Nosonovsky1

Введение

Роль личности в истории всегда волновала людей. Как сложились бы судьбы народов, если на месте Сталина, Наполеона, Вашингтона оказались бы другие люди? Легенды и мифы обычно связывают исторические события с той или иной личностью. По тому же пути идут летописи, представляющие историю как результат деятельности царей. На деле же все сложнее. Иногда субъективный фактор оказывается решающим, в других случаях – объективные исторические процессы почти не оставляют для личности свободы действия. Отделить объективное от субъективного не всегда просто, особенно, когда речь заходит о странах и эпохах, не донесших до нас множество письменных источников. Тогда у историка возникает соблазн вслед за авторами летописей и исторических преданий пойти по пути упрощенного, мифологизированного описания событий.

Одним из недостатков европейского востоковедения XIX-ХХ веков считается его европоцентризм, вследствие которого на историю стран Востока часто смотрят с позиций европейцев, подспудно считая, что история восточных народов должна в той или иной степени копировать историю стран Запада, а их культура быть похожа на культуру христианской цивилизации [1]. В результате в историографии укореняется искаженное видение исторических процессов и закономерностей. В западном религиоведении долгое время был принят подход, подразумевающий, что религиозная система определяется проповедуемой ею догматикой. Такой подход удобен для изучения христианства, которое определяет себя в терминах «веры» в те или иные догматы, однако, применительно к другим религиям, в частности, иудаизму, он может быть менее адекватен. Иудаизм ожидает от своих последователей не столько формального признания определенных догматов, но прежде всего соблюдения заповедей, следования определенному образу действий. Более соответствующим иудаизму может оказаться получившее развитие в последние десятилетия в религиоведении и этнологии описание религии как системы религиозных практик, укоренившихся действий, принятых в обществе[2].

Христианские общины той или иной конфессии организованы в единую иерархию, называемую Церковью, с централизованным руководством, которое устанавливает, что является правильным и приемлемым в вопросах веры. Например, рядового католического священника может наставлять в вопросах веры епископ или архиепископ, того – кардинал, над кардиналами есть Папа Римский. В отличие от этого, еврейские общины в диаспоре не имели подобной иерархической структуры. Решения о толковании религиозного закона принимали раввины, являющиеся не священнослужителями, а выбираемыми более образованными членами общины, первыми среди равных. Во многие исторические периоды общины обладали значительной автономией в вопросах религии. Можно сказать, что если для христианина источником религиозного закона является централизованная церковь, то у евреев сами общины выступали источником Закона. Тора живет в еврейских мудрецах, в каждом образованном еврее. Поэтому иудаизм оказывался не централизованной религией, а целой цивилизацией, объединявшей разные общины [3]. Если законы и обычаи одной общины, например, сефардской, отличаются от обычаев другой общины, например, бухарской, это не дает никаких оснований говорить, что обычаи первой – более «правильные».

В этой статье речь пойдет о конкретном примере того, как многолетнее умаление западными учеными значения общины в установлении собственных законов и обычаев привело к искаженному взгляду на исторический процесс. В исторической литературе о бухарских евреях утвердилось мнение, что в конце XVIII века среднеазиатские евреи пребывали в состоянии духовной и культурной деградации и лишь благодаря вмешательству прибывшего из Святой Земли уроженца Марокко раввина Йосефа Мамона (1752-1823, также Маммон или Маман) Магриби (Маарави) община была спасена от полного угасания. Мнение это основано на свидетельствах самого Мамона (одно из недавно опубликованных свидетельств содержится в приложении), которые не являются объективной оценкой состояния культурной и духовной жизни в общине, но воспринимались в качестве такой оценки многими западными историками. Ниже рассматриваются оценки в исторической литературе роли Йосефа Мамона и дается критический разбор этих оценок.

Свидетельства о Йосефе Мамоне в западной литературе

Мы не претендуем на то, чтобы привести здесь все, что написано о Мамоне в исторической литературе, ограничиваясь наиболее типичными оценками. Одно из первых свидетельств принадлежит посетившему Бухару в 1820 г. русскому посланнику Егору фон Мейендорфу (1794-1863), который встретился с Мамоном:

«Бухарский раввин, родом из Алжира, еще немного помнивший испанский язык, рассказывал мне, что, прибыв в Бухару, он нашел своих единоверцев в состоянии глубочайшего невежества: только очень немногие умели читать, они располагали лишь двумя экземплярами священного писания, и в его рукописях заключались только три первые книги Пятикнижия. Раввин уверял меня, что рукопись не старше 100 лет и ничем не отличается от печатного текста. Этот алжирский еврей, старец, исполненный ума, чуть не плакавший от радости, что встретился с европейцами, не упускал ничего, чтобы распространять образование среди своих единоверцев: он основал школу и выписывал книги из России, Багдада и Константинополя. В настоящее время все бухарские евреи умеют читать и писать и изучают талмуд. Старый раввин бесконечно наслаждался, слушая, как я читал выдержки из сочинения Вениамина Тудельского, которое у него оказалось; он называл этого автора Массул Вениамин. Бухарские евреи воздерживаются от некоторых обычаев, предписанных талмудом, например, они не моют курицы в горячей воде перед тем, как ее варить, не отрезают волос у невесты и не возлагают ей на голову особый род фаты во время свадебного обряда»[4].

Как видно, Е. Мейендорф отмечает вклад Мамона (ошибочно называя его родиной Алжир) в распространении образования, но ни в коей мере не полагает его религиозным реформатором. Он отмечает также некоторые отличия в обычаях бухарских евреев от европейских евреев.

Английский путешественник и миссионер Дж. Вольф (1795-1862), посетивший Бухару в 1832 и 1844 годах, отмечал, что благодаря реформам «африканца Иосифа Маарави», среди еврейского народа Бухары все общины крупных городов Центральной Азии имели и изучали свои собственные экземпляры Торы, Талмуда и другой религиозной литературы.[5]

Первый научный свод знаний о еврействе на русском языке, Еврейская Энциклопедия, вышедшая в 1910-1914 годах в Петербурге, сообщает следующее:

«Приблизительно в конце 18 века прибыл в Бухару через Иерусалим и Багдад некий Иосеф б. Моисей Маймон, родом из Тетуана (называемый потому «Maghrebi»). Он застал бухарских евреев в состоянии полного невежества, равнодушными к соблюдению Закона, и произвел переворот в их религиозной жизни, выписав книги из Европы. Ныне (1909 г.) евреи забыли персидскую литургию и приняли сефардскую из Италии, причем они уверены, что происходят, подобно Маймону, от испанских изгнанников 1492 г.»[6].

Эта статья представляет собой несколько переработанную статью Bokharah [7] из вышедшей несколькими годами ранее энциклопедии на английском языке The Jewish Encyclopedia. Автор английской статьи – известный собиратель рукописей и коллекционер Элькан Натан Адлер (1861-1946), который лично посетил Бухару в 1897 году, ознакомился с преданиями бухарских евреев и привез оттуда несколько старинных рукописей. В статье на английском языке, впрочем, имеется еще фраза «Рав Маймон (Rabbi Maimon) имел неудачливого соперника в лице ученого йеменского еврея рава Захарии б. Мацлиаха». Сообщение Адлера, по-видимому, является одним из первых свидетельств о р. Йосефе Мамоне (которого он называет «Маймон») в западной собственно научной литературе. Как видно, Адлер пишет о невежестве бухарских евреев, которое якобы обнаружил Маймон, и о произведенном им перевороте в религиозной жизни. Однако, и он не представляет Мамона ни единственным посланником раввинов, прибывшем в Бухару, ни спасителем общины от исчезновения, а принятие сефардской литургии связывает с книгами из Италии.

Интересно оригинальное свидетельство в напечатанном в 1963 году этнографическом очерке видного бухарско-еврейского филолога и этнографа Якуба Калонтарова (1903-1987):

«По преданию, в конце XVIII в. некий Хахом Юсев Маарови Мамон из Багдада прибыл в Иран, а оттуда переселился в Бухару, где женился, у него было четверо детей. В настоящее время насчитывается свыше тысячи его потомков (Со слов Азарья Юсупова, уроженца г. Бухары, 70 лет, составившего родословную своей семьи до 1929 года. Записано Я. И. Калонтаровым в Самарканде в 1957 г.). В то же время из Герата в Бухару в поисках работы прибыл слепой чтец молитв Мулло Ишай, потомки его под фамилией Якутиеловы до сих пор живут в Шахрисябзе»[8]

Как видно, в рассказе, записанном со слов известного журналиста и прсветителя А. Юсупова, Йосеф Мамон фигурирует не как религиозный реформатор, а как герой семейного предания, основатель разветвленного рода, из которого вышли видные бухарско-еврейские деятели культуры [9]. С другой стороны, нельзя не учитывать, что в СССР в годы написания очерка Я. Калонтарова все, что касалось религии, обычно замалчивалось.

В выходящей начиная с 1970-х годов в Иерусалиме многотомной Краткой Еврейской Энциклопедии (КЕЭ) читаем про Мамона уже следующее

«Уже в начале 18 в. отрыв от основных центров евр. культуры приводит к резкому падению евр. образованности среди бухарских евреев. Исчезновение в общине знатоков религиозных законов, усугубленное насильственным обращением в ислам, грозило ей полной ассимиляцией. В 1793 г. в Бухару прибыл уроженец Марокко р. Иосеф Мамон Магриби. Целью его был сбор пожертвований для евр. общины Цфата, где он незадолго до этого поселился. Увидев, что евр. община в Бухаре близка к угасанию, он решил остаться в этом городе. Его усилиями религ. и культур. жизнь в общине была возрождена. Его наиболее существенной реформой было введение сефардского ритуала вместо персидского, которым бухарские евреи пользовались до тех пор.... В Бухаре функционировала ешива, основанная, по некоторым данным, Иосефом Мамоном» [10]

Авторство статей в КЕЭ не указано, общую редакцию издания осуществляет, в частности, профессор М. Занд. Но в англоязычной Encyclopedia Judaica, из которой составители КЕЭ брали материал для многих статей, в статье Bukhara, написанной проф. М. Альтшулером, приводятся почти дословно те же сведения [11].

Самой полной и наиболее основательной на сегодня работой по истории бухарских евреев, вероятно, является вышедшая недавно фундаментальная «История бухарских евреев» проф. Д. Очильдиева, в которой этой теме посвящен целый раздел «Кризис и спасение (религиозная реформа Иосифа Мамона Магриби)». В нем ситуация накануне прибытия Мамона описана следующим образом:

«Обращение евреев в ислам... никогда не было столь массовым, как в изучаемый период... Над бухарскими евреями реально нависла угроза полной ассимиляции. Исчезновение одной из древнейших ветвей еврейского народа с этнической карты мира, казалось, было лишь вопросом времени».

И далее: «Активная и разносторонняя деятельность Иосифа Мамона была очень плодотворной и способствовала пробуждению национально-религиозного самосознания. В сердце Азии постепенно возрождался очаг еврейской жизни, впервые возникший еще в пору седой древности»[12].

Подобные оценки характерны и для других работ по истории евреев в Средней Азии. Французская исследовательница К. Пужоль пишет об эпохе, предшествующей прибытию Мамона в Бухару:

«И действительно, вся религиозная деятельность иудеев Бухары сводилась к минимуму, они к тому же ели мясо, употребляемое в пищу мусульманами. Не праздновали шаббат и знали только первые три книги Библии. Кроме этого, по примеру своих иранских соседей, они увлекались не столько Торой и каббалой, сколько переводом поэзии персидских мистиков. Этому явному симбиозу евреев со своим мусульманским окружением безусловно способствовала та терпимость, которую проявляли к иудеям узбеки и таджики суннитского толка... Благодаря именно его (Юсуфа Мамона) усилиям, бухарские евреи отказались от персидского религиозного обряда (минхага), который они практиковали до того времени, и приняли сефардский ритуал» [13]

Парадоксально, что если по мнению Д. Очильдиева причиной культурного упадка бухарских евреев служило массовое насильственное обращение в ислам, то К. Пужоль в качестве причины называет «терпимость, которую проявляли к иудеям узбеки и таджики суннитского толка». Несмотря на противоположные объяснения причин упадка, сам его факт не подвергается сомнению.

Интерпретация роли Мамона как единственного спасителя среднеазиатских евреев от полного исчезновения не могла не вызвать вопросов. Р. Некталов, Ю. Мурдухаев и Е. Фатахов осторожно замечают:

«Наверно, в контексте сегодняшних реалий, можно и несколько иначе интерпретировать некоторые выводы высокого гостя о положении бухарских евреев в конце XVIII века... В описываемый период, если учесть особенности расселения и передвижения людей в пространстве, а также средства коммуникации, реформа раввина И. Мамона не могла проходить с такой скоростью и экстраполировать на весь регион. На наш взгляд, с приездом Йосефа Мамона проявились дремавшие в народе духовные силы. Ведь суждения об упадке еврейской духовности и ее чудесном ренессансе не совсем точно отражают реалии тех лет. Как показала практика, на пустом месте появление и развитие духовной культуры невозможно, это требует огромных сил и интеллектуальных ресурсов. Возможно, до нас просто не дошли иные факты, связанные с деятельностью других еврейских просветителей»[14].

Дело здесь, конечно, не только в отсутствии «средств коммуникации», которое затрудняло распространение реформы, произведенной в одном городе (Бухаре) на другие общины (например, Самарканд, Шахрисябз [15]). Ниже мы подробнее рассматриваем проникновение сефардского молитвенного ритуала в Среднюю Азию и особенности культурного и духовного положения среднеазиатских евреев в рассматриваемую эпоху.

Распространение сефардского молитвенного ритуала

Приглашение раввинов из одного города в другой было обычным делом в XVII-XVIII веках. При этом нередко, например, сефардские раввины оказывались в ашкеназских общинах и наоборот. Вот два хорошо известных примера. Крупнейший еврейский ученый и каббалист рав Иосиф Дельмедиго (1591-1655), который первым среди еврейских мудрецов признал систему Коперника и использовал таблицу логарифмов, был сефардского происхождения (он родился в Кандии на Крите). Получив еврейское образование, он жил в Италии, обучался в университете в Падуе у самого Галилея. В 1613 г. он возвращается на Крит, но через некоторое время переселяется в Каир, затем живет в Константинополе, после чего переселяется в Польшу и живет в Вильне. Затем Дельмедиго покидает восточную Европу и селится в Гамбурге, а после – в Амстердаме, Франкфурте-на-Майне и в Праге [16]. Отец другого крупнейшего европейского (ашкеназского) раввина XVIII века, Якова Эмдена, Хахам Цви обучался у сефардских мудрецов в Салониках (где и получил звание хахама), а затем служил раввином в общинах Амстердама, Гамбурга и Лемберга (Львова)[17]. Различия между общинами разных стран не являлись для раввинов того времени непреодолимым препятствием, и, с этой точки зрения, нет ничего необычного в том, что марокканский еврей стал раввином в Бухаре.

Сам Йосеф Мамон, как видно в приведенном в приложении тексте, упоминает хахама Давида из Багдада, посетившего Бухару за 30 лет до него, и приезжавших к ним «знатоков и посланцев Земли Израиля». Адлер упоминает ученого еврея Захарию бен Мацлиаха, «неудачливого соперника» р. Мамона. Я. Калонтаров рассказывает о слепом чтеце молитв Мулло Ишае, прибывшем из Герата в Бухару, а затем в Шахрисябз одновременно с Йосефом Мамоном. В 1839 году в среднеазиатские еврейские общины стекаются сотни евреев-беженцев из Ирана (в основном, из Мешхеда), спасавшиеся от погромов. Подобное массовое движение населения также вело к знакомству среднеазиатских евреев с обычаями своих соплеменников в других странах (персидские евреи перешли на сефардский ритуал еще ранее).

В усвоении отдельными общинами сефардской литургии или ее элементов тоже нет ничего экстраординарного. В начале XVIII века сефардские молитвы ассоциировались прежде всего с лурианской (цфатской) каббалой, которая считалась частью Торы, достоянием всех евреев, а не одной общины. Движение хасидизма, возникшее в 1730-50е годы в Подолии (в той части современной Украины, которая некоторое время до этого была под властью Турции), во многом опиралось на каббалу. Хасиды, будучи сами ашкеназами, перешли на сефардский молитвенный ритуал. В результате, сефардский порядок молитвы (нусах сфард на идише) распространился среди огромного количества евреев Восточной Европы, в Украине, Польше, Бессарабии, Румынии, Венгрии. Разумеется, никому не приходит в голову считать евреев из соответствующих стран сефардами.

Горские евреи в XIX веке стали использовать сефардский ритуал. Исследователи отмечают, что это произошло благодаря распространению сефардских молитвенников и книг, и не связывается с именем того или иного раввина[18]. В случае евреев-крымчаков, историография отводит раввину Хаиму Медини роль, аналогичную Йосефу Мамону. Вот что пишет М. Кизилов:

«Ситуацию с образованием в крымчакской среде значительно поправила деятельность Хаима Хизкиягу Медини (1832-1904), раввина в Карасубазаре в 1866-1899 годах. Уроженец Иерусалима, приглашенный в Крым из Турции, Медини поднял на более высокий уровень религиозное образование в общине, несколько изменив его, впрочем, на сефардский лад. После отъезда Медини в Палестину в 1899 году, ряд крымчаков последовал за ним в святую землю Израиля» [19]

Не будет ошибкой утверждение, что распространение в XVII-XIX веках сефардской литургии среди евреев многих общин Азии и Европы было объективным процессом, независимым от деятельности того или иного раввина. Многие раввины внесли вклад в этот процесс, однако письменные источники донесли до нас лишь отдельные имена, такие как Иосеф Мамон в случае бухарских евреев или Хаим Медини в случае крымчаков. Элькан Адлер, сообщивший о Йосефе Мамоне (которого он называет Маймоном), являлся знатоком еврейско-персидской литературы, однако, он был ученым, сформировавшимся в XIX веке, со всеми свойственными этой эпохе предрассудками, такими, как европоцентризм. Адлер знал, что в древности евреи Персии использовали «хорасанский ритуал» и резонно предположил, что бухарские евреи «забыли персидскую литургию и приняли сефардскую из Италии». Однако и он не связывал введение сефардского ритуала только с деятельностью Мамона, подобные утверждения появились позднее, и их сложно считать обоснованными.

Духовное и культурное положение бухарских евреев на рубеже XVIII-XIX веков

В исторической литературе утвердилось представление о том, что в конце XVIII века бухарская община пребывала в состоянии культурного и духовного упадка, из которого ее вывел Иосиф Мамон. Представление это, однако, основывается исключительно на свидетельствах самого р. Иосифа Мамона. Насколько эти свидетельства заслуживают доверия? Одно из них приведено в приложении. Претензии Мамона относились к деталям обрядов, связанных с погружением в микву, употреблением воды и уксуса, хранения муки и употребления риса на пасху, зажигания субботних свечей и осмотра легких животного при забое. Религиозные практики и обряды бухарских евреев не всегда соответствовали строгим требованиям галахи, принятым у евреев Страны Израиля. В то же время, бухарцы соблюдали Песах, проводили поминки, зажигали субботние свечи в соответствии со своим обычаем. Еврейские общины в иудаизме обладают определенной степенью автономии. Нет причин считать, что сефардские обычаи более «правильные», чем бухарские. Единый свод галахических законов «Шулхан Арух», ставший стандартом для большинства еврейских общин, в XVII-XVIII веках еще не достиг Бухары и полномочия для галахических установлений имели местные раввины.

Как видно из приведенного в приложении текста, Йосеф Мамон осуждал обычаи, связанные, например, с употреблением риса и бобовых в праздник Песах. Сефардские раввины разрешают и то, и другое, ашкеназские раввины – запрещают, бухарские же евреи употребляли рис, но воздерживались от бобовых. Однако подобные обычаи являются прерогативой общины...

Мнение заезжих путешественников о том, что обычаи той или иной удаленной общины не вполне соответствуют нормам иудаизма, было распространено в древние времана. Примечательно, что первое письменное свидетельство о евреях в Средней Азии (ок. 300 г. н.э.), содержащееся в Талмуде, рассказывает о том, что некий рав. Шмуэль бар Бисна, путешествуя по торговым делам в Маргуан (Мерв), полагал некашерными местное еврейское вино и брагу (пивной напиток):

«Рав Шмуэль бар Бисна избегал Маргуан. Не пил он там ни вина, ни браги. Потому что вино там из чего? Из того, что придется. А брага из чего? Из того, что найдется» (Талмуд, Авода Зара 30б)[20]

Разумеется, с точки зрения Бар-Бисны, среднеазиатские евреи плохо знали еврейский закон. Фактически же община имела свои обычаи и просуществовала многие века после этого, вовсе не подвергаясь ассимиляции.

Нам не известны имена крупных раввинов из Средней Азии XVII-XVIII веков, однако факты свидетельствуют о том, что образовательный и культурный уровень евреев здесь не был низким. Вот некоторые исторические факты. В конце XVII века знаменитый поэт Элиша бен Шмуэль Раджиб перевел на еврейско-персидский (бухарско-еврейский) язык с древнееврейского повесть «Бен ха-мэлэх вэ-назир» («Принц и отшельник»), получившую в переводе название «Шахзадэ ва-Суфи» («Принц и дервиш»). Это классическое произведение восточной литературы, восходящее к сборнику буддийских сказок на санскрите, переведенное на десятки языков (по-русски оно было известно как «Повесть о Варлааме и Иосафе»). Согласно некоторым свидетельствам, Элиша жил в Самарканде[21]. Создание подобного перевода требует превосходного знакомства с еврейской и персидской классической литературой. В Бухаре в качестве талантливого поэта и переводчика с древнееврейского прославился Мулло Юсуф бен Исхок (1688-1755). Он не только создал ряд талантливых сочинений, перевел несколько поэм сефардского автора Израиля Наджары, но и воспитал целую школу поэтов и переводчиков, творивших на протяжении XVIII века. Вот имена некоторых из них: Беньямин бен Мишоэль Амин, Мулло Элиша, Мулло Шломо, Мулло Узбек[22]. В частности, переводил он и пиюты Израиля Наджары из Цфата, что свидетельствует о знакомстве бухарских евреев с сефардской традицией уже в то время. В 1809 году в Бухаре была сочинена поэма Ибрагима Абульхайра «Баёди Худоидад» («Памяти Худоидада»)[23]. Нет никаких свидетельств того, что во второй половине XVIII века традиция образованности евреев Бухары прервалась. Йосеф Мамон не учитывал эти факты в своих оценках культурного положения бухарских евреев, поскольку главным критерием для него было соответствие религиозных практик бухарцев галахическим установлениям сефардских законоучителей.

Наконец, несколько слов по поводу утверждения М. Альтшулера, что «Исчезновение в общине знатоков религиозных законов, усугубленное насильственным обращением в ислам, грозило ей полной ассимиляцией... Еврейская община в Бухаре [была] близка к угасанию». Прежде всего, само понятие «еврейской ассимиляции» применимо к европейским евреям нового времени, эпохи модернизации, начиная с XVIII-XIX веков, но не к традиционным патриархальным общинам в Азии рассматриваемого периода. Многие еврейские группы, обладавшие гораздо меньшими познаниями в еврейских текстах и законах, чем бухарские евреи, успешно противостояли ассимиляции, в том числе и насильственной. Среди них горские, крымские, индийские, эфиопские евреи. Насильственное обращение в ислам имело место, однако, реальных свидетельств «угасания» общины в Бухаре нет. Напротив, как мы видели, это была весьма образованная община, со своими знатоками еврейских текстов и оригинальными авторами. Нет свидетельств и численного угасания общины. В начале XIX века еврейский квартал расширяется, включая районы Махалаи-нав и Амиробад. Начиная с 1780 г. восстанавливаются кварталы Самарканда, опустевшие в 1730-1740е годы; тогда же евреи начинают возвращаться в город (с. 73)[24]. Пик насильственного обращения в ислам приходится не на вторую половину XVIII века, а на XIX век. Несмотря на случаи обращения, еврейская община продолжала расти. Обращение в ислам было внешним по отношению к общине фактором, поэтому сложно представить, чтобы деятельность Йосефа Мамона по укреплению еврейского образования и знания религиозного закона влияла на него. Напротив, гораздо вероятнее, что успех деятельности Мамона стал следствием, а не причиной укрепления бухарской общины в конце XVIII-начале XIX веков.

Выводы

Йосеф Мамон был крупным религиозным лидером бухарских евреев, внесшим огромный вклад в развитие бухарско-еврейской общины, способствовавший повышению ее образовательного уровня и знания еврейского религиозного закона. Бухарские евреи имеют все основания для того, чтобы гордится и почитать этого человека. Однако, Мамон не был единственным раввином, прибывшим в Бухару из Палестины. Он лишь наиболее выдающаяся фигура в ряду многих раввинов и мудрецов, о большинстве из которых почти не сохранилось письменных свидетельств.

Посетившие Бухару западные авторы XIX-начала ХХ веков, такие как Е. фон Мейенндорф, Дж. Вольф и Э. Н. Адлер впервые сообщили об Иосифе Мамоне европейским ученым. Адлер, по-видимому, первым говорит о принятии бухарцами сефардского молитвенного ритуала, однако, он связывает его появление не непосредственно с деятельностью Мамона, а с влиянием книг «из Италии». Не говорят эти авторы и об «угрозе полной ассимиляции», от которой якобы спас И. Мамон бухарских евреев. Не связывает сефардский ритуал с деятельностью Мамона и Азария Юсупов, свидетельство которого передал Я. Калонтаров. Из рассмотренных источников, впервые об этом заявляет М. Альтшулер.

Переход на сефардский ритуал молитвы у других еврейских субэтнических групп (например, горских евреев) был связан с распространением сефардских книг. Йосеф Мамон способствовал распространению этих книг в Средней Азии, однако распространение сефардского ритуала было объективным процессом, охватившим все общины региона.

Обычаи и религиозные практики бухарских евреев, с которыми столкнулся Иосиф Мамон, не совпадали с обычаями сефардов Марокко или Цфата. Это, однако, не дает оснований говорить об упадке религиозной или культурной жизни среди бухарских евреев того времени. Напротив, бухарские евреи твердо придерживались своих традиций, развивали свою культуру, создавали оригинальные литературные произведения.

Не существует свидетельств того, что бухарским евреям в конце XIX века «грозила полная ассимиляция», и что именно деятельность Йосефа Мамона предотвратила эту опасность.

Подводя итог, можно сказать следующее. Рав Йосеф Мамон, без сомнения, является очень значительной фигурой в истории евреев Бухары, оказавшей большое влияние на жизнь общины. Однако, приписываемые ему реформы были не столько следствием его личной деятельности, сколько объективным процессом, закономерным итогом развития еврейских общин в Средней Азии и других регионах. При всем благотворном влиянии Иосифа Мамона на развитие традиционного образования у бухарских евреев, несмотря на утвердившееся в историографии мнение, нет оснований говорить о нем как о единственном спасителе бухарских евреев от полной ассимиляции.

Приложение

Здесь приводится отрывок из письма Йосефа Мамона с жалобой на «плохие обычаи» евреев Бухары, опубликованное недавно профессором М. Зандом [25].

«Нет у них миквы и имеют они сношения со своими женами без ритуального омовения. Но некоторые из них соблюдают требования закона и говорят, что их жены совершают омовения в домашней ванне с водой из колодца. Летом они пьют воду с червями, не фильтруя ее. Зимой в воде есть тончайшие черви, но люди пьют такую воду, не фильтруя ее, и говорят, что эти черви мертвые. А еще они пьют винный, виноградный или изюмный уксус, не фильтруя. Еще есть у них обычай, если кто-то умирает, то его поминают в течение года: собираются несколько мужчин и читают Тору. Каждый читает раздел или два раздела. А после чтения Торы читается специальное благословение (браха). У них есть рукописный текст... Еще у евреев Бухары есть обычай ежегодно покупать муку на базаре у неевреев. Они хранят эту муку дома, а после Песаха пользуются ею и едят то, что из нее пекут. Говорят, что раньше эту муку не оставляли после Песаха. Но около 30 лет назад приехал раввин из Багдада по имени Хахам Давид и разрешил им оставлять эту муку после Песаха и есть изделия из нее. Еще – восемь дней Песаха они едят рис, а никаких бобовых не едят.

По поводу погружения в микву они знают закон, и несколько знатоков и посланцев Земли Израиля приезжали к ним и порицали их за невыполнение закона. Но они привыкли... Некоторые из них говорят, что в прежние времена было у них много ученых (талмидим хахамим) – богобоязненных, что общались со своими женами без омовения, и жили долго, и умирали своей смертью, среди детей и внуков, и достаток был у них. А некоторые из них говорят , что такому-то старцу открылся пророк Элияху. А воду с червями они привыкли пить из городских водоемов. А ведь могли бы привозить воду из реки, что течет за городом, но не привозят. Пусть хотя бы фильтровали воду и уксус. Все они едят хлеб из пекарни. Но каждый может печь хлеб и дома. Из-за воды с червями я им это запретил. Сам я ем только хлеб, испеченный евреем. По поводу благословения на поминках – я им несколько раз предлагал его отменить. Некоторые из их знатоков отвечали: «Таков наш обычай». А они не хотят отказываться от своих обычаев. Некоторые знатоки произносят это благословение без имени Б-га и без Его царского титула. По поводу муки, которую они хранят на Песах, двое-трое из старейшин общины сказали: «Мы не можем принять невыполнимое решение». И сами эти люди оставляют муку на Песах. Но некоторые этого не делают. Относительно риса и бобовых я им сказал: «Если можно рис, можно и все бобовые. Если же запретили есть бобовые, то и рис нельзя есть.» Еще я видел, что тронув рукой тушу животного и подтвердив кашерность мяса (увидев, что легкие чистые), потом вынимают и надувают легкие, чтобы посмотреть, нет ли там каких-либо изменений. Я нигде не видел, чтобы так делали. И еще. Субботние свечи благославляют «Благословением коэнов» (Биркат ха-коханим). Этого я никогда не слышал, и обычаи, которых я нигде не видел. Много плохих обычаев. Да наставит их Всевышний на путь истинной веры...»

Примечания

Вопрос о соотношении еврейского традиционного и современного научного взглядов на еврейскую историю и об «ориентализме» в еврейской истории рассмотрен Голдой Ахиэзер. Есть ли будущее у науки о еврейском прошлом?//Новая еврейская школа, № 12 (2002). (http://www.ort.spb.ru/(Dos)/nesh/njs12/golda12.htm)
А. Львов. Иудаизм: краткий очерк // Многонациональный Петербург. История. Религии. Народы. СПб., Искусство-СПб, 2002. С. 282-309 (http://www.cl.spb.ru/alvov/judaism.htm)
М. Членов. Еврейство в системе цивилизаций // Диаспоры, № 1, 1999 (http://www.eajc.org/pers_print_r.php?rowid=4)
Е. Мейендорф. Путешествие из Оренбурга в Бухару в 1820 г. М., 1975, сс. 96-97. (http://www.vostlit.narod.ru/Texts/rus4/Meiendorf/frametext3.htm)
Д. Очильдиев. История бухарских евреев. – Нью-Йорк, 2001. – с. 311.
Еврейская Энциклопедия. – Санкт-Петербург, 1910-1914. – том 5, кол 120 (статья «Бухара»).
Bokhara // The Jewish Encyclopedia. – NY, 1905. – Vol. 3. – col. 296. (http://www.jewishencyclopedia.com/view.jsp?artid=1243&letter=B)
Я. Калонтаров. Среднеазиатские евреи // Народы Средней Азии и Казахстана. – 1963. – №2. – с. 611
Йосеф Мамон был предком основоположника новой бухарско-еврейской литературы р. Шимуна Хохома, видных религиозных деятелей Шломо и Нисима Таджеров, поэтессы Шуламит Тиллаевой и многих других (Д. Очильдиев, цит. соч., стр. 315).
Краткая Еврейская Энциклопедия. – Иерусалим, 1974. – т.1. – кол. 566-567.
Encyclopedia Judaica. – Jerusalem, 1971-1974. – Vol. 4, col 1473.
Д. Очильдиев, цит. соч., сс. 307-301
К. Пужоль. Связи между Центральной Азией и Палестиной, или пути аффективного сионизма // Евреи в Средней Азии. Сборник научных статей и докладов /Ред. Э. Ртвеладзе, Г. Никитенко, Ташкент, 2000, с 129-147
Р. Некталов, Ю. Мурдухаев и Е. Фатахов. Межобщинные связи // История бухарских евреев / ред. Р. Пинхасов и И. Калонтаров. – Нью-Йорк: Рошнаи, 2005. – т. 1, с. 268-269.
Следует отметить, что еврейская община Бухары численно доминировала по отношению к соседним общинам. Е. Мейендорф писал о численности еврейского населения в 1820 г (цит. соч.) «Евреи занимают в Бухаре 800 домов; они рассказывают, что пришли сюда из Самарканда лет 700 тому назад, покинув Багдад. Из всех азиатских городов евреев больше всего в Бухаре, и ее можно считать основным местом их расселения в этой части Востока. В Мешхеде — 300 еврейских домов, в Шахрисябзе — 30, в Балхе — столько же, в Самарканде и Герате — только 10, в Хиве — 4».
М. Носоновский. Предшественники Хаскалы: светские науки и евреи раннего нового времени // Сетевой журнал «Заметки по еврейской истории», №9 (2002).(http://berkovich-zametki.com/Nomer9/MN16.htm)
М. Носоновский. «Яков Эмден против Йонатана Эйбешеца» // Сетевой альманах «Еврейская старина», №11 (2003). (http://berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer11/MN53.htm)
Горские евреи // Краткая еврейская энциклопедия, т. 1.
М. Кизилов. Михаил Кизилов. Яхудилер Кырымча: крымские раббаниты–крымчаки // Сетевой журнал «Заметки по еврейской истории», № 39 (2004) (http://berkovich-zametki.com/Nomer39/Kizilov1.htm)
М. Занд. Расселение евреев в Средней Азии в древнюю эпоху и в раннем средневековьи // Пэъамим, 35 (1988) (на иврите)
А.Нецер. «Шахзадэ ва-Суфи» Элиши бен Шмуэля // Пэъамим, 35 (1988) (на иврите)
Д. Очильдиев, цит. соч., стр. 271-273
Краткая Еврейская Энциклопедия. – Иерусалим, 1974. – т.1. – кол. 568
Л. Гуревич. Бытовое и сакральное пространство МахаллаиЯхудиен Бухары и Самарканда // Евреи в Средней Азии в прошлом и настоящем. – СПб.: 1995
М. Занд. Фрагмент из неизвестного сочинения Иосифа Мамона // Бухарские евреи: иудаизм, традиция, история, культура / Тезисы докладов IV конференции. – Иерусалим, 2003. - сс. 21-23

Был ли рав Йосеф Мамон Магриби спасителем евреев Бухары?