами, турецкими орехами, миндалем, всевозможными орехами. Когда учитель спросил его: «Ниселе, зачем ты таскаешь с собой так много орехов?» Ниселе ответил, что он собирает орехи, чтобы было чем играть в Пейсах. Он начал похваляться перед детьми, что у него орехов больше, чем у всех детей вместе взятых.

Однажды Пейсахка нащупал  мешочек с орехами под столом, быстро выскочил во двор, пересыпал орехи в другой мешочек,  А Нисела мешочек заполнил мелкими камешками, завязал его и аккуратно поставил под стол.

Ниселе  таскал свой мешочек с «орехами» пока не наступил Пейсах. Все мальчишки  были во дворе и Пейсахке предложил играть в орехи, катить их в лунку, как и принято в Пейсах. Все ребята достали свои орехи, готовясь к игре. Но  когда Ниселе открыл свой мешочек, он обнаружил внутри только камешки с песком вместо орехов. Ниселе разревелся и побежал к учителю жаловаться, что его орехи «окаменели».

Учитель допросил всех детей, пока не дошел до Пейсахки. Пейсахка шутливо зажмурил свои глазенки и спросил: «Учитель, почему Ниселе расхаживал так долго с мешочком орехов и ни разу его не открывал, чтобы посмотреть?»

«Потому что я их берег для Пейсаха» - ответил зареванный Ниселе.

   « Как? Для Пейсаха! -  рассмеялся Пейсахка. Так не плачь… Коли так, то все в порядке… Поэтому я их все – таки взял у тебя и разделил между всеми ребятами на праздник Пейсах!»

 

Афоризмы

 

Он так религиозен, что не ходит в Рош-Гашана в синагогу, так как не хочет гнать автомобиль в праздник.

Он не любит Рош – Гашана1 и Йом-Кипур потому что это дни рыданий и жалоб. Для него праздник означает больше есть и меньше говорить.

Когда стучат в ставни, он вспоминает, что надо вставать к молитве.

В Рош-Гашана он трясет свои карманы, в Йом-Кипур он сам трясется в синагоге, в Суккот он трясет лулав, но весь год он заставляет всех трястись.

Это такая беда, что даже для жертвы не годится никогда…

Он обжуливает людей, но прощение просит у бога…

Весь год двуличен, но в Йом-Кипур делает верующее лицо…

Хазан2 не может «выпросить» для каждого, но ему самому становится немного легче…

Он любит слушать трели хазана, но своими собственными дрелями он обделывает лучшие дела…

Сначала он жрет и полнеет, затем просит простить грехи…

Судя по тому, как богачи замаливают грехи, можно подумать, что грешить  - это заповедь.

К богу он таращит глаза, людей же плохо замечает…

Он кается в грехах и берет, все, что видит…

Божий вор влезает одной рукой в кассу синагоги, а другой рукой бьет себя в грудь…

В Рош-Гашана он трубит в шофар1 , а целый год свистит, как водится…

В Йом-Кипур  он ищет кошерный ресторан; весь год это для него недопустимо…

   Он очень любит ужин перед Йом-Кипуром, но не любит поститься в Йом-Кипур.

  Он так грешен , что должен уже самого себя принести в жертву…

Вначале он вращает жертву над головой, держа ее в руке, затем ищет жертву в печи в  горшке.

Ради еды он даже произнесет молитву.

Целый год он все хватает без зазрения, в Йом-Кипур он просит прощение…

Приятно поститься, когда есть чем до поста насытиться…

Читает махзор2 как робот, но зато кричит громче всех о прощение.

На фабрике он трясет рабочих, в синагоге он трясется сам.

Вначале он творит несчастья, а потом приносит жертву  для счастья.

От чтения Агады знаний у него не прибавляется, но песенку «Один козленок»3 он готов исполнять даже в Пурим…

Он пытается выглядеть мудрецом, жена называет его злодеем, а соседи простаком.

 Весь год он живет без сидура4 но в Пейсах он готов каждый вечер к праздничному ужину…

 От десяти казней он не страдает, но десяток кнейдлех все же съедает.

 С фараоном до ужина он борется как  царь, но в семье он просто тиран.

 Он из тех царей, что уважают бокалы с вином, но не любит когда ему задают вопросы…

В пейсах хрен становится важным: он меняет имя на марор5 и подскакивает в цене…

  Он из тех, кто беспокоится, чтобы евреи в Пейсах ели мацу, но о хлебе насущном круглый год – он забывает…

Бедняк бережет мацу, чтобы сыновья ее не съели, дабы ее хватило до последнего дня праздника.

Он помнит о Пейсахе лишь то, что в этот праздник надо считать бокалы.

Он не любит читать Агаду, но очень любит задавать вопросы: есть ли кнейдлех? хворост? фаршированная рыба? немного вина? а можно бокал побольше?

Он мне кажется всегда пейсахским: постоянно крошится, как маца..

В Пейсах надо из-за десяти казней отливать вино из бокала, в Пурим - из–за Амана и его десяти сынов – доливают!

 Он из тех евреев, что каждый год говорят на торжественном ужине «В будущем году в Иерусалиме!», но не трогается с места, так как боится потерять это высказывание из Агады.

  Он сам Аман и сам крутило, что морочит каждому голову.

  Он очень уважает шелах – монес, но когда их ему посылают…

  Тебя не зовут  Мордехаем  и ты  не кузен Эстер, но не пей больше водку…

У меня всего лишь раз в году Пуримский ужин, но ради этого я должен день поститься…

Они колют ежегодно Амана тремя концами аманташа …

Можно быть во главе империи от Индии до Эфиопии, но как руководить государством не знать…

Богатые люди имеют Суккот раз в году, бедняки – круглый год…

Судя по тому как он пьет, можно подумать, что он ежедневно празднует Симхат – Тору.

Правда всегда голая, так как в борьбе за нее остаются даже без рубахи.

Что едят в Пейсах: хрен, горькую зелень, мацу, но какой сладкий вкус эта пища имеет!



1 шелах – монес -  передача сладких подарков друзьям и знакомым, одна из заповедей праздника.

2 Мордехай – мудрец, воспитатель Эстер, царедворец при дворе Ахашвероша.

1 пурим -  шпиль – театрализованное представление о событиях, которым посвящен праздник.

2 Эстер – жена царя Ахашвероша, двоюродная сестра Мордехая.

3 Одна из традиций праздника Пурим – разрешение напиться так, чтобы не отличать «благословение Мордехаю» от «проклятия Аману».

4  волосы в пограничной части между волосами на голове и на лице у ортодоксальных евреев не принято стричь, выросшие в этом месте волоса называются пейсами.

1 начальная строка народной песни

2 маковки – конфеты из мака с медом или сахаром.

1  хала - плетенная сдобная булка, которая используется по праздникам и субботам

2 чолнт – традиционное блюдо из фасоли, лука, мяса, иногда картофеля, ставится в прогретую и плотно закрытую печь в пятницу, для употребления в субботу в теплом виде.

1 пурим – шпиль ( идиш) – праздничное представление в праздник Пурим, посвященное событиям праздника.

2 лехаим (ивр.) – тост за здравие.

3 меламед (ивр.) – учитель начальной религиозной школы.

4 марципаны – род цитрусовых плодов.

1 Ахашверош – царь персидской державы, включавшей в себя 127 государств

2 Вашти – внучка вавилонского царя Навуходоносора, жена царя Ахашвероша.

3 Ваезата – сын Амана.

1 «монополька» - небольшой (0,25 л.) стеклянный сосуд с водкой.

 

1 начальные слова свитка Эстер

1 мамэ –лошн (идиш) – буквально «материнский язык» - язык идиш.

1 кошерование – очистка приспособлений и посуды в соответствии с религиозным предписанием по специальной технологии для использования при приготовлении пищи, предназначенной для праздника Пейсах.

1 кнейдлех – круглые шарики из толченной мацы с яйцами, их едят с бульоном.

2 Во время чтения агады (сказания) за пасхальным столом младший задает ведущему четыре традиционных вопроса по теме сказания.

1 Рош – Гашана (ивр.) – новолетие.

2 хазан (ивр.) – кантор.

1 шофар (ивр.) – бараний рог для трубления.

2 махзор (ивр.) – праздничный молитвенник.

3 пасхальная детская песенка , об «Одном козленке».

4 сидур (ивр.) – молитвенник.

5 марор (ивр.) – горькая зелень, обязательный элемент еды за праздничным столом.


    
 

   


    
         
___Реклама___