Ruzhansky1
©"Заметки по еврейской истории"
Сентябрь  2005 года

 

Сэм Ружанский, Рочестер, штат Нью-Йорк


"Штетл" или одиссея польского историка


     "Штетеле - это образ еврейской жизни, особое состояние души обитателя еврейской черты оседлости в царской России... Замкнутое пространство на протяжении веков рождало великих тружеников, мудрецов, бунтарей и мечтателей".
     Герц Франк, кинорежиссер, Израиль



     Жил в Чикаго обыкновенный американец. С обыкновенным еврейским именем и фамилией - Натан Каплан. Как и большинство евреев Америки, он точно знал, откуда его предки прибыли в эту страну. А прибыли они в начале прошлого века из польского штетл Брянск, расположенного в 100 км на восток от Варшавы и в 25 км на запад от Белостока. Уйдя на пенсию, решил Натан не только более подробно изучить свою родословную, но и ознакомиться с местами, где проживали его родные до эмиграции в Штаты.

 

    Не долго думая, он садится и пишет письмо в муниципалитет города Брянск. И тут начинается необыкновенная история обыкновенного американского еврея - не проходит и месяца, как он получает письмо от необыкновенного молодого поляка, сотрудника муниципалитета - Збигнева Романюка. В своем письме Збышек (так он представился Натану) пишет, что он по собственной инициативе изучает историю еврейской (?!) общины Брянска и им собрано много материалов, которые возможно заинтересуют и Натана. Так началась переписка 70-летнего еврея из Чикаго и 29-летнего поляка из Брянска. В течение двух лет они обменялись более чем 100 письмами. Натан был в восхищении от отзывчивости и внимания к его запросам, сквозившим в каждом письме Збышека. Это восхищение настолько переполняло Натана, что он решил поделиться своими чувствами с известным кинодокументалистом Марианом Марзинским, с фильмами которого Return to Poland и Jewish Mother он был хорошо знаком.
 

 


     Мариан Марзинский родился в еврейской семье, в Польше в 1937 году. С началом оккупации Польши немецкими войсками его мать, чтобы спасти хотя бы сына, подкинула его польской семье. Эта семья не только спасла его, но и воспитывала как истинного католика. ( Правда, одна из спасительниц Мариана не удержалась от едкого замечания о евреях - сразу после его крещения она заявила, "Слава Богу, он больше не пахнет евреем") Отец Мариана погиб, мать, к счастью, дожила до победы и они воссоединились. Мариану к тому времени было всего 8 лет. Со временем Мариан получил образование и стал известным в Польше кинодокументалистом. В 1968 году в Польше поднялась новая волна антисемитизма, и он эмигрировал, сначала в Данию, а затем США, где Мариан успешно продолжил свою работу в кино, в том числе сняв несколько документальных фильмов о Польше.

     Мариан сразу откликнулся на звонок Натана, и они быстро договорились о встрече, на которую Натан принес всю свою переписку со Збышеком. "Как только я стал читать письма, - вспоминает Мариан,- у меня внутри прозвучал звоночек: это же удивительная история, о которой стоит поведать миру. Ее особенность в том, что на этот раз не еврей, а поляк расскажет о евреях". И Мариан предложил Натану осуществить совместную поездку в Польшу и снять фильм о Натане и его удивительном корреспонденте - Збышеке. Для начала Мариан сам съездил в Польшу, познакомился со Збышеком и заручился его согласием на помощь при съемках. К этому времени выяснилось, что в Штатах и Израиле существуют землячества брянчан, состоящие из тех, кому посчастливилось выжить в огне Холокоста и тех, кто вырвался из Польши до начала Второй мировой войны. Это новость подтолкнула Мариана к расширению географии съемок и созданию трилогии о евреях из Брянска, связывающим звеном которой стал Збышек. Эта трилогия представляет собой историю гибели местечек восточной Европы вообще и Брянска в частности. Нет, конечно, сам Брянск не погиб, он существует, но это уже больше не штетл, - это обычный польский город; потому что штетл без евреев это не штетл. А из 2500 евреев проживавших в Брянске до войны уцелело только 76 человек, остальные были уничтожены в Треблинке.

     Стремясь максимально объективно донести до зрителя далеко непростую историю гибели штетл и всю сложность еврейско-польских отношений, Мариан выбрал для этого фильма, который он назвал Штетл, любимый им вид съемки -"cinema verite" (дословно - "беспристрастное кино"; кстати, Мариан был один из пионеров этого вида съемки), взяв на себя функции режиссера, переводчика и рассказчика.


     Часть первая - "Натан Каплан едет в Брянск"


     Перед зрителем предстает небольшой городок. Теплая встреча со Збышеком на вокзале и сразу же первая экскурсия. Збышек ведет гостей по городу и поясняет: вот это наш рынок (главная площадь города) когда-то здесь жили только евреи, которые составляли более 50 процентов всех жителей Брянска. А вот здесь стояли четыре синагоги. А вот здесь... и снова жили, стояли, были ... одно прошедшее - для евреев - время. Новые кадры - тротуар вокруг костела выложенный из надгробий с еврейских могил. Но не только костел использует еврейские надгробия: не отстают и прихожане - во многих домах надгробия применяют для хозяйственных нужд. И вот все трое - Збышек, Мариан и Натан, собирают эти плиты и очищают их от грязи. На экране крупным планом одна из плит и ... нет предела моему удивлению - Збышек читает и переводит (?)... с иврита. Да! да! Этот молодой поляк-историк не только просто изучает историю евреев Брянска, но для более полного ее познания самостоятельно освоил еще и азы иврита. Очищенные плиты везут на бывшее еврейское кладбище, где их аккуратно расставляют. К этой работе Збышеку удалось также привлечь молодого учителя Млотека и несколько его учеников! Всего они установили более 175 надгробий. Натан освящает "новое" кладбище - накинув на себя талес, он читает Кадиш. Сделана мицва - доброе дело в память о бывших соседях.

    Но далеко не всем в Брянске нравится научная работа Збышека - об это красноречиво свидетельствуют надпись Jude и звезда Давида, нацарапанные на стенах лестничной клетки, ведущей к его квартире. Збышек внешне спокойно, даже улыбаясь, рассказывает гостям, что многие жители в лицо ему говорят: он, мол, еврейский слуга, он продался евреям, и что скоро с его помощью евреи вернуться и отберут у нынешних владельцев свои дома и даже вернут свой бизнес....
     Следующие кадры переносят нас к зданию разрушенной синагоги, которую уже несколько лет пытаются начать восстанавливать. Для кого? Зачем? И всерьез ли эти намерения? Ответ прост: как только Мариан открывает двери "восстанавливаемой" синагоги оттуда выскакивает на свободу стадо ягнят! Это не новая серия "Молчание ягнят" - это camera verite беспристрастно фиксирует факт. No comments!

     Я позволю себе пунктирно остановиться на двух эпизодах проливающих свет на индифферентность или прямое участие жителей Брянска в предательстве своих соседей. Не забывайте, что все люди говорят без предварительной подготовки, говорят то, что они думают, а не то, что им вкладывает создатель фильма. И, обращаю ваше внимание, всегда при этих переговорах присутствует Збышек! На экране старая женщина. На вопрос Каплана: "Знает ли она кого-нибудь, кто предал или убивал евреев?" она отвечает - "Я знаю фермера, который убивал евреев, - и добавляет, - Я не хочу (боится? С.Р.), чтобы кто-нибудь знал о нашем разговоре".
     На что Збышек замечает, что "этой женщине нельзя верить, что она славится плохой репутацией и вообще она нелегально торгует водкой".
     В ответ она бросает ему в лицо - "Да, я продаю водку, но я не продавала евреев!".
     И еще один эпизод - разговор "на одной ноге" с другим жителем Брянска у калитки его дома. Разговор, который как бы продолжает рассказ предыдущей женщины. Вот что он говорит о евреях:
     "Еврей не имел никакой ценности. Он был все равно, что муха на стене" И характерным жестом показывает, как легко убить муху (А еврея?)....
     Каждая встреча Натана с жителями Брянска дополняла страшную картину уничтожения евреев, и, как светлое пятно на этом фоне, выступал Збышек и его семья. С первого до последнего дня Натан и Мариан испытывали на себе доброжелательность и гостеприимство не только Збышека, но и его отца с матерью. Достаточно упомянуть тот факт, что родители Збышека ушли спать во двор, в палатку, предоставив свою комнату гостям. Да и сам Збышек делал все возможное, чтобы помочь гостям собрать максимум материалов для фильма.

     Довольные, но с тяжелым сердцем от увиденного (хотя Мариану было не привыкать!), Натан и Мариан отправлялись домой.


     Часть вторая - "Зарубежные встречи Збышека"


     Америка. Прошел год и вот по приглашению Натана Збышек прилетает в Чикаго. Теплая встреча, улыбки и дружеское, по-американски, похлопывание по спине. Натан подготовил "жесткую" (по времени) программу встреч с брянчанами, - Нью - Джерси, Филадельфия и другие штаты. На первых порах Збышек, не смотря на усталость, очень доволен: он в центре внимания и в каждой еврейской семье его, поляка, встречают как желанного гостя. Все встречи проходят в непринужденной и доброжелательной обстановке. Брянчане с интересом рассматривают собранные Збышеком материалы о евреях - жителях Брянска. В Балтиморе происходит приятная встреча Збышека с Янкелем (Джеком) Рубиным - единственным уцелевшим из большой семьи Рубиных. С особым интересом Джек слушает рассказ Збышека о собранной им информации обо всех его родных и близких, - кто, когда и где родился, чем занимался и где проживал.

     Но вот на небосклоне встреч появились первые признаки подступающего шторма. Во время посещения одной из брянчанок последняя приглашает на встречу свою знакомую. Но та категорически отказывается, заявляя, что все поляки плохие и что она не забыла их оскорбления и те улулюкания, когда они в субботу возвращались из синагоги. Это первый удар для Збышека. Лиха беда начало. И вот уже в Чикаго на польском радио новая "плохая" встреча. Как только Мариан представил слушателям Збышека, на последнего со всех сторон посыпались вопросы. Сначала безобидные: сколько евреев было до войны в Брянске; все ли 2500 евреев погибли в прошедшую войну; когда первые евреи, уцелевшие в Холокосте, появились в Брянске? Но вот тональность звонков изменилась. Может быть еще и потому, что Збышек в ответ на утверждение одного из звонивших заявил, - "Мне посчастливилось познакомиться со многими евреями Америки. И я нашел в них немало хорошего... Многих из них я считаю людьми с большой буквы". Последние слова Збышека были, как говорят поляки, zanadto! И посыпались уже не вопросы, а обвинения. Вот некоторые из них - " С моей точки зрения (спасибо, что только с моей! - С.Р.) евреи сами виноваты, что оказались в такой ситуации". С каждым новым звонком в студию нарастает жесткость утверждений - "2500 евреев Брянска владели всеми домами (так и не иначе - С.Р.), а поляки жили в подвалах (!)"; "Это все (уничтожение евреев - С.Р.) делали немцы, а у вас получается, что это были поляки. Вы и подобные вам молодые ничтожества (в фильме jerk) не имеете никакого представления об истории". И, наконец, - "Все во мне кипит. Я просто взбешен, слушая вас. В Польше я никогда не был антисемитом. Но после трех лет проживания в Америке, я стал им. А что касается мистера Марзински, то пусть он убирается в Израиль и там снимает фильмы о евреях". Все, приехали! No Comments

 



     Наконец, последняя остановка в Америке - музей Холокоста в Вашингтоне. "Когда мы появились в музеи - вспоминает Мариан, - у меня в ушах еще звучали слова, услышанные на Польском радио Чикаго, а впереди были новые испытания - в музее Збышека ждала информация об ответственности его народа за судьбы евреев. В частности, его вниманию была предложена коллекция фотографий, собранная Яффой Элиях ( Yaffa Eljach), жительницей другого местечка - Ejszyszki - в 40 км. от Брянска. Эта коллекция - документальный рассказ об уничтожении еврейской общины этого штетл, из 1700 евреев которой в живых остались только 29. Ее рассказ поражает любое воображение. Так, ее семья - маленький брат и мать - были расстреляны поляками в уже освобожденном от немцев городе. Расстреляны за то, что посмели вернуться в штетл, где он родились и выросли (!), за то, что якобы при них есть золото(?) и ... за то, что они якобы хотят вернуть себе свою собственность. Их расстреливали соседи, соседи которые их хорошо знали, один из которых присвоил их аптеку. Яффе "повезло" - она с отцом скрывались в глубине кладовки, в которой пряталась вся семья, и мама с братом, прошитые пулями, "спрятали" их, прикрыв своими мертвыми телами.

     И еще один "маленький" факт - Семье Роговских удавалось долго скрываться от немцев, в один из дней они, - родители, пять сыновей и дочка - пришли к знакомому фермеру, с которым у них до войны были дружеские отношения и попросили мед (продукт, который долго не портится). Он дал им мед. Но, как только они покинули двор его дома, фермер взял ружье и расстрелял их! Лишь одному сыну чудом удалось спастись! До конца жизни этого сына мучил вопрос - "Почему? За что? Ведь этот фермер ни раз ночевал в их доме, приезжая на базар. Мы все были уверены, что он наш друг!"

     Еще более страшный факт, факт, который трудно даже вообразить - сын вместе с евреями убивает свою мать! Это случилось с пани Бикивитчовой (Bikiewiczowa). Ее родная дочь сообщает брату, входившему в один из польских "партизанских" отрядов, что их мать спасает 13 евреев. Сын является с помощниками, выводит всех 13 евреев и родную мать(!) во двор, привязывает их всех к забору, обливает бензином и поджигает. На этом фоне даже Павлик Морозов выглядит просто ангелом!
     Яффа заключает: "Каждый из нас, кто остался в живых, обязан своей жизнью полякам. Но из тех, кто вырывался из гитлеровских лагерей и погиб, многие погибли по вине поляков. Я думаю, что было полно хороших людей, готовых пожертвовать собой ради спасения евреев. Но, к сожалению, были и другие, которые были заинтересованы получить еврейские дома, деньги и даже одежду"

     Збышек интересуется, - "Сколько Яффа знает таких поляков, которые участвовали в акциях против евреев. Он просто в шоке от цифр и фактов. Он ничего подобного не слышал раньше и даже не мог предположить". Ответ Яффы достоин того, чтобы его процитировать полностью: "Мне очень жаль, что наш разговор сфокусировался только на тех, кто убит, я бы лучше сосредоточила ваше внимание на тех, кто спасал и спасен. В противном случае я бы сейчас не стояла перед вами". Столь радужно начавшийся визит Збышека в Америку закончился на очень грустной ноте.

     Израиль. С тяжелым сердцем и тревогой летит Збышек в Израиль - его и Мариана брянское землячество пригласило принять участие в днях памяти, посвященных 50-летию ликвидации брянского гетто. И опять, как и в Америке, встречи со старшим поколением брянчан проходят в спокойной, я бы сказал, даже в доброжелательной обстановке - люди благодарны Збышеку за то, что он, поляк, исследует историю евреев Брянска; за то, что он восстановил еврейское кладбище (много ли поляков сделали это по своей инициативе?!!); и даже за то, что он изучил иврит.

     Но вот Збышек, еще не остывший от атак на польском радио и встреч в музее Холокоста, появляется в школе. Это Мариан, узнав, что группа старшеклассников одной из школ Тель-Авива только что вернулась из поездки в Польшу, которую они посетили в порядке изучения Холокоста. посчитал целесообразным организовать их встречу со Збышеком. Мариан надеялся на взаимный интерес к этой встрече, как со стороны молодых израильтян, так и со стороны Збышека. Но то, что произошло, ни Мариан, ни Збышек не ожидали. После того как Мариан, представляя Збышека, сказал, что одна из целей Збышека состоит в том, чтобы "сломить барьеры, мешающие взаимопониманию поляков и евреев, когда поляки с точки зрения евреев уже изначально плохие, и наоборот"!

 



     Не успел Мариан закончить свое вступление, как на Збышека посыпались вопросы, в каждом из которых звучали жесткие обвинения действиям поляков во время войны. Самое корректное выступление свелось к тому, что Збышек должен согласиться, что его народ во многом виноват перед еврейским народом. Максимализм школьников можно понять - они только что видели Треблинку и Освенцим, и на них большее впечатление произвело участие поляков в расправах с евреями. Збышек пытается оправдать людей, в том числе, очевидно, и своих родителей, объясняя, что спасать евреев было очень опасно, что "многие поляки просто не имели условий для спасения", а другие "хотели бы, но боялись помочь спастись евреям "из-за жесткого приказа - за укрытие еврея вся семья спасителя подлежала расстрелу!" Но школьников это объяснение не устраивает - "Выходит, что при таком подходе, если будет Новый Холокост, то ни евреи, ни поляки и вообще никто не будут в безопасности? Никто!?"

     Мариан, видя, что встреча перерастает из диспута в "обвинительный" процесс против Збышека, как представителя поляков, вынужден прервать беседу и дать ему успокоиться после всего слышанного. Но Збышек не может успокоиться: "Почему они говорят только о плохих поляках? Почему они не говорят о тех, кто спасал евреев?". "Да, они не говорили, - поясняет Мариан, - но в Израиле о поляках, спасавших евреев, говорят громко и наглядно, так чтобы слышал и видел весь Мир".
     "Где это так громко говорят?" - не успокаивается Збышек.
     "Здесь, рядом в музеи "Яд ва-Шем, который ежегодно посещают тысячи людей со всего мира, - поясняет Мариан, - Из 11000 деревьев, посаженных в честь праведников, более 5000 посажены в честь поляков, спасших евреев!" Разве это не признание заслуг поляков - гуманистов?


     Часть третья - "Янкель едет в Брянск"


     Мариан, задумывая съемку этого фильма, заранее отказался от идеи показа фото и кино документов о Холокосте и рассказов людей, свидетельствующих о пережитых ими холодящих душу жестокостях и унижениях. Но поскольку все съемки шли в режиме camera verite, то полностью избежать рассказов о зверствах гитлеровцев и отдельных поляков оказалось не возможным, - из песни слов не выбросишь.

     Однако при всем при том, ему удалось третью, заключительную, часть фильма снять в более мажорных тонах. Речь идет о визите в Польшу Янкеля Рубина. До войны семья Рубиных проживала в Брянске и содержала ферму гусей, поэтому в то время весь штетл звал Янкеля не иначе как "Jankel gesiarz" (Янкель - гусарь). С приходом немцев Рубиных депортировали. Янкелю и его брату удалось бежать, и их долго спасала семья поляков. Эта семья спасала не только их, но еще 12 евреев. Когда стала ясно, что их могут предать соседи, они ночью попытались удрать. Но все же кто-то успел их предать (а может быть и продать? - С.Р.) и в середине темной безлюдной зимней ночи их догнали поляки-полицейские. Янкелю вновь удалось бежать, остальных 13, включая его брата, расстреляли. И все же его встречи в Брянске были в целом насыщены чувствами благодарности спасителям и тем, кто не предал его в тяжелую минуту. Каждая встреча проходила в радостных объятиях и воспоминаниях прошлых лет - от службы в одной и той же части довоенной польской армии до совместной работы.

     Янкель и Ян Доброгодцкий помнят, как они совместно принимали присягу, во время которой "одновременно присутствовали католический и православный священники и раввин. Каждый из солдат присягал на верность Отечеству (Польше) в присутствии официального представителя его конфессии.

     Это помогло Збышеку несколько прийти в себя после тяжелых для него встреч в Штатах и Израиле. Визит Мариана подходил к концу. Брянск жил ожиданием празднования своего 500-летия. К этому времени Збышека, не смотря на все его "еврейство", выбрали вице-мэром и поручили ему как историку организовать празднования и прочесть главное приветствие. И тут Збышек-историк столкнулся со Збышеком-вице-мэром. Збышек-историк хорошо знал, что более 350 лет в этом местечке существовала еврейская община, которая в отдельные времена составляла до 60 процентов населения Брянска. И этот факт, как не старайся, не вычеркнуть из истории. Но Збышек-чиновник "должен" думать иначе и ... он заказывает памятник, на трех гранях которого отмечены основные вехи Брянска, но там нет ни слова о евреях. Как будто их тут и не было! И когда, присутствовавший на заключительной сессии городского совета, Мариан спрашивает Збышека, почему ни его в докладе, ни на камне нет даже упоминания о евреях? То в ответ, от человека, исследовавшего историю еврейства Брянска (!), он слышит:

     - "Я и так имел достаточно много неприятностей из-за этого вопроса. К сожалению, жители города не понимают эту проблему. ... Даже само слово "еврей" у нас произносят шепотом. Оно моментально ассоциируется с горшком золота и долларами. Я - христианин и порядочный католик, но моя личная жизнь это отдельный вопрос. И то, что я говорю на людях должно быть сбалансировано (как мы увидим ниже это очень любимый подход Збышека)". И апофеоз:
     - "Я не могу говорить людям то, что они не хотят слышать".
     Мариан не сдается, он обращает внимание Збышека на то, что именно празднование юбилея это хороший повод, чтобы вспомнить о соседях - евреях. Но кроме одного члена совета, все остальные проигнорировали это предложение Мариана. В заключение Збышек, подводя итоги, говорит: "Я слуга народа и должен действовать соответственно".

     Настал день праздника. Збышек торжественно открывает памятник и произносит краткую речь, которую он заканчивает словами:
     - "Этот город столетиями был польским городом, и он останется польским на века. Да поможет нам Бог!"
     И вот ирония - в заключительных кадрах оркестр играет мелодию их мюзикла "Скрипач на крыше" Это единственный еврейский момент за все празднование, не считая маленького ящичка с иудаикой на выставке.

     Фильм, который Мариан снимал 4 года, закончен и вот 17 апреля 1996 года он был представлен на суд общественности. Это был уникальный в истории телевидения случай - по каналу PBS в самое дорогое время, в prime-time, в течение 3 часов (!) показывали этот фильм.
     Реакция газет была мгновенной - уже на следующий день все ведущие газеты Штатов поместили рецензии об этом фильме:
     Chicago Tribune: "Это значительный вклад в историю Холокоста... Эхо бесчеловечности доносится до зрителя сквозь десятилетия и поколения".
     Los Angeles Times: "Мариан ищет ответ на то, что, по-видимому, не имеет ответа... "Как может порядочный человек быть столь бесчеловечным?"
     New York Times: "Штетл подтверждает, что судьбы евреев Польши даже сегодня остаются для поляков неприятной проблемой".
     The French Daily: "…поражает глубоко укоренившийся антисемитизм, который был и остается в Польше".

     Вскорости фильм был отмечен наградами в Штатах, во Франции и в Израиле. В Польше его показали только по кабельному телевидению. Совсем иначе был воспринят "Штетл" некоторыми польскими объединениями Америке. Одним из самых жестких обвинителей выступила председатель Polish-American Public Relation Committee Дана Алви. Свое обращение в телевизионную компанию PBS она начинает словами (привожу без перевода) "Shame! Shame! Shame on all of you!" Так она протестует против показа Штетл. И далее пишет 'There is no business like Shoah business" Можно ли после такого выступления надеяться на объективную оценку фильма? Ответ однозначен - нет и еще раз нет! Чего стоит ее оценка создателя фильма (я вынужден вновь, чтобы исключить разночтения, цитировать на английском) - " You forgot to say that the ungrateful Jew, this film's maker, the monster Marian Marzynski (still holding onto his good Christian Polish name) was hidden and saved from death by Polish Catholic nuns." Этот вид критики нам хорошо знаком - в бывшем Союзе критиковали фильмы не видя, а книги не читая. Так вот, дорогие читатели, довожу до вашего сведения, что фильм начинается с рассказа Мариана о том, как его спасли поляки. Но Дана Алви не из тех, кто быстро успокаивается и вот уже 16 сентября появляется ее большой "труд" - Polish Nation Libel (http://www.geocities.com/CapitolHill/Senate/8844/libel.html), желающие могут с ним детально познакомится, я же позволю себе, чтобы не было сомнений об "объективности" этого труда, процитировать всего лишь несколько фамилий коммунистов, которые по утверждению г-жи Алви являются евреями. Итак, еврей коммунист № 1 Владимир Ленин, рядом другой видный еврей - Юрий Андропов и так сплошь и рядом: немного правды и много лжи! В сентябре 1996 года появляется ее новый расширенный опус. В нем госпожа Алви заявляет, что, во-первых, Брянск был совсем недолго под немецкой оккупацией. Это "недолго" в действительности длилось 3 года! С июня 1941 по середину 1944. А во-вторых, "когда, оставшиеся в живых 73 еврея, вернулись в освобожденный советской армией Брянск, то они сразу же начали сотрудничать с КГБ и НКВД, донося на поляков. Те из беспомощных поляков, кто не был убит на месте, были сосланы в Сибирь". Вывод прост - евреи сами виноваты, что поляки не испытывают к ним особой любви.

     С подобными же обвинениями Мариана Марзински выступил Польский конгресс Канады (http://www.kpk.org/index.htm) Основные обвинения, выдвинутые этим канадским объединением поляков, сводятся к тому, что фильм не сбалансирован - много сказано о поляках виновных в гибели евреев и почти ничего о поляках, спасавших евреев. Похоже, что авторы этой критики тоже не видели этот фильм! И снова обвинения евреев в сотрудничестве с советскими органами власти в 1939-41 и 1944 -45 годах, об их вине в преследовании и депортации поляков в Сибирь.

     А что же думают об этом главные участники фильма - Збигнев Романюк и Мариан Марзински? Их позиции четко определены в письмах, которыми они обменялись еще до выхода фильма на экраны ТВ. В основном замечания Збышека свелись почти к тем же вопросом, которые подымали потом руководители польских организаций США и Канады: баланс между количеством хороших и плохих поляков, отсутствие в фильме даже упоминания, что в 1939-41 годах во время советской оккупации евреи занимали антипольскую позицию, и что Брянск не лучший пример индифферентности и жестокости поляков; что вообще история евреев охватывает всего 60 лет - с 1880 по 1940 года. И Збышек завершает свои вопросы утверждением, - "Просуммировав все имеющиеся у меня сведения, получается, что было больше поляков, кто помогал евреям, чем тех, кто их предавал" И, наконец, Збышек заявляет, что этот "фильм отражает мнение Мариана, с которым он не может согласиться".

     На основную претензию Збышека, что в Штетл якобы нет баланса хороших и плохих поляков Мариан отвечает: "Я уже говорил вам о неправомочности математического подхода к анализу человеческих отношений, что героизм одного человека никак не балансирует преступления другого. Хотя, если все же рассматривать фильм с точки зрения баланса, то в этом плане я считаю, фильм получился сбалансированным, начиная от спасения меня и кончая спасением Янкеля Рубина. И, извините, мне кажется, что вы сами стали жертвой антисемитской провокации".
     Ознакомившись со всем вышеописанным, я направился на просмотр фильма Штетл и последующую встречу с режиссером этого фильма Марианом Марзинским. Как просмотр, так и встреча были организованы профессором Евой Хаузер руководителем Центра по изучению культуры Польши и Центральной Европы при университете г. Рочестер.

     После просмотра фильма я принял участие во встрече Мариана Марзинского со студентами и преподавателями университета. В результате получил возможность из первых уст слышать мнение молодого поколения о Холокосте, для многих из которых это слово звучит как абстракция. Должен отметить, что, не смотря на то, что "Штетл" длится 3 часа, режиссеру удается все это время удерживать внимание зрителей. Поскольку в смотровом зале в основном были студенты, то я невольно посматривал на них, пытаясь, по выражению их лиц, понять насколько их трогает происходящее на экране. Когда в очередной раз я глянул на соседа слева, то заметил, что по ходу фильма он делает какие-то пометки в блокноте, присмотревшись, я увидел, что и другие тоже что-то писали. Позже профессор Хаузер пояснила мне, что показ этого фильма шел в соответствии с программой ее курса, и что после просмотра студенты должны предоставить ей собственную оценку виденного.

     После окончания фильма Мариан ответил на многочисленные вопросы студентов. Наконец и мне удалось пробиться с вопросом. Правда, Мариан предварил меня своим вопросом:
     "Читал ли вы мои интервью и переписку со Збышеком, опубликованные на Интернете?"
     "Конечно, читал", - ответил я.
     "По-моему я там ответил почти на все возможные вопросы?" - продолжил Мариан "Да, нет, - не унимался я - не на все!"
     "Тогда задавайте", - сказал Мариан


     Вопрос первый, чем вы объясните столь яростные нападки на ваш фильм объединений поляков проживающих в Штатах и Канаде?


     "Дело в том, - пояснил Мариан, - что мой фильм появился до того, как поляк Ян Томаш Гросс написал свою книгу "Соседи". В этой книге рассказывается, как в городке Едвабне (в 50 км от Брянска!) его жители-поляки в июле 1941 года согнали 1600 соседей - евреев в овин, облили его бензином и подожгли. Так были сожжены люди, которые десятилетиями жили бок о бок с поляками. Знаете, если бы книга Гросса о событиях в Едвабне появилась бы раньше "Штетл", то, я почти уверен, весь огонь критики достался бы ему. А так я оказался первопроходцем!".

     Второй вопрос - Почему Збышек, который, казалось, так искренно помогал и присутствовал практически при всех съемках, вдруг неожиданно, просмотрев три раза фильм, заявил, что он "не может с ним полностью согласиться".


     Во-первых, он рассматривает Штетл как фильм только о Брянске, в то время как я пытался в своем фильме показать мир исчезающих местечек, в том числе расположенных рядом с Брянском (Кстати, до Едвабне менее 50 км.) А во-вторых, изменение его позиций объясняется тем, что к концу фильма Збышек-историк становится вице-мэром, а положение обязывает говорить и думать "официально"! Вспомните его выступление на городском совете - "Я не могу говорить людям то, что они не хотят слышать". Нужны ли комментарии?
     Я не стал задавать больше никаких вопросов, поскольку с его интервью, я, действительно, хорошо знаком и, готовя этот материал, широко использовал (с его согласия).

     В тоже время, меня настолько заинтересовало участие в просмотре и дискуссии студентов, что я не удержался и попросил профессора Хаузер ответить на несколько моих вопросов и предоставить мне возможность ознакомиться со студенческой критикой. Г-жа Хаузер сразу дала согласие и пообещала передать мне копии всех студенческих работ (если, конечно, студенты не будут возражать.) Спустя несколько дней в уютном университетском кабинете состоялась моя встреча пани Евой.

     Уважаемая пани Хаузер, считаете ли вы, что Штетл представляет собой анти - польский фильм?


     Антипольский? Я так не думаю. Я не использую такую терминологию до пор, пока кто-нибудь не станет утверждать, что, например, "поляки тупые". Этот фильм сам по себе спорный фильм для поляков, а сомнения и дискуссии это хорошо. Нет, это не анти-польский фильм.

     Намерены ли вы снова показывать Штетл другим курсам в качестве документа о Холокосте?


     Да. Как память о Холокосте? Конечно, да. Нет лучшего инструмента для познания, чем вызвать споры об изучаемом.

     Достаточно ли хорошо Польша знакома с этим фильмом?


     Я хорошо знаю ситуацию в Польше (Ева регулярно бывает в Варшаве) и знаю, что очень много поляков видели Штетл.
     В заключение Ева передала мне письмо Марзинскому руководителя программы "Фильмы и масс - медиа" профессора Шерон Виллис и пакет рецензий студентов. Как г-жа Виллис, так и студенты любезно согласились на использование переданных мне материалов в открытой печати.
     Профессор Виллис пишет, что фильм оставил на нее глубокое впечатление, особо "...манера подачи материала не как репортаж, а как рассказ, рассказ человека являющегося "действующим-лицом-фильма". И еще, пишет она, - "мне понравилось, как вы сняли и проводили беседы со Збышеком. ... Я надеюсь еще не раз использовать этот фильм для новых курсов".

     Я с нетерпением бросился читать отзывы студентов, всего их было 10, - "Здравствуй, племя молодое, незнакомое". А начну я с отзыва Тома Поттера (Не Боги горшки обжигают! Тем более что Potter в переводе - гончар.), который, по утверждению проф. Хаузер, лучший студент курса. Вот основные положения его рецензии:

     Основная цель фильма - попытка рассмотрения вопроса вины и ответственности поляков за бездеятельность во время войны.
    В целом это прекрасный фильм, отлично передавший весь смысл "путешествия" Збышека и Мариана.
     Особо мне запомнились два глубоко символичных момента: первый - выкапывание из грязи еврейских могильных плит - это потрясающая воображение метафора, и второй - овцы, запертые в разрушенной синагоге, как призраки погибших евреев. Эти два момента создают чувство одновременного присутствия в двух разных эпохах - сегодня и во время Холокоста.
     В фильме хорошо показан антисемитизм большинства людей старшего поколения. Но в то же время, не ясно извлекло ли молодое поколения уроки из ошибок родителей. Судя по поведению Збышека - однозначно "нет".
     К сожалению, я нашел в фильме больше вопросов, чем ответов. Как можно, например, объяснить негуманное отношение людей друг к другу? А может быть, на эти вопросы нет и не может быть ответа?

     Такую же или подобную оценку фильму дали еще 7 студентов, но есть 2 отрицательных отзыва. Вот один из них - отзыв студента Шани Келли, который для подтверждения своей позиции приложил к своему отзыву письмо Збышека к Мариану как на английском, так на польском! Вот его оценка фильма:
     Документальный фильм должен быть объективным и построен на фактах - этого нет в фильме г-на Марзински.
     Он направляет интервью так, чтобы ответы были ближе к тому, что он хочет сам сказать. Г-н Марзински давит на людей с тем, чтобы их ответы были в его духе.
    Он упустил важные детали польско-еврейских отношений. Разве, тот факт, что до войны в Польше жило много евреев, не говорит о том, что Польша была готова их принять, в то время когда в других странах их притесняли. Он подает польский антисемитизм, как улицу с односторонним движением. Ведь и сегодня многие евреи настроены антипольски.
     Вывод - в целом фильм г-на Марзински мне представляется односторонним и сильно манипулированным продуктом. Я бы не использовал этот фильм как доказательство чего-либо.

     Я не собирался комментировать ни один из отзывов преподавателей и студентов. Но отзыв Колли я не могу оставить без крохотного замечания - я советую читателям прочесть работы упомянутой выше г-жи Даны Али, и вы увидите, как многие из ее высказываний нашли свое отражение именно в отзыве Колли. Кроме Колли еще один студент остался недоволен "исторической достоверностью, с которой фильм показывает события в Польше".

     Мне лично фильм понравился, и я его нашел весьма сбалансированным, если пользоваться определениями Збышека. Хотя мне, так же как и Мариану, непонятно какая может быть математика между плохими и добрыми делами. Есть ли решение математического уравнения, на одной стороне которого будет расстрелянная латышом-дворником семья бабушки моей жены, а на втором спасший 40 евреев латыш - докер Янис Липке!


   


    
         
___Реклама___