Лия Музыкант
Большинство пенсионеров алии 90-х годов живут на
съемных квартирах, не имея собственного жилья, однако теплый климат, хорошее медицинское
обслуживание, наличие дешевых овощей и фруктов, возможность общения создают
достаточно комфортные условия жизни, поэтому пенсионеры и считают Израиль своим
домом.
Сегодня 28-ое мая 2005 года – совсем не жарко: +
25 – настоящее майское утро, ну совсем такое же, как в Питере, или Москве. Как раз сегодня полгода, как умерла моя мама –
Вера Музыкант.
Смешная, надо сказать, наша фамилия. Помнится, в
школе обзывали меня по-всякому: и «Муза», и «Фабрикант». Мой же шеф – академик Д.С.
Саркисов – зав отделом патологической анатомии Института хирургии им. А.Вишневского,
всякий раз повторял: «...А вы, друзья, как не садитесь – всё в музыканты не
годитесь». Впрочем, всё это уже осталось далеко позади.
Сейчас я израильская пенсионерка и получаю пособие
по старости, так же, как и моя покойная мама, которая скончалась в 96 лет.
«Ад меа вэ эсрим» - так говорят евреи – до ста
двадцати, но так не получилось – да и вряд ли это нужно: старость не такая уже
и замечательная штука, надо сказать, чтоб её тянуть и тянуть.
«Меа вэ эсрим».. – даже страшно подумать! Когда я
репатриировалась в Израиль осенью 1993 года с 85-летней мамой и 94-летним отчимом – все кричали: «Сумасшедшие! Да куда же они тащат таких стариков?». Но мама прожила здесь еще целых 11 лет и так у меня болит сердце, что её уже нет. Она успела взглянуть на Средиземное
море (сначала мы приехали в Ашдод, а уже оттуда перебрались в Иерусалим, в район
Неве-Яков).
Неве-Яков, как многие его считают, – иерусалимская
глубинка, хотя, впрочем, на самом деле, не такая уже и глубинка – каких-нибудь
полчаса и ты в самом центре. Район раскинулся на одном из семи холмах; там, вдалеке,
другие холмы, но это уже арабские деревни: островерхие вершины вонзаются прямо
в бездонное голубое небо. А синагоги – вот они, совсем рядышком – рукой подать:
сегодня шабес – ранним солнечным утром на тфилу (молитву) идут празднично
одетые евреи: мужчины в белых с полосами талесах, женщины же в головных уборах.
Как хорошо в Иерусалиме ранним утром! – воздух янтарно чист и свеж, совсем еще нет этой
противной, изнуряющей жары – в это самое время и любят гулять по дорожкам Неве-Якова пенсионеры: вот вижу, чинно себе шагают супруги Тамара и Яша, которые
приехали сюда из Питера лет десять назад. Разговорилась с ними – живут так же, как
и все – на съемной квартире, платят дорого – 400$. Пенсионерского пособия на это, конечно же, не
хватает, но, правда, слава Б-гу, дети хорошо устроены и немного им помогают.
А вот бодро шагает по обсаженной цветами дорожке
Ада – в юности рижанка, потом жительница уральского города Кемерово и вот уже с
десять лет – иерусалимка. Ей уже за восемьдесят, но гляньте, какая у нее
походка, как красиво сидит на ней легкое ситцевое платье!
Ада снимает маленькую трехкомнатную квартиру на
четвертом этаже в доме без лифта вместе с внуком – инженером-программистом. Марик
приехал 14-ти летним мальчишкой по программе Сохнута «Наале» - теперь трудится
на одной фирме по интересной интернетовской программе.
«Ну, как Лия?» - приветствует меня Ада – «есть
новые стихи?» Ада – поклонница моего творчества и помнит все мои стихи
наизусть. Нет, мне сейчас не до них. Я сейчас наконец-то прихожу в себя после
той «веселой» квартирки, в которой я по дурости поселилась (даже не в
квартирке, а, точнее сказать, комнате, которую я вынуждена была снимать после
смерти моей мамы).
«А вы подали на хозяина в суд?» - сочувствующе
спрашивает она, «ведь он украл у вас документы!» Нет, Ада, просто на это бы ушла
целая куча времени и сил – да и самые главные документы, слава Б-гу, были со
мной, а те – кандидата, доктора наук – это, думаю, вряд ли мне уже пригодится.
«Да это безобразие!» - справедливо возмущается Ада – «и где вы нашли этого
гоя?» - Познакомилась с его женой и мне показалось – хорошая еврейская семья. «Но какая же вы наивная,
ничего себе еврейская семья?! Да он же самый настоящий гой! И к тому ж еще уголовник, да разве евреи живут на
Камчатке и притом еще в тайге?!»
Да, мой бывший хозяин Олег работал егерем на
Камчатке, где мороз доходил порой до пятидесяти пяти, ездил зимой на собачьих
упряжках, а потом перебрался в теплые края, неведомыми путями попал в еврейскую
страну, женился на бухарской еврейке, у которой от первого брака уже было четверо
несовершеннолетних сыновей – вот он и воспитывал их матом, да к тому ж еще иногда
прикладывая руки. Всё это я узнала слишком поздно, уже после того, как заплатила
деньги. Всего этого я конечно же не перенесла и в скором времени сбежала
оттуда, оставив и деньги, и документы.
«Нет, не волнуйтесь за меня, Ада – теперь я живу у
милых бухарских старичков, которые ко мне хорошо относятся».
«А к вам и нельзя по-другому относиться» -
категорически заявила Ада – «Вы - настоящая героиня – в таких условиях
написали такие замечательные стихи. Их непременно надо
издать!»
«А на что, Ада? Ведь я даже квартирного пособия не
получаю!
А потом в Израиле и без меня хватает поэтов. А в
интернете места много, кто хочет, тот и прочтет, а про себя подумала – нет, это
ты, Ада - героиня – приехала сюда в 74-е
года и привезла с собой внука – его мама не хотела уезжать из России. Марк
оказался достойным израильтянином: отслужил в армии положенный срок (был разведчиком),
а затем окончил престижный колледж. «Ну, было б еще совсем неплохо закончить и
университет» - как будто читая мои мысли, вздохнула Ада, - «тогда я могу и
умереть спокойно»! На ее глазах выступили слезы.
«Ада, прошу вас, ну, не надо говорить о смерти в
такой солнечный майский день! – Смотрите, вот коршун парит в облаках, а потом
камнем падает вниз, наверное высматривает какую-нибудь добычу».
Ада подняла глаза к небу – оно сегодня
голубое-голубое, словно синее стекло это наше иерусалимское небо. Какие чудеса
происходят под ним!
А вот идет Лена – инженер из Киева, а ныне она
тоже пенсионерка. Лена живет с мужем в собственной квартире, купленной на
машканту (так называется В Израиле
ипотечная ссуда), которую, увы надо отдавать каждый месяц в течение двадцати
восьми лет, поэтому Лена и убирает три подъезда, а муж моет посуду в ресторане.
Сегодня – суббота и она с легкой сумкой через
плечо бодро шагает в бассейн. Он совсем рядом – этот роскошный бассейн
Неве-Якова. Бассейн вместе со спортивным комплексом построен на спонсорские деньги
– это большой подарок всем жителям и
Писгат-Зеева, района, находящегося поблизости. Вокруг бассейна разбит небольшой
садик, за которым тщательно ухаживают. Там цветут чайные, бордовые розы, которые
почему-то совсем лишены аромата. Почему? Я вспомнила тонкий, нежный запах
крымских роз – «В парке Чаир распускаются розы»... это еще довоенная песня звучала
на подмосковных дачах и после самой войны. Под нее любили танцевать повзрослевшие «дети войны», которые
крутили свои первые романы. И вот теперь уже не мальчики и девочки, а старики и
старушки со спортивными сумками через плечо отправляются в бассейн по своим
пенсионерским абонементам (пенсионеры имеют право на 50-ти процентную скидку).
Ах, как приятно в знойный день окунуться в
прохладную голубую воду! И плыть себе, плыть туда-обратно, пока хватит сил, а
потом загорать в шезлонгах в тени раскидистых сосен. Ну, и зачем, скажите на
милость какая-то там Пальма де Майорка?, или французская Ривьера?, да еще
прочие модные дорогие курорты?.. – у нас здесь своя, неве-яковская Ривьера, где
пенсионерки щеголяют модными купальными костюмами и кокетничают со старичками,
впрочем разве можно назвать старичком бывшего ленинградца Гришу – стройного, плавающего
брассом, или марокканца Ури, скорее похожего на боксера.
Много лет
мы уже знаем друг друга, ведь пенсионерская группа ходит в бассейн в одно и
тоже время. За эти годы мы стали друзьями, хотя и не всегда понимаем друг друга
– ( эх, иврит, иврит)!..
О чем
разговоры? – да всё о том же, о простом человеческом, о самом насущном: детях, внуках,
о том, что опять что-то подорожало, или наоборот, что подешевело – обычные
повседневные заботы, обычная жизнь: нет в ней ярких моментов, интересных встреч
– совсем немногие могут себе позволить рестораны и концерты – дороговато!..
Голубая гладь
бассейна
И ласкает, и манит.
Что-то Моше милой
Саре потихоньку
говорит.
Слушай, Сара, не
теряйся,
Моше – парень
непростой,
Окрутить его
старайся,
Он пока ведь
«холостой».
Да, за время существования нашей «плавающей
братии» в ней появились, увы, вдовы – меньше вдовцов – что же, ничего с этим не поделаешь
– у жизни свои суровые законы. Одинокие пенсионеры стараются найти себе
спутника, (спутницу) – так и веселее, да и жить проще – можно вдвоем снять одну
квартиру, да жить вместо одного, уже на два пособия, что же – удачи им и пусть
помогут им в этом вот эти самые голубые воды бассейна!
Известно, что плыть легче, чем ходить, ведь недаром
жизнь зародилась в воде, да и сам венец природы – человек, вернее, человеческий
плод, до своего рождения находится в водной среде.
Но совсем иная стихия захватила сегодня наших
пенсионеров - это политика – не
встретишь никого, кто горячее их обсуждает последние события, а главное из них
– размежевание с палестинцами, отдача целого блока поселений «Гуш-Катиф»
арабам.
Отдавать поселения ни в коем случае нельзя, это, в
конечном счете, капитуляция перед арабами, за этим вскоре последуют раздел
Иерусалима и даже наш уютный Неве – Яков станет арабскими. Нет, это, наверное, шутка, бред
зарвавшихся политиканов, ведь кругом арабские деревни: арабы приходят к нам на
почту, но никто не собирается штурмом брать Неве-Яков, да и шахиды, которые
взрывали иерусалимские автобусы – приходили издалека: из Шхема, Хеврона, а может,
они прятались в близлежащих деревушках, кто знает?! Ариэль Шарон – наш
премьер-министр, глава страны, как трудно тебе руководить этим маленьким
еврейским государством!
Сколько шишек сыпется на тебя слева-справа, критики
– есть во всех концах Света: от Северного полюса до южных морей. Как надо
любить эту страну, чтоб не послать всё к чертовой матери и удалиться на свою
любимую ферму.
Вспоминаю слова великого патриота Израиля Йонатана
Натаниягу: «Мы должны, мы обязаны держаться за нашу страну всеми своими силами,
всем телом, ногтями. Только в этом случае, если пожертвуем всем, что у нас есть
для блага нашей страны, Израиль останется еврейским государством. Только тогда не
напишут в исторических книгах, что, хотя евреи два десятка лет держались за
свое государство, но потом были разгромлены и превратились снова в бездомных
скитальцев. Я принадлежу Израилю, также, как и он принадлежит мне и каждому
еврею» - из писем Й.Натаниягу, перевод
Майи Улановской.
Слова эти написаны в июле 68-го года – тридцать
семь лет назад, но звучат актуально и сегодня. Конечно, многое с тех пор изменилось
– население страны увеличилось почти вдвое, а сколько построено новых домов! – в Иерусалиме
в 80-90 годы выросли целые новые кварталы, как к примеру Писгат-Зев.
Положение в стране сложное – с каждым месяцем
растет безработица, резко снизилась алия, многие образованные молодые люди
покидают страну. Слишком маленькая страна не может абсорбировать всех
высококвалифицированных кадров, которых выпускают университеты и колледжи. И
вот молодые израильтяне ищут счастья за границей: в Канаде, Америке, некоторые возвращаются
в Россию. Как осудить их? Да, они отслужили армию, окончили престижные
колледжи, университеты, а что в итоге – малооплачиваемая работа и к тому же часто
бывает, что даже, и совсем не по специальности: а большой мир влечет и манит. Конечно
же, хватает высокоразвитых стран Америки, Европы, где можно найти хорошую
работу, купить шикарную квартиру, а то и целый дом, отдать детей в престижные
школы (надо заметить, что в самом Израиле не хватает учителей, а классы
переполнены).
Среди молодых людей, специалистов, покинувших
Израиль, немало репатриантов алии 90-х. А как же их родители? Ведь довольно
много среди них пенсионеров. Увы, только единицы берут стариков с собой, остальные
же оставляют их в Израиле, ведь они, эти
самые пенсионеры, не могут рассчитывать на какое-либо пособие, а тем более
претендовать на социальное жилье ни в Канаде, ни в Америке, а уж про
медицинскую страховку и говорить не приходится (в США она так дорога)! Правда,
в Канаде страховка бесплатная. Хорошо ещё у кого по двое-трое детей и, может
быть, кое-кто из них остался в Израиле, ну, а если уезжает, не дай бог, одно-единственное
чадо?! Вот и коротают свой век старички у телевизора и ждут - не дождутся звоночков
из «прекрасного далека». ..» «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко».. –
эту песенку часто поют отъезжающие. Да и там, надо сказать, своих проблем
хватает, почти таких же, как и в самом Израиле: жилье, работа, совсем иной
язык.
Немало и
тех, кто возвращается обратно, напрасно потратив деньги. Но всё же это не останавливает тех, кто твердо
решил навсегда покинуть Израиль.
«Наш дом – Израиль» - этот девиз Авигдора
Либермана, к сожалению, повис в воздухе, так же, как и его партия. «Алия из
России» почти сошла на нет.
Уже выросли дети, приехавшие 11-12 лет назад –
теперь это настоящие израильтяне. Они окончили колледжи,университеты, работают,
многие купили квартиры, и для большинства из них Израиль – действительно дом, а
для нас репатриантов-пенсионеров?
28 мая 2005-года – 11-ую весну я встречаю в
Израиле. Уже начало смеркаться, подул свежий ветерок, вот и звездочка появилась
на небе – окончился шабат. В домах вспыхнули приветливые огоньки. Теперь можно
зажигать огонь, в шабат - это большой грех. Откуда пришел этот обычай? – от далеких предков –
хазар.
Так поступали в еврейском местечке «Сморгонь» на
границе Белоруссии и Литвы: мой дед и бабушка, которые и произвели на свет моего
отца - Израиля, а после революции, когда
большевики отобрали у деда кожевенную фабрику и дом, он, Израиль, вывез большую мишпаху в Москву, где и встретил мою маму. В Хоральной московской синагоге, под
хупой, они и соединили свои судьбы в священном браке в 1928 году.
Я появилась на свет много позже, но мог ли
предполагать мой покойный отец, что много лет мы с мамой будем жить в еврейском
государстве, изучать по мере сил иврит – язык, который осваивал он еще в хедере
(религиозной школе для мальчиков, которую успел окончить еще до революции). Папа
был намного старше мамы. Поистине неисповедимы пути Г-сподни! Отец был
настоящим евреем, хотя, надо сказать, в Москве вовсе и не соблюдал шабат (ну, а
кто, скажите, её соблюдал, разве что некоторые старички)?
Но в 53-ем, когда Сталин задумал загнать всех евреев в Сибирь, и когда многие
из них остались и вовсе без хлеба насущного, отец принимал, сколько мог, к себе (в то время он
работал коммерческим директором красильно-химической фабрики и умел делать
хорошую парнасу).
Вот и я, отец, теперь так же соблюдаю субботу, как
и ты в юности. И зажгла я в салоне свет ровно в 8:15 вечера, когда окончился
шабат. И погасила я субботние свечи при появлении на небе первых трех звезд, а
на столе появилась фаршированная рыба и различные салаты – придут ко мне гости:
будем мы отмечать «моцей шабат»* - конец
субботы, а потом, уже поздним вечером, пенсионерской компанией отправимся
гулять по нашему зеленому Неве-Якову. Только в отдельных окнах будет гореть
свет. У нас рано ложатся спать – завтра
воскресенье – новый трудовой день.
Спокойной ночи тебе родной Неве-Яков! Лайла тов.
